ан. Разве не так?  Когда  политические  деятели  принимали  налоговое
законодательство, они все это отлично понимали.
   Теперь ты видишь, Джон, куда мы зашли  с  так  называемой  "прогрессивной
налоговой системой"? Никуда.  Мы  оказались  в  тупике,  Джон.  Существующая
налоговая система  -  это  огромная  азартная  игра,  при  которой  напрасно
тратится время, обманывается общество и те люди, что способны обойти  закон,
получают колоссальные деньги. А откуда идут эти деньги? Из  кармана  рядовых
налогоплательщиков, это они платят за все, что происходит. Так  вот,  Джордж
Уинстон хочет изменить эту систему, мы одобряем ее.  И  что  же  происходит?
Люди, которые привыкли обходить систему и умеют играть в эту игру, прибегают
к нечестным приемам и употребляют слова, вводящие  общество  в  заблуждение,
чтобы представить новый  налоговый  кодекс  как  несправедливый.  Эти  люди,
привыкшие наживаться на других, представляют собой самую опасную  и  вредную
для общества группу.
   - И вам это не нравится, - улыбнулся Джон.
   - Чем бы я ни занимался - работал ли брокером  на  бирже,  преподавал  ли
историю и так далее, - я старался говорить правду.  И  сейчас  не  собираюсь
изменять себе. Может быть, кое-что в Америке следует  изменить,  и  я  скажу
вам, что именно: все родители в  нашей  стране  убеждают  своих  детей,  что
политика - это грязное, отвратительное и жестокое дело. Ваш отец говорил  об
этом, и мой тоже. А мы соглашаемся с этим, словно это разумно  и  правильно,
так и должно быть. Но это ошибочная точка зрения, Джон. На протяжении многих
лет мы принимали как само собой разумеющееся, что политика... Впрочем, давай
сначала найдем правильное определение, ладно?  Политическая  система  -  это
способ управления страной, то, как  мы  принимаем  законы,  которые  обязаны
выполнять, и собираем налоги. Все это важно, не так ли? Но  в  то  же  самое
время мы позволяем заниматься этим людям, которых не пожелали бы  пригласить
к себе в дом, не разрешили бы присматривать за своими детьми.  Скажи,  Джон,
это не кажется тебе несколько странным, а?
   Мы позволяем  заниматься  политикой  людям,  которые  постоянно  искажают
факты, меняют законы в угоду спонсорам, дающим им  деньги  на  избирательные
кампании. Некоторые из этих политических деятелей просто лгут обществу. И мы
не боремся с этим. Вы, все те, кто заняты в средствах  массовой  информации,
тоже не выступаете против. Разве вы допустите  подобное  поведение  в  своей
собственной профессии? Это невозможно в медицине, в науке, в бизнесе, как  и
в поддержании правопорядка.
   Значит, здесь что-то не так, - продолжал президент, подавшись  вперед,  и
впервые в его голосе прозвучала страсть. - Ведь речь идет о нашей стране,  и
потому нормы поведения, которые  мы  требуем  от  наших  представителей,  не
должны быть ниже, чем у всех остальных ее жителей, -  наоборот,  они  должны
быть выше. Мы должны требовать от наших  политических  деятелей,  чтобы  они
соблюдали нормы честности и порядочности. Вот почему я выступаю с речами  по
всей стране. Джон, в политическом плане я зарегистрирован как независимый, я
не принадлежу ни  к  одной  из  политических  партий.  У  меня  нет  никакой
политической программы, кроме как стремиться к  улучшению  жизни  народа.  Я
принес присягу и обязан добиваться этого. Я  привык  соблюдать  данное  мной
слово. Правда, я узнал,  что  это  расстраивает  некоторых.  Признаюсь,  мне
искренне жаль. Но я не собираюсь  менять  свои  убеждения  для  того,  чтобы
завоевать одобрение каких-то особых групп общества, содержащих армию платных
лоббистов. Я нахожусь здесь, чтобы служить всем, а не только тем, кто  шумит
больше других и зарабатывает больше всех.
   Пламер скрыл свое удовольствие от этой страстной речи президента.
   - О'кей, господин президент, тогда начнем с того,  как  вы  относитесь  к
гражданским правам?
   - Моя точка зрения сводится к тому, что Конституция не  различает  цвета.
Дискриминация  людей  по  причине  их  внешнего  вида,  разницы  их  мнений,
церковной принадлежности или  того,  из  какой  страны  прибыли  их  предки,
запрещена законами нашей страны. Эти законы будут соблюдаться. Все мы должны
быть равными в глазах закона как при соблюдении его, так и при нарушении.  В
последнем случае ими будет заниматься Министерство юстиции.
   - Вы не считаете это идеализмом?
   - А что плохого в идеализме? - задал ответный вопрос Райан.  -  В  то  же
самое время, почему бы иногда не прибегнуть к здравому смыслу? Вместо  того,
чтобы наблюдать за тем, как множество людей стараются  добиться  преимуществ
для себя или для той небольшой группы, которую они представляют,  почему  бы
нам всем не работать вместе? Разве мы прежде всего не  американцы?..  Почему
не попытаться работать усерднее и не найти разумные методы решения  проблем?
Наша страна была создана не для того, чтобы одна  группа  людей  хватала  за
горло другую.
   - Некоторые полагают, что в такой  борьбе  каждый  получает  справедливую
долю, - заметил Пламер.
   - И одновременно потворствует коррупции политической системы,  -  добавил
Райан.
   Пришлось сделать  перерыв,  чтобы  дать  возможность  операторам  сменить
кассеты в камерах. Джек посмотрел страдающим взглядом  на  дверь  в  комнату
секретарей. Ему так хотелось закурить. Он  потер  руки,  стараясь  выглядеть
спокойным и собранным, но, несмотря на то что ему предоставилась возможность
высказать взгляды, которые он вынашивал на протяжении многих лет,  от  этого
он почувствовал только большее напряжение.
   - Камеры выключены, - сказал Том Доннер, откидываясь на спинку кресла.  -
Вы действительно считаете, что сможете добиться этого?
   -  Если  я  не  буду  пытаться,  тогда  кто  я?  -   вздохнул   Джек.   -
Правительственная система  разрушена.  Мы  все  знаем  это.  Если  никто  не
попытается исправить ее, ситуация станет еще хуже.
   В этот момент Доннер испытывал едва ли не сочувствие к нему.  Искренность
Райана была очевидна, словно его сердце билось на виду  у  всех.  Но  он  не
понимал ситуации. Дело не в том,  что  Райан  плохой  человек,  нет.  Просто
положение, в котором он оказался, не  соответствовало  его  возможностям,  в
точности как говорили все. Келти был прав, а поскольку он был прав,  Доннеру
нужно выполнить свою работу.
   - Мы готовы, - объявил продюсер.
   - Поговорим о Верховном суде, - начал Доннер, сменив  своего  коллегу.  -
Стало известно, что вы просматриваете список  кандидатов  для  представления
Сенату.
   - Да, я занимаюсь этим, - ответил Райан.
   - Что вы можете сказать нам об этом?
   - Я поручил Министерству юстиции представить мне  список  опытных  судей,
ведущих дела в апелляционных судах. Этот список мне представлен, и теперь  я
думаю над кандидатурами.
   - О чем конкретно вы думаете? - спросил Доннер.
   - Я ищу компетентных судей. Верховный  суд  является  главным  хранителем
Конституции в нашей стране. Нам нужны люди, понимающие свою  ответственность
за это, способные справедливо толковать законы.
   - Судьи, соблюдающие букву закона?
   -  Том,  в  Конституции  говорится,  что  Конгресс   утверждает   законы,
исполнительная власть обеспечивает  их  соблюдение,  а  суды  занимаются  их
толкованием.  Это  и  есть  принцип  взаимозависимости  и  взаимоограничения
законодательной, исполнительной и судебной власти.
   - Однако история свидетельствует, что Верховный суд играет важную роль  в
переменах, осуществляемых в нашей стране, - напомнил Доннер.
   - Это верно, но не все эти перемены пошли на благо  Америки.  Из-за  дела
Дрега Скотта началась гражданская война.  Решение  по  делу  "Плесси  против
Фергюсона" было позорным и отбросило нашу страну  на  семьдесят  лет  назад.
Прошу иметь в виду, что в юридических вопросах я профан...
   - Именно по этой причине Американская ассоциация адвокатов, как  правило,
изучает кандидатуры судей перед их  представлением  Сенату.  Вы  собираетесь
представить свой список кандидатов в ассоциацию?
   - Нет. - Райан отрицательно покачал головой. -  Во-первых,  все  судьи  в
списке уже преодолели этот барьер для того, чтобы  занять  свои  сегодняшние
должности.  Во-вторых,  Американская  ассоциация  адвокатов  тоже   является
группой со своими собственными интересами, не  правда  ли?  Разумеется,  они
имеют право заботиться об  интересах  своих  членов,  однако  Верховный  суд
является юридическим органом,  который  решает  правовые  вопросы  для  всей
страны, тогда  как  Американская  ассоциация  адвокатов  состоит  из  людей,
которые  зарабатывают  на  жизнь  юридической  практикой.  Разве  не   будет
столкновением интересов,  если  группа  людей,  осуществляющих  на  практике
исполнение законов, станет выбирать тех, кто эти законы определяет? В  любой
другой сфере это было бы столкновением интересов, верно?
   - Не все так считают.
   - Конечно, ведь у ассоциации в Вашингтоне свой офис, полный лоббистов,  -
согласился президент. - Том, мой долг заключается не в  том,  чтобы  служить
заинтересованным  группам.  Я  обязан  соблюдать,   ограждать   и   защищать
Конституцию в силу своих возможностей. Для того чтобы я смог делать  это,  я
стараюсь найти людей, мыслящих, как и я сам. Мне  нужно,  чтобы  принесенная
мной присяга означала именно то, что в ней говорится, безо всяких махинаций.
   - Джон? - пригласил Доннер, повернувшись к Пламеру.
   - Вы работали много лет  в  Центральном  разведывательном  управлении,  -
сказал Пламер.
   - Совершенно верно, - согласился Джек.
   - Чем вы там занимались? - спросил Пламер.
   - Главным  образом  работал  в  разведывательном  управлении,  анализируя
информацию, поступающую из различных источников. Я старался понять, что  она
означает, и затем передавал результаты другим сотрудникам.  Некоторое  время
возглавлял разведывательное управление, затем при  президенте  Фаулере  стал
заместителем директора. Далее, как вам известно, я был  назначен  советником
по национальной безопасности у президента Дарлинга.
   - На протяжении этого времени вам  приходилось  выезжать  для  выполнения
других заданий? - поинтересовался Пламер.
   - Да, я  был  советником  на  переговорах  по  ограничению  вооружений  и
принимал участие во многих конференциях, - ответил президент.
   - Мистер Райан, ходят слухи, что вы занимались не только  этим.  Говорят,
будто вы  участвовали  в  операциях,  которые  привели  к  смерти  советских
граждан.
   Джек на мгновение  заколебался,  достаточно,  чтобы  создать  у  зрителей
должное представление о его отношении к этому "специфическому" вопросу.
   -  Джон,  на  протяжении  многих  лет  наше  правительство  принципиально
отказывалось комментировать разведывательные операции. Я не буду менять этот
принцип.
   - Американский народ должен и имеет право знать, что за человек  является
их президентом, - настаивал Пламер.
   -  Моя  администрация  никогда  не  станет   обсуждать   разведывательные
операции. А раз возник вопрос, что я за человек, в этом и  заключается  цель
настоящего интервью. Наша страна должна хранить некоторые  секреты.  Ведь  и
вы, Джон, - сказал Райан,  глядя  прямо  в  глаза  комментатору,  -  храните
секреты. Если вы откроете источники своей информации,  вашей  работе  придет
конец. Если Америка поступит так же, пострадают люди.
   - Но...
   -  Вопрос  закрыт,  Джон.  Наши  разведывательные  службы  действуют  под
контролем Конгресса.  Я  всегда  поддерживал  этот  закон,  буду  продолжать
поддерживать его и больше не намерен это обсуждать.
   При этих словах оба комментатора растерянно замигали, и у Райана не  было
сомнений, что эта часть интервью не будет показана по телевидению.

***

   Бадрейну нужно  было  выбрать  тридцать  человек,  и  хотя  выбор  такого
количества участников операции не представлял трудности, как не  представлял
трудности и выбор полностью преданных людей, главными критериями отбора были
ум и сообразительность. Но у него были необходимые контакты.  Если  уж  чего
было в избытке на Среднем Востоке, так это террористов,  людей,  похожих  на
него самого, но моложе, готовых отдать жизнь ради достижения великой цели  и
видящих, как она увядает перед их  глазами.  Это  всего  лишь  усиливало  их
ярость  и  преданность  вере.  По  некотором   размышлении   Бадрейн   решил
ограничиться  двадцатью  находчивыми  и   сообразительными.   От   остальных
требовалась всего лишь преданность, причем за ними будут наблюдать один  или
два опытных командира. Все отобранные для  операции  обязаны  беспрекословно
следовать приказам. Все до  единого  должны  быть  готовы  умереть  или,  по
крайней мере, пойти на риск  смерти.  Впрочем,  и  это  не  являлось  особой
проблемой. "Хезболлах" по-прежнему имел много  желающих  прикрепить  к  телу
взрывчатку и взорвать себя в толпе. Кроме них, были и другие.
   Это являлось частью традиций региона - пророк Мухаммед вряд ли  полностью
одобрил бы ее, но Бадрейн не был столь  уж  религиозен,  а  террористические
операции входили в его профессию. С исторической точки зрения арабы  никогда
не были хорошими солдатами. На протяжении почти всей истории они состояли из
бродячих племен, традиционным методом боевых действий у которых были набеги,
позднее превратившиеся в партизанские  действия.  Понятие  боевых  действий,
упорных и неторопливых, было чуждо им. Подобные действия  были  изобретением
греков, от которых они перешли к римлянам и позднее распространились на  все
западные народы. Одиночка мог броситься в гущу битвы, чтобы принести себя  в
жертву, - в традициях  викингов  такого  человека  называли  "берсекером"  -
неистовым, а в  Японии  подобные  люди  входили  в  состав  особых  воинских
подразделений, члены которых называли себя "камикадзе" - на поле битвы они с
бешеной яростью бросались вперед, бесстрашно  размахивая  мечом  и  стараясь
прихватить с собой как можно больше врагов, прежде чем  их  самих  постигнет
славная смерть. Но в особенности такая традиция укрепилась в "джихаде",  или
священной войне против неверных. Это доказало в конечном итоге,  что  ислам,
подобно любой религии, может быть искажен своими последователями. Ну а  пока
это означало, что у  Бадрейна  был  неисчерпаемый  источник  людей,  готовых
исполнять все его приказы, которые  передавались  через  Дарейи,  кто  также
говорил им, что это действительно подвиг во славу "джихада", что  их  подвиг
дает им ключи к славной жизни после смерти.
   У  Бадрейна  был  список.  Он  сделал  три  телефонных  звонка,   которые
передавались по цепи надежных людей. В Ливане  и  в  других  странах  начали
готовиться к отъезду.

***

   - Ну как, я справился, тренер? - с улыбкой спросил Райан.
   - Ты временами катался по очень тонкому льду, подходил к опасной  кромке,
но все-таки сумел не промочить ног,  -  ответил  Арни  ван  Дамм  с  видимым
облегчением. - Это был тяжкий удар по группам с особыми интересами.
   - Значит, все-таки можно критиковать тех, у кого  особые  интересы?  Черт
побери, все делают это!
   - Это зависит  от  того,  какие  группы  и  какие  интересы  подвергаются
критике, господин президент. У всех  у  них  есть  люди,  защищающие  их,  и
некоторые могут успокаивать тебя, подобно матери Терезе, с той разницей, что
делают это перед тем, как перерезать  тебе  горло  острым  мачете.  -  Глава
администрации сделал паузу. - И все-таки ты держался очень неплохо. В  твоих
ответах не было ничего, что они смогут слишком уж  исказить  и  использовать
против тебя. Увидим, что они оставят для вечерней передачи и  что  скажут  в
конце Доннер и Пламер. Последние две минуты являются самыми важными.

***

   Пробирки прибыли в Атланту в  особой  упаковке,  называемой  из-за  своей
формы  шляпной  коробкой.  На  самом  деле  это  было  чрезвычайно  надежное
вместилище, сделанное специально для того, чтобы в нем в полной безопасности
могли  перевозиться  самые   опасные   вещества.   Пробирки   помещались   в
многослойные ячейки, рассчитанные на то, чтобы хранимое в них  уцелело  даже
при  самом  сильном  ударе.  Коробку  со  всех  сторон  покрывали  наклейки,
предупреждающие о биологической  опасности,  так  что  с  ней  обращались  с
предельной осторожностью, в том числе посыльные Федеральной службы доставки,
передавшие ее адресату в 9.14 утра.
   "Шляпную коробку" отнесли в  специально  оборудованную  лабораторию,  где
первым делом проверили, нет ли на ней повреждений. Затем ее опрыснули мощным
дезинфицирующим составом и вскрыли, соблюдая все  меры  предосторожности.  В
сопроводительных  документах  было  указано,  почему  это  необходимо.   Там
говорилось, что в двух пробирках находятся образцы крови, содержащие вирусы,
вызывающие геморрагическую лихорадку. Это могло означать несколько болезней,
существующих в Африке, - в документах был указан континент, откуда доставили
пробирки, - и каждой из них следовало избегать. Лаборант извлек пробирки  из
коробки и проверил, нет ли на них подтеков. Их не оказалось, и  пробирки  на
всякий случай снова обрызгали дезинфицирующей жидкостью. Содержащаяся в  них
кровь  будет  подвергнута  анализу  на  антитела,  и  лаборанты   произведут
сравнение  с  другими  образцами.  Приложенная  документация  была  передана
доктору Лоренцу в отдел особо опасных инфекционных заболеваний.
   - Привет, Гас, это Алекс, - услышал в телефонной трубке доктор Лоренц.
   - Тебе так и не удалось вырваться на рыбалку?
   - Может быть, удастся в этот уик-энд. У нас в нейрохирургии есть парень с
катером, и нам наконец удалось навести порядок в отделе. - Доктор Александер
смотрел из окна своего кабинета на восточный  Балтимор.  Отсюда  была  видна
гавань, ведущая в Чесапикский залив, а  там,  по  слухам,  неплохо  ловились
морские окуни.
   - Так что у тебя случилось? - спросил Гас, и  в  этот  момент  в  кабинет
вошла секретарша с папкой в руке.
   - Просто решил проверить, нет ли у  тебя  чего-нибудь  нового  по  поводу
вспышки лихорадки Эбола в Заире.
   - Ничего,  слава  Богу.  Критическое  время  прошло.  Эта  вспышка  Эболы
закончилась быстро. А мы начали уже... - Лоренц замолчал. Он открыл папку  и
прочитал сопроводительный лист. -  Одну  минуту...  Хартум?..  -  недоуменно
пробормотал он.
   Александер терпеливо ждал. Он  был  знаком  с  привычкой  Лоренца  читать
медленно и вдумчиво. Немолодой мужчина, несколько похожий на актера,  Лоренц
никогда не спешил, и это была одна  из  причин,  почему  он  стал  блестящим
ученым-экспериментатором. Лоренц редко ошибался. Он все тщательно обдумывал,
прежде чем начинать действовать.
   - Мы только что получили две  пробирки  с  образцами  крови  из  Хартума.
Сопроводительная  записка  подписана  доктором  Макгрегором  из   Английской
больницы в Хартуме. Речь идет о двух пациентах - взрослый мужчина и  девочка
четырех лет,  подозревается  геморрагическая  лихорадка.  Образцы  находятся
сейчас в лаборатории.
   - Хартум? Это в Судане?
   - Так говорится в сопроводительном документе, - подтвердил Гас.
   - Но это очень далеко от Конго.
   - Самолеты, Алекс,  самолеты,  -  заметил  Лоренц.  Больше  всего  пугала
эпидемиологов  возможность   международных   путешествий   по   воздуху.   В
сопроводительной записке было всего несколько строк,  но  там  были  указаны
номера телефона и факса.  -  О'кей,  мы  сейчас  возьмемся  за  лабораторные
анализы и проверим.
   - А как относительно образцов предыдущей вспышки Эболы?
   - Вчера закончил.  Заирская  лихорадка  Эбола,  штамм  Маинги,  полностью
идентичный образцам 1976 года, до последней аминокислоты.
   - Верно, тот самый штамм, он переносится по воздуху, именно он  прикончил
Джорджа Уэстфаля.
   - Но точных подтверждений так и не обнаружили, Алекс, - напомнил ему Гас.
   - Джордж соблюдал все меры предосторожности, Гас, ты ведь знаешь это.  Ты
сам учил его. - Пьер Александер потер  глаза.  Снова  головная  боль.  Нужно
установить новое освещение.  -  Сообщи  мне