дня.  Ему  и  в
голову не приходило, что этим он продлевает время их пребывания на службе. К
тому же  он  получал  от  них  информацию  напрямую,  исключая  собственного
советника по национальной безопасности. Несмотря на то  что  Бен  Гудли  был
преданным и умным подчиненным, Райану хотелось слышать новости из первых уст
всякий раз, когда возникала такая возможность.
   Слово взял Эд Фоули.
   - Да, конечно, мы считаем, что знакомы с политическим руководством Китая,
но  от  нашего  внимания  ускользает   второй   эшелон   -   люди,   стоящие
непосредственно  за  их  спинами.  Сейчас  это  стало   нам   ясно,   однако
потребовалось немало времени,  чтобы  понять  истинную  ситуацию.  Говоря  о
политическом руководстве Китая, мы имеем в  виду  старых  людей,  а  они  не
способны разъезжать  по  стране.  Им  нужны  люди  помоложе,  которые  могут
узнавать все необходимое и докладывать им.  С  течением  времени  эти  люди,
имеющие непосредственный  доступ  к  высшему  руководству,  обрели  огромную
власть. И вот теперь создалось положение, при котором  нам  неизвестно,  кто
фактически управляет страной. Мы не знаем этого, а  поскольку  не  можем  их
опознать, то и имена остаются неизвестными.
   - Я понимаю ваши трудности, - кивнул Мюррей и протянул руку  за  бутылкой
пива. - Когда мы вели расследование организованной преступности, иногда  нам
удавалось опознать главаря, наблюдая  за  тем,  кто  кому  открывает  дверцу
автомобиля. Это чертовски трудное дело.  -  Подобное  замечание  было  самым
дружеским на памяти мужа и жены Фоули, имея в виду сложные  отношения  между
ФБР и ЦРУ. - Обеспечить скрытность и оперативную безопасность совсем не  так
уж трудно, если к этому как следует подготовиться.
   - Вот тут-то и может пригодиться "Синий план", - заметил Джек.
   - Тогда ты с удовольствием узнаешь, что первые  пятнадцать  новичков  уже
приступили  к  подготовке.  Несколько  часов  назад  Джон  провел   с   ними
предварительную беседу, - сообщил директор ЦРУ.
   Райан внимательно изучил план Фоули, направленный на изменение  структуры
Центрального разведывательного управления. Эд предложил сократить бюджет ЦРУ
на пятьсот миллионов долларов за пять лет  и  одновременно  увеличить  штаты
оперативного управления. Джек не сомневался, что на  Капитолийском  холме  с
энтузиазмом  утвердят  предложение  директора  ЦРУ,  хотя  настоящий  бюджет
американской разведки находился в "черных" статьях  федеральных  расходов  и
мало кто узнает о действительном сокращении бюджета. Впрочем, может быть,  и
узнают. Вполне вероятно, что сведения о предстоящем сокращении просочатся  в
средства массовой информации.
   Утечка секретной информации. Она беспокоила Райана на протяжении всей его
карьеры. Но теперь это стало частью государственной политики, не правда  ли?
- подумал Райан. Неужели сейчас, когда он стал президентом, его отношение  к
этому должно измениться, потому что утечку организует или разрешает он  сам?
Проклятье. Законы и принципы не должны взаимодействовать таким  образом.  На
чем же должен он основывать управление страной?

***

   Телохранителя звали Салех. В соответствии с требованиями его профессии он
был физически крепким мужчиной и потому пытался не обращать внимание на свое
плохое самочувствие. Человек в его положении просто  не  должен  поддаваться
трудностям.
   Но когда его самочувствие не улучшилось, как обещал врач, -  Салех  знал,
что у каждого могут возникнуть желудочные болезни, - и он  увидел  кровь  на
дне унитаза.., он понял, что все не так просто.  Из  человеческого  тела  не
должна течь кровь, разве что из пулевой раны или пореза при бритье. И уж  во
всяком случае не  после  испражнений.  Такое  может  потрясти  кого  угодно.
Подобно многим, он не сразу обратился к врачу,  надеясь,  что  все  исчезнет
само собой, как при  заболевании  гриппом.  Но  болезнь  не  оставляла  его,
приступы становились все серьезней, и тут им наконец  овладел  страх.  Перед
рассветом он вышел из виллы, сел в автомобиль и поехал в больницу.  По  пути
ему пришлось остановиться из-за  приступа  рвоты,  причем  он  намеренно  не
смотрел на то, что осталось на обочине дороги. Салех чувствовал, что слабеет
с каждой минутой, и когда  он  остановился  перед  входом  в  больницу,  ему
потребовалось собрать последние силы, чтобы дойти до двери. В помещении, где
оказывали экстренную помощь, ему пришлось сидеть и ждать,  пока  шли  поиски
истории его болезни. Салеха  всегда  пугал  запах  больницы,  дезинфекции  и
карболки, от которого даже собака останавливается, пятится назад,  тянет  за
поводок и визжит, потому что этот запах связан с болью.  Наконец  чернокожая
медсестра назвала его имя, он встал, постарался успокоиться и вошел в ту  же
комнату, где его осматривали раньше.

***

   Вторая группа из десяти преступников мало отличалась от первой, разве что
среди них не было приговоренного к смертной  казни  за  преступления  против
государственной религии. Моуди подумал, что, глядя на людей  с  осунувшимися
бледными лицами, воровато оглядывающихся  по  сторонам,  нетрудно  заставить
себя презирать их. Но больше всего их выдавало выражение лиц. Они  выглядели
как преступники, не смотрели в глаза,  отводили  взгляд,  словно  все  время
искали, как бы убежать, что-нибудь придумать,  найти  какой-то  выход.  Лица
отражали одновременно страх и жестокость. Они не были просто людьми, и  хотя
его наблюдения казались доктору ребяческими, этим они отличались от  него  и
его знакомых, а следовательно, являлись обладателями жизней, на  которые  не
имели права.
   - В палате находятся больные, - сказал он, обращаясь к ним. - Ваша задача
- ухаживать за ними. Если вы успешно справитесь с этой работой, вас направят
на подготовку и затем вы будете работать в тюрьмах в качестве  санитаров.  В
противном случае вас вернут в  камеры  и  приведут  в  исполнение  приговоры
судов. Ну а если вы  будете  протестовать,  наказание  будет  немедленным  и
жестоким. - Все согласно кивнули. У них не было  выбора.  Каждый  знал,  что
значит немедленное и жестокое наказание. Иранские тюрьмы отнюдь не  славятся
своим комфортом. У всех  заключенных  была  бледная  кожа  и  красные  глаза
ревматиков. Да и пища в тюрьмах оставляла желать много лучшего. Ну и что?  -
спросил себя врач. Разве такие люди заслуживают снисхождения? Каждый из  них
приговорен к смертной казни за  совершенное  им  серьезное  преступление,  а
какие преступления скрывались у них в прошлом, знали  только  они  и  Аллах.
Если Моуди и испытывал к ним жалость, это было  всего  лишь  следствием  его
медицинского  образования,  заставлявшего  смотреть  на  каждого,   как   на
человека, независимо от содеянного им. Это он сможет преодолеть.  Грабители,
воры, педерасты - все они нарушили законы страны, установленные  Аллахом,  и
если эти законы были суровыми, то, по крайней мере,  справедливыми.  А  если
обращение с ними казалось по западным  меркам  жестоким  -  у  европейцев  и
американцев самое странное представление о человеческих  правах,  -  то  как
относительно прав их жертв, подумал Моуди. Ничего не  поделаешь,  решил  он,
отстраняясь от стоящих перед ним людей. "Международная амнистия"  уже  давно
перестала жаловаться на условия содержания заключенных в  иранских  тюрьмах.
Может быть, им лучше бы подумать  о  других  вещах,  например,  о  том,  как
обращаются с правоверными в других странах. Здесь не было Жанны-Батисты, она
мертва, и это записано в бесконечных колонках судеб тех, кто ушли  из  этого
мира. Остается лишь увидеть, окажутся ли судьбы вот этих написанными той  же
рукой в книге живых  и  мертвых.  Моуди  кивнул  старшему  охраннику,  и  он
закричал на своих новых "санитаров". Даже в  их  позах  был  вызов,  заметил
врач. Ну что ж, посмотрим, как изменится их поведение.
   Все преступники из второй группы прошли обработку.  Их  раздели,  помыли,
подвергли дезинфекции, побрили и одели в зеленую форму санитаров с  номерами
на спинах. На ногах у них были матерчатые  шлепанцы.  Вооруженные  охранники
подвели их к двери воздушного шлюза, внутри  которого  находились  армейские
медики и один охранник с пистолетом в руках, защищенных толстыми перчатками.
   Моуди  вернулся  в  комнату  службы  безопасности,  чтобы  наблюдать   за
происходящим по замкнутой телевизионной системе. На черно-белых  экранах  он
видел, как преступники идут по коридору, с любопытством озираясь по сторонам
- несомненно, в поисках возможности скрыться. Все они то и дело  поглядывали
на охранника, шедшего в четырех метрах позади. Каждому  из  них  вручили  по
пластиковому ведру с простейшими принадлежностями  для  ухода  за  больными.
Ведра тоже были пронумерованы.
   Преступники были удивлены тем, что медики одеты в  защитные  костюмы,  но
тем не менее продолжали идти вперед, шаркая ногами,  и  остановились  только
при входе в палату, где содержались  пациенты.  Должно  быть,  почувствовали
запах или  что-то  увидели.  Как  бы  заторможенно  они  не  реагировали  на
происходящее, один из них наконец понял, куда их ведут...
   На экране было видно,  как  армейский  санитар  показал  на  преступника,
остановившегося в дверях. Тот заколебался, потом бросил на пол ведро, поднял
руку, сжатую в кулак, и что-то закричал. Остальные замерли, глядя  на  него,
ожидая, что последует дальше. Затем в углу экрана показался охранник. В  его
вытянутой руке был пистолет. С расстояния в два метра он выстрелил  прямо  в
лицо преступника. Странно было видеть  выстрел,  но  не  слышать  его.  Тело
рухнуло на кафельный  пол,  оставив  на  серой  стене  черные  капли  крови.
Стоявший рядом санитар ткнул пальцем в сторону одного из  преступников,  тот
быстро нагнулся,  подобрал  упавшее  ведро  и  вошел  в  палату.  Дальнейших
дисциплинарных мер не потребовалось. Моуди переключился на другой экран.
   Здесь изображение было цветным,  да  и  понятно  почему.  Кроме  того,  с
помощью дистанционного управления камеру в палате можно  было  поворачивать,
увеличивать изображение. Моуди направил ее на койку в углу -  пациент  номер
один. Только что вошедший новый "санитар" с цифрой один  на  спине  замер  у
койки, держа в руке ведро и глядя на пациента, не понимая, что перед ним.  В
палате имелся и микрофон, но  он  был  ненаправленного  действия,  и  служба
безопасности давно выключила его, потому что доносящиеся звуки были  слишком
ужасными для тех, кто могли слышать их. Как и следовало  ожидать,  в  худшем
состоянии находился приговоренный за  религиозные  преступления.  Однако  он
молился, пытаясь утешить тех,  кто  находились  рядом.  Он  даже  попробовал
убедить остальных присоединиться к нему в молитве, но эти люди не относились
к  числу  ждущих  милости  от  Всевышнего,  даже  при  самых   благоприятных
обстоятельствах, да и молитвы, которые он читал, были им непонятны.
   "Санитар" с минуту стоял у койки, глядя  на  пациента,  приговоренного  к
смерти за убийство и прикованного за ногу к кровати.
   Моуди еще больше увеличил изображение и навел камеру  на  кандалы,  чтобы
проверить, протерли ли они кожу  больного.  На  матрасе  рядом  с  кандалами
виднелось пятно крови. Человек на койке - приговоренный к смерти преступник,
напомнил себе Моуди - медленно  корчился,  и  "санитар"  вспомнил,  наконец,
зачем его прислали сюда. Он надел пластмассовые  перчатки,  окунул  губку  в
ведро и протер ею лоб умирающего. Пришедшие один за другим  последовали  его
примеру, и армейские медики покинули палату.
   В уходе за больными сложности не было, да его и не требовалось,  так  как
они уже выполнили свою часть эксперимента. Не нужно было делать внутривенных
вливаний,  вводить  иглы,  заниматься  уколами,  так  что   не   приходилось
заботиться об острых предметах. Заболев лихорадкой  Эбола,  они  подтвердили
предположение,  что  вирусы  штамма  Маинги  способны  распространяться   по
воздуху, и теперь оставалось лишь убедиться, что эти  вирусы  не  ослабли  и
способны к дальнейшему размножению.., путем  того  же  воздушного  переноса,
которым  были  заражены  пациенты   из   первой   экспериментальной   группы
преступников. Большинство "санитаров" исполняли свою работу, но  делали  это
неумело и грубо, протирая тела  умирающих  быстрыми  и  резкими  движениями.
Только один или два преступника жалели пациентов и старались не причинять им
боли. Может быть, Аллах заметит это сострадание и через десять  дней,  когда
наступит их время умирать, проявит к ним милосердие.

***

   - Школьные табели, - сказала Кэти, когда Джек вошел в спальню.
   - Хорошие или плохие? - спросил ее муж.
   - Сам посмотри, - предложила она.
   Ага, подумал президент, забирая табели детей из протянутой к нему руки. В
приложенных к учебным табелям кратких комментариях - каждый учитель  написал
несколько фраз, чтобы объяснить выставленную оценку, -  говорилось,  что  за
последние недели качество домашней работы заметно улучшилось. Значит, агенты
Секретной службы действительно помогают детям с домашними  заданиями,  понял
Джек. С одной стороны, это показалось ему забавным. С другой  -  посторонние
люди выполняли работу отца, и при этой мысли его сердце болезненно  сжалось.
Преданность агентов всего лишь показывала, что он сам не выполняет отцовских
обязанностей и недостаточно заботится о своих детях.
   - Если Салли действительно хочет поступить  в  Университет  Хопкинса,  ей
нужно уделить больше внимания естественным дисциплинам, - заметила Кэти.
   - Она еще ребенок. - Для своего отца Салли навсегда  останется  маленькой
девочкой, которая...
   -  Она  растет...  И  знаешь  что?  Салли  проявляет  интерес  к   одному
футболисту. Его зовут Кенни, за ним бегают все девчонки, - сообщила Кэти.  -
Длинноволосый. Прическа длинней моей.
   - Проклятье, - недовольно пробормотал Джек.
   -  Меня  удивляет,  что  ей  потребовалось  столько  времени.  Я   начала
встречаться с мальчишками, когда мне было...
   - Я не хочу слышать об этом.
   - Но вышла-то я замуж за тебя, правда? - Она многозначительно  посмотрела
на Джека. - Господин президент...
   - С тех пор прошло немало времени, - повернулся к ней Джек.
   - ., а не перебраться ли нам в спальню Линкольна? - предложила Кэти. Джек
посмотрел на ее ночной столик. Там стоял  стакан.  Перед  его  приходом  она
успела выпить пару коктейлей. Значит, завтра у нее не будет операций.
   - Он никогда не спал там, детка. Спальню называют так, потому что...
   - Из-за картины. Я знаю. Но мне нравится кровать, - улыбнулась она.  Кэти
положила свои записки и сняла очки, которыми пользовалась при чтении,  затем
протянула руку - совсем как маленький ребенок,  который  просит,  чтобы  его
взяли на ручки и приласкали. - Знаешь, я  по  крайней  мере  уже  неделю  не
занималась любовью с самым могущественным мужчиной в мире.
   -  А  как  твой  месячный  цикл?   -   Кэти   никогда   не   пользовалась
противозачаточными таблетками.
   - Причем тут цикл? - спросила она. Странно, пронеслось  в  голове  Джека,
раньше у нее все происходило как по часам.
   - Неужели ты хочешь еще одного...
   - А что, если это не имеет никакого значения?
   - Но тебе только сорок, - возразил президент.
   - Подумать, как мило с твоей стороны напоминать мне об этом!  К  тому  же
мне далеко до этого юбилея. Что тебя беспокоит?
   - Да ничего, пожалуй. - Джек задумался на минуту. - Я ведь так и не нашел
времени для стерилизации, верно?
   - Нет, ты даже не говорил с Пэт по этому поводу, хотя и собирался, а если
сделаешь это сейчас, - на лице  первой  леди  появилась  лукавая  улыбка,  -
сообщение об этом появится во всех газетах. Может быть, даже  захотят  вести
прямую передачу по телевидению о каждом этапе. Арни одобрит это как  хороший
пример решения проблемы нулевого прироста населения. Вот  только  осложнится
ситуация с национальной безопасностью...
   - Это почему?
   - Президента Соединенных Штатов просто кастрируют, и  потому  уважение  к
Америке резко упадет.
   Джек с трудом удержался от смеха. А вдруг охранники в коридоре услышат?
   - Почему это ты воспылала такой страстью?
   - Может быть, я сумела, наконец, почувствовать себя здесь как дома - а то
и просто хочу тебя, - добавила она.
   И в это мгновение на  ее  ночном  столике  зазвонил  телефон.  Лицо  Кэти
исказилось в молчаливой ярости.
   - Алло? Слушаю, доктор Сабо. Миссис Эмори? Нет, не  думаю...  Ни  в  коем
случае... Меня не интересует, беспокоится она или нет. По  крайней  мере  до
завтрашнего утра. Дайте ей что-нибудь, чтобы заснула... Не  снимайте  бинты,
пока я не осмотрю ее. И запишите все это  в  историю  болезни,  она  слишком
любит жаловаться. Совершенно верно. Спокойной ночи, доктор. - Кэти  положила
трубку и проворчала:
   - Речь идет об операции на хрусталике глаза, которую я  недавно  сделала,
но если мы снимем бинты слишком рано...
   - Одну минуту, он позвонил тебе ..
   - В Уилмере есть номер нашего телефона.
   - Прямая линия к нам домой? - Этот канал связи  даже  не  проходил  через
коммутатор, хотя, как и на всех телефонных линиях Белого дома, на нем стояла
аппаратура прослушивания. Впрочем, может быть, и нет. Райан не спрашивал  об
этом и не особенно интересовался.
   - У них был телефонный номер нашего дома, правда? - спросила Кэти. - Я  -
хирург, лечу больных, всегда нахожусь в пределах досягаемости,  когда  нужна
пациентам - особенно таким, которые доставляют немало неприятностей.
   - Нас все время  будут  прерывать.  -  Джек  лег  рядом  с  женой.  -  Ты
действительно хочешь еще одного ребенка?
   - Чего я действительно хочу, так это заняться любовью со своим  мужем.  Я
теперь не могу быть такой разборчивой при выборе времени, верно?
   - Неужели все было так плохо? - Джек нежно поцеловал ее.
   - Да но я не  сержусь  на  тебя.  Ты  делаешь  все,  что  в  твоих  силах
Напоминаешь наших новых профессоров  -  впрочем,  они  старше  тебя.  -  Она
погладила его по щеке и улыбнулась. - Если это случится, то пусть  случится.
Мне нравится быть женщиной.
   - А мне нравится, что у меня такая жена.

Глава 27

Результаты

   Некоторые из них имели дипломы психологов  -  широко  распространенная  и
удобная специальность для служителей правопорядка. У  нескольких  были  даже
ученые степени бакалавров и магистров, а один агент личной охраны президента
имел  степень  доктора  философии,  защитив  диссертацию  по   специальности
"разработка профилей преступников". Все отлично умели читать  мысли;  Андреа
Прайс была одной из них. "Хирург"  пошла  к  вертолету  танцующей  походкой.
"Фехтовальщик" проводил ее до двери на первом этаже и  поцеловал  -  поцелуй
был традицией, а вот то, что они шли рядом и держались за  руки  -  нет,  по
крайней мере, не последнее время. Прайс переглянулась с  двумя  агентами,  и
они прочитали мысли друг  друга,  как  это  часто  делают  полицейские.  Они
решили,  что  это  благоприятный  знак,  -  все,  кроме  Рамана,  ничем   не
уступающего остальным в искусстве читать мысли, но настроенного  пуритански.
Он посвящал свободное время спорту, и Прайс представляла себе, как он каждый
вечер сидит перед  телевизором,  наблюдая  за  баскетбольными  матчами.  Она
подумала, что он, наверно, даже записывает на свой видеомагнитофон те матчи,
которые почему-либо не может посмотреть. Ну что ж, в Секретной  службе  есть
самые разные люди.
   - Что мне предстоит сегодня?  -  спросил  президент,  когда  "Блэк  хоук"
оторвался от взлетной площадки.
   - "Хирург" в полете, - услышала Прайс в наушнике. - Все чисто, - доложили
охранники, разместившиеся на  крышах  и  балконах  правительственных  зданий
вокруг Белого дома. С  помощью  биноклей  они  в  течение  часа  осматривали
периметр,  как  это  делалось  каждый  день.  За  оградой  были  и   обычные
"постоянные зрители", как называли их агенты. Агенты знали всех в лицо.  Это
были люди, которые любили смотреть на происходящее вокруг Белого дома. Жизнь
первой