екло  в  передней  правой  дверце  и  принялся   снимать
полицейскую рацию, затем достал ружье, прикрепленное под  приборной  доской,
и, наконец, взял кейс с вещественными  доказательствами,  который  лежал  на
полу. Меньше чем через минуту он сел в  свою  машину  и  уехал.  Кейс  снова
найдут только  в  том  случае,  если  братья  Паттерсон  не  сдержат  своего
обещания. Полицейские - честные люди.

Глава 23

Игры начинаются

   Утренняя процедура была  точно  такой  же,  несмотря  на  то,  что  Райан
отсутствовал неделю. Его шофер проснулся  рано,  сел  в  свой  автомобиль  и
поехал в Лэнгли. Там он оставил свою машину,  пересел  в  "Бьюик"  и  забрал
документы для своего пассажира. Они были заперты  в  металлическом  кейсе  с
кодовым замком и находящимся внутри устройством для их уничтожения в  случае
необходимости. До сих пор еще никто не пытался напасть на "Бьюик"  или  тех,
кто сидел в нем, но это не значило, что такое исключается.  Шофер,  один  из
сотрудников службы безопасности ЦРУ, был вооружен пистолетом "Беретта"  92-Ф
девятимиллиметрового калибра, а под приборным щитком у него  был  прикреплен
автомат "Узи". Он прошел подготовку вместе с  агентами  секретной  службы  и
ничуть не уступал им в способности защитить своего "шефа" - так он  думал  о
человеке,  исполняющем  обязанности  заместителя   директора   ЦРУ.   Шоферу
хотелось, чтобы шеф жил поближе к округу Колумбия или чтобы ему  платили  за
каждую  милю,  которую  ему  приходилось  проезжать  при  исполнении   своих
обязанностей.  Он  проехал  по  внутренней   петле   кольцевой   автодороги,
опоясывающей американскую столицу, за-тем  по  "клеверному  листу"  развилки
направился на восток, по шоссе 50 Мэриленда.
   Джек Райан встал в 6.15 - по мере того  как  его  возраст  приближался  к
сорока, ему казалось, что он просыпается все раньше и раньше, - и последовал
той же утренней  процедуре,  что  и  большинство  государственных  служащих.
Правда, поскольку его жена  была  врачом,  это  гарантировало,  что  завтрак
предстоит из здоровой пищи, а не из той, что ему нравилась.  Что  плохого  в
жире, сахаре и консервах, а?
   К 6.55 он закончил завтрак, оделся и успел  прочитать  половину  утренней
газеты. Готовить детей к школе было обязанностью Кэти. Выходя из дома,  Джек
поцеловал дочь, а вот Джек-младший считал себя слишком  взрослым  для  таких
телячьих нежностей. "Бьюик" ЦРУ подъехал к дому в тот  момент,  когда  Райан
вышел на  крыльцо,  -  с  точностью,  к  которой  стремятся  авиакомпании  и
железнодорожные поезда.
   - Доброе утро, доктор Райан.
   - Доброе утро, Фил. - Как  обычно,  Райан  сам  открыл  заднюю  дверцу  и
опустился на  сиденье.  Сначала  он  закончит  чтение  "Вашингтон  пост",  с
удовольствием взглянув на рисунки комиксов и отложив Гэри Ларсона до  самого
последнего момента. Вот в чем больше всего  нуждаются  сотрудники  ЦРУ  -  в
ежедневной порции "Дальней стороны", комикса,  по  вполне  понятной  причине
пользующегося наибольшей популярностью в Лэнгли. Когда Райан отложил  газету
и открыл замок металлического кейса, автомобиль снова ехал по шоссе 50 среди
множества машин, направляющихся в Вашингтон. Открыв кейс с  документами,  он
тут  же  отключил  механизм  уничтожения  с  помощью  пластиковой  карточки,
удостоверяющей  его  личность  как  сотрудника  ЦРУ.  Находящиеся  в   кейсе
документы  несомненно  являются  важными,  но  те,  кто  может  напасть   на
автомобиль, в первую очередь захотят захватить именно Райана, а не  какие-то
документы. Ни у кого в ЦРУ не было иллюзий относительно способности Райана -
или  любого  другого  человека  противостоять  попыткам  получить  требуемую
информацию. Теперь у него оставалось  сорок  минут,  чтобы  познакомиться  с
событиями, происшедшими за ночь - в данном случае на протяжении уикэнда, - и
после приезда в Лэнгли задавать разумные  вопросы  руководителям  отделов  и
дежурным офицерам, когда те явятся к нему с докладами.
   Райан всегда читал сначала газету, потому  что  после  этого  официальные
сводки ЦРУ представали перед ним в ином, более понятном свете. У него бывали
сомнения относительно журналистов - нередко сделанный ими анализ  оказывался
ошибочным, - однако сама суть их работы мало чем  отличалась  от  назначения
ЦРУ: сбор и распространение информации, и за исключением некоторых в  высшей
степени технически  сложных  областей,  являющихся  тем  не  менее  жизненно
важными в  таких  вопросах,  как  контроль  над  вооружениями,  деятельность
журналистов обычно ничем не уступала, а иногда и  превосходила  по  качеству
сообщения  специально  подготовленных  сотрудников,  поступающие  в  Лэнгли.
Разумеется, хороший  иностранный  корреспондент  получал  значительно  более
высокое жалованье, чем сотрудник ЦРУ, занимающий двенадцатую графу  в  сетке
жалованья государственных служащих, и часто талант искал себе место там, где
лучше платят. К тому же журналистам  разрешалось  писать  книги,  приносящие
настоящие деньги, - как это сообразили многие корреспонденты,  работавшие  в
Москве. На протяжении ряда лет Райан понял, что допуск  к  секретной  работе
означает, по  сути  дела,  знакомство  с  источниками  информации.  Даже  на
занимаемом им уровне Джек часто получал сведения, мало отличающиеся по своей
сути от информации, присылаемой хорошими журналистами. Разница заключалась в
том, что  он  знал  источники  этой  информации  и  мог  потому  оценить  ее
надежность. Это была трудноуловимая, но часто критически важная разница.
   Первой лежала папка, содержащая  сообщения  о  Советском  Союзе.  В  этой
стране происходила масса интересных событий, хотя никто  не  знал,  что  они
означают и куда ведут.  Ну  что  ж,  превосходно.  Райан  и  ЦРУ  передавали
подобную информацию в течение длительного времени,  более  длительного,  чем
ему хотелось. От них ждали чего-то иного. Подобно этой Эллиот, подумал Джек,
ненавидевшей ЦРУ за его деятельность -  впрочем,  такими  делами  управление
больше не занималось  -  и  одновременно  ожидавшей,  что  ЦРУ  всезнающе  и
всесильно. Когда они, наконец, очнутся и поймут, что  предсказывать  будущее
для разведки ничуть не легче, чем для  хорошего  спортивного  корреспондента
заявлять, кто будет играть в финале бейсбольного сезона? Даже сейчас,  после
того как положение стало  более  определенным,  в  восточном  дивизионе  три
команды шли во главе таблицы почти с одинаковым количеством набранных очков.
Только букмекеры могли разобраться в этом. Как жаль, подумал  Райан,  что  в
Лас-Вегасе не принимают ставки на членство в  советском  политбюро,  или  на
гласность, или на то, как решится "национальный вопрос".  В  этом  случае  у
него было бы больше ясности. К моменту, когда автомобиль выехал на кольцевое
шоссе, Райан читал материалы из Латинской Америки.  Действительно,  какой-то
наркобарон по имени Фуэнтес был взорван бомбой.
   Так ему и надо, мелькнуло в голове Райана, но  он  тут  же  спустился  на
землю. Плохо было совсем не то, что его убили. Райана беспокоила мысль,  что
один из главарей наркомафии погиб от американской авиабомбы. Именно  за  это
ненавидела ЦРУ Элизабет Эллиот, напомнил себе Джек. Исполнение  роли  судьи,
присяжных и  палача  одновременно.  Подобная  реакция  никак  не  связана  с
понятиями  справедливости  и  несправедливости.  Для  нее  главным  является
политическая целесообразность. Политики больше беспокоились о вопросах,  чем
о принципах, однако рассуждали так, словно это одно и то же.
   Господи, у  тебя  прорывается  цинизм,  обычный  для  утра  понедельника,
верно?
   Каким образом, черт побери, узнал все это Робби Джексон? Кто  организовал
операцию? Что произойдет, если о ней станет известно?
   Или еще лучше: а стоит ли мне думать об этом? Если да, то почему? А  если
нет, почему нет?
   Это связано с  политикой,  Джек.  Каким  образом  твоя  работа  оказалась
связана с политикой? Разве политика имеет к ней какое-нибудь отношение?
   Как случается со многими, эта тема могла бы стать превосходным  предметом
философских дискуссий, для которых  образование  Райана  в  колледже  ордена
иезуитов великолепно его подготовило и к которым  привило  вкус.  Но  данная
проблема не относилась к изучению  абстрактных  принципов  и  гипотетических
проблем. От него могут  потребовать  ответа.  Что,  если  член  Специального
комитета задаст ему вопрос, на который  придется  дать  ответ?  Такое  может
случиться каждую минуту. Отложить ответ на подобный вопрос можно лишь на  то
время, которое потребуется, чтобы приехать из Лэнгли в Капитолий.
   И если Райан солжет, его ждет тюрьма. Это  являлось  негативным  аспектом
продвижения по службе.
   Более того, если он честно ответит, что не знает, ему могут  не  поверить
ни члены комитета, ни присяжные  в  суде.  Даже  честность  не  обеспечивает
надежной защиты. Не смешно ли?
   Джек  посмотрел  через  стекло  на  храм  мормонов,  мимо  которого   они
проезжали, в том месте, где кольцевое шоссе соединяется с Коннектикут-авеню.
Поистине странное здание с мраморными  колоннами  и  позолоченными  шпилями,
придающими  ему  известное  величие.  Вера,  представленная  этим   зданием,
казалась удивительной католику Райану, но те,  кто  придерживался  ее,  были
честными и работящими людьми, всей душой преданными своей стране, потому что
они верили в принципы, которые отстаивала  Америка.  А  ведь  это,  в  конце
концов, самое главное, правда?
   Или ты отстаиваешь что-нибудь, или тебе все безразлично,  подумал  Райан.
Любой  дурак  может  выступать  против  всего  подобно  капризному  ребенку,
отказывающемуся от фруктов, которые он даже не пробовал.  Здесь  сразу  было
ясно, к чему стремятся эти люди. Мормоны платили своей церкви десятую  часть
всех получаемых доходов, и на эти деньги она воздвигла  вот  этот  монумент,
прославляющий  их  веру,  совсем  как  средневековые  крестьяне,  выделявшие
средства  из  своих  скудных  заработков  на  строительство   величественных
соборов, причем по той же самой причине. Крестьян забыли все, кроме Бога,  в
которого они верили, а соборы  живое  доказательство  их  веры  -  остались,
возносясь к небу в своей гордой красоте, и  по-прежнему  использовались  для
той цели, ради которой их построили.
   Кто сейчас помнит политические  проблемы  того  времени?  Аристократы  со
своими замками превратились в прах, королевские династии почти все  вымерли,
и все, что осталось от тех веков, - это памятники религии,  вере  во  что-то
более важное, чем телесная оболочка человека, выраженной в камне и созданной
человеческими руками.  Разве  существует  лучшее  доказательство  того,  что
действительно имеет значение? Райан знал, что не ему пришла впервые в голову
эта мысль, далеко не ему, однако нечасто человек  осознает  Истину  с  такой
поразительной ясностью, как в это утро понедельника произошло с Райаном.  Он
понял,  что  практическая  целесообразность  в  отличие  от   принципиальных
соображений является малозначащим, преходящим и в конечном итоге бесполезным
предметом. Райан все еще не решил, что следует предпринять, он знал, что его
действия, вполне возможно, будут зависеть от других людей, однако теперь  он
не сомневался, чем нужно руководствоваться при выборе своих  действий.  Пока
этого достаточно, решил он.
   Пятнадцать минут спустя автомобиль въехал  в  Лэнгли,  обогнул  здание  и
нырнул в гараж. Райан уложил документы в стальной кейс и поднялся  на  лифте
на седьмой этаж. Нэнси уже включила  кофеварку  у  него  в  кабинете.  Через
несколько минут прибудут начальники отделов и начнется утреннее совещание. У
него оставалось немного времени для размышлений.
   То, что казалось ему достаточным на кольцевом шоссе, рассеялось в  стенах
кабинета.  Теперь  он  понял,  что  должен  действовать,   и,   хотя   будет
руководствоваться принципами, поступать нужно, рассчитав все  с  тактической
точки зрения. А у Райана не было ключа к разгадке.
   Начальники отделов пришли в назначенное время, и началось совещание.
   Подчиненные заметили, что исполняющий обязанности  заместителя  директора
по разведке как-то странно замкнут в себе  и  молчалив.  Обычно  он  задавал
вопросы и не упускал случая пошутить. На этот раз только кивал и отделывался
односложными замечаниями. Ну  что  ж,  может  быть,  у  него  был  неудачный
уик-энд.

***

   Утром в понедельник содержащиеся в тюрьме вызывались в суд, встречались с
адвокатами и появлялись перед судом присяжных.  Поскольку  обвиняемые  имеют
право предстать перед  присяжными  в  лучшем  виде,  чтобы  оказать  на  них
благоприятное  впечатление,  для   заключенных   в   тюрьме   Мобиля   утром
понедельника отводилось время принять душ.
   В соответствии со всеми законами тюремной жизни самым  главным  тут  была
безопасность.  Открылись  двери  камер,  и  заключенные,  в  сандалиях  и  с
полотенцами вокруг пояса, направились в конец коридора под  бдительным  оком
трех надежных охранников. Утренние разговоры были обычными: ворчали, шутили,
иногда переругивались. Предоставленные самим  себе  во  время  прогулки  или
приема пищи, заключенные тяготели  к  представителям  своей  национальности,
однако тюремное начальство запрещало сегрегацию при  размещении  в  камерах.
Охранники знали, что в результате там процветало насилие, но юристы, пишущие
законы, руководствуются принципами, а не действительностью. К тому же,  если
кого-нибудь убивают в тюрьме, вина  ложится  на  тюремную  охрану.  Из  всех
сотрудников  правоохранительных  ведомств  тюремные  охранники  были  самыми
циничными. Полицейские избегали их, считая охранников обычными  тюремщиками,
заключенные ненавидели, да и  свободные  граждане  не  относились  к  ним  с
уважением. Охранники не слишком уважали  свою  работу  и  заботились  прежде
всего  о  личной  безопасности.  Для  служащих  тюрем   страх   был   вполне
оправданным.  Смерть  заключенного  являлась  серьезным  делом  вне  всякого
сомнения  -  начиналось  тщательное   расследование,   проводимое   тюремным
начальством, полицией и в некоторых случаях  федеральными  властями.  Однако
жизнь преступника значила куда меньше, чем жизнь  охранника,  -  по  крайней
мере, для самих охранников.
   Несмотря на это, они прилагали все усилия. Охранники были главным образом
опытными людьми и знали, что им следует ожидать.  То  же  самое  относилось,
разумеется, к заключенным, и потому  события,  происходящие  в  тюрьмах,  по
своей сути мало отличались от того, что происходит на поле боя или в  тайных
войнах между разведслужбами. С  течением  времени  менялись  методы  ведения
действий и контрмеры, что приводило к разработке новых тактических  приемов.
Заключенные отличались друг от друга: одни были хитрее других, а некоторые -
прямо-таки гениальны. Но основная масса, особенно молодые, была  запуганными
смиренными людьми, и цель у них была та же, что и у охранников, -  выжить  в
опасном, окружении. Каждая группа заключенных требовала  своего  подхода,  и
потому к охранникам предъявлялись жесткие  требования.  В  такой  обстановке
избежать ошибок было невозможно.
   Полотенца повесили на крючки  с  номерами.  У  каждого  заключенного  был
собственный кусок мыла, и под  пристальным  взглядом  охранника  они  прошли
голыми - в душевое отделение, где их  ждали  двадцать  "дождиков".  Охранник
следил за тем, чтобы у заключенных не было с собой оружия.  Но  он  оказался
молодым и еще не знал, что по-настоящему опытный преступник  всегда  найдет,
где его спрятать.
   Генри  и  Харви  выбрали  душ  напротив  пиратов,  которые  по   глупости
остановились на месте, где охранник, стоящий у  двери,  не  мог  их  видеть.
Братья обменялись  удовлетворенными  взглядами.  Эти  ублюдки  считают  себя
королями, но с головами у них, не все в порядке. В данный момент  оба  брата
испытывали  определенное  неудобство.  Деревянные  шпонки  толщиной  в  три,
четверти дюйма были обмотаны изоляционной лентой, но края их  были  острыми,
и, чтобы пройти через душевую нормальным шагом, потребовалась  немалая  сила
воли. Больно... Тут же хлынула горячая вода,  и  душевая  стала  наполняться
паром. Братья Паттерсон намылили себе определенное место, чтобы  легче  было
извлечь заточки, часть которых внимательный наблюдатель  все  равно  мог  бы
заметить, но они знали, что в дверях душевой  будет  стоять  новичок.  Харви
кивнул паре заключенных, что стояли у входа в отделение. Действие началось с
обычного импровизированного диалога.
   - А ну отдай мое мыло, сволочь!
   - ... твою мать, - последовал ответ, подготовленный заранее.
   За ним удар, затем ответный.
   - Прекратите немедленно, черт побери! - крикнул охранник.
   И тут же в драку ввязались еще двое: один,  кому  было  известно,  в  чем
дело, другой, молодой, впервые отбывающий срок в тюрьме, знал лишь, что надо
постараться защитить себя. Наступила цепная реакция, и  схватка  разгорелась
по всей душевой. Охранник, стоявший у двери, выскочил в коридор, призывая на
помощь.
   Генри и Харви повернулись с заточками, скрытыми в ладонях. Рамон и  Хесус
наблюдали  за  дракой,  уверенные,  что  им  ничто  не  угрожает.   Они   не
подозревали, что все было хорошо организованным спектаклем.
   Харви взял на себя Хесуса, а Генри - Рамона.
   Хесус  даже  не  предполагал  нападения,  только  заметил,  что  к   нему
приблизилась коричневая фигура, как вдруг почувствовал удар в  грудь,  затем
другой. Он опустил голову и увидел, что из раны бьет струя крови - с  каждым
ударом сердца она становилась все  больше,  затем  коричневая  рука  нанесла
третий удар - и рядом с  двумя  струями  крови  хлынула  третья.  Охваченный
паникой, он попытался зажать рану рукой, чтобы остановить  кровотечение,  не
подозревая, что от этого кровь поступает в перикардиальную  сумку  и  смерть
наступает от остановки сердца. Завалившись назад, он соскользнул по стене на
пол и умер, даже не успев осознать почему.
   Генри был сообразительнее  брата  и  решил  умертвить  своего  противника
быстрее. Рамон сам облегчил ему задачу - заметив  приближающуюся  опасность,
он отвернулся. Генри прижал его к выложенной плитками стене и вонзил заточку
в висок, где, как он знал, кость была хрупкой и тонкой, как яичная скорлупа.
   Вонзив заточку, он пошевелил ею из стороны в  сторону  и  вверх  и  вниз.
Рамон забился, как рыба, пойманная  на  крючок,  и  через  несколько  секунд
ослаб, безвольно опустился на пол, словно тряпичная кукла.
   Каждый из братьев вложил оружие в руку жертве друг друга  -  беспокоиться
об отпечатках пальцев в душе не приходилось, - затем они подтолкнули мертвые
тела поближе одно к другому и вернулись в свои душевые отсеки, где принялись
усердно намыливаться, чтобы смыть кровь, которая могла брызнуть  на  них.  К
этому времени все в душевой пришло в порядок. Двое заключенных, повздоривших
из-за куска мыла, пожали руки,  извинились  перед  охранником  и  продолжили
утреннее омовение.
   В  помещении  по-прежнему  клубился  пар,  и  братья  Паттерсон  все  еще
тщательно мылись. Чистота особенно близка к благочестию, когда речь  заходит
о том, чтобы смыть  улики.  Через  пять  минут  поток  воды  прекратился,  и
заключенные вышли из душевой, Охранник снова пересчитал  их  (самое  главное
для тюремных охранников - это  уметь  считать)  и  обнаружил,  что  двух  не
хватает. Остальные восемнадцать  принялись  вытираться  насухо,  дурачась  и
хватая друг друга за зад, как это принято у  заключенных  в  мужской  среде.
Охранник заглянул в душевую и собрался было выкрикнуть что-то по-испански  -
этот язык он освоил в школе, - как увидел на полу, под облаком пара,  что-то
похожее на лежащее тело.
   - Черт побери! - Он повернулся и крикнул остальным охранникам, чтобы  они
вернулись. - Никому не двигаться! - завопил он, глядя на заключенных.
   - В чем дело? - послышался чей-то голос.
   - Эй, приятель, через час я должен быть в суде, - напомнил другой. Братья
Паттер