-
распорядился ван Дамм.
   -  Никогда  не  пробуйте  выступать  с  речью  на  голодный  желудок,   -
посоветовала Кэлли. - Тут уж можете положиться на меня.
   - И не пейте настоящий кофе. Кофеин может вызвать дрожь  в  руках.  Когда
президент выступает с речью, - начал утренний  урок  Арни,  -  он...  Кэлли,
помоги мне объяснить это.
   - Сегодняшние два выступления вам не сулят ничего  особо  драматического.
Вы просто выступаете в  роли  доброго  соседа,  зашедшего  навестить  парня,
живущего рядом, потому что ему понадобился  ваш  совет  по  беспокоящей  его
проблеме. Обращайтесь к  слушателям  по-дружески,  спокойно  и  убедительно.
Вроде как:
   "Понимаешь, Фред, мне кажется, что тебе следовало бы поступить  следующим
образом", - объяснила Кэлли, подняв для большей убедительности брови.
   - Добродушный семейный доктор, советующий пациенту не  увлекаться  жирной
пищей и, может быть, побольше играть в гольф - физические упражнения полезны
для здоровья, что-то  вроде  этого,  -  добавил  глава  администрации.  -  В
повседневной жизни ты поступаешь так каждый день.
   -  Значит,  мне  надо  всего  лишь  сегодня  утром  сделать   это   перед
четырехтысячной толпой, верно? - спросил Райан.
   - И перед телевизионными камерами Си-Спан. Твою речь передадут в вечернем
выпуске новостей...
   - Си-эн-эн тоже будет  вести  трансляцию,  потому  что  это  ваше  первое
выступление во время  поездки  по  стране,  -  добавила  Кэлли.  Нет  смысла
обманывать президента.
   Господи! Джек снова посмотрел на текст своей речи.
   - Ты прав, Арни. Лучше выпить кофе без  кофеина.  -  Внезапно  он  поднял
голову. - Есть ли курящие на борту? - спросил он. То,  как  он  сказал  это,
заставило стюардессу ВВС обернуться.
   - Хотите сигарету, сэр?
   - Да, - несколько пристыженно произнес Райан. Она передала ему  "Виргиния
слим" и  с  теплой  улыбкой  поднесла  горящую  зажигалку.  Не  каждый  день
удостаиваешься   чести    оказать    такую    услугу    своему    верховному
главнокомандующему. Райан затянулся и посмотрел на нее.
   - Если вы скажете об этом моей жене, сержант...
   - Это останется между нами,  сэр.  -  Она  повернулась  и  ушла  готовить
завтрак. Для нее это был счастливый день.

***

   Жидкость была поразительно страшного цвета - темно-красная с коричневатым
оттенком. Они контролировали процесс, время от времени  рассматривая  взятые
образцы под электронным микроскопом.  Обезьяньи  почки,  политые  зараженной
кровью, состоят  из  разрозненных  клеток,  и  по  какой-то  причине  вирусы
лихорадки Эбола любили их, подобно  тому,  как  лакомка  обожает  шоколадный
мусс. Наблюдать за процессом их размножения  было  увлекательно  и  страшно.
Цепочки вирусов размером в микрон касались  клеток,  проникали  в  них  и  в
теплой обогащенной биосфере тут же начинали размножаться.  Это  походило  на
сцену  из  научно-фантастического   фильма,   вот   только   происходило   в
действительности. Эти вирусы, как и все остальные, можно было назвать живыми
лишь условно. Они могли функционировать только с посторонней помощью, и  эта
помощь поступала к ним от носителя, который,  предоставив  вирусам  средство
стать активными, одновременно приговорил себя  к  смерти.  Вирусы  лихорадки
Эбола содержали только РНК, а для начала митоза  требовались  еще  и
ДНК. В клетках почек находилось и то и другое, цепочки вирусов искали их,  и
после соединения начинался процесс размножения вирусов лихорадки Эбола.  Для
этого требовалась энергия, которую обеспечивали почечные  клетки,  полностью
разрушающиеся  при  процессе.  Процедура  размножения   представляла   собой
микрокосм процесса распространения болезни  в  человеческом  сообществе.  Он
начинался медленно, затем скорость нарастала в геометрической  прогрессии  -
быстрее, еще быстрее, еще быстрее:
   2 - 4 - 16 - 256 - 65 536 и так далее до тех пор, пока не поглощались все
питательные вещества. После этого оставались одни вирусы, которые переходили
в состояние спячки и ждали  следующей  возможности.  Люди  придают  болезням
самые   разные   ошибочные   описания:   болезни   поджидают   благоприятной
возможности; они безжалостно убивают; они ищут  свои  жертвы.  Моуди  и  его
коллеги знали, что все это антропоморфическая  чепуха.  Вирусы  не  способны
думать. Они не совершают ничего особенно зловещего.  Все,  на  что  способны
вирусы лихорадки Эбола, - это пожирать, размножаться и затем возвращаться  в
состояние спячки. Но  ведь  и  компьютер  представляет  собой  только  набор
электрических переключателей, способных различать лишь единицу и ноль,  хотя
он делает это несравненно быстрее и эффективнее людей, пользующихся им.  Вот
и вирусы лихорадки Эбола обладали поразительной способностью размножаться  с
такой быстротой,  что  иммунная  система  человеческого  тела,  при  обычных
условиях являющаяся исключительно эффективным механизмом защиты,  просто  не
выдерживала  нападения,  словно  на  нее  набрасывалась   армия   плотоядных
муравьев. В этом, однако,  заключалась  слабость  Эболы.  Она  была  слишком
эффективной,  убивала  слишком  быстро.   Механизм   ее   выживания   внутри
человеческого тела убивал носителя до того, как он успевал передать  болезнь
дальше.  Кроме  того,  вирусы  лихорадки  Эбола  были   в   высшей   степени
приспособлены к специфической экосистеме. Они не в состоянии были выжить  на
открытом воздухе, да и то короткое время, когда сохраняли  жизнеспособность,
это происходило в атмосфере джунглей. По этой причине, а также  потому,  что
они не могли существовать в организме человека-носителя больше десяти  дней,
а часто и того меньше, их  эволюция  происходила  медленно,  без  следующего
эволюционного этапа - способности переноситься по воздуху.
   По крайней мере, так все считали. Может  быть,  "надеялись"  будет  более
правильным словом. Штамм лихорадки Эбола, распространяемый аэрозолем,  будет
катастрофически смертоносным. Не исключено, что им удалось  добиться  именно
этого.  В  их  распоряжении  был  штамм  Маинги,  как  они  установили   при
неоднократных микроскопических исследованиях, и существовало подозрение, что
именно этот штамм может распространяться по воздуху. Теперь  им  требовалось
доказать это.
   Глубокая заморозка (например,  с  использованием  в  качестве  хладагента
жидкого азота)  убивала  большинство  нормальных  человеческих  клеток.  При
замерзании клеток вода, превращаясь в лед,  разрывала  их  стенки,  оставляя
после себя уже трупы. Вирусы же лихорадки Эбола были слишком примитивны  для
этого. Высокая температура убивала их, так же как и  ультрафиолетовые  лучи.
Смертельными для вирусов были также и незначительные перемены  в  химическом
окружении. Но стоило предоставить им темное холодное место, и они переходили
в состояние мирной спячки.
   Все  операции  осуществлялись  в  специальном  ящике.  Внутри  находилась
смертоносная среда, отделенная от окружающей атмосферы прозрачным  лексаном,
настолько прочным, что он мог выдержать попадание  пули.  С  двух  сторон  в
пластике были прорезаны по два отверстия, и к каждому надежно  и  герметично
была прикреплена перчатка из толстой резины. Моуди отсосал десять кубических
сантиметров жидкости, кишащей вирусами, поместил ее в пробирку, затем плотно
закрыл пробкой. Медлительность процесса объяснялась  не  столько  физической
опасностью,  сколько  неудобством  работы  в  резиновых  перчатках.   Плотно
запечатанную  пробирку  он  переложил  из  одной  руки  в  другую,   передал
директору, который произвел аналогичную операцию, и  наконец  положил  ее  в
маленький  воздушный  шлюз.   Когда   дверца   шлюза   закрылась,   зажглась
индикаторная  лампочка,  действующая  от  датчика  давления,   и   крохотное
пространство шлюза было обрызгано дезинфицирующим спреем - раствором фенола.
Пробирка  оставалась  внутри  шлюза  в  течение  трех  минут,  гарантирующих
безопасность находящегося там воздуха и  наружной  поверхности  пробирки  со
смертоносным содержимым. И все-таки, несмотря на это, никто не прикасался  к
пробирке  руками,  не  защищенными  перчатками,  да  и  врачи,  производящие
операции  внутри  пластикового  ящика,  были  также  одеты  в  герметические
защитные костюмы. Директор извлек пробирку из шлюза и бережно перенес ее  на
находившийся в трех метрах рабочий стол.
   Для экспериментальных целей была  приспособлена  банка  из-под  аэрозоля,
используемого для борьбы с насекомыми. Обычно ее ставят на под, нажимают  на
головку и оставляют в таком состоянии, чтобы  мельчайшие  капельки  жидкости
образовали туман, заполняющий комнату.  Банку  полностью  разобрали,  трижды
обработали горячим паром и  затем  собрали  снова  -  возникли  трудности  с
пластмассовыми частями, но о решении этой проблемы  подумали  еще  несколько
месяцев  назад.  Это  было  примитивное  устройство.  Для   операции   будут
изготовлены более совершенные.  Единственной  проблемой  стал  жидкий  азот.
Внешне он походил на воду, и стоило его брызгам попасть на перчатки, как они
тут же замерзали и  резина  рассыпалась  подобно  черному  стеклу.  Директор
отошел в сторону, когда Моуди налил криогенную жидкость во внешнюю оболочку,
которая  будет  находиться  под  давлением.  Для  предстоящего  эксперимента
требовалось всего несколько  кубических  сантиметров.  Затем  во  внутренний
сосуд из нержавеющей стали  впрыснули  красно-коричневую  жидкость,  кишащую
вирусами лихорадки Эбола, и завинтили крышку.  После  того  как  банка  была
запечатана, ее обработали дезинфицирующей  жидкостью  и  промыли  в  соляном
растворе. Пустую пробирку бросили в контейнер для сжигания в газовой печи.
   - Ну вот, - сказал директор. - Мы готовы.

***

   Полковник, сидевший за  штурвалом  президентского  авиалайнера,  совершил
посадку поразительно мягко. Он впервые  вел  самолет,  в  котором  находился
новый президент, и ему хотелось продемонстрировать  свое  мастерство.  Затем
"ВВС-1" покатился, как обычно, по посадочной  дорожке,  взревели  двигатели,
включенные на реверс и затормозившие самолет до скорости автомобиля,  прежде
чем нос его повернул налево. Из окон своей кабины Райан увидел сотни -  нет,
тысячи - людей. Неужели это встречают меня? - подумал он.  Проклятье.  В  их
руках через низкий забор по периметру авиабазы свешивались красные, белые  и
синие  полотнища  цветов  национального  флага,  и  когда  самолет   наконец
остановился, флаги начали поочередно подниматься,  образуя  волну.  К  двери
подъехал трап, и стюард открыл ее  -  именно  стюард,  называть  стюардессой
сержанта не правильно, - та самая, которая дала ему сигарету.
   - Хотите еще одну? - шепнула она.
   - Потом, пожалуй. Спасибо, сардж.
   - Сломайте ногу, господин президент  - только не на трапе, ладно?  -  Наградой
ей был смешок.
   - Готовы встретить босса, - услышала Прайс в наушнике голос  руководителя
группы агентов  Секретной  службы,  высланных  заранее.  Она  повернулась  к
президенту и кивнула.
   - Пора начинать, господин президент.
   Райан сделал глубокий вдох и встал в центре открытой двери, глядя в яркое
солнце Среднего запада.
   В соответствии с протоколом он должен спускаться  по  трапу  первым  и  в
одиночку. Едва его фигура появилась на верхней площадке трапа, как из  толпы
донеслись приветственные крики - и это от людей,  которые  его  едва  знали.
Застегнутый на все пуговицы,  с  откинутыми  назад  волосами,  закрепленными
лаком (несмотря на все его возражения), Джек Райан спускался  по  ступенькам
трапа, чувствуя себя не президентом, а последним дураком -  пока  не  достиг
земли. Стоящий там главный сержант ВВС щеголевато взял под козырек, и  Райан
автоматически ответил  ему  тем  же,  настолько  прочно  закрепился  у  него
рефлекс, даже после непродолжительного пребывания в морском  корпусе.  Толпа
снова взревела. Он посмотрел по сторонам и увидел агентов Секретной  службы,
расставленных вокруг, причем почти  все  стояли  спиной  к  нему,  глядя  по
сторонам. Первым подошел губернатор штата.
   - Добро пожаловать в Индиану, господин президент! - Он схватил протянутую
руку Райана и энергично потряс ее. - Для нас  большая  часть  быть  первыми,
кому вы нанесли официальный визит.
   Встречу  подготовили  по   высшему   классу.   Рядом   выстроилась   рота
национальной гвардии. Оркестр грянул приветственный марш, за которым тут  же
последовал "Привет вождю", и  тут  Райан  почувствовал  себя  уже  настоящим
мошенником. Губернатор шел слева и на полшага позади него, и они ступили  на
красный - какой еще? - ковер. Выстроившиеся солдаты вытянулись  и  взяли  на
караул, а их старинное полковое знамя  склонилось  перед  президентом,  хотя
звездно-полосатое знамя страны гордо продолжало развеваться. Райан вспомнил,
как однажды американский атлет заявил, что "Звезды и полосы"  не  склоняются
ни перед одним земным королем или владыкой (он был  американцем  ирландского
происхождения  и  отказался  оказать  такую  честь  английскому  королю   на
Олимпийских играх 1908 года). Проходя мимо, Джек приложил руку  к  сердцу  -
этот жест он запомнил  с  детства,  -  и  посмотрел  на  гвардейцев.  Он  их
верховный главнокомандующий, напомнил себе президент. В случае необходимости
он может отдать приказ, посылающий этих юношей на поле  боя,  и  потому  ему
захотелось посмотреть на их лица. Вот стоят они, гладко выбритые, молодые  и
гордые, каким был он сам больше двадцати лет назад. Здесь они для него. И он
всегда должен быть там для них. Да, подумал Джек, ты  должен  запомнить  это
навсегда.
   - Позвольте  мне  представить  вас  местным  гражданам,  сэр?  -  спросил
губернатор, делая жест в сторону забора. Райан кивнул и последовал за ним.
   - Предельное внимание, он обменивается рукопожатиями, - произнесла Андреа
в свой микрофон. Сколько бы  раз  это  ни  случалось,  агенты  президентской
охраны не любили этой процедуры больше всего. Прайс всегда останется рядом с
президентом. Раман и еще три агента находились  с  обеих  сторон,  глядя  на
толпу через  темные  очки  в  поисках  оружия,  необычного  выражения  лица,
сравнивая  лица  встречающих  с  лицами  людей,  которые  они  запомнили  по
фотографиям, пытаясь обнаружить все, чем-то отличное от обычного.
   Их здесь так много, подумал Джек. Ни один из них не голосовал за него,  а
до самого недавнего времени почти никто не слышал его имени. И все-таки  они
пришли сюда. Некоторые из них, возможно, государственные  служащие,  которых
на полдня отпустили с работы, но не те, кто держали в руках детей,  не  все,
кто стояли здесь, и выражение их глаз потрясло  президента.  Еще  никогда  в
жизни он не испытывал ничего подобного. К нему тянулось  множество  рук,  он
пожимал их, двигаясь влево вдоль забора, пытаясь  расслышать  в  общем  шуме
отдельные голоса.
   "Добро пожаловать в Индиану!" - "Как поживаете,  господин  президент?"  -
"Мы верим вам!" - "Пока все идет хорошо!" "Мы с вами!"
   Райан пытался отвечать,  но  ему  удавалось  только  повторять  "спасибо,
спасибо". Он открывал рот, чтобы  выразить  благодарность  за  поразительную
теплоту встречи, за улыбки и  взгляды,  устремленные  на  него.  Этого  было
достаточно, чтобы забыть о боли в руке, но вот пришлось отойти от  забора  и
приветственно поднять руки, что вызвало новый шквал возгласов.
   Проклятье. Если бы они только знали, кто я на самом деле,  подумал  Джек,
что сказали бы они тогда? Что я здесь делаю, черт  побери?  -  пронеслось  у
него  в  голове,  когда  он  направился  к  открытой  дверце  президентского
лимузина.

***

   В  подвале  здания  их  было  десять,  все  мужчины.  Только   один   был
политическим преступником по обвинению в государственной  измене.  Остальные
оказались  на  редкость  отвратительными:  четверо  убийц,  насильник,  двое
педофилов и два вора, повторившие преступления и потому  по  закону  шариата
приговоренные к отсечению правой руки. Их разместили всех вместе в помещении
с контролируемой снаружи температурой. Каждый из них  был  прикован  ножными
кандалами к своей  кровати.  Все  были  приговорены  к  смертной  казни,  за
исключением воров, и потому  они  не  понимали,  почему  находятся  в  одном
помещении с остальными. Приговоренные к смерти тоже не могли понять,  почему
еще живы. Они не выражали протеста по этому поводу, но  и  не  испытывали  и
иных чувств. Последние недели их скудно  кормили,  так  что  они  ослабли  и
утратили всякую настороженность. Один из них, сунув палец  в  рот,  ощупывал
больные и кровоточащие десны, когда открылась дверь.
   В камеру вошел человек в синем пластиковом костюме,  какого  они  никогда
раньше не видели. Человек - это был мужчина, хотя  они  едва  различали  его
лицо через маску шлема, - поставил на бетонный пол цилиндрический контейнер,
снял с него синюю пластмассовую крышку и нажал на  кнопку.  После  этого  он
поспешно вышел. Едва закрылась дверь, как послышалось шипение и камера стала
наполняться туманом, похожим на пар.
   Один из преступников закричал,  думая,  что  это  ядовитый  газ,  схватил
тонкую простыню и прижал ее  к  лицу.  Другой,  находившийся  ближе  всех  к
контейнеру, просто наблюдал с недоумением за распространением тумана.  Когда
облако окутало его, он оглянулся по сторонам. Остальные не  сводили  с  него
глаз, ожидая, что он умрет. Этого не случилось, и тогда они начали проявлять
скорее любопытство, чем страх. Через несколько минут шипение прекратилось, и
случившееся исчезло из их ограниченной памяти. Свет погас, и они уснули.
   - Через три дня станет ясно. - Директор выключил  телевизор,  изображение
на который поступало от камеры в помещении, где  содержали  преступников.  -
Похоже, банка сработала, дисперсия нормальная. У техников возникли трудности
с механизмом замедленного действия.  На  банках  серийного  производства  он
должен срабатывать минут через пять.
   Трое суток, подумал Моуди. Через семьдесят два часа  станет  ясно,  какой
кошмар им удался.

***

   Несмотря на тщательную  подготовку  и  затраченные  деньги,  несмотря  на
детальное планирование, Райан  сидел  на  простом  раскладном  металлическом
стуле и у него уже болели ягодицы. Перед ним протянулись деревянные  перила,
покрытые красно-бело-синим флагом, скрывающим листовую сталь,  непроницаемую
для винтовочной пули. Трибуна тоже была  бронированной  -  в  данном  случае
защита состояла из стали и кевлара, материала легче  и  прочнее  стали  -  и
предохраняла все его  тело  почти  до  плечей.  Они  находились  в  огромном
спортивном зале университета, где обычно  проводились  игры  университетской
баскетбольной команды - правда,  она  проиграла  в  студенческом  чемпионате
страны уже на этапе отборочных соревнований. Зал был наполнен до отказа, "до
самого потолка" скажут, наверно, репортеры,  пользуясь  стандартной  фразой,
означающей, что все места были заняты. Основную часть  аудитории  составляли
студенты, хотя точно определить было невозможно. На Райана  были  устремлены
многочисленные лучи прожекторов, и в их сиянии он не  мог  рассмотреть  тех,
кто собрались выслушать его речь. Президент со  своим  сопровождением  вошел
через черный ход и  миновал  пахнущую  потом  раздевалку  -  это  был  самый
короткий путь входа и выхода. Кавалькада машин промчалась главным образом по
шоссе, но примерно четверть расстояния пришлось ехать по  городским  улицам.
Тротуары города  были  заполнены  людьми,  они  махали  руками,  приветствуя
президента. Губернатор непрерывно расхваливал достоинства "штата  неуклюжих"
 и
города Индианаполиса.
   Джек хотел было спросить о происхождении такого странного названия штата,
но потом передумал.
   На трибуну снова поднялся  губернатор,  дав  выступить  трем  ораторам  -
студенту университета,  затем  ректору  и  наконец  мэру  города.  Президент
старался прислушиваться к  выступлениям,  но  все  трое,  с  одной  стороны,
говорили одно и то же, а  с  другой  -  немногое  из  это