задачу  -
тебе больше не придется гадать на кофейной гуще, что он имеет в виду. Просто
записывай, что он говорит. Или суди его по справедливости. Мы оба  признали,
что он  не  политик,  но  ты  обращаешься  с  ним,  как  с  профессиональным
политическим деятелем. Просто прислушивайся к его словам, вот и все. -  Или,
что еще проще, просмотри видеозапись, хотел сказать Арни, но  передумал.  Он
приблизился сейчас к самому краю. Разговаривать  с  представителями  средств
массовой информации - все равно что гладить  незнакомую  кошку;  никогда  не
знаешь, в какой момент она оцарапает тебя.
   - Перестань, Арни. Ты самый преданный парень в этом городе. Черт  побери,
из тебя получился бы отличный семейный врач. Мы все знаем это. Но Райан ни в
чем  не  разбирается.  Эта  речь  в  национальном  соборе,  потом   безумное
выступление в Овальном кабинете. Его поведение  так  же  мало  соответствует
президентскому, как  поведение  председателя  клуба  "Ротари"  где-нибудь  в
Бамфаке, в Айове.
   - А кто решает, каким должно быть поведение президента и каким нет?
   -  В  Нью-Йорке  это  решаю  я.  -  По  лицу  репортера  снова  пробежала
насмешливая  улыбка.  -  Что  касается  Чикаго,   тебе   придется   спросить
кого-нибудь другого.
   - Но Райан - президент Соединенных Штатов.
   - А Эд Келти придерживается другого мнения, к тому  же  ведет  себя,  как
подобает президенту.
   - Эд выбыл из игры. Он подал в отставку. Роджеру позвонил государственный
секретарь Хансон и сообщил об этом. Черт побери, ведь ты сам сообщил об этом
в газете.
   - Но чем он руководствовался, когда подавал...
   - Чем он руководствовался, когда бегал за каждой юбкой, привлекающей  его
внимание? - резко  возразил  глава  администрации.  Отлично,  теперь  я  сам
восстанавливаю против себя средства массовой информации, подумал он.
   - Эд всегда увлекался женщинами. Он взял себя  в  руки  после  того,  как
бросил пить. Это никак не отражалось на исполнении им своих обязанностей.  -
Точка зрения корреспондента стала теперь ясной. Подобно своей газете, он был
ревностным защитником прав женщин.  -  Нужно  подождать,  и  слухи  об  этом
утихнут.
   - Какую позицию займет "Нью-Йорк тайме"?
   - Я пришлю тебе копию редакционной статьи, - пообещал репортер.

***

   Он не мог  больше  терпеть.  Бадрейн  снял  телефонную  трубку  и  набрал
шестизначный номер, глядя в темноту за окном. Солнце зашло, и небо  затянуто
облаками. Приближалась холодная  дождливая  ночь,  а  затем  наступит  утро,
которого он может и не увидеть.
   - Слушаю, - ответил голос еще до конца первого звонка.
   - Говорит Бадрейн. Для следующего рейса нам понадобится  самолет  больших
размеров.
   - У нас стоит  наготове  "Боинг-737",  но  мне  нужно  разрешение,  чтобы
отправить его.
   - Этим я сейчас займусь.
   Принять срочные меры заставили его телевизионные новости. По  телевидению
не передавали ничего о политике, программы были еще более приглушенными, чем
обычно. Ни одной политической передачи, и это в стране, где политика нередко
вытесняла даже прогноз  погоды.  Самым  зловещим  было  то,  что  состоялась
передача о мечети, старой шиитской мечети, которую  не  ремонтировали  много
лет. Ведущий выразил сожаление, рассказав о длительной и достойной  уважения
истории этого здания, причем  забыл  упомянуть  о  том,  что  она  обветшала
потому, что когда-то стала местом встречи группы  заговорщиков,  обвиненных,
наверно справедливо, в том, что  они  собирались  устранить  погибшего  ныне
любимого и  великого  политического  деятеля  Ирака,  о  котором  скоро  все
забудут. Хуже всего было то, что на  видеозаписи  были  видны  пять  имамов,
которые стояли перед мечетью, даже не глядя в камеру, а просто показывали на
потускневшие голубые плитки на стенах и, по-видимому, обсуждали, что следует
предпринять. Эти пятеро были те самые, которые прилетели в Багдад в качестве
заложников. Но на телевизионном экране не было ни единого солдата, а лица по
меньшей мере двух имамов были хорошо знакомы иракцам. Кто-то  сумел  убедить
телевизионную компанию или, точнее,  ее  служащих.  Судя  по  всему,  доводы
оказались убедительными - если вы хотите  остаться  на  работе  и  сохранить
голову, пора посмотреть в лицо новой  реальности.  Будут  ли  эти  несколько
коротких  моментов  на  экране  достаточными  для   народных   масс,   чтобы
рассмотреть и узнать лица приехавших  -  и  понять  смысл  передачи?  Поиски
ответа на этот вопрос могут оказаться опасными.
   Но мнение народных масс  не  имело  значения.  А  вот  мнение  майоров  и
полковников, а также генералов, не попавших в  список  улетающих  из  Ирака,
имело значение, причем немалое. Очень скоро они все поймут. Возможно, кто-то
уже понял. Они начнут звонить по телефону, сначала обращаясь  к  вышестоящим
начальникам, чтобы выяснить, что происходит. Некоторым будут  лгать.  Другие
вообще не услышат ответа, потому что хозяева телефонов уже покинули  страну.
И тогда  они  задумаются,  начнут  встречаться  друг  с  другом.  В  течение
следующих двенадцати часов им придется принять решение.  Это  люди,  которых
считают преданными гибнущему режиму, которым некуда скрыться и у которых нет
денег, чтобы прожить оставшуюся жизнь. Им  придется  остаться  в  Ираке.  Их
преданность  прошлому  режиму  может  означать  смертный  приговор   -   для
большинства так и произойдет. А вот у некоторых есть шанс на спасение. Чтобы
уцелеть, им придется поступить так, как поступают преступники во всем  мире.
Они спасут свою жизнь,  выдав  более  крупную  добычу.  Так  бывает  всегда.
Полковники свергнут генералов.
   Наконец генералы поняли, насколько опасно положение.
   - Наготове стоит  "Боинг-737".  Там  хватит  места  для  всех.  Он  может
прилететь сюда через девяносто минут, - сказал Бадрейн генералам.
   - А  нас  не  убьют  в  мехрабадском  аэропорту?  -  спросил  заместитель
начальника генерального штаба иракской армии.
   - Вы предпочитаете умереть здесь? - ответил Бадрейн.
   - Что, если это ловушка?
   - Нельзя исключить и  такой  риск.  В  этом  случае  умрут  пять  имамов,
выступавших по телевидению. - Разумеется,  этого  не  случится.  Это  должны
будут  осуществить  солдаты  и  офицеры,  преданные  уже   не   существующим
генералам. Такая преданность здесь  отсутствует.  Все  знали  это.  Сам  акт
получения заложников был инстинктивным шагом и уже стал бессмысленным  из-за
чьих-то  действий,  возможно,  средств  массовой   информации,   но   скорее
полковника,    стоящего    во    главе    вооруженной    охраны     иранских
священнослужителей. Полагали, что он надежный сотрудник службы безопасности,
вспомнил Бадрейн, верующий суннит и сын члена баасистской партии. Это  могло
означать, что баасистскую  партию  уже  подчиняют  своему  влиянию.  События
развивались теперь слишком быстро.  Имамы  не  собираются  скрывать  причины
своего приезда в Ирак, не правда ли? Но все это не имело значения.  Расправа
с заложниками не принесет ни малейшей пользы. Оставшись в Багдаде,  генералы
были обречены, а принятие мученической смерти не будет чем-то оскорбительным
для иранских имамов. Это было неразрывной частью шиитских традиций.
   Нет,   решение   было   уже   принято,   причем   бесповоротно.    Просто
высокопоставленные военные чины  еще  не  поняли  этого.  Они  не  продумали
развития событий до конца.
   С  другой  стороны,  если  бы  они   были   по-настоящему   компетентными
военачальниками, их любимый вождь давно расправился бы с ними.
   - Да, мы согласны, - сказал старший из генералов.
   - Спасибо. - Бадрейн поднял телефонную трубку и снова набрал номер.

   "Глубина конституционного кризиса, в  котором  оказалась  Америка,  стала
очевидной лишь вчера.  Несмотря  на  то  что  вопрос  мог  показаться  чисто
техническим, его содержание оказалось совершенно иным.
   Джон Патрик Райан  -  несомненно  способный  человек,  но  требуется  еще
выяснить, обладает ли он талантом, необходимым  для  того,  чтобы  исполнять
обязанности президента. Первоначальные  симптомы  далеко  не  многообещающи.
Государственная служба - не для дилетантов. Наша страна нередко обращалась к
таким людям, но в прошлом они всегда составляли меньшинство и были  способны
совершенствоваться,  а  затем  исполнять  свои  обязанности   планомерно   и
организованно.
   Нет ничего планомерного и организованного в кризисе, перед которым  стоит
наша страна. Пока мистер Райан принимал правильные и  рассчитанные  меры  по
стабилизации правительства. Его временное назначение на пост директора  ФБР,
например, Дэниела Мюррея - вполне приемлемо.  Равно  как  и  Джордж  Уинстон
станет, возможно, неплохим временным министром финансов, хотя и не  обладает
способностями политического деятеля. Скотт Адлер, исключительно  талантливый
кадровый  дипломат,  может  стать   лучшим   выбором   настоящего   кабинета
министров..."
   Райан пропустил два следующих абзаца.
   "Вице-президент Эдвард Келти, несмотря на свои личные недостатки,  знаком
с деятельностью  правительства,  и  его  умеренная  позиция  по  большинству
вопросов, затрагивающих судьбу страны, гарантирует правильный  курс  до  тех
пор, пока не будет  избрана  новая  администрация.  Но  справедливы  ли  его
утверждения?"

   - А вам разве не все равно? - спросил Райан, обращаясь к передовой статье
завтрашнего номера "Нью-Йорк тайме".
   - Они знают его и не знают тебя, - ответил Арни. И тут зазвонил телефон.
   - Слушаю.
   - Звонит мистер Фоули, господин президент. Он говорит, что у него  важный
вопрос.
   -  О'кей...  Эд?  Я  переключаю  тебя  на  динамик.  -  Джек   нажал   на
соответствующую кнопку и положил трубку. - У меня в кабинете Арни.
   - Получены надежные сведения. Иран вступает в игру, быстро и  решительно.
У меня есть отрывок телевизионной передачи, если хочешь посмотреть.
   - Включай. - Джек знал, как это делать. В его кабинете, как и  в  других,
стояли  телевизоры,  соединенные  с  Пентагоном   и   другими   федеральными
департаментами, защищенными оптиковолоконными кабелями. Он достал  из  ящика
стола  пульт  дистанционного   управления   и   включил   телевизор.   "Шоу"
продолжалось всего пятнадцать секунд, затем повторилось, и потом Райан начал
смотреть его по отдельным кадрам.
   - Кто они? - спросил Джек.
   Фоули прочитал имена. Два из них Джек слышал раньше.
   - Советники Дарейи, среднего и высшего уровня. Они в  Багдаде,  и  кто-то
решил объявить об этом. Итак, мы знаем, что высшие иракские чины улетают  из
страны.  Теперь  мы  видим,  как  пять  имамов  говорят   по   национальному
телевидению Ирака о  восстановлении  знаменитой  мечети.  Завтра  они  будут
говорить уже громче, - пообещал исполняющий обязанности директора ЦРУ.
   - Есть что-нибудь от наших людей в том регионе?
   - Нет, - признался Фоули. - Сейчас я  свяжусь  с  начальником  станции  в
Эр-Рияде, чтобы он пробрался туда  и  поговорил  с  кем-нибудь,  но  к  тому
времени, когда он окажется там, говорить будет не с кем.

***

   - Этот немного больше, - произнес офицер на борту несущего вахту  АВАКСа.
Он считал знаки с буквенно-цифрового дисплея. - Полковник, - обратился он по
командной связи, - я вижу самолет, похожий на чартерный "Боинг-737", летящий
из Мехрабада в Багдад, курс два-два-ноль, скорость  четыре-пять-ноль  узлов,
высота двадцать тысяч футов. Из "Пальмы" поступило сообщение о  том,  что  с
того направления ведутся шифрованные голосовые переговоры с Багдадом.
   Командир самолета, находящийся в хвостовой его части,  проверил  дисплей.
Лейтенант, сидящий перед экраном в носу, был прав. Полковник включил  радио,
чтобы доложить об этом в командный пункт, расположенный  в  военном  городке
короля Халеда.

***

   Остальные генералы прибыли одновременно. Им бы лучше  подождать,  подумал
Бадрейн, и приехать в аэропорт, когда самолет уже совершит посадку, чтобы..,
но нет, они спешат.
   Он с улыбкой посмотрел на  них,  этих  вчера  еще  могущественных  людей.
Неделю назад они важно расхаживали повсюду, уверенные в  своем  положении  и
своей  власти,  их  мундиры  цвета  хаки   украшены   наградными   планками,
говорившими о  многочисленных  героических  подвигах  владельцев.  Это  было
несправедливо. Некоторые из них действительно раз-другой вели своих солдат в
бой. Может быть, один или два генерала и впрямь убивали врагов. Иранцев. Тех
самых людей, которым сейчас  они  доверили  свою  безопасность,  потому  что
боялись соотечественников еще больше. И вот  теперь  они  стояли  маленькими
группами, испуганные люди, не решающиеся доверять даже своим телохранителям.
Особенно им. У телохранителей было оружие, и они стояли рядом, и генералы не
оказались бы в столь сложном положении, если бы на телохранителей можно было
положиться.
   Хотя и его жизнь находилась в опасности, Бадрейн счел  это  забавным.  Он
потратил всю свою жизнь на то, чтобы приблизить вот  такой  момент.  Сколько
раз он мечтал, как увидит высокопоставленных израильских офицеров, стоящих в
аэропорту подобно вот этим генералам, улетающими в другие  страны,  оставляя
позади свой народ, который ждет неопределенная судьба, побежденных его.., но
ирония судьбы вовсе не столь забавна, правда? Прошло больше тридцати лет,  и
ему удалось добиться лишь  одного  -  уничтожить  арабскую  страну.  Израиль
по-прежнему существует, Америка все еще защищает его, а он  занимается  тем,
что меняет центры власти вокруг Персидского залива.
   Он бежит точно так же, как вот эти генералы,  подумал  Бадрейн.  Потерпев
неудачу в деле всей своей жизни, он сумел успешно выполнять работу наемника,
и что дальше? У генералов хотя бы есть деньги,  и  впереди  у  них  шикарная
жизнь. У него нет впереди ничего, а позади одни неудачи.  Подумав  об  этом,
Бадрейн выругался, откинулся на спинку кресла и тут же увидел  темную  тень,
промчавшуюся по ближней посадочной дорожке, замедляя свой бег. Телохранитель
в комнате дал знак генералам. Через  две  минуты  все  увидели  "Боинг-737".
Дозаправки не требовалось. Механический трап поехал к самолету и остановился
одновременно с ним. Когда дверь открылась, трап был уже на месте, и генералы
со своими семьями в сопровождении телохранителей, а  некоторые  и  любовниц,
поспешно вышли из  здания  терминала  под  только  что  начавшийся  холодный
моросящий дождь. Бадрейн вышел последним. Даже ему  пришлось  ждать.  Иракцы
подошли к трапу  толпой,  толкая  друг  друга,  забыв  о  своей  важности  и
достоинстве в стремлении как можно быстрее подняться на  борт  самолета.  На
верхней площадке трапа стоял  член  экипажа  в  мундире  иранского  летчика,
механически улыбаясь людям,  которых  ненавидел.  Али  подождал,  пока  трап
опустел, прежде чем поднялся сам.  На  маленькой  площадке  перед  входом  в
самолет он остановился и оглянулся назад. Вообще-то в такой спешке  не  было
надобности.  Не  было  никаких  приближающихся  зеленых  грузовиков,  полных
солдат. Оказалось, вполне можно было подождать еще час. Но  еще  немного,  и
они приедут сюда и  не  найдут  ничего,  кроме  пустого  терминала.  Бадрейн
покачал головой и вошел внутрь самолета. Член экипажа закрыл за ним дверь.
   В кокпите пилоты связались  с  башней  управления  полетами  и  запросили
разрешения на  рулежку.  Оно  поступило  автоматически.  Авиадиспетчеры  уже
передали по телефону имеющуюся у них  информацию,  но,  не  получив  никаких
инструкций, просто делали свою работу. У них на глазах  самолет  вырулил  на
взлетную полосу, двигатели его взревели, он промчался по дорожке и  исчез  в
темноте, в которую скоро погрузится вся их страна.

Глава 19

Средства

   - Прошло немало времени, мистер Кларк.
   - Это верно, мистер Хольцман, - согласился Джон.  Они  сидели  в  той  же
кабинке, что и в прошлый раз,  в  самом  конце  зала,  рядом  с  музыкальным
автоматом. "Эстебан" по-прежнему был хорошим  семейным  рестораном  рядом  с
Висконсин-авеню  и  по-прежнему  оставался  популярным  среди  студентов   и
преподавателей  Джорджтаунского  университета,  расположенного   поблизости.
Кларк отметил, что никогда не называл журналисту своего имени.
   - Где ваш друг?
   - Он сегодня занят, - ответил Кларк.  Вообще-то  Динг  пораньше  уехал  с
работы и направился в Йорктаун с намерением поужинать с Пэтси, но журналисту
вовсе не обязательно это знать. Судя по его лицу,  он  и  так  знал  слишком
много. - Чем могу быть полезен? - спросил оперативник.
   - Как вы помните, у нас была договоренность.
   - Да, помню, - кивнул Кларк. - Мы говорили о пяти  годах.  Время  еще  не
истекло.
   Ответ ничуть не удивил его.
   - Ситуация изменилась. - Хольцман взял  меню  и  начал  читать  его.  Ему
нравилась мексиканская пища, хотя последнее время его  желудок  принимал  ее
неохотно.
   - Договоренность остается договоренностью.  -  Кларк  не  взял  меню.  Он
смотрел на корреспондента, сидевшего  напротив.  Редко  кто  выдерживал  его
пристальный взгляд.
   -  Пошли  слухи.  Екатерина  обручена  с  каким-то   молодым   человеком,
увлекающимся охотой на лис в Винчестере.
   - Я не знал об этом, -  признался  Кларк.  Впрочем,  обручение  Екатерины
Герасимовой мало его интересовало.
   - Я и не думал, что вам известно об этом. Вы ведь  больше  не  служите  в
охране. Вам нравится оперативная работа?
   - Если вы собираетесь говорить об этом, то не можете не знать, что я...
   - Тем хуже. Я следил за вами последние пару лет, - признался журналист. -
У вас чертовски  впечатляющая  репутация  оперативного  агента.  К  тому  же
говорят, что и у вашего напарника многообещающее будущее. Это же вы были тем
парнем в Японии, - с улыбкой заметил Хольцман, - вы спасли Когу.
   Кларк постарался скрыть беспокойство за презрительной усмешкой.
   - Откуда, черт побери, вы это взяли?
   - Я беседовал с Когой, когда он приезжал сюда. Его  спасли  двое,  сказал
он. Один высокий, второй - небольшого роста. Кога описал ваши глаза - синие,
с жестким и пристальным взглядом, сказал он,  но  тут  же  добавил,  что  вы
показались  ему  разумным   человеком.   Неужели   нужно   быть   таким   уж
проницательным, чтобы догадаться, кто был этот высокий мужчина?  -  Хольцман
улыбнулся. - Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы сказали, что из
меня вышел бы хороший разведчик. -  Официант  принес  два  стакана  пива.  -
Приходилось пробовать этот сорт? Гордость Мэриленда,  выпускается  маленьким
заводом на восточном берегу.
   Когда официант ушел, Кларк подался вперед.
   - Послушайте, я отдаю вам должное, после нашего разговора прошлый раз  вы
сдержали свое слово, этого я тоже не могу не уважать,  но  мне  хотелось  бы
напомнить вам, что, когда я принимаю участие в операции, моя  жизнь  зависит
от...
   - Я не раскрою, кто вы. Этого я  не  сделаю  никогда  по  трем  причинам:
во-первых, это нечестно, во-вторых - противозаконно, а в третьих - я не хочу
иметь такого врага, как вы. - Журналист сделал несколько глотков пива. - Мне
чертовски хотелось бы когда-нибудь написать о вас книгу. Если даже  половина
слухов соответствует истине...
   - Отлично, пусть в кино меня играет Вэл Килмер.
   - Нет, он слишком симпатичный. - Хольцман ухмыльнулся и покачал  головой.
- У Ника Кейджа более проницательный взгляд. Ну ладно, вот почему я  захотел
встретиться с вами... - Он сделал паузу. - Ее отца вывез из Москвы Райан, но
подробности мне не известны. Вы высадились на берег и забрали Екатерину и ее
мать, доставили на подлодку. Не знаю, какую именно, но мне известно, что это
была одна из наших атомных субмарин. Однако речь не об этом.
   - Тогда о чем же?
   - Райан вроде вас, невоспетый герой. - Роберт Хольцман с  удовлетворением
отметил, что глаза Кларка широко раскрылись от удивления. - Он мне нравится.
Я хочу помочь ему.
   -  Почему?  -  удивился   Джон,   спрашивая   себя,   можно   ли   верить
корреспонденту.
   - Моя жена, Либби, получила  информацию,  уличающую  Келти  в  поведе