лся  звон
церковных колоколов, сзывающих  верующих  на  воскресную  литургию.  Значит,
сегодня воскресенье? - подумал сержант. Он не различал дней недели. Каким бы
днем ни был сегодняшний, движение автомашин не было таким  интенсивным,  как
обычно. Все было хорошо - если не считать смерти Рохи.  Они  потратили  мало
боеприпасов, даже слишком мало -  ведь  вертолет,  обеспечивающий  поддержку
операции, через несколько  дней  сбросит  им  новый  запас.  Правда,  лишние
боеприпасы никогда не повредят. Чавез твердо усвоил этот урок. Счастье - это
когда у тебя полный патронташ. И полная фляга. И горячая пища.
   Топография долины была такова, что звуки доносились к ним с  удивительной
четкостью. Поднимаясь вверх по склону гор,  звуки  почти  не  ослабевали,  а
горный воздух, хотя и разреженный, придавал им, казалось, ясность  колокола.
Чавез услышал шум грузовиков издалека и навел бинокль  на  поворот  шоссе  в
нескольких милях от них. Ему хотелось  понять,  что  это.  Страха  не  было.
Грузовики служили мишенью, так что не давали оснований для беспокойства.  Он
отфокусировал бинокль, чтобы изображение было максимально четким. Да и глаза
у сержанта были исключительно зоркими. Через минуту он увидел три  грузовика
- вроде тех, которыми пользуются фермеры, с откидными  деревянными  бортами.
Однако в этих грузовиках  было  полно  людей,  похоже,  вооруженных.  Машины
остановились, и люди высыпали из кузова. Чавез толкнул спящего партнера.
   - Осо, быстро позови сюда капитана!
   Меньше чем через минуту подошел Рамирес со своим биноклем.
   - Вы стоите, сэр! - проворчал Чавез. - Ложитесь, черт побери!
   - Извините, Динг.
   - Видите их?
   - Вижу.
   Спустившиеся люди пока просто топтались возле грузовиков, но не  заметить
у них за плечами винтовки было невозможно. Вскоре они выстроились  в  четыре
группы и через несколько секунд исчезли в лесу.
   - Им понадобится три часа, чтобы добраться до нас,  капитан,  -  прикинул
сержант.
   - К этому времени мы будем в шести милях отсюда. Приготовиться к отходу.

***

   - "Переменный",  вас  вызывает  "Кинжал".  Рамирес  услышал  ответ  после
первого же вызова.
   - "Кинжал", это "Переменный". Слышим вас хорошо.
   - "Кинжал" докладывает: вооруженные люди входят в лес  к  юго-востоку  от
нашего расположения. Оцениваем их как усиленный взвод. Направляются  в  нашу
сторону.
   - Это солдаты - вопрос.
   - Нет, повторяю, нет. Видно вооружение, однако нет обмундирования.
   Повторяю, они не в армейской форме. Готовимся к отходу.
   - Поняли, "Кинжал", действуйте. Начинайте отход немедленно,  связывайтесь
с нами, как только сможете. Мы попытаемся выяснить, что происходит.
   - Поняли, действуем. "Кинжал" закончил.
   - Что там такое? - спросил один из сотрудников ЦРУ.
   - Не знаю. Жаль, что здесь нет  Кларка,  -  ответил  второй.  -  Давай-ка
посоветуемся с Лэнгли.

***

   Джексону удалось успеть на рейс авиакомпании "Юнайтед", направляющийся из
Сан-Франциско прямо в международный аэропорт "Даллес". Адмирал Пейнтер успел
позвонить в Вашингтон, и ожидавший  капитана  первого  ранга  автомобиль  из
автобазы ВМФ доставил его в Национальный аэропорт  Вашингтона,  где  Джексон
оставил свой "Корветт". К его изумлению, спортивный автомобиль все еще стоял
на месте. Весь перелет из Сан-Франциско Робби обдумывал ситуацию.  Рассуждая
абстрактно, операции ЦРУ любопытны: шпионы крадутся в сумерках и проделывают
свои темные делишки. Вообще-то, Робби не слишком интересовала сама операция,
но, черт побери, они использовали для нее военно-морской флот, а  для  этого
им следовало поставить в известность соответствующие инстанции ВМФ.  Сначала
он заехал домой и переоделся. Затем позвонил по телефону.

***

   Райан был  дома  и  наслаждался  этим.  Вечером  в  пятницу  ему  удалось
вернуться домой за несколько минут до приезда жены из больницы  Хопкинса,  а
на следующий день, в субботу, он позволил себе  поспать  подольше  обычного,
чтобы избавиться от последствий, вызванных сменой часовых поясов.  Остальную
часть дня он играл с детьми, а затем отправился с ними к вечерней мессе, так
что сумел снова как следует выспаться рядом с женой. А теперь Райан сидел за
рулем маленького трактора "Джон Дир". В ЦРУ он, может,  и  занимал  одну  из
руководящих должностей, но дома все еще любил сам косить  траву  у  себя  на
лужайке. Засевали и подкармливали почву наемные специалисты, но пасторальное
занятие подравнивания травы  было  для  Джека  своего  рода  терапией.  Этим
трехчасовым ритуалом он занимался каждые две недели, весной несколько  чаще.
Ему нравился  запах  скошенной  травы.  Если  уж  говорить  по  правде,  ему
нравились и  запах  машинного  масла,  исходящий  от  трактора,  и  вибрация
двигателя. Впрочем, полностью отключиться от окружающей действительности  он
при этом все-таки не мог. К его поясному ремню  был  пристегнут  портативный
телефон, и характерный звонок он услышал сквозь шум  мотора.  Джек  выключил
двигатель и нажал кнопку на трубке.
   - Алло?
   - Это ты, Джек? Говорит Роб.
   - Как дела, Робби?
   - Меня повысили в звании.
   - Поздравляю, капитан первого ранга Джексон! Тебе  не  кажется,  что  для
такого звания ты слишком молод?
   - Назовем это ответным ударом - теперь летчики начинают догонять моряков.
   Слушай, мы с Сисси едем в Аннаполис. Не будешь возражать, если завернем к
тебе?
   - Ну что ты, Робби. Приезжайте. Пообедаете с нами?
   - Ты уверен, что мы не причиним вам слишком много хлопот?
   - Робби, я не узнаю тебя, - удивился Райан. - С каких  это  пор  ты  стал
таким робким?
   - С того времени, как ты стал важным начальником.
   Ответ Райана нарушил одно из важнейших правил федеральной  службы  связи,
запрещающее употребление нецензурных выражений в эфире.
   - Тогда мы приедем через час с небольшим.
   - Отлично. Успею закончить лужайку. До встречи, приятель. -  Райан  нажал
на кнопку, выключающую линию связи, и позвонил  снова,  на  этот  раз  жене,
находящейся  дома.  Может  показаться   странным,   но   этот   звонок   был
междугородным.
   Канал связи с округом Колумбия был нужен Джеку для работы. Кэти нуждалась
в связи с Балтимором, а третья линия использовалась для  местных  телефонных
разговоров.
   - Алло? - ответила Кэти.
   - Роб и Сисси приезжают к нам на обед, - сказал Джек жене.  -  Мы  сможем
поджарить колбаски на гриле?
   - Я не успею сделать прическу, - заявила Кэролайн Райан.
   - Можешь рассчитывать на мою помощь и в этом. А пока приготовь  угли  для
гриля, пожалуйста. Минут через двадцать я закончу.
   На самом деле потребовалось чуть больше тридцати. Райан загнал трактор  в
гараж, где он стоял рядом с "Ягуаром", и пошел в дом, чтобы  принять  душ  и
переодеться. Кроме того, ему пришлось и побриться. Едва он  успел  завершить
эту процедуру, как машина Джексона въехала во двор.
   - Как тебе удалось добраться так быстро? - удивился Джек. Он был все  еще
в рваной майке и шортах.
   - Вы предпочитаете, чтобы я  опоздал,  доктор  Райан?  -  спросил  Робби,
помогая жене  выйти  из  машины.  На  крыльце  появилась  Кэти.  Последовали
рукопожатия, поцелуи, обмен новостями, происшедшими за  период  с  последней
встречи. Сисси и Кэти пошли в гостиную, а Джек и Робби  достали  колбаски  и
отправились на лужайку позади дома. Угли еще не успели разгореться.
   - Нравится быть капитаном первого ранга?
   - Понравится  еще  больше,  когда  мне  будут  платить  столько,  сколько
полагается. - Повышение в звании означало, что Робби  получил  право  носить
четыре полоски капитана первого ранга, но пока  получал  жалованье  простого
кап-три. - Кроме того, меня назначили командиром авиакрыла. Адмирал  Пойнтер
сказал об этом вчера вечером.
   - Черт побери, поздравляю! - Джек хлопнул его по плечу. -  Это  еще  один
важный шаг вперед, правда?
   - Если я сам что-нибудь не испорчу. Флот дает, и он же забирает  обратно.
В течение полутора лет я буду проходить испытательный  срок.  Это  означает,
что мне придется отказаться от столь приятного пребывания в Пентагоне еще до
того, как истечет положенное время, черт побери. Впрочем, - Робби помолчал и
затем продолжил, но уже серьезно, - я приехал к тебе по другой причине.
   - Вот как?
   - Джек, что вы делаете в Колумбии, а?
   - Роб, мне ничего не известно.
   - Послушай, Джек, я не прошу тебя разглашать тайну,  понимаешь?  Мне  все
известно! Про операцию знают многие, и ее безопасность под угрозой. Я знаком
с вашим правилом "знать лишь то, что требуется для работы", но  мой  адмирал
рассержен  тем,  что  вы  используете  его  матчасть,  не  поставив  его   в
известность.
   - Что за адмирал?
   - Джош Пойнтер, - ответил Джексон. - Ты встречался с  ним  на  "Кеннеди",
помнишь?
   - Откуда ты знаешь это?
   - Из надежного источника. Я думал об этом. Тогда  велись  разговоры,  что
"Иван" потерял подводную лодку, и мы пришли на помощь, стараясь найти ее. Но
потом   все   осложнилось,   и   это   объясняет,   почему   моему   офицеру
радиолокационной разведки пришлось  перенести  трепанацию  черепа,  а  моему
"Томкэту" понадобилось три недели, прежде чем  он  смог  снова  подняться  в
воздух. Думаю, на самом деле все было куда запутаннее, но дело замолчали,  и
в газеты ничего не попало. Жаль, что я ничего об этом не знаю. Но давай пока
отложим это в сторону. А приехал я сюда вот почему: бомбы на  те  два  дома,
что  принадлежали  торговцам  наркотиками  и  были  взорваны,  сбросил  А-6Е
"Интрудер", средний бомбардировщик из состава военно-морского флота США,  Об
этом знаю не только  я.  Тот,  кто  организовывал  эту  операцию,  не  сумел
засекретить ее должным образом, Джек. Кроме  того,  там  у  вас  солдаты  из
легкой пехоты. Я не знаю, чем они занимаются, но многим  об  этом  известно.
Может быть, ты не можешь сказать мне, что происходит.  О'кей,  мне  понятно,
что каждый должен заниматься своими делами и не лезть в чужие, поэтому ты не
имеешь права говорить об этом, но я хочу предупредить  тебя,  Джек,  что  об
операции становится известно, и кое-кто в Пентагоне будет  в  ярости,  когда
узнают журналисты. Парень, задумавший эту операцию, теряет над ней контроль,
и нам, военным летчикам, дали понять с самого верха, что на этот раз флот не
возьмет на себя вину за неудачу.
   - Успокойся, Роб. - Райан открыл банку пива для Робби и еще  одну  -  для
себя.
   - Джек, мы друзья, и ничто это не изменит. Я  знаю,  что  ты  никогда  не
сделаешь подобной глупости, но...
   -  Я  действительно   не   понимаю,   что   происходит.   Неужели   этого
недостаточно?
   На прошлой неделе я был  в  Бельгии  и  сказал  им,  что  мне  ничего  не
известно.
   Утром в пятницу побывал в  Чикаго  и  на  вопросы  этого  Фаулера  и  его
советника ответил, что ничего не знаю. И тебе говорю то же самое.
   Джексон задумался.
   - Любого другого я назвал бы лжецом. Я  знаю  о  твоей  новой  должности,
Джек.
   Итак, ты утверждаешь это совершенно серьезно? Речь идет об  очень  важных
вещах.
   - Поверь мне, Роб, я не допущен к этой операции.
   Джексон осушил свою банку и раздавил ее в ладони.
   - Так всегда бывает, черт побери, - согласился он, - там у  нас  солдаты,
убивающие людей, их  тоже,  наверно,  убивают,  и  никто  ничего  не  знает.
Господи, я чувствую себя пешкой в чьей-то игре.  Понимаешь,  Джек,  я  готов
рисковать жизнью, но хочу знать почему.
   - Приложу все усилия, чтобы выяснить.
   - Постарайся. Значит, тебя не посвятили в происходящее там, верно?
   - Меня намеренно держат в неведении, но я все равно узнаю. А  ты  намекни
пока своему боссу.
   - О чем?
   - Пусть потерпит и не высовывается, пока я не свяжусь с тобой.

***

   Все сомнения, еще остававшиеся у братьев Паттерсон относительно того, как
им поступить, были развеяны  вечером  в  воскресенье.  Их  пришли  проведать
сестры Грейсон, сели напротив мужчин - ни у кого из обеих пар  близнецов  не
было ни малейших трудностей,  они  сразу  распознали,  кто  есть  кто,  -  и
заявили, что любят до гроба тех, кто освободил их от этого ублюдка-сутенера.
Теперь перед братьями вопрос уже стоял не только о том, чтобы  выбраться  из
тюрьмы. Возвращаясь в камеру, они пришли к окончательному решению.
   Генри и Харви находились в одной камере главным  образом  из  соображений
безопасности. Стоило их поместить отдельно друг от друга, как  они  тут  же,
просто поменявшись рубашками во время прогулки, окажутся в других камерах  и
сумеют каким-то образом - тюремщики не  сомневались,  что  братья  -  хитрые
мерзавцы, - натворить неприятностей. Дополнительным преимуществом  было  то,
что братья не устраивали драк друг  с  другом  -  немаловажное  соображение,
потому что драки - обычное явление в тюрьмах. Близнецы вели  себя  спокойно,
не причиняли хлопот и потому занимались своими делами в мире и тишине.
   Тюремные здания строят таким образом, чтобы  они  могли  выдержать  любое
обращение. Полы делаются  из  голого  железобетона,  поскольку  коврики  или
плитку несложно сорвать, чтобы  устроить  пожар  или  иные  неприятности.  В
результате гладким и  твердым  бетонным  полом  удобно  пользоваться,  чтобы
точить металлические предметы. Каждый из братьев вырвал из своей кровати  по
железному пруту. Пока еще никому не удалось изобрести  тюремную  кровать,  в
которой не было бы металла, а из металла нетрудно изготовить хорошее оружие.
В  тюрьме  такие  штуки  называют  заточками  -  неприятное   слово,   точно
соответствующее страшной цели, для которой они используются. В  соответствии
с требованиями закона,  тюрьмы  не  должны  быть  всего  лишь  клетками  для
заключенных, находящихся там подобно зверям в зверинце, и в этой тюрьме, как
и во всех остальных, была мастерская. Лень - мать всех  пороков,  рассуждали
юристы на протяжении десятилетий. То обстоятельство, что порок уже таится  в
сознании преступников, всего лишь означает, что мастерские  предоставляют  в
их распоряжение материалы и инструменты, делающие изготовление  заточек  еще
более  эффективным.  Таким  образом,  у  братьев  оказалось   по   небольшой
деревянной шпонке с желобком и изоляционная лента. По очереди Генри и  Харви
оттачивали свои заточки на бетонном полу, пока  те  не  стали  острыми,  как
иголки, -  один  из  братьев  работал,  а  второй  стоял  на  стреме,  чтобы
предупредить о приближающейся  опасности.  Прутья  оказались  сделанными  из
высококачественной стали, и точить пришлось очень долго,  но  у  заключенных
много времени. Закончив работу, братья вложили тупые концы острых  лезвий  в
желобки деревянных шпунтов - вырезанные  на  фасонно-фрезерном  станке,  эти
желобки  в  точности  соответствовали  ширине  заточек.  Изоляционная  лента
закрепила их на месте, и теперь  в  распоряжении  каждого  из  братьев  была
шестидюймовая заточка, острая, как игла, и способная нанести глубокую рану.
   Они спрятали  свое  оружие  -  заключенные  умеют  делать  это  с  особой
изобретательностью - и обсудили тактические стороны предстоящей операции. На
любого выпускника школы, готовящей партизан или террористов, это  обсуждение
оказало бы глубокое впечатление. Несмотря на то, что слова  были  грубыми  и
братьям  недоставало  терминов,  которыми  пользуются  эксперты  по  ведению
партизанских действий в условиях  города,  они  четко  спланировали  задачу.
Понятие скрытого подхода, важность маневра и отвлекающих действий,  а  также
необходимость покинуть место действий после успешного завершения операции  -
все это братья хорошо понимали. Во всем этом они рассчитывали на  молчаливую
поддержку  остальных  заключенных,  потому  что  тюрьмы,  хотя  и   являются
отвратительными заведениями, где насилие - событие самое  рядовое,  остаются
сообществами людей: там пираты находятся на  самом  дне,  тогда  как  братья
Паттерсон занимают весьма видное место в иерархической лестнице как  крутые,
но "честные" бандиты. Вдобавок все знали - с братьями лучше не  связываться,
что поощряло желающих им помочь и приводило в уныние осведомителей.
   Помимо всего прочего, тюрьмы являлись заведениями, где строго соблюдаются
правила гигиены. Поскольку преступники нередко относятся к  числу  тех,  кто
уклоняется от мытья и чистки зубов, а  подобное  поведение  может  оказаться
причиной  эпидемических  заболеваний,  регулярное  посещение  душа   там   -
неуклонное правило. Братья Паттерсон очень рассчитывали на него.

***

   - Что вы имеете в виду? - спросил мужчина с  испанским  акцентом  мистера
Стюарта.
   - Я хочу сказать, что их выпустят через восемь лет. Принимая во внимание,
что они убили семью из четырех человек и были пойманы с большим  количеством
кокаина, подобный исход  следует  считать  просто  удивительным,  -  ответил
адвокат.
   Он не любил заниматься делами в воскресенье. Особенно  ему  не  нравилось
вести разговоры с этим мужчиной в своем домашнем кабинете, когда  его  семья
находилась на заднем дворе.
   Но он согласился  иметь  дело  с  представителями  наркобизнеса,  поэтому
приходилось мириться. Стюарт по меньшей мере десяток раз укорял себя за  то,
что снова соглашался защищать торговцев  наркотиками,  что  поступил  глупо,
приняв  первое  дело  и  выиграв  его.  Первый  клиент  был  оправдан  ввиду
недостатка доказательств. Управление по борьбе с  наркотиками  не  правильно
оформило ордер на арест, перепутало улики, и вообще агенты  УБН  вели  себя,
как дилетанты.  Судья  отказался  от  процесса,  сославшись  на  юридические
формальности. Этот процесс, который принес Стюарту пятьдесят тысяч  долларов
за четыре дня работы, прославил его среди торговцев наркотиками, позволяющих
себе бросаться деньгами - или нанимать хороших юристов. Таким  людям  трудно
отказать. Их  поведение  было  по-настоящему  пугающим.  Адвокатов,  которые
вызывали у них неудовольствие, они просто убивали. Да и  расплачивались  они
щедро, так щедро, что Стюарт мог тратить время  и  свой  немалый  талант  на
оказание юридической помощи местным жителям, слишком бедным,  чтобы  платить
известному  адвокату.  По  крайней  мере,  таков  был  один  из  аргументов,
используемых  Стюартом  для  оправдания  своего   сотрудничества   с   этими
животными, когда он лежал ночами, укоряя себя и не смыкая глаз. -  Смотрите,
этим парням грозил  электрический  стул  или  самое  меньшее  -  пожизненное
заключение. Мне удалось добиться смягчения наказания до двадцати лет  тюрьмы
и условно-досрочного освобождения через восемь. Боже мой, да ведь это  такой
успех!
   - Мне кажется, вы могли добиться большего, - произнес мужчина.  Его  лицо
было  совершенно  бесстрастным,  лишенным  всякого   выражения,   в   голосе
отсутствовали эмоции.  Он  казался  говорящей  машиной  и  наводил  ужас  на
адвоката, никогда в жизни даже не стрелявшего из пистолета.
   Это была вторая сторона уравнения.  Они  не  просто  наняли  его.  Где-то
находился  еще  один  адвокат,  дававший  им  советы,  но   не   принимавший
непосредственного  участия.  Этим  он  обеспечивал  свою   безопасность.   С
профессиональной  точки  зрения  это  был,  разумеется,  правильный  шаг   -
запросить точку зрения второго юриста. Таким  образом  в  некоторых  случаях
деятели наркобизнеса удостоверялись, что нанятый  ими  адвокат  не  заключал
какой-либо сделки с представителями правительства, а это нередко случалось в
странах, гражданами которых они были. И, можно сказать, имело место в данном
случае.
   Стюарт мог пользоваться информацией, полученной им от  старшин  береговой
охраны, на всю катушку, чтобы добиться прекращения процесса над пиратами. По
его мнению, шансы были равны - половина на половину.  Стюарт  был  отличным,
более того - блестящим адвокатом и успешно защищал  своих  клиентов  в  зале
суда, но и Давидофф ничем не уступал ему, и ни один  юрист  в  мире  не  мог
предсказать, как поведут себя присяжные в  южной  Алабаме  при  рассмотрении
такого дела. Кто бы не скрывался за кулисами, давая советы му