хии".  Этот  научный  термин  означал   капиллярные
кровоизлияния, которые были отчетливо видны на ее  бледной  коже  жительницы
Северной Европы. Хорошо, что  монахини  не  пользуются  зеркалами,  -  в  их
религиозной вселенной  это  считается  проявлением  тщеславия,  и  это  тоже
восхищало Моуди, хотя он не совсем понимал причину  такой  навязчивой  идеи.
Будет лучше, если она не увидит красные пятна у себя на лице. Даже  сами  по
себе  они  выглядели   непривлекательно,   но   что   еще   хуже,   являлись
предвестниками смерти.
   Температура у нее поднялась до 40,2 градуса и была бы еще выше,  если  бы
не лед  под  мышками  и  вокруг  шеи.  Глаза  казались  безжизненными,  тело
съежилось от изнеможения. Все это могло быть симптомами многих болезней,  но
петехии ясно указывали на внутреннее кровотечение. Лихорадка Эбола относится
к числу геморрагических лихорадок, группе болезней, при  которых  происходит
интенсивный   распад   тканей,   причем   начинается   обильное   внутреннее
кровотечение,  что  в  конце  концов  приводит  к  остановке  сердца   из-за
недостатка  крови  в  системе  кровообращения.  Такое  заболевание  вело   к
неминуемой смерти, хотя медицина пока  еще  не  сумела  понять  причины  его
возникновения. Остановить течение болезни теперь  было  невозможно.  Правда,
примерно двадцать процентов жертв все-таки  выживали;  каким-то  образом  их
иммунным системам удавалось собраться с силами и победить смертельный вирус,
проникший в их тела, - но и причина этого оставалась не меньшей загадкой.  В
данном случае такого не произойдет, можно не сомневаться.
   Моуди коснулся ее кисти, чтобы сосчитать пульс, и  даже  через  резиновые
перчатки почувствовал, что кожа горячая, сухая и.., дряблая. Процесс распада
уже начался. Научное название этого процесса - систематический некроз.  Тело
умирало. Первой будет поражена, по-видимому, печень. По какой-то  причине  -
объяснения тоже не было найдено - вирус Эбола  в  первую  очередь  привлекал
этот орган. Даже  те,  кому  удалось  выжить,  были  вынуждены  страдать  от
поврежденной печени всю оставшуюся жизнь. Однако больные лихорадкой Эбола не
успевают умереть от поражения печени,  потому  что  прежде  отмирают  многие
другие органы тела, одни быстрее других, и быстро наступает общая смерть.
   Боль  была  ужасной,  хотя  и  невидимой.   Моуди   прописал   повышенную
концентрацию морфина в составе внутривенного раствора. По крайней  мере  это
уменьшит боль, что поможет пациентке и  обезопасит  обслуживающий  персонал.
Пациент, страдая от невыносимой боли, начинает метаться, а это  представляет
опасность для медицинского персонала, ухаживающего  за  больным  лихорадкой,
которая сопровождается обильным кровотечением. Сейчас  ее  левая  рука  была
привязана к кровати, чтобы  больная  не  вырвала  иглу,  с  помощью  которой
вводили   внутривенно   физиологический    раствор.    Несмотря    на    эту
предосторожность, игла едва удерживалась в руке, а устанавливать вторую было
опасно и почти невозможно, так как ткани быстро распадались.
   Сестра Мария-Магдалена ухаживала за своей подругой. Ее лицо  было  скрыто
маской, и глаза ее над нею казались особенно печальными. Моуди посмотрел  на
сестру, и она с удивлением увидела на его  лице  сочувствие.  У  врача  была
репутация холодного и бесчувственного человека.
   - Молитесь за нее, сестра. Мне нужно  кое-что  сделать.  -  И  как  можно
быстрее, мысленно добавил он и вышел из палаты.  Сняв  защитную  одежду,  он
бросил  ее  в  предназначенный  для  этого  контейнер.  Все  иглы,  которыми
пользовались в этой больнице, попадали в специальные контейнеры  для  острых
предметов для обязательного уничтожения  -  небрежное  отношение  африканцев
именно к таким предосторожностям привело к первой крупной вспышке  лихорадки
Эбола в 1976 году. Тот штамм лихорадки получил название  "Эбола  Маинги"  по
имени  медсестры,  заразившейся  ею,   скорее   всего   из-за   элементарной
небрежности. С тех пор медики многому научились, но Африка остается Африкой.
   Вернувшись к себе в кабинет, Моуди позвонил снова. Теперь  процесс  резко
ускорился. Он не знал, что делать дальше, хотя примет участие в том, что  от
него потребуют. Врач  начал  с  того,  что  немедленно  принялся  за  поиски
литературы, в которой могли содержаться полезные сведения.

***

   - Я собираюсь спасти вас. - Услышав это восклицание, Райан  засмеялся,  а
Прайс поморщилась. Арни ван Дамм всего лишь повернул голову и  посмотрел  на
нее. Глава президентской  администрации  отметил,  что  она  по-прежнему  не
обращает  внимания  на  свою  одежду.  Агенты  Секретной  службы   вообще-то
относились к этому положительно  и  называли  щегольски  одетых  сотрудников
Белого дома "павлинами" - это на людях, а между собой они пользовались более
резкими выражениями. Даже секретари тратили  на  одежду  больше,  чем  Кэлли
Уэстон. Арни молча протянул руку.
   - Вот, пожалуйста, - и Кэлли вручила главе администрации  три  экземпляра
президентского выступления.
   Райан был благодарен Уэстон за то, что текст напечатан  крупным  шрифтом.
Теперь ему не придется надевать очки или  унижаться  просьбами  перепечатать
его крупнее. Обычно он читал быстро, однако на этот раз не спешил.
   - Не будете возражать против одной поправки в тексте? - спросил он  через
несколько секунд.
   - Какой поправки? - с подозрением спросила Уэстон.
   - У нас появился новый министр финансов. Джордж Уинстон.
   - Миллиардер?!
   Райан перелистнул первую страницу.
   - Конечно, я мог поручить руководство Министерства финансов какому-нибудь
бродяге со скамейки в парке, но пришел к выводу, что человек,  разбирающийся
в финансовых вопросах, справится с делом лучше, - улыбнулся президент.
   - Мы называем их "бездомными людьми", Джек, - заметил Арни.
   - Или мог поручить министерство ученому, но Базз Фидлер был  единственным
ученым, которому  можно  было  доверить  такую  ответственную  должность,  -
продолжил Джек уже  серьезно,  вспомнив  о  недавней  трагедии.  Фидлер  был
действительно редким ученым, человеком, знавшим больше его. Проклятье.
   - Вы хорошо справились с заданием, мисс Уэстон.
   - Кэлли... - начал ван Дамм, читая третью страницу.
   - Арни, бэби, нельзя писать стилем  Оливье  для  Джорджа  С.Скотта.  Надо
писать стилем Оливье для Оливье, и стилем Скотта для  Скотта.  -  В  глубине
сердца Кэлли Уэстон знала, что стоит ей  сесть  на  авиалайнер  в  аэропорту
Даллеса, отправиться в Лос-Анджелес, нанять там машину, приехать в  Голливуд
на киностудию "Парамаунт", и через шесть месяцев у нее будет свой особняк  в
Голливуд-Хиллз, "порше", который она будет  ставить  в  отведенном  для  нее
месте на Мелроуз-бульвар, и тот самый позолоченный компьютер. Но  нет.  Весь
мир может быть сценой, но та роль, которую она  писала,  была  предназначена
для самого великого и блестящего актера. Публика  может  и  не  знать  о  ее
существовании, зато она знала, что слова, написанные ею, меняют мир.
   - Так кто же все-таки я? - Президент поднял голову.
   - Вы не такой, как все. Я ведь уже сказала вам об этом.

Глава 12

Презентация

   Существует немного сторон жизни,  которые  были  бы  более  предсказуемы,
подумал Райан. Он легко поужинал, чтобы не испытывать тяжести в  желудке,  и
почти не обращал внимания на семью, читая и перечитывая  подготовленную  для
него  речь.  Он  сделал  несколько  карандашных  пометок,  почти  все  чисто
лингвистического характера, против которых Кэлли не возражала и которые  она
сама позднее внесла в текст. Речь передали по  каналу  электронной  связи  в
комнату секретарей рядом с Овальным кабинетом. Кэлли была  писательницей,  а
не машинисткой, а президентские машинистки печатали с такой  скоростью,  что
Райан открывал рот от изумления. Когда был готов окончательный вариант,  его
напечатали на бумаге, которую президент будет  держать  в  руках,  а  второй
экземпляр ввели в электронное  устройство  "бегущая  строка".  Кэлли  Уэстон
лично проследила, чтобы оба экземпляра  были  идентичны.  Случалось,  что  в
последнюю минуту кем-то что-то в тексте  менялось,  но  Кэлли  знала  это  и
охраняла свою работу, как львица новорожденное потомство.
   Как и следовало ожидать, самые мрачное  пророчество  произнес  ван  Дамм:
"Джек,  это  самая  важная  речь,  с  которой  тебе  придется   когда-нибудь
выступить. Расслабься и читай."
   Спасибо, Арни. Глава администрации  был  тренером,  которому  никогда  не
приходилось выходить на поле для участия в матче. Каким бы экспертом  он  ни
был, ван Дамм просто не имел представления о том, что значит стоять на поле,
глядя на игроков с битами в руках.
   Телевизионные камеры были установлены -  как  главная,  так  и  запасная,
причем обе оборудованные бегущей строкой.  Сияющие  софиты  включены,  и  на
протяжении всей речи фигура президента будет  отражаться  силуэтом  в  окнах
своего кабинета, подобно оленю на гребне  холма,  -  еще  одна  причина  для
беспокойства агентов Секретной  службы,  хотя  они  были  вполне  уверены  в
прочности стекол, способных выдержать попадание  пуль  из  крупнокалиберного
пулемета. Агенты личной охраны президента знали в лицо всех телевизионщиков,
которые будут принимать участие в передаче, и все-таки проверили каждого  из
них, а также оборудование, внесенное в Белый дом. Все знали, что  предстоит.
Во  время  вечерних  передач  ведущие  сделали  необходимые   объявления   о
предстоящем выступлении президента, затем перешли  к  другим  новостям.  Все
было как обычно, рядовая рутина, только не для президента,  разумеется,  для
которого все это было незнакомо и даже пугающе.

***

   Он ожидал телефонного звонка, но не в это время  суток.  Всего  несколько
человек знали номер его сотового телефона. Было слишком опасно иметь обычный
телефон, подключенный к сети. Моссад по-прежнему занимался  своим  делом,  и
неосторожные попросту исчезали. Заново родившийся  мир  на  Ближнем  Востоке
ничего не изменил в  этом  отношении,  и,  по  правде  говоря,  у  них  были
основания ненавидеть его. Они проявили дьявольскую изобретательность, убив с
помощью сотового телефона его коллегу: сначала вывели из строя его  телефон,
послав в него электронный сигнал особой частоты, а затем работающие  на  них
связисты доставили ему другой.., с десятью граммами пластиковой  взрывчатки.
Говорят, будто последнее, что услышал в этой жизни его коллега,  были  слова
директора Моссада: "Привет,  дружище,  это  говорит  Ави  бен  Якоб.  Слушай
внимательно, мой друг". Затем еврей нажал на кнопку звукового сигнала. Ловко
придумано, однако годится лишь на один раз.
   Послышалась музыкальная трель, он открыл глаза  и  выругался.  Всего  час
назад он лег спать.
   - Слушаю, - Позвони Юсуфу. - Линия отключилась. В качестве дополнительной
меры предосторожности звонок шел через нескольких связных, да и сам разговор
был слишком коротким, чтобы его могли  засечь  специалисты  по  электронике,
находящиеся на службе его многочисленных врагов. Заключительный  маневр  был
тоже хорошо придуман. Он тут же набрал по сотовому телефону другой  номер  и
повторил только что услышанные им слова. Умный враг, сумевший  проникнуть  в
сеть частот сотовых телефонов, может принять его за очередного  связного.  А
может быть, и нет. Меры безопасности, принимаемые в современный век, изрядно
затрудняли его жизнь, и никто не мог  быть  уверенным,  сработала  эта  мера
безопасности или нет, до тех пор, пока он не  умирал  естественной  смертью,
ради чего вряд ли вообще следовало жить.
   Ворча себе под нос, он встал, оделся и вышел из дома. Автомобиль стоял  у
дверей. Третьим связным  был  его  шофер.  Вместе  с  двумя  охранниками  он
отправился на конспиративную квартиру,  расположенную  в  безопасном  месте.
Израиль мог действительно стремиться  к  миру,  а  Организация  освобождения
Палестины могла стать частью демократически выбранного режима - неужели  мир
и впрямь сошел с ума? - однако Бейрут все еще оставался  местом,  где  могли
действовать самые разные люди. На здании светился  условный  сигнал  -  одни
окна были темными, а другие освещенными, образуя определенный  рисунок.  Это
означало, что он может покинуть машину и войти в здание, не  рискуя  жизнью.
Впрочем, он точно узнает об этом секунд через  тридцать.  Ему  так  хотелось
спать, что он  перестал  беспокоиться.  После  целой  жизни,  проведенной  в
страхе, страх уже не действует и всего лишь нагоняет скуку.
   В квартире на гладком деревянном столе его ждала, как всегда, чашка кофе,
сладкого и крепкого. Последовал обмен приветствиями, они  сели  за  стол,  и
разговор начался.
   - Сейчас поздно.
   - Произошла задержка рейса, -  объяснил  хозяин.  -  Нам  требуется  ваша
помощь.
   - С какой целью?
   - Это можно,  пожалуй,  назвать  дипломатией,  -  последовал  неожиданный
ответ. Затем он объяснил подробнее.

***

   - Десять минут, - услышал президент.
   Мэри Эббот продолжала накладывать грим. 8.20.  Райан  занял  место.  Мэри
Эббот в последний раз поправила  ему  прическу,  что  еще  больше  увеличило
ощущение, что он актер, а не.., политический деятель? Нет, только не это. Он
отказался признать этот ярлык - неважно, что будут говорить Арни или другие.
Справа, через открытую дверь, Райан увидел Кэлли, стоящую у стола  одной  из
секретарей.  Она  улыбалась  ему  и  одобрительно  кивала,  стараясь  скрыть
собственное беспокойство. Текст, написанный ею, был шедевром -  она  никогда
не сомневалась в этом, - а теперь он попал в руки новичка и  будет  прочитан
им. Миссис Эббот  обошла  вокруг  стола,  заслонив  несколько  телевизионных
софитов, встала на место зрителя и удовлетворенно  кивнула.  Райан  сидел  в
кресле и пытался не шевелиться, зная, что скоро он снова станет  потеть  под
слоем грима и кожа начнет чертовски зудеть, а ему при  всем  желании  нельзя
почесать нужное место, потому что президенты  не  чешутся.  Наверняка  среди
зрителей были люди, уверенные, что президенты  не  пользуются  туалетом,  не
бреются и, может быть, даже не завязывают шнурки на ботинках.
   - Пять минут, сэр. Проверяем микрофон.
   - Один, два, три, четыре, пять, - послушно произнес Райан.
   - Спасибо, господин президент, -  донесся  голос  режиссера  из  соседней
комнаты.
   Время от времени Райан задумывался об этом.  Президенты,  обращающиеся  к
народу с этими официальными  заявлениями  -  традиция,  уходящая  корнями  в
прошлое, по крайней мере к Франклину Д. Рузвельту и его "беседам у  камина",
о которых он впервые услышал от своей матери, - всегда казались спокойными и
уверенными в себе, и Райану постоянно хотелось понять, как это им удавалось.
Сам он не чувствовал себя ни спокойным и  ни  уверенным  в  себе,  испытывая
только напряжение. Телевизионные камеры  уже  были,  по-видимому,  включены,
потому  что  режиссерам  хотелось  удостовериться,  что  они   работают,   и
находящийся где-то видеорекордер записывал взгляд на  его  лице  и  движения
рук, которыми он перебирал лежащие перед ним бумаги. Интересно, подумал  он,
контролирует ли Секретная служба эту запись  или  доверяет  телевизионщикам,
полагаясь на  их  честность...  Наверняка  их  ведущие  иногда  опрокидывали
стаканчики кофе, или чихали, или ворчали на своих помощников, путающих время
выхода в  эфир...  Ах  да,  эти  записанные  на  пленку  отрезки  называются
"публичными беседами", не правда ли? Райан не сомневался, что уже сейчас,  в
данный момент,  прямо  здесь,  в  распоряжении  Секретной  службы  находится
длинная лента с записью президентских оговорок и ошибок.
   - Две минуты.
   Райан кивнул. У него было странное ощущение,  будто  он  беседует  сам  с
собой, когда увидел, как  перед  ним  пробежал  текст  речи  -  это  техники
проверяли, исправно ли работает система развертки.
   - Одна минута. Приготовиться.
   О'кей. Райан поудобнее устроился в своем кресле. Его  беспокоило  занятое
положение. Нужно ли положить локти на стол? Или держать их на  коленях?  Его
предупредили, чтобы он не откидывался на спинку  кресла  -  такое  положение
кажется  зрителям  одновременно  небрежным  и  высокомерным,  но  Райан   не
собирался сидеть неподвижно, потому что от этого у него болела спина  -  или
это ему просто кажется?  Слишком  поздно.  Он  почувствовал  страх,  боль  в
желудке, попытался кашлянуть, потом подавил это желание.
   - Пятнадцать секунд.
   Страх почти перешел в панику. Теперь не  убежишь.  Нужно  выполнить  свою
работу. Это  важно.  Люди  полагаются  на  него.  За  каждой  камерой  стоял
оператор. Рядом расположились три агента Секретной  службы,  наблюдавшие  за
ними. Тут же стоял помощник режиссера. Это была его единственная  аудитория,
но он с трудом различал их лица за ярким светом софитов, и к тому же они все
равно не будут реагировать на то, что он  говорит.  Как  он  узнает,  о  чем
думает его настоящая аудитория?
   Проклятье.
   Минутой раньше ведущие телекомпаний сообщили зрителям то, что они  и  так
знали, - вечерние телевизионные передачи будут отложены, потому  что  к  ним
обратится президент. По всей стране неисчислимое  количество  людей  подняли
пульты дистанционного управления, чтобы переключиться  на  кабельный  канал,
как только увидели на экране герб  президента  Соединенных  Штатов  Америки.
Райан глубоко вздохнул, сжал губы и посмотрел на ту камеру,  которая  стояла
ближе. На ней зажглась красная лампочка. Он сосчитал до двух и начал.
   - Добрый вечер.
   Мои сограждане-американцы, я решил обратиться к  вам,  чтобы  рассказать,
что происходило в Вашингтоне в течение последней  недели,  и  сообщить,  что
произойдет в ближайшие несколько дней.
   Я хочу начать с того, что Федеральное бюро расследований  и  Министерство
юстиции с помощью Секретной службы. Национального департамента  безопасности
на  транспорте  и  других   федеральных   агентств   провели   расследование
обстоятельств, связанных с трагической гибелью многих наших друзей. Японская
полиция и Королевская канадская конная полиция  также  оказали  нам  немалую
помощь. Сегодня вечером будет разрешено опубликовать полную информацию, и вы
прочтете ее в своих утренних газетах. А пока  позвольте  познакомить  вас  с
полученными результатами.
   Падение  "Боинга-747"  японских  авиалиний  на  здание   Капитолия   было
намеренным поступком одного человека. Имя его Торахиро Сато. Он был  старшим
пилотом японской авиакомпании. Мы узнали очень много о  капитане  Сато.  Нам
известно, что во время нашего конфликта с его страной  он  потерял  брата  и
сына. Судя по всему, в приступе безумия он решил отомстить за это.
   Прилетев на своем авиалайнере в канадский аэропорт Ванкувер, капитан Сато
подготовил поддельный приказ о  полете  в  Лондон,  якобы  для  того,  чтобы
заменить неисправный самолет. Перед самым взлетом капитан Сато  хладнокровно
убил своего второго пилота, летчика, с которым он летал в течение нескольких
лет. Затем он в  одиночку  повел  авиалайнер,  сидя  за  штурвалом  рядом  с
мертвецом, пристегнутым ремнями в соседнем кресле.
   Райан сделал паузу. Ему казалось, что рот у него набит ватой. На  дисплее
появилось напоминание, что ему нужно перевернуть страницу.
   - Откуда у нас такая уверенность?
   Достаточно сказать, что личность капитана Сато,  как  и  второго  пилота,
была подтверждена ФБР с помощью тестов на ДНК. Тесты,  проведенные  японской
полицией,  дали  аналогичные  результаты.  Независимая  лаборатория  сверила
результаты этих тестов с собственными и не обнаружила никакой разницы. Таким
образом, вероятность ошибки при опознании летчиков практически исключена.
   Остальные члены экипажа этого авиалайнера, которые остались в  Ванкувере,
подверглись допросу как агентами ФБР, так  и  Королевской  канадской  конной
полицией. Члены экипажа уверены, что на борту "Боинга-747" находился капитан
Сато. У нас есть также показания очевидцев - местных сотрудников  канадского
ми