ировал своей властью, что почти никто не
заметил этого. Здесь Кеннеди  одержал  верх  над  Хрущевым,  и  за  это  ему
простили  множество  грубейших  промахов.  Здесь  Рейган   разработал   план
уничтожения самого опасного противника Америки, а его обвинили в том, что он
почти все  время  спал.  В  конце  концов,  что  более  важно:  исторические
достижения или  мелочные  секреты,  в  которых  погрязли  люди,  далекие  от
совершенства, сумевшие  лишь  на  короткое  время  выйти  за  пределы  своих
слабостей? Но даже  эти  маленькие  и  неуверенные  шаги  вошли  в  историю,
продолжали жить в ней, а все  остальные  деяния  оказались  главным  образом
забытыми. Их помнили разве что язвительные историки,  отказывающиеся  понять
простой факт: люди не бывают совершенными.
   И все-таки это не был его дом.
   Вход походил на туннель, он протянулся под Восточным крылом, в котором  у
первой леди - еще девяносто минут назад ею была  Анна  Дарлинг  -  находился
кабинет.  В  соответствии  с  американским  законодательством  первая   леди
являлась частной гражданкой - странная выдумка для описания женщины, которую
обслуживает наемная прислуга, - однако  в  действительности  ее  обязанности
были  часто   исключительно   важными,   несмотря   на   то   что   являлись
неофициальными. Они миновали помещение маленького театра,  где  президент  в
компании сотни близких друзей мог смотреть  фильмы.  Стены  коридора  скорее
походили  на  стены  музея,  а  не  жилого  помещения.  По  сторонам  стояли
скульптуры -  нередко  Фредерика  Ремингтона.  Обстановка  была  традиционно
американской.  На  стенах  висели  портреты  прошлых   президентов.   Райану
казалось, что  их  безжизненные  глаза  смотрят  на  него  с  подозрением  и
сомнением. Все они, хорошие  и  плохие,  независимо  от  суждения  историков
принадлежали прошлому, но, чудилось, оценивающе поглядывали на него...
   Вот я сам историк, думал Райан, я  написал  несколько  книг.  Я  судил  о
действиях других людей с безопасного расстояния как  во  времени,  так  и  в
пространстве. Почему же я не видел этого? Почему не обратил внимание на это?
А теперь - слишком поздно - понял, что ошибался. Теперь он  сам  был  на  их
месте, на месте  исторических  личностей,  и  отсюда  все  выглядело  совсем
по-другому. Находясь снаружи и глядя внутрь,  ты  сначала  оглядываешься  по
сторонам, собираешь информацию, анализируешь  ее,  останавливаешься,  находя
что-то интересное, можешь даже вернуться назад, чтобы лучше понять  прошлое,
делаешь все это не спеша, стараясь не ошибиться и создать совершенно  точную
картину.
   Но изнутри все выглядит совершенно иначе. Здесь события мчатся  прямо  на
тебя со скоростью курьерских поездов, причем одновременно и со всех  сторон,
двигаясь по собственному расписанию, не оставляя тебе времени  подумать  или
отойти в сторону. Райан уже чувствовал это. Однако почти все те, кто были на
портретах, пришли  сюда,  успев  подумать  о  предстоящей  им  деятельности,
привели с собой преданных советников и опирались на поддержку народа. У него
же ничего этого не было.  Однако  будущие  историки  вряд  ли  уделят  этому
обстоятельству больше чем коротенький параграф, а то и страничку, прежде чем
перейти к безжалостному анализу его деятельности как президента страны.
   Райан  знал,  все,  что  он  скажет  или  сделает,  подвергнется   самому
пристальному рассмотрению с позиций людей, успевших подробно ознакомиться со
всеми обстоятельствами того или иного решения, принятого им, не принимая  во
внимание суровой действительности, которая существовала в тот миг. Начиная с
этого момента люди будут копаться в его прошлом, стараясь отыскать все,  что
касается его характера, наклонностей, хороших  и  дурных  привычек.  С  того
самого мгновения, когда японский авиалайнер врезался в здание Капитолия,  он
стал президентом, и каждый его  поступок  теперь  будет  рассматриваться  на
протяжении многих поколений в новом безжалостном  свете.  Его  личная  жизнь
станет достоянием общественности, и даже после  смерти  он  не  спасется  от
внимания людей, не имеющих представления о том, что  значит  неожиданно  для
себя и даже против своего желания войти в этот  огромный  музей,  являющийся
одновременно жилищем и местом работы, зная, что Белый  дом  навсегда  станет
твоей тюрьмой. Может быть, окружающая его  решетка  невидима,  но  от  этого
ничуть не менее реальна.
   Сколько людей мечтали о том, чтобы жить в этом доме, и,  лишь  оказавшись
здесь, обнаруживали, какой страшной и неблагодарной  стала  их  жизнь.  Джек
знал об этом из своих исследований истории, а также  на  основание  близкого
знакомства с тремя людьми, занимавшими Овальный кабинет. Но они  по  крайней
мере пришли сюда по собственному желанию,  с  открытыми  глазами.  Их  можно
винить лишь за то, что они необдуманно поддались честолюбивым  помыслам.  Но
насколько все это хуже для человека, который никогда не стремился  оказаться
здесь! И примет ли история во внимание это обстоятельство? Будет  ли  судить
не так строго? Он горько усмехнулся. Нет, он вошел в этот дом в тот  момент,
когда страна нуждалась в нем, и если он не справится со стоящими  перед  ним
задачами, история проклянет его, сочтет неудачником, и никто  не  примет  во
внимание то, что он оказался здесь  по  чистой  случайности,  поддавшись  на
уговоры мертвого теперь человека, занимавшего должность,  которую  собирался
занимать и дальше.
   Для  агентов  Секретной  службы  наступило  время,   когда   можно   чуть
расслабиться. Счастливцы, подумал Райан, чувствуя горечь при  этой  мысли  и
понимая, как это несправедливо. Их  обязанности  заключались  в  том,  чтобы
обеспечить безопасность президента  и  членов  его  семьи.  Его  обязанности
заключались в том, чтобы обеспечить  безопасность  охраняющих  его  агентов,
безопасность их семей, безопасность миллионов американцев.
   - Сюда, господин президент. - Прайс повернула налево  в  коридор  первого
этажа. Здесь Райан впервые увидел  персонал  Белого  дома,  вышедший,  чтобы
взглянуть на того, кого им отныне предстояло обслуживать, прилагая  к  этому
все свои силы и умения. Подобно всем остальным, они молча стояли и смотрели,
не зная, что сказать, оценивающе глядя на нового  президента,  скрывая  свои
впечатления, хотя  при  первом  же  удобном  случае  они  обменяются  ими  в
уединении раздевалок или буфетных. Галстук Джека по-прежнему был  сдвинут  в
сторону, на нем все еще был плащ пожарного.  Капли  воды,  превратившиеся  в
льдинки и сделавшие его волосы незаслуженно седыми, начали  таять.  Один  из
мужчин в длинной веренице людей, выстроившихся вдоль стен коридора,  заметил
это, и когда процессия повернула на запад, убежал куда-то.  Через  считанные
секунды он появился снова, проскочил между телохранителями и передал  Райану
полотенце.
   - Спасибо, - удивленно произнес Джек, беря его. Он остановился и принялся
вытирать волосы. И тут  заметил  фотографа,  семенившего  перед  ним  спиной
вперед, который все время щелкал камерой. Секретная служба  не  мешала  ему.
Следовательно, решил Райан, это сотрудник персонала Белого дома, официальный
фотограф, в обязанности которого входило запечатлеть для истории все моменты
жизни президента. Великолепно, подумал он, за мной шпионят  мои  собственные
люди! Но сейчас не время было нарушать традиции.
   - Куда мы идем, Андреа? - спросил Джек,  продолжая  идти  мимо  портретов
президентов и первых леди, с пристрастием провожавших его взглядами...
   - В Овальный кабинет. Я подумала...
   - Сначала в ситуационный центр. - Райан остановился,  продолжая  вытирать
голову. - Пока я еще не готов для этого кабинета, понимаете?
   - Конечно, господин президент.
   В конце  широкого  коридора  они  повернули  налево,  вошли  в  маленький
вестибюль с незатейливыми решетчатыми конструкциями из дерева на  стенах  и,
снова повернув направо, вышли наружу, потому что Белый дом и Восточное крыло
не соединялись коридором. Так вот почему они не взяли  у  меня  плащ,  понял
Джек.
   - Принесите кофе, - распорядился Райан.  По  крайней  мере  кормят  здесь
хорошо. В столовой Белого дома работали стюарды из военно-морского флота,  и
первый глоток кофе Райан в качестве президента сделал из изящной  фарфоровой
чашки, кофе в которую налил из серебряного кофейника матрос, чья улыбка была
одновременно профессиональной и приветливой - как и весь остальной  персонал
Белого дома, он с любопытством смотрел на нового босса. У  Райана  мелькнула
мысль,  что  его  разглядывают,  как  нового  обитателя  зоопарка.  Выглядит
интересно, даже захватывающе - но как он поведет себя в новой клетке?
   Та же комната, только кресло другое. Место президента было у  центральной
части стола, так что помощники могли окружить его по сторонам. Райан подошел
к креслу и достаточно уверенно опустился в него. В конце концов,  это  всего
лишь кресло. Все, что сопутствовало власти, было просто вещами,  да  и  сама
власть  представляла  собой   иллюзию,   потому   что   она   сопровождалась
обязательствами, которые отличались особой важностью. Первое было осязаемо и
видимо, а вот последнее можно только чувствовать. Эти  обязательства  словно
возникли из воздуха, внезапно ставшего тяжелым в этом  помещении  без  окон.
Джек поднес к губам чашку и посмотрел по сторонам. Часы на стене  показывали
23.44. Он является президентом уже..,  сколько?  Девяносто  минут?  Примерно
столько времени требуется для того, чтобы проехать от его дома  к..,  новому
дому - в зависимости от транспорта на дороге.
   - Где Арни?
   - Здесь, господин президент, - сказал Арни ван  Дамм,  входя  в  комнату.
Глава администрации двух  президентов,  сейчас  он  установит  рекорд,  став
главой администрации третьего. Первый президент, у  которого  он  служил,  с
позором ушел в отставку. Второй погиб. Может быть, парность  случаев  сможет
нарушить эту роковую цепь - или плохое всегда случается и в третий раз?  Две
поговорки, причем взаимно исключающие друг друга. Райан смотрел ему прямо  в
глаза, словно задавая вопрос, который  не  мог  произнести  вслух:  что  мне
делать дальше?
   - Ты неплохо выступил по телевидению - это, пожалуй, было нужнее всего. -
Глава администрации сел напротив. Как всегда, ван Дамм выглядел спокойным  и
деловитым, и Райан не решался представить себе, каких усилий такое поведение
потребовало от человека, потерявшего куда больше друзей, чем он.
   - Я даже не знаю, черт побери, что  говорил,  -  ответил  Райан,  пытаясь
вспомнить прошлое, внезапно исчезнувшее из памяти.
   - Для импровизированного выступления совсем неплохо, - повторил ван Дамм.
- Я всегда считал, что ты способен мгновенно принимать верные  решения.  Это
тебе понадобится.
   - С чего начать? - спросил Райан.
   - Банки, фондовые рынки, все федеральные учреждения закрыты - объяви, что
они останутся закрытыми до конца недели, а может быть, и дольше.  Нам  нужно
подготовить государственные похороны Роджера  и  Анны.  Неделя  всенародного
траура, с месяц будут приспущены флаги.  В  зале  заседаний  Конгресса  было
немало  послов.  Это  означает,  помимо   прочего,   массу   дипломатической
деятельности. Мы называем это ведением домашнего хозяйства - да, я  знаю.  -
Ван Дамм поднял руку. - Извини. Надо ведь это как-то называть.
   - Кто...
   - У нас есть для этого протокольный отдел, Джек, - напомнил ван  Дамм.  -
Его сотрудники уже в кабинетах и работают. Группа спичрайтеров готовит текст
твоих официальных заявлений. С тобой хотят встретиться представители средств
массовой  информации  -  я  имею  в  виду,  что  тебе  нужно  обратиться   к
общественности  по  телевидению.  Необходимо  успокоить  людей,  вернуть  им
чувство уверенности.
   - Когда?
   - Это нужно сделать так,  чтобы  ты  появился  на  экране  уже  во  время
утренних  передач  по  программам  Си-эн-эн  и  всех  других   телевизионных
компаний. Лучше всего было бы начать встречи с корреспондентами в  ближайший
час, но это не обязательно. Мы скажем, что ты занят. Ты действительно будешь
занят, - заверил его  Арни.  -  Тебе  придется  подготовиться  к  тому,  что
говорить  и  от  чего  воздержаться,  прежде  чем   появиться   на   экране.
Корреспондентам мы четко скажем, о чем они могут спрашивать и о чем  нет.  В
данном случае они не выйдут за рамки дозволенного. Исходи  из  того,  что  в
течение ближайшей недели тебе все будут  прощать.  Это  будет  твой  медовый
месяц с прессой, но на большее рассчитывать нельзя.
   - Что произойдет потом? - спросил Райан.
   - Дальше ты превратишься в настоящего президента и  тебе  придется  вести
себя должным образом, Джек, - ответил ван Дамм прямо и честно. - Не  забудь,
ты уже принес присягу.
   При этих словах Райан вздрогнул и обвел взглядом присутствующих в комнате
- сейчас это были только агенты Секретной службы. Он  был  новым  боссом,  и
выражение  их  глаз  мало  чем  отличалось  от  лиц  на  портретах   прошлых
президентов, мимо которых он прошел по пути в Восточное крыло. Они ждали  от
него правильных решений.  Они  будут  поддерживать  его,  заботиться  о  его
безопасности, но выполнять свои обязанности придется ему самому. Кроме того,
никто не позволит ему скрыться.  Долгом  Секретной  службы  является  защита
президента от физической опасности. Арни ван Дамм приложит все  силы,  чтобы
защитить  его  от  опасности  политической.  Сотрудники  Белого  дома  будут
преданно служить ему и помогать по мере сил  и  возможностей.  Обслуживающий
персонал будет кормить его, гладить ему рубашки и приносить кофе.  Но  никто
не позволит Райану скрыться из Белого  дома  или  уклониться  от  исполнения
обязанностей, возложенных на него присягой.
   Он оказался в тюрьме.
   Но Арни был прав. Можно было и отказаться приносить  присягу  -  впрочем,
это невозможно, подумал он, упершись взглядом в поверхность  дубового  стола
перед собой. Этим он навсегда заклеймил бы себя трусом, хуже  того,  он  сам
понял бы, что является трусом, поскольку  судит  себя  намного  строже,  чем
окружающие. Глядя на себя в зеркало, он не видел там человека,  которым  ему
хотелось бы быть. Райан знал свои достоинства и недостатки, но  считал  себя
далеким от идеала. Почему? Возможно, все дело в ценностях,  которые  внушили
ему родители, которые он получил от учителей в колледже,  усвоил  в  корпусе
морской пехоты, приобрел в минуты опасности от людей, с которыми встречался?
Казалось бы, все это абстрактные ценности - так это он пользовался  ими  или
они влияли на него? Что сделало его таким, каким он стал? И, собственно, кто
он такой, Джон Патрик Райан? Он поднял голову и  посмотрел  вокруг,  пытаясь
понять, что думают о нем присутствующие, но тут же  увидел,  что  и  они  не
знают этого. Теперь он стал  президентом,  он  принимает  решения  и  отдает
приказы, а они будут выполнять их; он произносит речи, каждое слово,  каждый
нюанс которых подвергнется самому тщательному анализу; человек, определяющий
действия Соединенных Штатов Америки - действия, которые затем будут судить и
критиковать люди, не имеющие представления о  том,  как  принимать  решения,
подвергающиеся  их  суровой  критике.  Но  отныне  он  перестал  быть  живым
человеком: президент -  это  не  человек,  а  название  работы.  Правда,  ее
все-таки исполняет мужчина, а в недалеком будущем, может  быть,  и  женщина,
индивидуум, старающийся тщательно продумать принимаемые  им  решения,  чтобы
они были правильными. Что касается его,  Райана,  правильным  поступком  для
него было то, что он принес присягу  полтора  часа  назад.  А  теперь  нужно
приложить все силы, чтобы оправдать произнесенные им слова. В конечном итоге
суд истории будет менее суровым, чем суд, осуществляемый им самим, когда  он
каждое утро, глядя в зеркало, будет думать, какие ошибки допустил  накануне.
Настоящая тюрьма не вокруг него, а внутри - он сам свой  самый  безжалостный
судья.
   Проклятье.

***

   Пожар  погашен,  увидел  капитан  Магилл.  Можно  приступать  к  разборке
развалин. Его людям  придется  проявить  предельную  осторожность  -  всегда
где-то могут оказаться раскаленные очаги, где огонь  потух  не  от  холодной
воды, а от недостатка кислорода и теперь ждет благоприятного момента,  чтобы
вспыхнуть снова, застать врасплох и  убить  неосторожных.  Но  у  него  были
опытные люди, и маленькие очаги не сыграют сколько-нибудь значительной  роли
в масштабе этого огромного бедствия. Пожарные начали сворачивать  рукава,  и
некоторые машины уже готовы были возвратиться  в  свои  депо.  Ради  тушения
этого пожара ему пришлось оголить весь  город,  и  теперь  он  был  вынужден
вернуть часть своих подчиненных обратно, на  случай,  если  где-то  вспыхнет
новый пожар, чтобы не появились новые жертвы.
   Его окружало множество людей, одетых в тонкие виниловые  куртки.  Крупные
надписи на спинах указывали на их  принадлежность  к  различным  федеральным
ведомствам.  Здесь  находились  группы  агентов   ФБР,   Секретной   службы,
сотрудников  столичной  Полиции,  Федерального  агентства  безопасности   на
транспорте,  Комитета  по  алкоголю,  табаку  и  огнестрельному  оружию  при
Министерстве финансов, а также его собственные следователи. Все  они  искали
человека, возглавляющего операцию, чтобы затем взять руководство ею на себя.
Вместо того чтобы собраться вместе и установить единую  систему  подчинения,
они жались группками, ожидая, по-видимому, кто заявит  о  своем  главенстве.
Магилл недовольно покачал головой. Такое он видел не впервой.
   Теперь тела выносили из развалин все чаще. Пока их отправляли в столичный
арсенал, расположенный в миле к северу  от  Капитолийского  холма,  рядом  с
железной дорогой. Магилл  не  завидовал  тем,  кому  предстояло  взяться  за
опознание трупов, хотя сам он еще не спускался в огромную воронку -  так  он
называл то, что осталось от зала заседаний палаты  представителей,  -  чтобы
посмотреть, насколько велики разрушения.
   - Капитан? - раздался голос у него за спиной. Магилл обернулся.
   - Да?
   - Я из Федерального агентства безопасности на транспорте. Мы можем начать
поиски  записывающих  устройств?  -  Мужчина  указал  на  вертикальный  киль
самолета.  Несмотря  на  то  что  хвостовое  оперение   авиалайнера   сильно
пострадало, было видно, где оно находится, и так называемый "черный ящик"  -
на самом деле ярко-оранжевый - нужно было искать где-то там. Участок  вокруг
хвостового оперения казался относительно ровным. От  мощного  удара  обломки
здания разлетелись в стороны, и у  сотрудников  ФАБТ  была  вполне  реальная
надежда быстро обнаружить рекордер.
   - О'кей, -  кивнул  Магилл  и  подозвал  к  себе  двоих  пожарных,  чтобы
сопровождать поисковую группу.
   - И еще: вы не могли бы  дать  указание  своим  людям  как  можно  меньше
передвигать   обломки   самолета?   Нам   придется   восстановить    картину
авиакатастрофы, и если все останется  на  месте,  это  значительно  облегчит
задачу.
   - Первостепенной задачей является извлечь людей  -  вернее,  их  тела,  -
напомнил Магилл.
   Сотрудник федерального ведомства мрачно кивнул. Всем предстояла  нелегкая
работа.
   - Да, конечно. - Он  помолчал.  -  Если  обнаружите  членов  экипажа,  не
трогайте их совсем, ладно? Позовите нас, и мы  займемся  ими.  ,  -  Как  их
опознать?
   - Они в белых рубашках, куртках с погонами и шевронами. Кроме  того,  это
будут, по-видимому, японцы. , Разговор мог показаться безумным, но  на  деле
таким не был. Магилл знал, что нередко тела людей  в  разбившихся  самолетах
внешне выглядят практически не  пострадавшими,  как  это  ни  невероятно,  и
только опытный глаз специалиста мог  определить  причину  смерти  с  первого
взгляда. Это нередко вызывало панику у случайных свидетелей, обычно  первыми
появляющихся  на  месте  катастрофы.  Удивительно,  что  человеческое   тело
оказывается более прочным, чем находящаяся внутри него  искорка  жизни.  Это
из