Джек глубоко вздохнул и бросил взгляд вдоль широкого коридора.
   - На этой неделе мне придется обратиться к адвокату. Думаю, он знает, как
мне поступить. Вообще-то я надеялся,  что  до  этого  дело  не  дойдет.  Мне
казалось, что я сумею убедить их поверить мне, но... но этот новый ублюдок в
Комиссии по ценным  бумагам  и  биржевым  операциям,  этот  педик,  которого
Трент... - Снова глубокий вздох.  -  Трент  воспользовался  своим  влиянием,
чтобы его назначили на эту  должность.  Можно  биться  об  заклад,  что  эти
двое... В общем я согласен с вами. Если у человека должны быть враги,  пусть
это будут враги, которых по крайней мере можно уважать.
   - Неужели ЦРУ не может помочь вам?
   - У меня там мало друзей - впрочем,  вам  это  хорошо  известно.  Слишком
быстро сделал карьеру, очень богатый, любимец  Грира,  хорошие  отношения  с
англичанами. Вот так и появляются враги. Иногда мне приходит в  голову,  что
кто-то из них... я  не  могу  доказать  этого,  но  у  нас  в  Лэнгли  такая
компьютерная сеть, и все мои операции на фондовой бирже находятся  в  памяти
компьютера... И вы знаете что? Компьютерные знаки может  изменить  тот,  кто
знаком с кодом... Но вот попробуйте доказать это, приятель.  -  Джек  достал
коробочку аспирина и проглотил две таблетки.  -  У  нас  с  Риттером  плохие
отношения еще с давних пор. Несколько лет назад я поставил  его  в  дурацкое
положение, а он не из тех, кто забывает обиду.  Может  быть,  это  дело  рук
одного из его людей... у него есть хорошие  специалисты.  Адмирал  хотел  бы
помочь, но он стар. Судья уходит из ЦРУ, должен был уйти еще год  назад,  но
все еще цепляется за место - он не сможет помочь, даже если захочет.
   - Но президенту нравится, как вы работаете. Нам это известно.
   - Президент - юрист, прокурор. Стоит ему почуять, что тебя подозревают  в
нарушении закона, и...  просто  поразительно,  как  быстро  ты  остаешься  в
одиночестве. И в Госдепе есть люди, которые будут рады моим неприятностям. А
дело всего лишь в том, что у нас разные точки зрения.  Нелегко  уживаться  в
этом городе, да еще оставаться честным.
   Да, так оно и есть, подумал Платонов. Первое сообщение  они  получили  от
Питера Хендерсона - кодовая кличка "Кассиус", - он снабжал  КГБ  информацией
больше  десяти  лет,  сначала   будучи   специальным   помощником   сенатора
Доналдсона, возглавлявшего Комитет Сената  по  вопросам  разведки,  а  когда
сенатор ушел в отставку, находясь на посту ведущего  аналитика  Центрального
контрольно-ревизионного управления. В КГБ  знали  о  Райане  как  о  молодом
сотруднике,  звезда  которого   стремительно   поднималась   в   Центральном
разведывательном управлении США. Когда в Московском центре  делалась  оценка
его возможностей, то сначала Райана считали  богатым  дилетантом,  но  такое
отношение  к  нему  несколько  лет  назад  изменилось.  Он  сделал   что-то,
заставившее президента обратить на него внимание, и  теперь  почти  половина
специальных докладов, готовящихся на основе разведывательной информации  для
президента,  проходила  через  него.  Именно  Райан  оценивал  международную
ситуацию и писал доклады, попадающие затем в Белый дом. От Хендерсона  стало
известно, что Райан подготовил  обширный  материал  по  ситуации  в  области
ограничения   стратегических   вооружений,   который   вызвал    негодование
Государственного департамента, расположенного в той  части  Вашингтона,  что
именовалась Туманной долиной - отсюда это название перешло на  весь  Госдеп.
Однако Платонов уже давно имел собственное мнение о Райане.  Он  превосходно
разбирался в людях и с момента первой  встречи  в  "Галерее"  считал  Райана
умным   противником   и   смелым   человеком,   но   слишком   привыкшим   к
привилегированному  положению,  а  оттого   излишне   легко   приходящим   в
негодование от нападок на него лично. Искушенный, но  странно  наивный.  То,
что Платонов увидел во время  ленча,  лишь  подтвердило  его  впечатление  о
Райане. По сути своей он  был  слишком  ярким  представителем  американского
народа. Райан видел все вокруг в черных  и  белых  тонах,  считал  все  либо
плохим, либо хорошим. Но самым главным сегодня было  то,  что  Райан  раньше
чувствовал себя неуязвимым и лишь теперь начал понимать, что это не  так.  И
потому пришел в ярость.
   - Сколько работы - и все  напрасно,  -  произнес  Райан  через  несколько
секунд. - Они не собираются принимать во внимание мои рекомендации.
   - О чем вы говорите?
   - Я говорю о том, что проклятый Эрнест Аллен  убедил  президента  сделать
вопрос о  СОИ  предметом  переговоров.  -  Платонову  понадобилась  вся  его
профессиональная сдержанность, чтобы не вздрогнуть при  этих  словах.  Райан
продолжал:
   - Все псу под хвост. Они не согласились с моими доводами -  и  все  из-за
идиотской биржевой операции. Управление не поддерживает меня, хотя надо  бы.
Меня выбрасывают на помойку. А я ничего не могу предпринять, чтобы  добиться
своего. - Джек сунул в рот последний кусок сандвича.
   - Всегда можно принять меры, - посоветовал Платонов.
   - Месть? Я думал об этом. Хотел обратиться в газеты, но "Вашингтон  пост"
намеревается опубликовать  статью  относительно  расследования,  проводимого
Комиссией по  ценным  бумагам  и  биржевым  операциям.  Кто-то  в  Конгрессе
настраивает всех против меня. Думаю, это Трент. Наверняка  это  он  натравил
вчера на меня репортера, подонок. Если я попытаюсь  рассказать  правду,  кто
меня послушает? Боже, Сергей, даже сейчас, сидя и разговаривая  с  тобой,  я
очень рискую.
   - Почему?
   - А как ты думаешь - почему? - Райан позволил себе улыбнуться, но  улыбка
тут же исчезла с его лица. - Я не пойду в тюрьму, Лучше уж умереть, чем быть
опозоренным.  Черт  побери,  я  рисковал  жизнью,  когда   этого   требовали
обстоятельства. Ты знаком с некоторыми из них, но ничего не знаешь об одном.
Представляешь, я рисковал жизнью за свою страну, а они хотят отправить  меня
в тюрьму!
   - Может быть, мы сумеем помочь.
   Наконец-то, подумал с облегчением Райан.
   -  Как?  Предоставите  мне  политическое  убежище?  Хватит   шутить!   Ты
действительно считаешь, что я смогу жить в вашем рабоче-крестьянском раю?
   - Нет, но если нас  заинтересовать,  мы  могли  бы  изменить  создавшуюся
ситуацию.  На  суде  будут  выступать  свидетели.  С  ними  могут  произойти
несчастные случаи...
   - Не говори чепухи! - Райан наклонился вперед, - Мы не занимаемся мокрыми
делами в вашей стране, а вы - в нашей.
   - У всего есть своя цена.  Уж  ты-то  должен  знать  это  лучше  меня.  -
Платонов улыбнулся. - Например, "провал", о котором  упомянул  вчера  мистер
Трент. О чем может идти речь?
   - Откуда я знаю, на кого ты работаешь? - нервно спросил Райан.
   - Что? - Платонов  был  явно  удивлен.  Джек  заметил  это,  несмотря  на
головную боль.
   - Ты хочешь, чтобы я заинтересовал вас? Учти, Сергей, я рискую жизнью.  И
не думай, что это так просто лишь потому, что  мне  один  раз  уже  угрожала
смертельная опасность. У нас есть агент в Московском центре. Занимает  очень
высокий пост. А теперь твоя очередь - что получу я в обмен на его имя?
   - Свободу, - ответил Платонов без  колебаний.  -  Если  он  действительно
такой большой человек, мы пойдем на что угодно. -  В  течение  целой  минуты
царила тишина. Они смотрели друг на друга, словно во  время  игры  в  карты,
словно ставкой было все, чем они располагали, - и у Райана, казалось,  карты
похуже. Платонов не отводил взгляда от глаз американца и  с  удовлетворением
понял, что побеждает.
   - В конце недели я вылетаю в Москву - если только эта история с биржей не
попадет в газеты, потому что тогда мне  конец.  Так  вот,  то,  что  я  тебе
рассказал, приятель, не пойдет по обычным каналам. Единственный  человек,  в
котором я уверен, - это сам Герасимов, он  не  принадлежит  к  тем,  кого  я
подозреваю. Мои сведения поступают прямо к председателю КГБ, непосредственно
на его имя, - в противном случае я ничего не скажу.
   - А почему я должен поверить, что тебе известно имя  агента?  -  Платонов
давил на Райана, но осторожно.
   Теперь настал  черед  Джека.  Его  козырная  карта  оказалась  тузом.  Он
улыбнулся про себя.
   -  Имя  агента  мне  неизвестно,  но  я  знаком  с  поступающей  от  него
информацией. После того как  я  сообщу  вам  содержание  четырех  донесений,
присланных "Дирижером" - это его кодовая кличка,  -  ваши  следователи  сами
справятся с остальным. Если  твое  донесение  будет  направлено  по  обычным
каналам, я скорее всего буду убит до того, как поднимусь на  борт  самолета.
Теперь ты понимаешь, какой высокий пост он занимает? Кроме  того,  откуда  я
знаю. что ты сдержишь слово?
   - В разведывательном сообществе приходится держать данное тобой слово,  -
заверил его Платонов.
   - Тогда передай своему председателю, что я хочу встретиться с ним.  Пусть
организует встречу. С глазу на глаз, и никаких фокусов.
   - Встретиться с председателем КГБ? Председатель не...
   - В таком случае я найму лучшего адвоката и пойду  на  риск  попасть  под
суд. Я не собираюсь идти в тюрьму за государственную измену - такой  вариант
меня тоже не устраивает. Это  мои  условия,  товарищ  Платонов,  -  закончил
Райан. - Счастливого пути.
   Джек встал и направился к выходу. Платонов не последовал за ним и остался
сидеть. Он оглянулся по сторонам, нашел своего  охранника,  и  тот  дал  ему
знак, что встреча прошла незамеченной.
   Теперь Платонову нужно было принять решение. Следует  ли  верить  Райану?
"Кассиус" считал, что следует.
   Он руководил действиями агента под кличкой "Кассиус" на  протяжении  трех
лет.  Информация,  поступающая  от  Питера  Хендерсона,  всегда  оказывалась
достоверной. Русские воспользовались этой  информацией,  чтобы  выследить  и
арестовать полковника Ракетных войск стратегического назначения, работавшего
на ЦРУ, получали бесценные стратегические и  политические  сведения  и  даже
имели доступ к совершенно секретной американской аналитической информации по
"Красному Октябрю" в прошлом... нет, в  позапрошлом  году,  да,  конечно,  в
позапрошлом году, незадолго до того, как сенатор Доналдсон ушел в  отставку.
А теперь "Кассиус" работал в Центральном контрольно-ревизионном управлении и
получал сведения сразу из двух источников: он имел прямой доступ к секретной
информации, связанной с обороной страны, и сумел сохранить все  политические
связи в конгрессе. Некоторое время назад "Кассиус" сообщил им,  что  ведется
расследование деятельности Райана на фондовой бирже. В  то  время  это  было
всего лишь слухом, чего никто не  воспринял  всерьез.  Американцы  постоянно
ведут расследования друг о друге. Это у них что-то вроде национального  вида
спорта. Затем Платонову снова сообщили о  том  же  самом,  далее  последовал
скандал Райана с Трентом. Неужели такое действительно возможно?..
   Агент ЦРУ в высшем эшелоне КГБ, подумал Платонов. Разумеется, существовал
принятый порядок передачи особо важных данных  непосредственно  председателю
КГБ.  В  Комитете  государственной  безопасности  были  готовы   ко   всяким
неожиданностям. Но после того как Платонов пошлет такую шифровку, она  будет
поставлена под особый контроль. Всего лишь намек на то, что  у  ЦРУ  имеется
агент среди самой верхушки КГБ...
   Однако существовало еще одно соображение.
   После того как доктор Райан проглотит наживку и вступит в контакт с  КГБ,
он будет  навсегда  принадлежать  нам.  Может  быть,  он  не  понимает,  что
одноразовый обмен информацией невозможен, надеется,  что  больше  никогда...
нет, более вероятно, что он находится в таком отчаянном положении, что  даже
не думает об этом. Какую же информацию мы сможем получить от него?
   Специальный помощник заместителя директора ЦРУ  по  разведке!  Почти  вся
разведывательная информация должна проходить через него!  Завербовать  столь
ценного агента - такого не происходило со  времен  Филби,  а  это  случилось
больше пятидесяти лет назад!
   Но достаточно ли это важно, чтобы нарушить правила? - задал  себе  вопрос
Платонов,  допивая  кофе.  На  его  памяти  КГБ  не  нарушало  существующего
джентльменского соглашения между двумя спецслужбами - ни разу на  территории
США не было совершено ни единого акта насилия. Однако насколько  прочны  эти
правила, когда в перспективе маячит такой сказочный приз? Что, если с  одним
американцем - или с двумя - произойдет автомобильная катастрофа или случится
сердечный приступ? Это тоже должно быть одобрено председателем КГБ. Платонов
представит свои соображения и поддержит подобные меры. Он не сомневался, что
его действия получат одобрение.
   Дипломат был аккуратным человеком.  Он  вытер  губы  бумажной  салфеткой,
засунул ее в картонный стаканчик и отнес все к ближайшей урне. На  столе  не
осталось ничего, что говорило бы о его присутствии здесь.

***

   Лучник  был  уверен,  что  они  сумеют  победить.  Когда  он  объявил   о
предстоящей  операции,  его  подчиненные  отреагировали  в  высшей   степени
положительно. Мрачные  улыбки,  одобрительные  кивки.  Наибольший  энтузиазм
проявил новый член моджахедов, бывший майор афганской армии. Они собрались в
палатке, уже на территории Афганистана, и в течение пяти  напряженных  часов
разработали план операции.
   Лучник оценил первый этап, уже  совершенный.  В  распоряжении  моджахедов
находилось шесть грузовиков и три бронетранспортера БТР-60. Некоторые из них
были повреждены, но этого следовало ожидать. С убитых  солдат  марионеточной
армии  сняли  обмундирование.  Одиннадцать  человек,  оставшихся  в   живых,
подверглись допросу. Они, разумеется, не примут участия в операции, но, если
докажут свою лояльность, им позволят вести боевые действия в составе  других
партизанских отрядов. Что касается остальных...
   Бывший офицер афганской армии собрал карты и радиокоды. Он был знаком  со
всеми правилами, которые так тщательно преподавались русскими  их  афганским
"братьям".
   В десяти километрах отсюда, прямо на север, на шоссе, ведущем в Шейхабад,
размещался батальонный  лагерь.  Бывший  майор  связался  с  ним  по  радио,
сообщил, что "Подсолнух" отразил нападение душманов, понеся  лишь  небольшие
потери, и движется в направлении лагеря. Командир батальона дал разрешение.
   Моджахеды погрузили несколько окровавленных трупов на  бронетранспортеры.
Хорошо подготовленные бывшие военнослужащие афганской армии заняли  места  у
крупнокалиберных пулеметов  на  БТР-60,  и  колонна,  соблюдая  предписанный
строй, двинулась по усыпанному гравием шоссе. Лагерь батальона находился  на
противоположном берегу реки. Через двадцать  минут  моджахеды  увидели  его.
Мост был давно уничтожен, но русские  саперы  насыпали  в  реку  достаточное
количество гравия, чтобы образовался брод. У сторожевого поста на  восточном
берегу реки колонна остановилась. Майор знал пароль,  и  им  было  разрешено
начать переправу. Один за другим грузовики и бронетранспортеры  перебирались
на другой берег. Река замерзла, и  приходилось  следовать  по  линии  вешек,
чтобы не провалиться в глубокие омуты под растрескавшимся льдом. Еще пятьсот
метров.
   Лагерь размещался на небольшом холме. Его окружали блиндажи из  бревен  и
мешков с песком. В каждом из них недоставало солдат.  Лагерь  размещался  на
хорошо выбранном месте, и от блиндажей открывались широкие поля обстрела, но
огневые точки были полностью готовы к  отражению  нападения  лишь  ночью.  В
лагере находилась только одна рота стрелков - остальные патрулировали  холмы
вокруг базы. К тому же колонна прибыла в лагерь во  время  обеда.  От  ворот
открывался вид на стоянку грузовиков и бронетранспортеров.
   Лучник был в первом грузовике. Лишь сейчас он подумал о том, следовало ли
ему так доверять бывшему майору, перешедшему на сторону  моджахедов,  но  он
сразу понял, что размышлять об этом сейчас поздно.
   Командир батальона вышел из своего блиндажа, не успев прожевать пищу.  Он
смотрел, как с грузовиков спрыгивают солдаты, ждал, когда появится  командир
подразделения,  и  с  раздражением  увидел,  как  открылась  боковая  дверца
бронетранспортера и оттуда появился человек в форме офицера.
   - Кто вы такой, черт побери? - ворчливо спросил он.
   - Аллах акбар! - раздался пронзительный крик майора, и  длинной  очередью
из  автомата  он  срезал  командира  базы.  Крупнокалиберные   пулеметы   на
бронетранспортерах загрохотали, убивая афганских солдат, сидящих за  обедом,
а люди Лучника устремились к блиндажам.  Через  десять  минут  сопротивление
прекратилось - у защитников базы не было никаких шансов  отразить  нападение
почти  сотни  хорошо  вооруженных  моджахедов,  сумевших  проникнуть  внутрь
укрепленного лагеря. Двадцать человек было взято в плен. Среди них оказалось
трое русских - два лейтенанта и сержант-связист. Их  расстреляли  на  месте.
Остальных взяли под стражу, и люди майора бросились к стоянке транспорта.
   Они захватили там два бронетранспортера  и  четыре  грузовика.  Теперь  у
моджахедов было достаточно транспортных средств. Все остальное они сожгли. С
собой  захватили  четыре  миномета,  полдюжины  пулеметов  и   собрали   все
обмундирование. Затем  полностью  уничтожили  лагерь.  В  первую  очередь  -
средства связи, особенно радиооборудование. Его сначала разбили  прикладами,
потом сожгли. С захваченными в плен солдатами оставили несколько  охранников
- пленным предоставят возможность присоединиться к моджахедам  или  умереть,
демонстрируя свою преданность неверным.
   Отсюда до Кабула оставалось пятьдесят километров.  Увеличившаяся  колонна
быстро продвигалась на север. По пути к  ним  присоединялись  люди  Лучника,
запрыгивавшие на грузовики и бронетранспортеры. Теперь  в  его  отряде  было
двести человек, вооруженных  и  одетых  подобно  солдатам  афганской  армии,
двигающимся на север на русских транспортных средствах.
   Самым опасным врагом сейчас было время. Через полтора часа  они  достигли
окрестностей Кабула и натолкнулись на первый контрольно-пропускной пункт.
   При виде такого количества русских  солдат  по  спине  Лучника  покатился
холодный пот. После наступления темноты - ему это было  известно  -  русские
возвращались на свои укрепленные базы, доверяя  патрулирование  ночных  улиц
афганским солдатам, но даже заходящее солнце не могло убедить  Лучника,  что
он в безопасности. Проверка была более поверхностной, чем он ожидал, и майор
сумел провести колонну через все  КПП,  пользуясь  документами  и  паролями,
которые он получил на только что уничтоженной базе батальона. Самым главным,
однако,  было  то,  что  маршрут  колонны  пролегал  в  обход  самых  строго
охраняемых районов столицы. Меньше чем через два часа Кабул остался  позади,
и моджахеды продолжали движение под покровом спасительной темноты.
   Колонна двигалась до  тех  пор,  пока  не  кончилось  топливо.  Моджахеды
спрыгнули на  землю  и  скатили  грузовики  и  бронетранспортеры  с  дороги.
Европейцы были бы удивлены тому  облегчению,  с  которым  моджахеды  бросали
транспорт, хотя отныне им  придется  нести  оружие  и  снаряжение  на  себе.
Отдохнув, партизаны двинулись в горы, держась направления на север,

***

   Сегодня  у  меня  одни  плохие  новости,  подумал  Герасимов,  глядя   на
полковника Ватутина.
   - Что вы хотите сказать, полковник, -  арестованный  отказывается  давать
показания?
   - Товарищ председатель, наши медики  объяснили  мне,  что  любая  попытка
использовать новую технику допроса или иного физического принуждения - слово
"пытка" больше не употреблялось в  штаб-квартире  КГБ  -  может  привести  к
смерти  арестованного.  Поскольку  вы  настаиваете  на  его  признании,  нам
приходится прибегать к... примитивным методам допроса. Арестованный оказался
крепким человеком. Психологически он намного выносливее, чем мы  ожидали,  -
произнес Ватутин, стараясь сохранять спокойствие. В  это  мгновение  он  был
гот