ту  от  газовой  зажигалки,  а  затем  сожгла  записку  в   пепельнице
автомобиля.
   Сколько работы пропало даром! А ведь ее донесение уже в Москве, с ним уже
занимаются, содержащиеся в нем данные анализируют. Она оказалась в глупейшем
положении. Но еще неприятнее было то, что ее  агент  действовала  совершенно
честно, она передавала материалы, по  ее  мнению  совершенно  секретные,  и,
узнав, что программу отменили, тут же сообщила об  этом.  Бизарина  даже  не
сможет сорвать на ней злобу,  передав  хотя  бы  небольшую  часть  выговора,
который непременно  последует  из-за  напрасной  траты  ценного  времени  из
Московского центра.
   Ничего не поделаешь, они предупреждали меня об этом. Это  первый  случай,
но уж никак не последний.  Она  поехала  домой  и  сразу  после  возвращения
послала шифровку.

***

   Кэти и Джек Райан не были  завсегдатаями  вечерних  коктейлей,  постоянно
проводимых то  в  одном  месте  Вашингтона,  то  в  другом,  но  им  все  же
приходилось иногда появляться на приемах. Этот  прием  был  организован  для
того, чтобы собрать деньги на нужды детской больницы округа Колумбия, и жена
Райана была хорошей знакомой главного хирурга больницы. Гвоздем вечера  было
выступление знаменитого джазового музыканта. В этой  больнице  спасли  жизнь
его внучке, и теперь он согласился  в  знак  благодарности  дать  бесплатный
сольный концерт в "Кэннеди-сентер".  Предполагалось,  что  во  время  приема
высшее общество Вашингтона получит  возможность  встретиться  со  знаменитым
исполнителем "лицом к лицу" и столичная элита сможет услышать его саксофон в
камерной обстановке. На самом деле, как это случается почти на всех  приемах
для "сильных мира сего", основной целью вечера являлось увидеть друг друга и
таким образом подтвердить свою значимость. И подобно тому как это происходит
во  всем  мире,  элита  считала  необходимым  хорошо  заплатить   за   такую
привилегию. Джек понимал природу этого явления, хотя и считал его  абсурдом.
К  одиннадцати  вечера  вашингтонская  элита   сумела   доказать,   что   ее
представители умеют вести столь же глупые разговоры на такие же малозначащие
темы и напиваются, как и все  остальные  в  мире.  Кэти  ограничилась  одним
бокалом белого вина, тогда как Джек получил  возможность  пить  вволю  -  он
выиграл, вытянув жребий, так что машину обратно поведет жена.  Этим  вечером
он воспользовался предоставившимся шансом, пил бокал за бокалом, несмотря на
укоризненные взгляды, которые  бросала  на  него  Кэти,  и  чувствовал  себя
великолепно, все время улыбаясь. В голове у него проносились столь  глубокие
философские мысли, что Джек даже подумал -  а  не  переигрывает  ли  он,  не
хватил ли лишку. И тут же успокаивал себя - все в порядке, не должно быть ни
малейших подозрений в том, что  это  подготовлено  и  обдумано  заранее.  Он
только надеялся, что предстоящий инцидент пройдет гладко.
   Забавным было то,  как  относились  к  Райану.  Обязанности,  которые  он
исполнял  в  ЦРУ,  всегда  выглядели  несколько   неопределенно.   Завязывая
разговор, обычно начинали со слов: "Ну как дела в  Лэнгли?"  -  причем,  как
правило, заговорщицким тоном, а ответ  Джека,  что  ЦРУ  представляет  собой
обычное правительственное учреждение, огромное здание, в котором ходит масса
документов из одного отдела в другой,  удивлял  большинство  интересующихся.
Считалось, что у ЦРУ повсюду тысячи  активно  действующих  полевых  агентов.
Реальная цифра оперативников была, разумеется, секретной, но по крайней мере
на порядок меньше.
   - Мы работаем, как  все  правительственные  учреждения,  восемь  часов  с
перерывом на обед, - объяснял Джек хорошо одетой даме со слегка расширенными
зрачками. - А вот у меня завтра выходной.
   - Неужели?
   - Вот именно. Дело в том, что во вторник я прикончил китайского агента  и
за - это нам всегда предоставляют отгул, - произнес он серьезным тоном и тут
же ухмыльнулся.
   - Вы шутите!
   - Ну конечно, шучу. Никому не говорите, что я рассказал вам  об  этом,  -
заметил Райан. Интересно, кто эта великовозрастная красотка? - подумал он,
   - А это правда, что вы находитесь под  следствием?  -  послышался  чей-то
голос.
   Джек повернулся и с удивлением посмотрел на любопытного.
   - Вы кто такой?
   - Скотт Браунинг, "Чикаго трибюн", - Репортер  не  протянул  руку.  Итак,
игра началась. Репортер не знал, что является одним из участников спектакля,
но Райан это знал.
   - Вы не могли бы еще раз повторить свой вопрос? - вежливо сказал Джек.
   -  Мы  получили  сведения  из   достоверных   источников,   что   ведется
расследование ваших незаконных операций на фондовой бирже.
   - Для меня это новость, - ответил Джек.
   - Нам известно, что вас допрашивали следователи  из  Комиссии  по  ценным
бумагам и биржевым операциям, - заявил репортер.
   - Если вы знаете об этом, то не можете не знать, что  я  предоставил  все
сведения, которые им требовались, и они ушли вполне удовлетворенными.
   - Вы уверены в этом?
   -  Разумеется.  Я  не  совершил  ничего  противозаконного,   и   в   моем
распоряжении имеются документы, доказывающие это, - уверенно произнес Райан,
может быть, слишком уверенно, заметил репортер. Он прямо-таки обожал,  когда
люди, с которыми ему приходится беседовать,  пьют  слишком  много.  In  vino
veritas.
   - Мои  источники,  однако,  утверждают  другое,  -  продолжал  настаивать
репортер.
   - Ничем не могу помочь! - бросил Райан. На этот раз спокойствие  покинуло
его и голос прозвучал громче, чем следовало. Стоящие поблизости  повернулись
к ним, не скрывая любопытства.
   - Может быть, из-за таких, как вы, и не действуют  должным  образом  наши
спецслужбы, - раздался голос только что подошедшего мужчины.
   - А вы кто такой, черт побери? - раздраженно спросил  Райан,  прежде  чем
обернуться. Спектакль продолжался. Акт I, сцена 2.
   - Это конгрессмен Трент,  -  сообщил  репортер.  Трент  входил  в  состав
Специального комитета конгресса.
   - Мне кажется, вам следовало бы извиниться, - произнес Трент. Он  казался
пьяным.
   - За что? - осведомился Райан.
   - Как за что? Да за все идиотские глупости, которые вы  творите  в  своей
крепости на том берегу реки.
   - В отличие от тех, что творятся на этой стороне? - поинтересовался Джек.
Вокруг начала собираться толпа. Здесь развлечение казалось многообещающим.
   - Я знаю, что вы попытались только что осуществить и сели голым  задом  в
лужу. Даже не сообщили нам, как  этого  требует  закон.  Решили  действовать
самостоятельно, и теперь я предупреждаю вас, что даром вам это  не  пройдет.
Придется расплачиваться за свою глупость, и дорогой ценой.
   - Если нам придется расплачиваться за ваши счета в баре, то действительно
это обойдется недешево. - Райан отвернулся, потеряв  интерес  к  дальнейшему
разговору.
   - Подумаешь, шишка на ровном месте, - произнес Трент  за  его  спиной,  -
Скоро и на вас найдут управу.
   Вокруг собралось человек двадцать, внимательно следящих за происходящим и
прислушивающихся к разговору. Они обратили внимание на  то,  что  Джек  взял
бокал вина у проходившего мимо официанта, и  увидели,  как  у  него  сжались
губы. Некоторые вспомнили, что Джеку Райану приходилось убивать людей, и эта
репутация придавала ему ореол таинственности. Он отпил глоток  шабли,  перед
тем как снова взглянуть на конгрессмена.
   - О какой управе вы говорите, мистер Трент?
   - Это может удивить вас.
   - Никакие ваши действия не удивят меня, приятель.
   - Может быть, но вот вы удивили нас, доктор  Райан.  Мы  не  считали  вас
мошенником и полагали, что вы достаточно умны, чтобы не принимать участия  в
этом провале. Теперь вижу, что мы ошибались.
   - Вы ошибаетесь во многих вещах, - прошипел Райан.
   - Знаете что, Райан? Я вот никак не могу понять, что вы за мужчина.
   - В этом нет ничего удивительного.
   - Итак, что вы за мужчина? - спросил Трент.
   - Знаете, конгрессмен, для меня это может оказаться уникальным  событием,
- беспечно бросил Райан,
   - Что вы хотите этим сказать?
   Внезапно лицо Райана изменилось. Его голос прогремел по всему залу:
   - Впервые педераст сомневается в том, что я -  мужчина!  -  Извини  друг,
промелькнула у него мысль...
   В зале воцарилась полная  тишина.  Трент  не  скрывал  своей  сексуальной
ориентации, объявив об этом шесть лет назад. И все-таки он побледнел.  Бокал
у него в руке задрожал, вино пролилось на мраморный пол, но конгрессмен взял
себя в руки и произнес едва ли не мягким голосом:
   - Вы дорого заплатите за это.
   - Не торопитесь, миленький. - Райан повернулся и вышел из зала, все время
чувствуя тяжесть взглядов у себя на спине. Он  не  останавливался,  пока  не
увидел автомобили, мчащиеся  по  Массачусетс-авеню.  Джек  знал,  что  выпил
слишком много, но холодный воздух начал выветривать винные пары.
   - Джек? - Голос жены.
   - Да, крошка?
   - Что все это значит?
   - Не имею права говорить об этом.
   - Думаю, тебе пора отправляться домой.
   - А я думаю, что ты права. Сейчас схожу за пальто. - Райан вош„л внутрь и
передал номерок. Он заметил, как стихли голоса в зале после его возвращения.
Чувствовал, что на него смотрят. Джек сунул руки  в  рукава  своего  пальто,
перекинул меховую шубку жены  через  руку  и  лишь  после  этого  обернулся,
встретив устремленные на него взгляды. Его интересовала лишь одна пара глаз.
Они смотрели на него.

***

   Михаила Семеновича трудно было удивить, но КГБ это удалось. Он был  готов
сопротивляться пыткам,  жестоким  избиениям  и  оказался...  разочарован?  -
спросил он себя. Нет, это не слишком подходящее слово.
   Его держали в той же камере, и,  насколько  он  понимал,  во  всем  блоке
больше  никого  не  было.  Он,  наверно,  ошибался,  но  у  него   не   было
доказательств, что кто-то еще находится вблизи  него,  потому  что  не  было
слышно никаких звуков, даже перестукивания по бетонным стенам.  Может  быть,
стены были слишком толстыми для этого. Единственное, что нарушало тишину,  -
это  металлический  скрежет  открывающегося  время  от  времени   глазка   в
металлической двери. Они полагают, что одиночество должно  оказать  на  меня
какое-то воздействие. При этой мысли Филитов улыбнулся. Они  думают,  что  я
здесь один. Им ничего не известно о моих товарищах.
   Всему этому возможно лишь одно объяснение  -  этот  Ватутин  боится,  что
Филитов может  действительно  оказаться  невиновным.  Вот  только  непонятно
почему, подумал  Михаил  Семенович,  ведь  этот  чекистский  ублюдок  забрал
кассету с пленкой из моей руки.
   Филитов пытался разобраться  в  происходящих  событиях,  глядя  на  голую
бетонную стену, но так и не сумел.
   Однако если они надеются испугать его,  то  будут  разочарованы.  Филитов
слишком часто обманывал смерть. Что-то в его сознании  даже  желало  смерти.
Тогда, может быть, он сможет встретить своих товарищей. Ведь он разговаривал
с ними, правда? А вдруг они все еще... ну, если  не  живы,  то  хотя  бы  не
совсем мертвы, а? Что такое смерть?  Сейчас  наступил  такой  момент  в  его
жизни, что этот вопрос стал чисто философским. Разумеется, рано  или  поздно
он узнает это. Ответ на этот вопрос не раз  казался  совсем  близким,  стоит
лишь протянуть руку, но всегда ускользал от него...
   Щелкнул открывающийся замок, и заскрипели ржавые петли двери.
   - Почему вы не смажете их? Все металлические детали работают лучше,  если
их регулярно смазывать, - сказал он, вставая с койки.
   Надзиратель молча жестом указал на выход из камеры -  В  коридоре  стояли
два молодых охранника, безбородые мальчишки лет по двадцать, подумал  Михаил
Семенович, с высокомерным выражением на  лице,  свойственным  всем  служащим
КГБ. Сорок лет назад он мог бы стереть это высокомерие с их лиц, сказал себе
Филитов. В конце концов, они безоружны, а он - кадровый офицер,  сражался  в
бесчисленных боях и для него убивать людей так же естественно,  как  дышать.
Эти парни -  ненастоящие  солдаты,  он  определил  это  с  первого  взгляда.
Гордость и высокомерие - приятные чувства,  но  солдат  должен  всегда  быть
настороже...
   Вдруг ответ именно в этом? - внезапно подумал Филитов. Ватутин обращается
со мной осторожно, несмотря на то что знает...
   Но почему?

***

   - Что все это значит? - спросил Манкузо.
   - Трудно  ответить  на  этот  вопрос.  -  отозвался  Кларк,  -  Возможно,
какой-нибудь кретин в Вашингтоне никак не может принять решение. Такое часто
случается.
   Две шифровки прибыли в  течение  последних  двенадцати  часов.  В  первой
говорилось,  что  операция  отменяется,  и  подводной   лодке   предлагалось
немедленно  выйти  в  открытое  море,  однако  вторая  шифровка  приказывала
"Далласу" оставаться в западной части Балтийского моря и ожидать  дальнейших
указаний.
   - Не люблю, когда меня заставляют ждать.
   - Это мало кому нравится, капитан.
   - А вы как относитесь к этому? - спросил Манкузо.
   Кларк выразительно пожал плечами.
   -  Трудность  ожидания  главным  образом  психологическая.  Что-то  вроде
ожидания начала спортивного матча. Лучше всего не думать об этом, капитан. Я
обучаю этому искусству - когда сам этим не занимаюсь.
   - Часто?
   - Не имею права отвечать на такой вопрос, но почти все операции все равно
заканчиваются успешно.
   - Почти все? А что происходит, когда они не...
   - Тогда случаются по-настоящему волнующие события -  для  всех.  -  Кларк
улыбнулся. - Особенно для меня. Я мог бы рассказать  увлекательные  истории,
но не имею права. У вас тоже наверняка случалось нечто подобное,
   - Раз или два. Жаль, что мы не можем говорить об этом, - жизнь становится
скучнее, правда?
   Они обменялись понимающими взглядами.

***

   Райан ходил по магазинам в одиночку. Приближался день рождения его жены -
он выпадал на то время, когда Джек будет  в  Москве,  и  потому  нужно  было
купить подарки заранее. Лучше всего начинать с ювелирных магазинов. Кэти все
еще носила золотое колье, которое Джек подарил ей  несколько  лет  назад,  и
теперь он искал подходившие к нему серьги.  Однако  возникла  трудность:  он
никак не мог припомнить точный рисунок... Тяжелая с похмелья голова, а также
постоянное ожидание отнюдь не помогали ему  в  поисках.  Что,  если  они  не
поддадутся на приманку?
   - Привет, доктор Райан!  -  послышался  знакомый  голос.  Джек  удивленно
обернулся.
   - Я и  не  знал,  что  вам  разрешено  отъезжать  так  далеко  от  центра
Вашингтона. - Акт II, сцена 1. Сейчас похмелье играло ему на руку.
   -   Разрешенный   нам   радиус   проходит   через   середину   универмага
"Гарфинкельс", если  внимательно  посмотреть  на  карту,  -  пояснил  Сергей
Платонов. - Ищете подарок жене?
   -  Не  сомневаюсь,  что  в  моем  досье,  хранящемся  у  вас,  содержится
необходимая информация.
   - Да, конечно. Ее день рождения. - Платонов взглянул на витрину. -  Жаль,
что я не могу позволить себе покупку таких дорогих подарков для своей жены.
   - Если вы проявите соответствующее желание, наше  управление  смогло  бы,
по-видимому, пойти вам навстречу, Сергей Николаевич.
   - Боюсь, что дома меня не поймут, - улыбнулся Платонов.  -  Эта  проблема
становится знакомой и вам, не так ли?
   - Вы удивительно хорошо информированы, - пробормотал Джек.
   -  Такова  моя  работа.  Кроме  того,  я  проголодался.  Может  быть,  вы
согласитесь использовать часть своего состояния на покупку сандвича русскому
дипломату?
   Райан с профессиональной осторожностью оглянулся по сторонам.
   - Нет, сегодня меня никто не сопровождает, - усмехнулся Платонов,  -  Мои
коллеги... мои товарищи по работе заняты сегодня больше обычного, и я боюсь,
что ваше ФБР не располагает достаточным количеством агентов для  непрерывной
слежки.
   - КГБ, разумеется, не сталкивается с такой проблемой,  -  заметил  Райан,
когда они отошли от магазина.
   - Вот тут вы можете ошибаться. Интересно, почему американцы так уверены в
том, что наши спецслужбы отличаются от ваших?
   - Если вы имеете в виду, что  и  ваши  спецслужбы  совершают  столько  же
ошибок, эта мысль весьма утешительна. Как относительно "хот дог"?
   - Если сосиска из кошерного мяса, - ответил Платонов и объяснил:
   - Я не еврей, мне просто нравится вкус.
   - Вы слишком долго живете в Америке, - попытался улыбнуться Джек.
   - Но Вашингтон и его окрестности мне так нравятся.
   Они вошли в кафе быстрого обслуживания, специализирующееся  на  пышках  и
кофе, но предлагающее и другие блюда. Обслуживание  действительно  оказалось
на высоте, и  они  разместились  за  белым  пластиковым  столом,  стоящим  в
середине широкого прохода. Отлично выбранное  место,  с  одобрением  подумал
Джек. Посетители будут проходить  совсем  рядом  и  сумеют  услышать  только
несколько случайных слов. Но он знал, что Платонов - настоящий профессионал.
   - Я слышал, что вы столкнулись с определенными юридическими  трудностями.
Очень жаль. - Платонов произнес фразу с широкой улыбкой на лице. Со  стороны
могло показаться, что они беседуют о самых рядовых вещах, подумал  Райан.  И
тут  же  пришел  к  выводу,  что  его  русский  коллега   получает   немалое
удовольствие от разговора.
   - Вы и впрямь поверили тому,  что  сказал  прошлым  вечером  этот  гомик?
Знаете, Сергей Николаевич, я иногда восхищаюсь Россией - тем, как там...
   - Наказывают за антиобщественное  поведение?  Да  -  пять  лет  в  лагере
строгого режима. Открытость нашего  нового  режима  не  распространяется  на
половые извращения. Ваш друг  Трент  во  время  своей  последней  поездки  в
Советский Союз познакомился с молодым... молодым человеком,  который  сейчас
отбывает наказание в таком лагере. - Платонов не упомянул, что этот  молодой
человек отказался сотрудничать с КГБ и  потому  был  сурово  наказан.  Зачем
запутывать дело? - подумал он.
   - Можете забирать к себе и нашего, - проворчал Джек, - У нас и  без  него
таких пруд пруди. - Он чувствовал  себя  ужасно;  ему  казалось,  что  глаза
прямо-таки вываливаются из орбит из-за выпитого накануне вина  и  недостатка
сна.
   - Я так и понял. Может быть,  прихватить  с  ним  и  Комиссию  по  ценным
бумагам и биржевым операциям? - спросил Платонов.
   - Я ни в чем не виновен! Ни в чем! Получил сведения от приятеля  и  купил
акции. Мне даже не понадобилось искать их, они были в открытой  продаже.  Ну
заработал немного  -  что  из  того?  Я  пишу  доклады  по  разведывательной
деятельности для президента! Я - отличный специалист, а они преследуют меня!
После всего, что... - Райан замолчал и уставился воспаленными глазами в лицо
Платонова. - А вам до этого какое дело?
   - С того  самого  времени,  как  мы  впервые  встретились  в  Джорджтауне
несколько лет назад, признаюсь, я восхищался  вами.  Например,  вы  блестяще
проявили  себя  в  том  случае  с  террористами.  Я  не  согласен  с  вашими
политическими взглядами, и вы не скрываете, что не согласны с  моими.  Но  я
считаю, что вы поступили совершенно правильно, убрав  из  нашего  мира  этот
сброд, отбросы общества. Вы можете сомневаться в том, что я сейчас скажу, но
это правда: я выступал  против  государственной  поддержки  таких  хищников.
Подлинные  марксисты,  стремящиеся  освободить  свои  народы,  действительно
нуждаются в нашей поддержке, и мы должны помогать им, чем только  можем,  но
террористы - это бандиты и  убийцы,  они  смотрят  на  нас,  только  как  на
источник оружия и денег. Россия  ничего  не  выигрывает,  поддерживая  таких
подлецов. Давайте забудем о политике - вы мужественный и честный человек.  Я
уважаю таких людей. Мне очень жаль,  что  ваша  страна  придерживается  иной
точки зрения. Америка выдвигает лучших своих представителей лишь  для  того,
чтобы всякие недоумки использовали их в качестве мишеней.
   На мгновение настороженный взгляд на лице Райана сменился пониманием.
   - В этом вы правы, - буркнул он.
   - Ну и что теперь они сделают с вами, мой друг?