вот  и  все.  Говоря  по  правде,
необычно в подозреваемом только то, что его должны были уволить  в  отставку
много лет назад.
   - Как обстоят дела  с  расследованием  убийства  Алтунина?  -  повернулся
Ватутин к следующему офицеру.
   Тот открыл блокнот.
   - Нам так и не удалось выяснить, где  он  скрывался  до  момента  смерти.
Может быть, он где-то прятался в одиночку или его укрывали  друзья,  которых
нам  не  удалось  обнаружить.  Нет  никакой  связи  между  его   смертью   и
перемещениями иностранцев. На нем не было обнаружено ничего подозрительного,
кроме фальшивых документов, изготовленных самым кустарным образом.  Впрочем,
для приграничных республик они могли сойти за подлинные. Если Алтунина убили
по приказу ЦРУ, то  операция  проведена  прямо-таки  идеально.  Ни  малейшей
зацепки.
   - Ваше мнение?
   - Дело Алтунина безнадежно, -  ответил  майор.  -  Его  следует  закрыть.
Кое-что  нужно  проверить,  но  рассчитывать  на  благоприятный   исход   не
приходится. - Он сделал паузу. - Товарищ полковник...
   - Слушаю вас.
   -  По  моему  мнению,  смерть  Алтунина  -   простая   случайность.   Мне
представляется, что это  всего  лишь  обыкновенное  убийство:  он  попытался
скрыться  из  Москвы  и  выбрал  неудачный  момент,   чтобы   спрятаться   в
железнодорожном вагоне. У меня нет никаких доказательств, но я  инстинктивно
чувствую, что все произошло именно так.
   Ватутин задумался. Требуется немалое мужество,  чтобы  сотрудник  Второго
главного управления утверждал, что расследуемое  им  преступление  не  имеет
никакого отношения к контрразведке.
   - Вы действительно убеждены в этом?
   - У нас никогда не будет полной уверенности, товарищ полковник,  но  если
Алтунина убили по приказу ЦРУ, почему не избавились каким-то образом от тела
или,  если  они  пытались  воспользоваться  его  смертью,   чтобы   помешать
расследованию деятельности  своего  высокопоставленного  агента,  почему  не
подбросили доказательств,  ведущих  следствие  в  тупик?  Как  раз  этого  и
следовало ожидать при таких обстоятельствах.
   - Да, мы поступили бы именно так. Разумно. Тем  не  менее  проверьте  все
возможные варианты.
   - Обязательно, товарищ полковник. На это потребуется от четырех до  шести
дней.
   - Что-нибудь еще? - спросил Ватутин. Присутствующие отрицательно покачали
головами. - Хорошо, возвращайтесь к своим группам, товарищи.

***

   Я сделаю это во время хоккейного матча, решила  Мэри-Пэт  Фоули.  На  нем
будет присутствовать "Кардинал", которого предупредили об  этом  звонком  из
телефона-автомата - якобы набранным по ошибке номером. Я  сама  передам  ему
пакет. В сумочке у Мэри-Пэт  лежали  три  кассеты,  передать  их  можно  при
простом рукопожатии. Ее сын играл  в  хоккейной  команде  младшей  юношеской
лиги, так же как и внук Филитова, и она присутствовала на каждом матче. Если
бы по какой-то причине Мэри-Пэт пропустила матч, это сочли бы  необычным,  а
русские любят, когда все протекает  раз  навсегда  заведенным  образом.  Она
знала, что за ней следят. По-видимому, слежку  за  иностранцами  ужесточили,
однако "тень", следовавшая за ней, была не такой уж эффективной - по крайней
мере за ней следил один и тот же мужчина, и Мэри-Пэт видела его лицо  каждый
день.
   Мэри Патриция Камински-Фоули  относилась  к  числу  типично  американских
семей, генеалогия которых - весьма  запутанная  -  уходила  во  тьму  веков,
причем некоторые подробности не попали в анкетные данные. Ее дед  при  дворе
последнего императора  России  учил  наследника  престола  Алексея  Романова
верховой  езде,  что  было  совсем  непросто,  поскольку   мальчик   страдал
гемофилией и требовалась чрезвычайная осторожность. Это  было  вершиной  его
карьеры,  которая  ничем  другим  не  выделялась.  Дед  Мэри-Пэт  не   сумел
выдвинуться как армейский офицер, хотя  покровительство  двора  помогло  ему
стать полковником. В результате его полк потерпел  сокрушительное  поражение
при Танненберге, а сам командир попал в плен к немцам и потому остался  жив,
когда к власти в России пришли большевики. Узнав, что его  жена  погибла  во
время революционных беспорядков, последовавших после первой  мировой  войны,
он не вернулся в Россию, поселился в конце  концов  в  пригороде  Нью-Йорка,
основал небольшое предприятие и снова женился, Он умер в преклонном возрасте
девяноста семи лет от роду, пережив даже  свою  вторую  жену,  которая  была
моложе его на двадцать лет, и Мэри-Пэт на всю жизнь запомнила его  несвязные
рассказы о России. Поступив в колледж, где ее специальностью  была  история,
она, конечно, узнала, как все обстояло на самом деле. Ей стало известно, что
император Николай  Романов  оказался  плохим  правителем,  а  его  двор  был
насквозь продажным и коррумпированным, Но она навсегда запомнила, как плакал
ее дед, рассказывая о расстреле большевиками царевича Алексея  -  смелого  и
решительного мальчика - и всей царской семьи, о  том,  как  их  всех  убили,
словно бродячих собак. Эта история, слышанная Мэри-Пэт сотни раз, создала  у
нее представление о Советском Союзе, которое оказались не  в  силах  стереть
годы обучения в колледже или требования политического реализма. Ее отношение
к правительству, управляющему страной, где родился и жил ее  дед,  оказалось
навсегда оформившимся под влиянием убийства Николая II, его жены  и  пятерых
детей. Рассудок, говорила она себе, когда задумывалась на


д этим, не имеет ничего общего с человеческими чувствами.
   Работа в Москве, направленная против того же правительства, стала для нее
величайшим наслаждением. Она нравилась Мэри-Пэт даже больше,  чем  ее  мужу,
которого она встретила во время учебы в Колумбийском университете. Эд  начал
работать в ЦРУ, потому что  она  еще  в  детстве  решила  работать  там.  Он
блестяще проявил  себя,  Мэри-Пэт  знала  это,  у  него  оказались  отличные
способности, но ему недоставало страсти, которую вкладывала в работу она. Не
хватало у него и генов. Мэри-Пэт овладела русским языком на  коленях  своего
деда - богатым и элегантным русским языком, столь отличным от  современного,
испорченного и засоренного за десятилетия советской власти, -  но,  что  еще
важнее, она понимала русский народ так, как никогда нельзя понять с  помощью
книг. Ей были знакомы и  понятны  грусть,  составляющая  неотъемлемую  часть
русского характера, поразительная откровенность  и  полная  открытость  души
русских людей, заметная лишь очень близким друзьям  и  скрытая  под  внешней
замкнутостью и даже враждебностью. Используя свои  способности  и  понимание
русских, Мэри-Пэт сумела завербовать пять осведомленных агентов - всего лишь
на одного меньше рекорда, установленного одним  из  ее  предшественников.  В
оперативном управлении ЦРУ ее иногда называли "супердевушкой". Это  прозвище
ей не нравилось - в конце  концов,  Мэри-Пэт  была  матерью  двух  детей  со
следами материнства на теле, доказывающими это. Она  посмотрела  на  себя  в
зеркало и улыбнулась. Тебе многого  удалось  добиться,  милая,  сказала  она
себе. Дедушка гордился бы тобой.
   Однако самое лучшее заключалось в другом: ни у кого не было  ни  малейших
оснований  заподозрить  ее.  Мзри-Пэт  поправила  свою  одежду.   В   Москве
считалось, что западные женщины обращают  больше  внимания  на  одежду,  чем
западные мужчины. Мэри-Пэт всегда старалась выглядеть излишне хорошо одетой.
Впечатление, которое ей хотелось произвести на  окружающих,  было  тщательно
обдумано и  воплощалось  с  крайней  последовательностью.  Образованная,  но
неглубокая, красивая лишь на первый  взгляд,  хорошая  мать,  но  не  более,
склонная к демонстрации эмоций, что вообще свойственно женщинам,  приехавшим
с Запада,  но  такую  не  воспринимают  всерьез.  Всегда  спешащая,  готовая
заменить  заболевшего  учителя  в  школе,  не  пропускающая  дипломатические
приемы, постоянно расхаживающая по улицам подобно вечной туристке,  Мэри-Пэт
идеально соответствовала сложившемуся в Советском Союзе образу  пустоголовой
американки. Она еще раз улыбнулась своему  отражению:  если  бы  только  эти
идиоты знали...
   Эдди нетерпеливо ждал мать в гостиной, водя хоккейной клюшкой по ковру  в
унылых узорах. Муж сидел перед телевизором. Он поцеловал жену и  посоветовал
сыну играть пожестче - Эд-старший болел за команду "Рейнджерс" еще до  того,
как научился читать.
   Какая все-таки жалость, думала Мэри-Пэт, спускаясь в лифте. У Эдди  здесь
немало хороших друзей, но было бы ошибкой устанавливать слишком тесные узы с
русскими. Ведь при этом можно забыть, что они  живут  в  стране,  являющейся
врагом Америки. Ее беспокоило, что здесь ему  внушают  те  же  самые  мысли,
которые в свое время внушили ей,  только  диаметрально  противоположные.  Ну
ничего, это нетрудно исправить, сказала себе Мэри-Пэт. Дома у нее  хранилась
фотография царевича  Алексея  с  собственноручной  надписью,  в  которой  он
благодарил  своего  любимого  учителя.  От  нее  требовалось  лишь  одно   -
рассказать Эдди, как умер наследник русского престола.
   Как всегда, они доехали до спортивного зала быстро  и  без  происшествий.
Эдди становился все нетерпеливее по мере приближения  матча.  Вместе  с  еще
одним мальчиком по числу заброшенных шайб он находился на  третьем  месте  в
лиге, отставая всего на шесть очков от центра нападения команды,  с  которой
им предстояло сегодня играть, и Эдди хотелось  продемонстрировать  "иванам",
что американцы могут победить русских в их любимой игре.
   Площадка, отведенная для стоянки автомобилей, была забита  до  отказа,  и
это удивило Мэри-Пэт, но  площадка  была  маленькой,  а  хоккей  стал  почти
религией в Советском Союзе. Этот матч  должен  был  решить,  кто  выходит  в
финальную группу чемпионата, и потому  сюда  приехало  так  много  зрителей.
Мэри-Пэт такая ситуация была лишь на руку. Едва машина  остановилась  и  она
поставила ее на ручной тормоз, как Эдди распахнул дверцу, схватил  сумку  и,
стоя рядом, буквально перебирал ногами, пока мать запирала автомобиль. И все
же мальчик заставил себя идти рядом с ней и,  только  войдя  внутрь  здания,
устремился в раздевалку.
   Мэри-Пэт направилась в зал. Она, разумеется,  заранее  знала,  где  будет
сидеть.  Хотя  русские  неохотно  располагались  рядом  с   иностранцами   в
общественных местах, во время хоккейных матчей действуют иные правила. С ней
поздоровались родители нескольких других игроков,  и  Мэри-Пэт  ответила  на
приветствия - театрально широким жестом и излишне  широкой  улыбкой.  Улучив
момент, она посмотрела на часы.

***

   - Вот уже пару лет я не бывал  на  матчах  юношеских  команд,  -  заметил
маршал Язов, выходя из служебного автомобиля.
   - Я тоже редко бываю на них, но моя  невестка  сказала,  что  предстоящий
матч очень ответственный, и маленький Миша очень просил, чтобы я приехал,  -
усмехнулся Филитов. - Мальчишки считают, что я приношу  им  удачу,  -  может
быть, вы тоже принесете им удачу, товарищ маршал.
   - Приятно  делать  что-то  необычное,  -  согласился  Язов  с  притворной
серьезностью. - Министерство никуда не денется - завтра  мы  найдем  его  на
прежнем месте. Я ведь играл в хоккей, когда был мальчишкой.
   - Вот как? Я не знал этого. И как у вас получалось?
   - Я был защитником, и остальные мальчишки говорили, что я грубо играю.  -
Министр обороны усмехнулся и сделал  знак,  приглашая  своих  телохранителей
проходить вперед.
   - Там, где я вырос, не было катка, да и, говоря по правде,  в  детстве  я
был очень неуклюжим, - засмеялся Филитов. - Танки стали моим  призванием,  и
немудрено - они предназначены для разрушения.
   - Эта команда действительно сильная?
   - Юношеский хоккей нравится мне больше взрослого, - ответил полковник.  -
Они играют - играют с кипучей энергией, с большим  воодушевлением.  А  может
быть, мне, просто нравится, когда дети веселятся.
   - Это верно.
   Вокруг катка было мало сидячих  мест  -  к  тому  же,  кто  из  настоящих
любителей хоккея согласится сидеть? Маршал Язов и  полковник  Филитов  нашли
удобное место  недалеко  от  группы  родителей,  чьи  дети  сегодня  играли.
Армейские шинели и сверкающие  погоны  помогли  им  протиснуться  поближе  к
бортику, откуда открывался вид на каток. Четыре телохранителя стояли  рядом,
стараясь не следить за игрой. Их не тревожила безопасность министра,  потому
что он решил поехать на матч совершенно неожиданно.
   С самого начала игра протекала очень интересно. Центр  нападения  команды
противника оказался очень юрким, умело держал шайбу  и  искусно  катался  на
коньках. Команду хозяев  -  в  ней  играли  американец  и  внук  Филитова  -
оттеснили в зону и зажали там почти на весь первый период. Но маленький Миша
проявил себя агрессивным защитником, а американец сумел  перехватить  шайбу,
пройти к воротам противника и забросить -  но  тут  ее  в  блестящем  броске
поймал вратарь, вызвав  возгласы  одобрения  со  стороны  болельщиков  обеих
команд. Русские, хотя и отчаянно болеют за своих, тем  не  менее  не  лишены
духа справедливости и умеют  ценить  мастерство  противника.  Первый  период
закончился со счетом ноль:ноль.
   - Очень жаль, - заметил Филитов, когда болельщики устремились к туалетам.
   -  Отличный  перехват,  -  согласился  Язов,  -  но  и   вратарь   сыграл
великолепно. Нужно бы узнать его фамилию - пусть  тренеры  ЦСКА  обратят  на
него внимание. Михаил Семенович, спасибо, что пригласил меня.  Я  уже  начал
забывать, какими интересными бывают юношеские игры.

***

   - Интересно, о чем они  говорят?  -  спросил  офицер  КГБ,  возглавляющий
группу сотрудников "Двойки". Вместе с двумя помощниками он  сидел  на  самом
верхнем  ряду  трибуны,   скрытый   от   посторонних   глаз   ослепительными
прожекторами, освещающими каток.
   - Может быть, просто болельщики хоккея, - пробормотал один из сотрудников
с фотоаппаратом  в  руках.  -  Черт  побери,  интересный  матч,  а  мы  даже
посмотреть на него как следует не можем. Взгляните на  охрану  Язова  -  эти
кретины глаз ото льда не отрывают! Если бы мне захотелось убить министра...
   - Насколько я понимаю, не такая уж плохая  мысль,  -  заметил  третий.  -
Председатель...
   - Это не наше дело, - прервал его старший, и разговор стих.

***

   - Эдди! Давай, Эдди! -  крикнула  Мэри-Пэт,  как  только  начался  второй
период.  Смущенный  мальчик  посмотрел  в  ее  сторону  -  мать  всегда  так
волнуется, подумал он.
   - Кто это? - спросил Филитов, стоявший в пяти метрах.
   - Вон там - тощая такая, мы  ведь  встречались  с  ней,  помните,  Михаил
Семенович? - спросил Язов.
   - А-а, болельщица, - заметил полковник, наблюдая за тем, как сражение  на
льду переместилось к противоположным воротам. Пожалуйста, товарищ маршал, ну
пожалуйста, сделайте это... - мысленно  взмолился  Филитов.  И  его  желание
исполнилось.
   - Давайте подойдем и поздороваемся, -  сказал  Язов.  Толпа  расступилась
перед ними, и маршал встал рядом с американкой, слева от нее.
   - Если я не ошибаюсь, миссис Фоули?
   Женщина быстро обернулась, по ее лицу промелькнула мгновенная улыбка.
   - Здравствуйте, генерал.
   - Вообще-то мое воинское звание маршал. Это ваш сын - номер двенадцатый?
   - Да. Вы заметили, как голкипер прямо-таки обокрал моего мальчика?
   - Вратарь сыграл превосходно, - заметил Язов.
   -  Пусть  играет  превосходно  с  кем-нибудь   другим!   -   разгоряченно
воскликнула Мэри-Пэт, наблюдая за тем, как игра начала смещаться  к  воротам
команды Эдди.
   - Неужели все американские болельщики походят на вас? - спросил Филитов.
   Она снова повернулась, и на ее лице отразилось смущение.
   - Правда ужасно, а? Родители должны вести себя...
   - Как родители? - рассмеялся Язов.
   - Действительно, я превращаюсь в типичную маму хоккеиста детской команды,
- призналась Мэри-Пэт. Затем ей пришлось объяснить, что она имеет в виду.
   - Достаточно того, что мы  сделали  из  вашего  сына  отличного  крайнего
хоккейной команды.
   - Да, будем надеяться, что через несколько лет Эдди  окажется  в  составе
олимпийской сборной,  -  ответила  Мэри-Пэт  с  насмешливой  и  одновременно
задорной улыбкой. Язов  рассмеялся.  Это  удивило  ее.  По  слухам,  министр
обороны - жестокий и требовательный сукин сын.

***

   - Кто эта женщина?
   - Американка. Муж у нее - пресс-атташе посольства США. В  команде  играет
ее сын. У нас досье на нее и на мужа. Ничего особенного.
   - Привлекательная. Я и не знал, что Язов такой бабник.
   - Ты считаешь, что он пытается завербовать ее? -  высказал  предположение
фотограф, делая один снимок за другим.
   - Я и сам бы не прочь.

***

   В матче неожиданно наступил момент, когда шайба не покидала центра  поля.
У детей не было еще отшлифованной техники,  необходимой  для  точных  пасов,
характерных для советского хоккея, и игроки обеих команд  получили  указание
не увлекаться жесткой игрой. Несмотря на защитную амуницию,  они  оставались
детьми, кости которых еще не успели окрепнуть. Это был хороший урок  русских
американцам, подумала Мэри-Пэт. Русские всегда проявляли  большую  заботу  о
своих детях. В этой стране жизнь трудна для взрослых,  так  что  по  крайней
мере пусть дети поживут счастливо.
   Наконец в третьем периоде ситуация резко  изменилась.  Вратарь  преградил
путь шайбе,  и  она  отскочила  в  поле.  Центр  нападения  подхватил  ее  и
устремился прямо к  противоположным  воротам,  а  наравне  с  ним,  футах  в
двадцати по правому флангу, мчался Эдди. Центральный нападающий успел отдать
ему пас за мгновение до того, как был остановлен защитником, и Эдди прошел в
угол площадки. Оттуда он не мог бросить по воротам, а приблизиться к ним ему
мешал надвигающийся защитник.
   - Отдай в центр! - изо всех сил крикнула его  мать.  Мальчик  не  услышал
крика, но ему и  не  требовалась  подсказка.  Центральный  нападающий  успел
занять свое  место,  и  Эдди  отпасовал  ему  шайбу.  Юный  центр  нападения
остановил ее коньком, замахнулся и мощным броском  послал  шайбу  между  ног
вратаря. За воротами вспыхнул сигнал, и вверх поднялись клюшки игроков.
   - Отличный пас  в  центр,  -  заметил  Язов  с  искренним  восхищением  и
ворчливым голосом продолжил:
   - Теперь вы понимаете, что ваш сын владеет важной государственной  тайной
и мы не можем позволить ему выезд из России.
   Глаза Мэри-Пэт на  мгновение  тревожно  расширились,  подтверждая  мнение
Язова, что она действительно  пустоголовая  иностранка,  хотя,  по-видимому,
неплохой партнер в постели. Жаль, что мне никогда не удастся  выяснить  это,
подумал маршал.
   - Вы шутите? - растерянно спросила она. Оба военных расхохотались.
   - Разумеется, товарищ маршал просто шутит, - через  мгновение  подтвердил
Филитов.
   - Я так и думала, - заметила Мэри-Пэт без должной уверенности в голосе  и
повернулась к катку. - Отлично, забивай еще!
   На звук ее пронзительного голоса с улыбками на лицах  обернулись  стоящие
рядом зрители. Эта американка всегда вызывала у них смех. Эмоции американцев
казались русским такими забавными.

***

   - Если она шпионка, я согласен съесть свою камеру.
   - Думай, о  чем  говоришь,  дружище,  -  прошептал  офицер,  руководивший
группой. Веселье в голосе шутника мгновенно исчезло. Подумай о том, что тебе
только что сказано, напомнил он себе. Ее муж,  Эдвард  Фоули,  является,  по
мнению американских  журналистов,  просто  олухом,  не  способным  исполнять
обязанности хорошего репортера, и,  уж  конечно,  он  не  может  работать  в
редакции "Нью-Йорк таймс". Дело заключалось, однако,  в  том,  что  о  таком
прикрытии мечтает каждый разведчик, и все-таки на подобных должностях служат
олухи, которых почему-то притягивает  правительственная  служба  всех  стран
мира. Офицер, к примеру, ничуть не сомневался, что  его  двоюродный  брат  -
кретин, а его взяли в Министерство иностранных дел!
   - Ты уверен что у тебя хватит пленки?

***

   Д