Версед  действует
подобно скополамину, только еще  более  эффективен.  Она  не  будет  помнить
ничего конкретного, а все  происшедшее  будет  казаться  ей  страшным  сном.
Версед к тому же является гиптоническим средством. Например, я могу  внушить
ей, что она забудет все происшедшее, но никогда не станет  больше  предавать
государство. Существует примерно восьмидесятипроцентная вероятность, что  ни
одно из этих внушений не будет нарушено.
   - Вы шутите!
   - Товарищ полковник, в соответствии с  разработанной  мною  техникой  она
наказала себя намного жестче, чем могло бы сделать это  государство.  Теперь
она  испытывает  более  глубокое  сожаление  за  совершенные  ею  проступки,
раскаивается намного глубже и искреннее, чем если бы ее повели на  расстрел.
Разве вы не читали книгу Оруэлла "1984"? Когда он  писал  ее,  события,  там
описанные, были фантазией, но  при  современной  технологии  это  стало  нам
вполне по силам. Фокус заключается в том, чтобы сломить человека не  внешним
воздействием, а изнутри.
   - Вы хотите сказать, что теперь мы можем заставить ее работать на нас?..

11. Процедуры

   - Нам не удастся спасти его. - Ортиз привлек к лечению  русского  офицера
врача из американского  посольства,  армейского  хирурга.  настоящая  работа
которого заключалась в лечении раненых афганцев. Выяснилось, что  у  Чуркина
были слишком повреждены легкие и они не выдержали пневмонии, развившейся  во
время транспортировки из Афганистана - - Скорее всего он  не  продержится  и
суток. Мне очень жаль, но болезнь зашла  слишком  далеко.  Если  бы  лечение
началось на день раньше, мы. возможно, спасли бы его, но  теперь...  -  Врач
сокрушенно покачал головой. - Теперь ему нужен священник, хотя и это, боюсь,
напрасная трата времени.
   - Он может говорить?
   - С трудом. Но все-таки попытайтесь. Не думаю, что при его положении  это
причинит ему лишний вред. Он сохранит сознание еще  несколько  часов,  затем
начнется угасание.
   - Спасибо, что попытались помочь ему, доктор, - сказал Ортиз. Он с трудом
удержался от вздоха облегчения и тут же почувствовал стыд. Но все-таки,  что
он делал бы с  живым  русским  контрразведчиком?  Вернул  его  обратно?  Или
обменял на кого-нибудь? Интересно, зачем вообще Лучник решил  доставить  его
сюда? Ладно, стоит попытаться, подумал он, и вошел в комнату.
   Спустя два часа Ортиз вышел из палаты, где лежал русский, сел в машину  и
поехал в посольство. В буфете  там  продавалось  пиво.  Он  составил  отчет,
послал его в Лэнгли, а потом пять часов  кряду  просидел  в  одиночестве  за
столом в углу буфета, вставая лишь за  новыми  порциями  выпивки,  К  вечеру
Ортиз напился до мрачного бесчувствия.
   Эд Фоули не мог позволить себе такой роскоши. Три дня назад исчез один из
его связных. Другая ушла из Госплана и вернулась назад через двое  суток.  А
сегодня утром его человек из химчистки позвонил и сказал, что заболел. Фоули
послал предостережение парню, работающему банщиком, но не знал,  получил  ли
тот его. Каналу связи с "Кардиналом"  угрожали  не  просто  неприятности,  а
настоящее бедствие. Светлану Ванееву решили использовать в качестве  курьера
лишь  потому,  что  она   могла   рассчитывать   на   определенную   степень
неприкосновенности со стороны КГБ, и Фоули надеялся, что после ее  ареста  -
если такой вообще случится - пройдет несколько дней и он успеет предупредить
об этом остальных. Из Лэнгли поступило  сообщение  о  предстоящей  эвакуации
"Кардинала", но Эд все еще не передал его, считая, что не  стоит  беспокоить
человека, пока не будет завершена  подготовка.  После  получения  сигнала  о
предстоящей  эвакуации  полковнику  Филитову  не  составит  труда  придумать
предлог для командировки в штаб Лениградского военного округа -  он  выезжал
туда каждые полгода, - и его вывезут оттуда.
   Если  не  произойдет  ничего  непредвиденного,  напомнил   себе   Фо-уди.
Насколько ему  известно,  такое  осуществляли  всего  дважды,  и  тогда  это
завершилось успешно... Но разве можно гарантировать успех? Нет,  конечно.  И
ему и жене нужно уехать, отдохнуть после такого напряжения.  Предполагалось,
что их следующим местом работы станет "ферма" на Йорк-ривер - там они  будут
преподавать и обучать курсантов  тонкостям  работы  разведчика.  Однако  эти
мысли никак не помогали ему в данной ситуации.
   Может быть, лучше все-таки предупредить "Кардинала" об  опасности,  тогда
он будет вести себя осторожнее -  но  при  этом  он  может  принять  решение
уничтожить хранящиеся у него сведения, которые отчаянно требовали в  Лэнгли,
а в данных условиях эти сведения имели первостепенное значение. Филитов знал
и понимал это  по  крайней  мере  не  хуже  самого  Фоули.  Но  ведь  агенты
представляют собой не просто источник информации, не так ли?
   Оперативники - такие, как Фоули и его жена, - должны  были  рассматривать
агентов как ценный  материал,  но  в  то  же  время  их  использование  было
недолговременным,   одноразовым.   Сотрудникам   ЦРУ   рекомендовалось    не
поддерживать с ними близких отношений, если возможно вести себя дружески, но
в случае необходимости не проявлять ни малейшей жалости.  Относиться  к  ним
как к детям - снисходительно, но требовать дисциплины. Однако агенты не были
детьми. "Кардинал" был старше отца Эда Фоули  и  служил  агентом  ЦРУ  в  то
время, когда сам  Эд  пошел  в  первый  класс!  Разве  мог  он  не  проявить
лояльность по отношению к  Филитову?  Конечно,  не  мог.  Фоули  был  обязан
защитить его.
   Но как?

***

   Действия контрразведчиков часто мало отличаются от работы полицейских,  и
в результате полковник Ватутин разбирался в методах расследования ничуть  не
хуже лучших сыщиков из Московского уголовного розыска. Светлана  выдала  ему
приемщика химчистки, и после пары дней поверхностной слежки полковник  решил
арестовать его и допросить. На этот раз столь утонченные методы, как бассейн
и психологическая ломка, не  применялись,  -  Ватутин  все  еще  не  слишком
доверял новой методике. Ему было неприятно, что Ванеевой позволили  остаться
на свободе - остаться на свободе после  того,  как  она  изменила  родине  и
работала на ее врагов! Но кому-то захотелось  использовать  дочь  как  рычаг
давления на отца, влиятельного члена ЦК. К  тому  же  все  это  не  касалось
полковника Ватутина, Сейчас он располагал описанием, словесным портретом еще
одного связного в этой бесконечной цепи.
   Больше всего, однако, Ватутина раздражало ощущение, будто он встречался с
этим молодым человеком! Приемщик из химчистки рассказал полковнику, что,  по
его мнению, этот парень работает в бане,  и  словесный  портрет  в  точности
соответствовал внешности банщика, с которым Ватутин не раз  беседовал.  Хотя
Ватутин и понимал, что такое  поведение  не  профессионально,  но  пришел  в
ярость, вспомнив, что утром сам лицом к лицу встретился с  предателем  и  не
распознал его.
   Как звали того полковника? - внезапно задал  себе  вопрос  Ватутин.  Того
самого, что споткнулся и чуть было не упал? Филитов - Михаил Филитов? Личный
помощник министра обороны маршала Язова?
   Похмелье, должно быть, тогда было особенно тяжелым, раз я не догадался, с
кем встретился в бане! Ведь это был  Филитов,  герой  Сталинграда,  танкист,
уничтожавший немцев, когда сам горел в танке. Михаил Филитов,  трижды  Герой
Советского Союза... Наверняка это был он. Но разве он мог...
   Нет, это невозможно, подумал полковник Ватутин.
   Ничего невозможного нет, уж это Ватутин понимал лучше многих. Он выбросил
из головы все лишние проблемы и задумался,  стараясь  рассуждать  холодно  и
логично. На пользу расследованию было то, что в штаб-квартире КГБ на площади
Дзержинского  хранились  досье  на  всех  советских  граждан,  хоть   чем-то
выделявшихся из рядовых. Отыскать личное дело полковника Филитова  оказалось
совсем просто.
   Через пятнадцать минут перед ним  лежала  толстая  папка.  Ватутин  сразу
понял, что по сути  дела  почти  ничего  не  знает  о  Филитове.  Как  часто
случается с героями войны, их подвиги, совершенные на протяжении  нескольких
коротких минут, отражались затем на всей их жизни. Однако  жизнь  не  бывает
такой простой. Ватутин принялся читать.
   Досье не освещало  особенно  подробно  военный  период  жизни  полковника
Филитова, хотя в нем содержались все сведения о его подвигах, включая тексты
указов о награждении. Занимая должность личного помощника при трех министрах
обороны, Михаил Семенович подвергался самой тщательной проверке  со  стороны
органов безопасности. Эти документы  оказались  в  полном  порядке.  Ватутин
перешел к следующему разделу.
   Он с удивлением увидел, что Филитов имел  отношение  к  знаменитому  делу
Пеньковского.  Олег  Пеньковский  был  старшим  офицером  в  ГРУ  -  Главном
разведывательном управлении, советской военной разведке. Он  был  завербован
англичанами, затем работал под  совместным  контролем  ЦРУ  и  "Интелледженс
сервис". Пеньковский  предал  свою  страну  более  всех  остальных  агентов,
работавших на Запад. Верхом его  измены  было  то,  что  он  сообщил  Западу
уровень готовности - или, точнее,  недостаточной  подготовки.  Ракетных  сил
стратегического  назначения  во  время  Кубинского  кризиса.  В   результате
американский президент  Кеннеди  сумел  принудить  Хрущева  вывести  ракеты,
которые по его необдуманному приказу были размещены на этом жалком  острове.
Однако  непонятная  преданность  Пеньковского  своим  иностранным   хозяевам
заставила его пойти на огромный риск, чтобы передать эти данные, а шпион  не
должен рисковать слишком часто. Он уже находился под подозрением. Это обычно
становилось очевидным, когда противник начинал вести себя слишком  уверенно,
словно был осведомлен обо всем, но... первым, кто предоставил в распоряжение
контрразведки доказательства измены Пеньковского, оказался Филитов.
   Неужели Филитов разоблачил Пеньковского? Это изумило  Ватутина.  К  этому
моменту расследование продвинулось уже достаточно далеко. Постоянная  слежка
за Пеньковским установила, что тот совершает некоторые  необычные  поступки,
включая пользование по крайней мере одним тайным  "почтовым  ящиком",  но...
Ватутин  покачал   головой:   какие   странные   совпадения   происходят   в
контрразведке! Филитов приехал к одному из руководителей службы безопасности
и сообщил, что у него состоялся странный разговор с этим полковником из ГРУ,
его знакомым. Вообще-то, сказал Филитов, этот разговор  мог  быть  и  совсем
невинным, но у него возникло  инстинктивное  подозрение,  и  он  решил,  что
обязан доложить о нем. Следуя указаниям  КГБ,  полковник  Филитов  продолжал
сохранять приятельские отношения с Пеньковским, и следующий разговор был уже
не столь невинным. К этому моменту доказательств вины Пеньковского оказалось
уже вполне  достаточно,  и  дополнительные  доказательства  вообще-то  и  не
требовались, хотя все почувствовали себя благодаря этому как-то лучше...
   Совпадение действительно было странным, подумал Ватутин, но вряд  ли  оно
бросало тень подозрения на Филитова. В той части досье, где говорилось о его
личной жизни,  указывалось,  что  он  -  вдовец.  Здесь  же  приложена  была
фотография жены, и Ватутин долго не мог оторвать от  нее  восхищенных  глаз.
Рядом находилась свадебная фотография, и полковник  из  "Двойки"  с  улыбкой
заметил,  что  старый  боевой   конь   был   когда-то   молодым   и   весьма
привлекательным. Следующая страница - сведения о двух сыновьях, и  одного  и
другого нет в живых. Это привлекло внимание Ватутина, Один родился незадолго
до войны, второй - вскоре после  ее  начала.  Но  умерли  они  не  во  время
войны... Когда же? Он перелистнул несколько страниц.
   Старший  погиб  в  Венгрии,  увидел   Ватутин.   Благодаря   политической
благонадежности его забрали из военного училища  вместе  с  многими  другими
курсантами и послали на подавление контрреволюции 1956  года.  Юноша  был  в
экипаже танка - пошел по стопам отца - и погиб, когда танк  подбили.  Ничего
не поделаешь, солдаты вынуждены рисковать жизнью. Его отец рисковал своей, в
этом нельзя сомневаться. Второй сын  -  тоже  танкист,  заметил  Ватутин,  -
погиб, когда взорвался казенник  орудия  в  его  танке  Т-55.  Недостаточный
контроль за качеством  на  заводе,  это  всегда  было  проклятьем  советской
промышленности, В результате взрыва  погиб  весь  экипаж  танка...  А  когда
умерла жена Филитова? В июле следующего  года.  Смерть  сыновей  разбила  ей
сердце, по всей видимости, что бы ни говорилось в медицинском свидетельстве.
Приложенные к досье  Филитова  фотографии  показывали,  что  оба  сына  были
образцовыми представителями советской молодежи. Все надежды и мечты Филитова
умерли вместе с ними, подумал Ватутин, а затем он потерял и жену.
   Очень жаль, Михаил Семенович. По-видимому, ты  использовал  все  везение,
отведенное твоему роду, на войну против  немцев,  и  остальным  трем  членам
твоей семьи пришлось расплачиваться за это. Печально, что человек, сделавший
так много, остался...
   Но достаточно ли этого для того, чтобы предать родину? Ватутин  посмотрел
в окно своего кабинета. Там простиралась площадь, и ряды автомобилей огибали
статую Феликса Дзержинского,  что  стояла  посреди  ее,  "Железный  Феликс",
основатель Чека. Полуполяк-полуеврей с  маленькой  бородкой  и  безжалостным
умом, Дзержинский отразил первые попытки Запада подорвать Советский Союз. Он
стоял спиной к зданию КГБ, и  остряки  утверждали,  что  Феликс  осужден  на
вечное одиночество.
   Ну, Феликс, что бы ты посоветовал мне сейчас? Ватутин и сам знал ответ на
этот  вопрос.  Дзержинский  приказал  бы  немедленно  арестовать  полковника
Филитова  и  подвергнуть  его  безжалостному  допросу  -  В  то  время  было
достаточно даже малейшего подозрения, и кто знает, сколько невинных мужчин и
женщин погибло безо всякой причины? Теперь все изменилось. Теперь  лаже  КГБ
оказался вынужденным соблюдать определенные правила. Больше  нельзя  хватать
людей прямо на улицах и пытками добиваться у них признания.  И  это  намного
лучше, подумал Ватутин. КГБ - это организация профессионалов. Сейчас,  чтобы
добиться успеха, им  приходится  работать  более  напряженно,  а  для  этого
требовались  хорошо  подготовленные  офицеры,  способные  решать   серьезные
задачи...
   Зазвонил телефон.
   - Поднимайтесь ко мне.  Через  десять  минут  нам  предстоит  докладывать
председателю. - Щелчок опущенной трубки.
   Штаб-квартира КГБ представляет собой старое здание, построенное в  начале
века для страховой компании "Россия". Его стены облицованы гранитом  ржавого
цвета, а внутренняя обстановка, высокие  потолки,  огромные  двери  отражают
атмосферу времени, в котором оно  было  построено.  В  длинных  коридорах  с
ковровыми  дорожками  было  тусклое  освещение  -  не   полагалось   слишком
пристально всматриваться в лица проходящих  по  ним  людей.  Тут  попадалось
много  офицеров  в  военной  форме  -  это  сотрудники   Третьего   главного
управления, ведущего наблюдение за вооруженными силами. Но что было особенно
характерно для здания, так это тишина. Сотрудники, идя по коридору, смотрели
перед собой с бесстрастным выражением на лицах и сжатыми губами, опасаясь по
чистой случайности выдать один из миллионов секретов, наполнявших этот дом.
   Кабинет председателя Комитета  госбезопасности  тоже  выходил  окнами  на
площадь, хотя отсюда открывался намного более красивый вид, чем из  кабинета
полковника Ватутина. Секретарь в штатском встал из-за стола  и  провел  двух
посетителей мимо пары сотрудников  службы  безопасности,  которые  постоянно
находились по углам приемной. Ватутин сделал глубокий вдох, переступая порог
открывшейся перед ним двери.
   Николай Герасимов занимал пост председателя КГБ четвертый год. Он был  не
профессиональным разведчиком, а партийным функционером и  провел  пятнадцать
лет  в  аппарате  ЦК.  Затем  Герасимов  получил  назначение  на  не   самый
ответственный  пост   в   Пятом   главном   управлении   КГБ,   занимавшемся
диссидентами. Здесь он проявил себя с лучшей стороны, справился  с  работой,
часто весьма деликатной, и начал продвигаться по  служебной  лестнице,  пока
десять лет назад не стал первым заместителем председателя комитета. Находясь
на  этом  посту,  Герасимов  овладел  административными  аспектами   внешней
разведки и достаточно успешно справлялся со своими  обязанностями,  завоевав
уважение профессиональных разведчиков инстинктивным пониманием обстановки. И
все-таки он оставался прежде всего партийным деятелем, в результате  чего  и
стал председателем. В пятьдесят три года он был все  еще  молод  для  такого
ответственного поста, а внешне выглядел еще моложе. На  его  моложавом  лице
отсутствовали морщины  от  обдумывания  неудач,  и  он  уверенно  смотрел  в
будущее, ожидая дальнейшего продвижения к вершинам власти. Для человека, уже
являющегося членом Политбюро и членом Совета обороны, дальнейшее продвижение
означало лишь одно: он считал себя кандидатом на самый высокий пост в стране
- должность Генерального секретаря ЦК КПСС. Находясь на посту, где его  рука
сжимала "меч и щит" партии (это являлось официальным гербом  КГБ),  он  знал
все, что можно  было  знать  о  своих  возможных  соперниках.  О  честолюбии
председателя, хотя никогда не  проявлявшемся  открыто,  шепотом  говорили  в
штаб-квартире  КГБ,  и  немало  дальновидных  молодых   офицеров   ежедневно
прилагали массу усилий, стараясь связать свою судьбу  с  восходящей  звездой
председателя Герасимова. Обаятельный человек, заметил Ватутин. Он даже встал
из-за своего массивного дубового стола, когда  посетители  вошли  к  нему  в
кабинет, и жестом предложил им сесть в кресла рядом  с  собой.  Ватутин  был
человеком, умело контролирующим свои мысли и эмоции;  помимо  этого  он  был
слишком честным человеком, и обаяние председателя не оказало на него


 никакого воздействия.
   Герасимов поднял папку.
   - Полковник Ватутин, я прочитал доклад о  возглавляемом  вами  следствии.
Прекрасная работа. Не могли бы вы рассказать о том, что сделано за последнее
время?
   - Конечно, товарищ  председатель,  В  настоящее  время  мы  ведем  розыск
некоего Эдуарда Васильевича Алтунина. Он работает  банщиком  в  Сандуновских
банях. В результате допроса приемщика из химчистки нам стало  известно,  что
Алтунин является следующим звеном в канале  связи.  К  сожалению,  он  исчез
тридцать шесть часов назад, но к концу недели мы надеемся отыскать его.
   - Я и сам хожу в  Сандуновские  бани,  -  заметил  Герасимов  с  иронией.
Ватутин не замедлил добавить в свою очередь:
   - Я тоже, товарищ председатель. Мне даже довелось видеть  этого  молодого
человека. Я узнал его по фотографии в  составляемом  нами  деле.  Он  служил
ефрейтором в роте артиллерийско-технического обеспечения  в  Афганистане.  В
его личном деле, затребованном нами из Министерства обороны, говорится,  что
он возражал  против  использования  некоторых  видов  оружия,  тех,  что  мы
применяли, чтобы заставить местное население отказаться от помощи  бандитам.
- Ватутин имел в виду  взрывные  устройства,  замаскированные  под  игрушки,
которые подбирали дети. - Политрук роты написал об Алтунине  доклад,  однако
уже после первого устного предупреждения тот замолчал и  закончил  службу  в
Афганистане без дальнейших инцидентов. Доклад ротного политрука подшит к его
досье, и потому Алтунина не взяли на завод и ему пришлось переходить с одной
неквалифицированной работы на другую. Те, с кем он работал, говорят  о  нем,
как о ничем не примечательном человеке, хотя  и  весьма  молчаливом.  Именно
таким, разумеется, и должен быть вражеский агент. Он не рассказывал о  своих
неприятностях в Афганистане, даже когда выпивал. Его квартира находится  под
наблюдением, равно как и все  его  родственники  и  знакомые.  Если  нам  не
удастся быстро отыскать его, сомнений в шпионской деятельно