ейн.

***

   - Как чувствуешь себя, русский? - спросил Лучник.
   Капитану было лучше. В течение двух предыдущих дней он не сомневался, что
умрет. Теперь появилась слабая надежда. Неизвестно, была она  напрасной  или
нет, но раньше такой надежды - даже ее слабого  проблеска  -  не  возникало.
Чуркин подумал, а вдруг в его жизни наступит будущее, и тут  же  понял,  что
именно этого ему и следует  бояться.  Страх.  Он  совсем  забыл  о  нем.  За
короткий отрезок времени он дважды смотрел  в  лицо  смерти.  Один  раз  это
произошло в падающем  горящем  самолете,  обрушившемся  на  землю,  и  тогда
капитан понял, что наступил момент смерти; затем он выплыл из ее  объятий  и
увидел, как над ним склонился афганский бандит с ножом в  руке,  понял,  что
смерть вернулась снова, и вдруг она замерла и исчезла. Почему? Этот  бандит,
афганец со странным взглядом, одновременно жестоким и мягким, безжалостным и
полным сострадания, оставил ему жизнь. Почему? Теперь у Чуркина было время и
силы, чтобы задать этот вопрос, но они не отвечали на него.
   Чуркин чувствовал, что его на чем-то везут, он лежит на какой-то стальной
поверхности. Может быть, в кузове грузовика? Нет, над головой была  какая-то
плоская крыша, тоже сделанная из стали - Где я? Снаружи, по-видимому, темно.
Через амбразуры не было видно света - ну конечно,  он  внутри  бронированной
машины пехоты! Откуда эта БМП у бандитов? Где они сумели...
   Его везут в Пакистан! Там его передадут... американцам? И едва  возникшая
надежда снова превратилась в отчаяние. Он  закашлялся,  и  изо  рта  хлынула
свежая кровь.
   Что касается самого Лучника, он чувствовал себя превосходно.  Его  группа
встретилась с другой, направлявшейся в Пакистан  на  двух  советских  боевых
машинах пехоты БТР-60, и встретившиеся им моджахеды с  радостью  согласились
погрузить на бэтээры раненых из его группы. Лучник был хорошо известен среди
партизан, и иметь в составе отряда ракетчика  с  американскими  "Стингерами"
для зашиты от нападения с воздуха - вдруг  из-за  хребта  покажутся  русские
вертолеты - было совсем неплохо. Правда, опасность  нападения  русских  была
невелика.  Ночи  стали  длинными,  погода  резко  ухудшилась,  и   моджахеды
двигались со скоростью пятнадцать километров по равнине  и  не  меньше  пяти
там, где попадались скалистые места. Уже через час они окажутся у границы, и
этот участок был занят моджахедами. Партизаны  начали  успокаиваться.  Скоро
они могут провести неделю в относительной безопасности,  а  американцы,  как
всегда, щедро заплатят за привезенные ими советские приборы и документы.  На
этот раз у них  были  приборы  ночного  видения,  которыми  водитель  БТР-60
пользовался, пробираясь ночью по горным  дорогам.  За  это  моджахеды  могут
получить от американцев ракеты, мины, несколько пулеметов и медикаменты.
   Для афганских партизан события развивались благоприятно,  Говорили  даже,
что русские могут принять решение о  выводе  войск.  Теперь  они  больше  не
стремились к ведению наземных боевых  действий  против  моджахедов.  Русские
пользовались  своими  пехотными  подразделениями  лишь   для   того,   чтобы
установить контакт с афганцами, и тут  же  вызывали  вертолеты  для  атак  с
воздуха и артиллерию. Если не считать  несколько  особенно  отчаянных  групп
русских десантников и  подразделений  спецназа,  которые  вызывали  страх  и
ненависть у афганцев,  моджахеды  считали,  что  сумели  достичь  морального
превосходства на поле боя -  что  объяснялось,  разумеется,  их  борьбой  за
святое дело. Некоторые афганские командиры даже  вели  разговоры  о  военной
победе над русскими, и  эти  чувства  передались  рядовым  воинам.  В  конце
концов, им хотелось чего-то иного, кроме продолжения священной войны  против
русских.
   Оба БТР-60 достигли границы в полночь. Дальше ехать было  проще.  Дорога,
ведущая  в  глубь  Пакистана,  охранялась   афганскими   бойцами.   Водители
бронетранспортеров  увеличили  скорость  и  даже  испытывали   удовольствие,
управляя мощными машинами. Еще через  три  часа  они  въехали  в  Мирам-Шах.
Лучник первым сошел с  бронетранспортера,  наблюдая  за  тем,  как  из  него
выносят русского капитана и раненых моджахедов.
   Эмилио Ортиз уже ждал его с яблочным  соком.  Увидев,  что  Лучник  несет
русского офицера, он остолбенел от удивления.
   - Мой друг, кого вы на этот раз привезли мне?
   - Он тяжело ранен, но вот кто он. - И Лучник передал сотруднику ЦРУ погон
капитана и кейс,  который  раньше  был  прикован  к  руке  русского  офицера
наручником. - Этот портфель был у него с собой.
   - Черт побери! - выпалил Ортиз по-английски. Он увидел запекшуюся кровь у
рта русского офицера и понял,  что  физическое  состояние  пленного  внушает
серьезные  опасения,  но...  какой  улов!  Понадобилась  еще  минута,   пока
американец шел  следом  за  капитаном,  которого  нес  в  полевой  госпиталь
афганский ракетчик, и в голову сотрудника ЦРУ пришел вопрос: а что делать  с
раненым русским, черт побери?
   Персонал  полевого  госпиталя  и  здесь  состоял   главным   образом   из
французских медиков, среди которых было несколько итальянцев и шведов. Ортиз
был  знаком  со  многими  и  подозревал,  что  некоторые  из  них  регулярно
информируют  DGSE  -  французскую  внешнюю  разведку.   Но   самое   главное
заключалось в том, что это были отличные врачи и медицинские сестры. Афганцы
тоже знали об этом и защищали их, словно  пророков  самого  Аллаха.  Хирург,
ведущий операции после предварительной обработки раненых,  положил  русского
на операционный стол третьим. Медсестра помогала ему, и Лучник ушел, оставив
Абдула следить за происходящим. Он потратил на русского офицера столько сил,
привез его  издалека  совсем  не  для  того,  чтобы  капитана  умертвили  на
операционном столе. Он и Ортиз отошли в сторону, чтобы поговорить.
   - Я слышал, что произошло в Газни, - сказал сотрудник ЦРУ.
   - Такова воля Аллаха. Что касается русского - у него дома умер сын. Я  не
мог убить его. Может быть, в тот день у меня не было сил больше  убивать.  -
Лучник тяжело вздохнул. - Вам пригодится этот русский?
   - Документы в его кейсе очень важные. - Ортиз  уже  перелистал  секретные
материалы. - Мой друг, ты даже не знаешь,  что  тебе  удалось  совершить.  А
теперь поговорим о двух прошедших неделяхЛучник рассказал Ортизу о  событиях
двух последних недель до заката. Он достал свой дневник и говорил  обо  всем
подробно, освещая все детали, и  замолкал  лишь  тогда,  когда  Ортиз  менял
кассету в магнитофоне.
   - Вы видели на небе луч света, верно?
   - Да... он показался мне очень странным, - ответил Лучник, потирая глаза.
   - Офицер, которого вы привезли сюда, вылетал  на  самолете  в  то  место,
откуда показался луч. Вот план объекта.
   - Где это, что это за объект?
   - Не знаю, но  расположен  он  всего  в  сотне  километров  от  афганской
границы. Я могу показать это место на. карте. Сколько времени вы собираетесь
пробыть в Пакистане?
   - С неделю, пожалуй, - ответил Лучник.
   - Мне нужно сообщить обо всем своему начальству. Не  исключено,  что  они
захотят встретиться с вами. Мой друг, вы  заслужили  очень  щедрую  награду.
Составьте список всего, что вам требуется, и  включите  в  этот  список  как
можно больше оружия и припасов.
   - А что будет с русским?
   - Мы допросим его, конечно. Если он выживет.

***

   Связной шел по Лазовскому переулку, ожидая встречи с человеком,  которому
должен был передать кассету, и испытывал одновременно  самые  противоречивые
чувства. Он поверил следователю и потому во второй половине дня  взял  кусок
мела и сделал соответствующую отметку в соответствующем месте. Он знал,  что
опоздал на пять часов, однако надеялся, что опоздание будут  объяснять  тем,
что ему пришлось скрываться от преследования.  Связной  не  обманул  офицера
КГБ, который допрашивал его, не черкнул  знак  тревоги  -  вместо  этого  он
сделал отметку, означавшую "все в порядке, готов к  передаче".  Нет,  сейчас
связной вел слишком опасную игру и не мог рисковать, предупреждая сотрудника
ЦРУ, что работает под контролем  контрразведки.  Вот  и  сейчас  он  шел  по
тротуару, надеясь, что кто-нибудь придет на условное место встречи.
   Он не знал, однако, что сотрудник ЦРУ, с которым должна  была  состояться
встреча, сидел в американском посольстве и в течение  нескольких  недель  не
будет показываться в этом районе  Москвы.  По  крайней  мере  на  протяжении
такого времени  не  планировалось  встречаться  со  связником.  Канал  связи
"Кардинала"  больше  не  существовал  и,   с   точки   зрения   Центрального
разведывательного управления, не будет восстановлен.

***

   - Мне кажется, что мы напрасно тратим время, - произнес  следователь.  Он
сидел у окна квартиры, выходящего на Лазовский переулок, вместе с еще  одним
старшим офицером Второго главного  управления.  У  окна  рядом  расположился
другой  сотрудник  "Двойки"  с   фотоаппаратом   наготове.   Сегодня   утром
следователь узнал, что за объект эта "Яркая звезда", и генерал,  стоящий  во
главе Второго главного управления, отдал распоряжение,  чтобы  расследование
велось с максимальной тщательностью и быстротой, не  жалея  ни  средств,  ни
сил.  Лишь  теперь  стало  ясно,  какую  колоссальную  по  важности   утечку
информации обнаружил  этот  неудачник  из  ПГУ,  которому  давно  пора  было
отправляться на пенсию.
   - Вы думаете, что он нас обманул?
   - Нет. Он сразу сломался - впрочем,  сломать  его  оказалось  не  так  уж
легко. Но он все-таки сломался, - уверенно заявил следователь.  -  По  моему
мнению, мы выпустили его на улицу слишком поздно. Это значит,  что  они  все
знают и ликвидировали канал связи.
   - Но что могло произойти - я имею в виду с их точки зрения? Ведь  причина
могла оказаться самой банальной.
   - Это верно,  -  кивнул  следователь.  -  Но  теперь  нам  известно,  что
информация, заснятая на кассете, являлась исключительно важной и  секретной.
Следовательно, источник,  от  которого  получена  эта  информация,  занимает
ответственную должность, и потому они предприняли все меры  предосторожности
для его защиты. Отныне придется  поработать  как  следует  -  самый  простой
способ, на который мы надеялись, не оправдал себя.
   - Значит, забираем его с улицы?
   - Да.
   К связному тут же подъехал автомобиль, открылась дверца, он сел в машину,
и лишь после этого остальные сотрудники КГБ направились к своей машине.
   Через тридцать минут все снова  собрались  в  Лефортовской  тюрьме.  Лицо
следователя было печальным.
   - Скажите, почему вы солгали нам? - спросил он, обращаясь к связному.
   - Но я говорил правду! Я поступил именно  так,  как  мне  предписывалось.
Может быть,  я  сделал  это  слишком  поздно,  но  ведь  и  об  этом  я  вас
предупреждал.
   - А знак, который вы оставили в условном месте, он ведь означал, что  вас
арестовали, правда?
   - Нет! - В голосе связника звучала паника. - Я ведь и это вам объяснил.
   - Понимаете, дело в том, что мы не можем отличить одну пометку, сделанную
мелом, от другой. Если бы вам захотелось обмануть нас, мы были бы не в силах
помешать этому. - Следователь наклонился вперед. - Вы можете обмануть нас  -
один раз, может быть, два. Но обманывать нас все время вам не удастся. -  Он
замолчал, давая связному время понять всю серьезность  скрытой  угрозы.  Как
просто допрашивать слабых духом, подумал он. Сначала дай понять, что  у  них
осталась надежда, затем отбери ее; снова  покажи,  что  надежда  не  исчезла
окончательно, и тут же продемонстрируй, как легко лишить  их  этой  надежды.
Вверх и вниз, вверх и вниз - до тех пор, пока они  не  перестанут  понимать,
что есть что, а поскольку лишаются таким  образом  собственных  чувств,  эти
чувства поступают в ваше распоряжение, и вы можете поступать с ними как  вам
заблагорассудится.
   - Итак, начнем снова. Женщина, которую вы встретили в метро, - кто она?
   - Я не знаю ее имени. Ей за тридцать, но выглядит моложе. Светлые волосы,
стройная и привлекательная. Всегда хорошо одевается, походит на  иностранку,
но не иностранка.
   - Одевается как иностранка - как именно?
   - На ней обычно пальто, купленное на Западе. Это видно по ткани и покрою.
Как я уже говорил, она привлекательная, и она...
   - Продолжайте... - сказал следователь.
   - Наш пароль заключается в  том,  что  я  кладу  ладонь  ей  на  ягодицу.
По-моему, это ей нравится. Она часто прижимается к моей руке.
   Следователь раньше не слышал эту подробность и тут же  пришел  к  выводу,
что связной говорит правду. Подобные детали трудно придумать сразу, и к тому
же это соответствовало ее характеру. Женщины-агенты обычно ищут приключений.
Эта женщина не профессионал, по крайней мере настоящий профессионал не  стал
бы так себя вести. А это означало скорее всего, почти наверняка, что  она  -
русская;
   - Сколько раз вы встречались с ней в метро таким образом?
   - Всего пять. Это никогда не происходило в один и  тот  же  день  недели,
встречи не были регулярными, но всякий раз мы встречались во  втором  вагоне
одного и того же поезда.
   - А мужчина, которому вы должны были передать кассету?
   - Я не видел его лица, то есть  не  видел  все  лицо.  Он  всегда  стоял,
держась рукой за поручень, так что  лицо  скрывала  находящаяся  между  нами
рука. Иногда я видел часть его лица, но не все. По-моему, он иностранец,  но
не знаю, из какой страны.
   - Вы встречались с ним пять раз и ни разу не видели его лица!  -  рявкнул
следователь и грохнул кулаком по столу. - Вы что, за дурака меня принимаете?
   Связной съежился и быстро продолжил:
   - На нем всегда были очки, сделанные на Западе, я  уверен.  Обычно  носит
шляпу. Кроме того,  у  него  в  руке  сложенная  газета  "Известия",  всегда
"Известия". Он закрывается  рукой  и  газетой,  поэтому  невозможно  увидеть
больше четверти его лица.  Сигналом  к  передаче  служит  то,  что  он  чуть
разворачивает  газету,   словно   читает   продолжение   статьи,   и   затем
отворачивается, закрывая ею лицо.
   - Напомните мне, как происходила передача.
   - Когда поезд останавливается, он проходит вперед,  как  будто  готовится
сойти на следующей станции. Пакет находится у меня в руке, и  он  берет  его
сзади, когда я выхожу из вагона.
   - Итак, вы знаете ее в лицо, но она вашего лица не видела. Он знает вас в
лицо, но вы не видели его лица... - Точно такой же  метод  передачи,  как  и
тот, которым пользуется связной при  получении  пакета  или  кассеты.  Ловко
задумано, но почему они пользуются одним и тем же методом дважды на одном  и
том же канале связи? КГБ, разумеется, тоже использует  такой  метод,  но  он
сложнее  других,  особенно  в  московском  метро  в  часы  пик,  когда   все
лихорадочно спешат и всюду толпы  людей.  Следователь  начал  понимать,  что
самый простой  и  наиболее  распространенный  метод  передачи  материалов  -
"почтовый ящик" - не используется в этом канале связи. Это тоже казалось ему
странным. Ведь в каждом канале должен быть по крайней  мере  один  "почтовый
ящик" - в противном случае КГБ может арестовать всех связников... впрочем...
   Сотрудники Второго главного управления уже  пытались  выйти  на  источник
передаваемой информации, но тут приходится проявлять особую  осторожность  -
всегда существует опасность, что шпион (или шпионка?)  является  сотрудником
службы безопасности. Вообще-то  именно  такая  должность  как  нельзя  лучше
устраивает шпиона, поскольку она дает  доступ  к  любой  информации  да  еще
заранее предупреждает о готовящихся контрразведывательных  операциях.  Такое
случалось в прошлом -  расследование  утечки  сведений  насторожило  шпиона,
причем об этом стало известно лишь спустя несколько  лет  после  прекращения
расследования. Кроме того, смущало и другое: на  единственном  сохранившемся
кадре было изображение диаграммы, но не настоящей, а сделанной от руки...
   Неужели "почтовые ящики" отсутствуют именно из-за  того,  что  передаются
сведения, написанные от руки? Выходит, шпиона можно опознать по почерку?  Но
какой глупый способ передачи информации...
   Однако в самих сведениях нет ничего глупого, не так ли? Нет,  конечно,  и
ничего случайного - Если даже  вся  техника  передачи  информации  по  этому
каналу связи кажется странной,  тем  не  менее  в  ней  присутствует  почерк
настоящего профессионала. Во всем этом скрывался какой-то иной смысл,  нечто
такое, что следователь еще не мог распознать.
   - Завтра мы с вами прокатимся на метро.

***

   Полковник Филитов проснулся утром без головной боли, обычно раскалывающей
череп, словно отбойными молотками. Это было уже приятно и необычно. На  этот
раз его утренняя процедура мало чем  отличалась  от  вчерашней,  всего  лишь
отсутствовала головная боль и не понадобилась поездка в баню. Он заглянул  в
ящик стола, после того как оделся, - там, в дальнем углу,  был  спрятан  его
дневник. Михаил Семенович надеялся, что, как  и  следовало,  сумеет  сегодня
уничтожить его. Он даже приготовил взамен тетрадь - еще свежую и без  единой
записи. Накануне он слышал  разговоры,  где  упоминались  новые  сведения  о
лазерах, да и на будущей неделе к нему поступит доклад по ракетным системам.
   Опустившись на сиденье автомобиля  и  откинувшись  на  спинку,  полковник
внимательней обычного стал смотреть в окно по пути на  службу.  Несмотря  на
ранний час на улице было много грузовиков, и один из них закрыл тот  участок
бордюрного камня на краю тротуара, который он хотел видеть.  На  этом  месте
один из сотрудников Фоули успел  нанести  сигнал  "информация  утеряна",  но
Михаил Семенович не узнал этого. Он почувствовал раздражение,  что  не  смог
посмотреть на место, где  должен  быть  знак,  однако  его  донесения  редко
пропадали, и это не пробудило у него беспокойства. Ничего  страшного,  решил
он, место для знака "передача прошла успешно" выбрано так,  что  его  хорошо
видно.  Полковник  Филитов  устроился  поудобнее,  приближаясь  к  условному
месту... Вот оно. Он повернул голову, стараясь увидеть знак,  но...  его  не
было. Странно. Неужели в том месте, что закрыл грузовик,  был  оставлен  для
него тревожный сигнал? Придется проверить по пути  домой,  уже  вечером.  За
много лет его работы на ЦРУ терялось несколько донесений, но ни разу  Михаил
Семенович не видел сигнала опасности,  не  слышал  по  телефону  незнакомого
голоса, спрашивающего Сергея. - что значило "немедленно покинуть  квартиру".
По-видимому, и на этот раз нет  угрозы,  всего  лишь  что-то  не  сработало.
Чепуха. Полковник успокоился  и  начал  обдумывать,  что  предстоит  сделать
сегодня в министерстве.

***

   На  этот  раз  метро  было  подготовлено  должным  образом.  Целая  сотня
сотрудников  Второго  главного  управления  находилась  в  этом   районе   -
большинство в штатском, подобно рядовым москвичам, а некоторые выглядели как
служащие метрополитена. Эти "служащие"  находились  у  "черных",  секретных,
телефонных аппаратов, установленных на электрических щитах на всех  станциях
метро.  Следователь  и  арестованный  связной  ездили  взад  и   вперед   по
"пурпурной" и "зеленой" линиям, надеясь встретить хорошо  одетую  женщину  в
пальто западного образца.  Ежедневно  метро  перевозит  миллионы  людей,  но
офицеры контрразведки не сомневались в успехе - на них работало время и  они
знали  к  тому  же  одну  из  характерных  черт  этой  женщины  -  она  была
искательницей приключений. Вполне возможно, что у нее не хватило  внутренней
дисциплины и она была не в состоянии  разделить  свою  личную,  повседневную
жизнь и выполнение  тайных  заданий.  Такое  не  раз  случалось  в  прошлом.
Сотрудники  службы  безопасности  твердо  придерживались   мнения,   которое
разделяли их коллеги во всех спецслужбах мира, что люди,  ведущие  шпионскую
деятельность против собственной родины, имеют и другие серьезные  недостатки
в своем характер