го все это  делается,  подумал
Морозов.
   -  А  ты  неплохо  разбираешься  в  геодезических  инструментах,  молодой
человек. Может быть,  станешь  инженером-строителем,  как  и  я,  а?  Будешь
строить подземные государственные объекты?
   - Нет, товарищ инженер. Я занимаюсь физикой  высоких  энергий  -  главным
образом лазером. - Они  тоже  приносят  пользу  государству,  напомнил  себе
юноша.
   Строитель хмыкнул и покачал головой.
   - Тогда ты, возможно, снова приедешь сюда. Бог тебе в помощь.
   - А это...
   - Я ничего тебе не говорил, - прервал его инженер твердым голосом.
   - Понимаю, - тихо ответил Морозов. - Я и сам подозревал это.
   - На твоем месте я подумал бы, прежде чем высказывать эти  подозрения,  -
бросил инженер и повернулся, оглядываясь по сторонам.
   - Отсюда будет очень удобно наблюдать за  звездами,  -  заметил  Морозов,
надеясь на соответствующий ответ.
   - Откуда мне знать? - ответил инженер с многозначительной улыбкой. -  Мне
еще не приходилось встречаться с астрономами.
   Морозов постарался скрыть улыбку. Значит, его догадка  оказалась  верной.
Они только что рассчитали расположение шести точек для  зеркал,  находящихся
на равном расстоянии от центральной точки в здании,  охраняемом  часовыми  с
автоматами. Подобная точность, знал  Морозов,  используется  только  в  двух
случаях: или для астрономических наблюдений, при которых  усиливается  свет,
падающий на поверхность  Земли  из  Космоса,  или  для  другой  цели,  когда
происходит концентрация света,  уходящего  в  Космос  с  поверхности  Земли.
Молодой ученый пришел к выводу, что именно здесь произойдут интересующие его
события. Здесь, на вершине этой горы, будет изменен мир.

1. Прием делегации

   На решение самых разных проблем была направлена масса усилий.  Все  знали
об этом. Все, кто находился здесь, принимали в этом участие. Это нужно  было
всем. И тем не менее все тем или иным способом старались этому помешать. Для
каждого из гостей, собравшихся в  Георгиевском  зале  Большого  Кремлевского
дворца, двойственность была естественной частью натуры.
   Здесь присутствовали главным образом русские  и  американцы,  причем  они
составляли четыре категории.
   К первой относились дипломаты  и  политические  деятели.  Их  можно  было
достаточно легко узнать  по  хорошо  сшитым  костюмам  и  умению  держаться,
готовности улыбаться механическими улыбками роботов,  а  также  по  отличной
дикции, даже после множества тостов. Здесь они были хозяевами, знали  это  и
показывали всем своим поведением.
   Вторая категория - военные. Нельзя вести переговоры  по  разоружению  без
участия людей, в чьих руках находится это оружие. Военные  владеют  оружием,
ухаживают за ним, испытывают его, холят  и  лелеют  и  все  время  стараются
убедить себя, что политики, под чьим контролем находятся  сами  военные,  не
дадут приказа пустить его в ход. Люди  в  военных  мундирах  стояли  главным
образом небольшими группами, объединенные по национальному признаку  и  роду
войск, причем каждый держал  в  руке  салфетку  и  наполненный  до  половины
стакан, а его непроницаемый  бесстрастный  взгляд  обшаривал  зал  словно  в
поисках опасности на незнакомом поле боя. А ведь это и было  для  них  полем
боя, бескровного сражения, способного превратиться в настоящие  битвы,  если
политические деятели, руководящие действиями военных, утратят  контроль  над
ситуацией, окажутся несдержанными, потеряют  чувство  перспективы  -  короче
говоря, станут неспособными принять меры, направленные на то, чтобы избежать
расточительной и ненужной траты молодых жизней.  Военные  все  как  один  не
доверяли никому, кроме друг друга, а в некоторых случаях полагались на своих
противников в  обмундировании  другого  цвета  больше,  чем  на  собственных
шикарно одетых  хозяев.  По  крайней  мере  военным  была  известна  позиция
офицеров  из  армий  потенциального  противника,  чего  нельзя   сказать   о
политических деятелях даже твоей собственной  страны.  Они  тихо  беседовали
друг с другом, все  время  оглядываясь  по  сторонам,  чтобы  убедиться,  не
прислушивается ли кто к их разговорам, иногда делали  глоток  из  стакана  и
снова оглядывались.  Они  были  жертвами,  но  одновременно  и  хищниками  -
похожими на свирепых псов, которых держали на поводках люди, считавшие  себя
властителями судеб.
   Военным и в это было трудно поверить.
   Репортеры и журналисты составляли третью категорию приглашенных. Их  гоже
было нетрудно отличить по одежде, всегда помятой от частых переездов,  когда
ее приходилось  укладывать  в  чемоданы,  слишком  маленькие  для  всего  их
имущества. Им недоставало внешнего блеска и лоска  политических  деятелей  и
неизменных,  словно  приклеенных  улыбок.   Журналистов   отличало   детское
любопытство. приправленное цинизмом беспутной жизни. Чаще всего они  держали
стаканы в левой руке, иногда вместе с маленьким  блокнотом  взамен  бумажной
салфетки, тогда как в правой находились  наполовину  спрятанные  ручки.  Они
бродили по залу среди участников приема как хищные птицы. Хотя  бы  один  из
них сумеет найти кого-то, готового рассказать  о  ходе  переговоров.  Другие
журналисты заметят  это  и  подойдут,  чтобы  узнать  суть  дела.  Сторонний
наблюдатель мог легко оценить, насколько интересной является информация,  по
скорости, с которой репортеры переходили от одного источника  к  другому.  В
этом смысле американские  и  вообще  западные  репортеры  отличались  от  их
советских  коллег,  большей  частью  окружавших  своих  повелителей  подобно
преданным  вассалам  прошлого  как  для   того,   чтобы   продемонстрировать
лояльность партии, так и для того, чтобы защищать их от  любопытства  коллег
по профессии из других стран. Но и те и другие представляли собой  аудиторию
в этом театральном действе.
   Наконец к четвертой, невидимой, категории принадлежали  те,  кого  нельзя
было  опознать  каким-либо  определенным  способом.  Этими  людьми  являлись
разведчики и охотящиеся за ними сотрудники контрразведывательных  служб.  Их
можно было отличить от сотрудников службы безопасности, следивших за всеми с
подозрением, но жавшихся к стенкам зала, таких же невидимых, как  официанты,
двигающиеся   среди   приглашенных   с   тяжелыми   серебряными   подносами,
уставленными бокалами шампанского и хрустальными  стаканами,  изготовленными
по заказу российского императорского дома Романовых. Некоторые из официантов
тоже, разумеется, принадлежали к службе контрразведки. Им приходилось больше
других ходить по залу, настороженно прислушиваясь к обрывкам  разговоров,  к
слишком тихому голосу или,  может  быть,  слову,  не  соответствующему  духу
официального приема. Их задача  была  непростой.  Струнный  квартет  в  углу
исполнял камерную музыку, на которую, казалось, никто не  обращал  внимания,
но и он относился к протоколу, связанному с дипломатическими приемами, и  на
его  отсутствие  тут  же  обратили  бы   внимание.   Кроме   того,   уровень
человеческого шума. В Георгиевском зале находилось  больше  ста  человек,  и
каждый из них половину времени - по меньшей мере - говорил.  Те.  кто  стоял
недалеко от играющего квартета, были  вынуждены  повышать  голос,  чтобы  их
слышали. Шум, создающийся в результате всего этого, наполнял  зал  длиной  в
двести футов и шириной в шестьдесят пять,  с  паркетным  полом  и  каменными
оштукатуренными стенами, отражающими и усиливающими звуки до такой  степени,
что уровень шума, доносящегося со всех сторон, был бы болезненным для  слуха
ребенка.  Разведчики  пользовались  шумом  и   своей   невидимостью,   чтобы
превратиться в призраков на этом празднестве.
   Но разведчики действительно присутствовали здесь. Все  знали  это.  Любой
житель Москвы с готовностью расскажет вам про шпионов. Если вы  встречаетесь
с иностранцем более или менее  регулярно,  будет  благоразумно  сообщить  об
этом. В случае если вы встретились с иностранцем  случайно  или  всего  один
раз, а в это время мимо прошел сотрудник московской милиции - или  армейский
офицер с портфелем в руке, - вас окинут взглядом и обратят  внимание.  Может
быть, мельком, а может быть, и нет. Со времени  Сталина  многое  изменилось,
разумеется, но Россия осталась Россией, и подозрительность  по  отношению  к
иностранцам и их поведению была намного старше любой идеологии.
   Большинство присутствующих в зале думали об этом, не отдавая себе отчета,
исключение составляли лишь те, кто являлся активным  участником  таких  игр.
Дипломаты и политики имели немалый опыт при выборе слов, и в  данный  момент
эта проблема их не слишком  беспокоила.  Для  журналистов  это  было  просто
забавным, интересная игра,  мало  их  затрагивающая,  хотя  каждый  западный
репортер знал, что он или она в силу уже  самого  факта  своего  присутствия
рассматриваются советским правительством как шпионы. Больше  всего  об  этом
думали  военные.  Они   понимали   важность   разведывательной   информации,
стремились к ней, ценили ее  и  презирали  тех,  кто  добывал  для  них  эту
информацию, считая подобную работу грязной.
   Кто здесь разведчики?
   Конечно, в зале присутствовало несколько человек,  не  относящихся  ни  к
одной из четырех категорий - или, наоборот, принадлежащих  к  нескольким  из
них.
   - Ну, как вам понравилась Москва, доктор Райан? - спросил русский  голос.
Джек,  рассматривавший  великолепные  часы  с   фигурой   Святого   Георгия,
обернулся.
   - Боюсь, она показалась мне холодной и мрачной, - ответил  Райан,  сделав
глоток шампанского из своего бокала. - Правда, у нас было не  так  уж  много
возможностей осмотреть город. - И больше таких возможностей не представится,
подумал он. Американская делегация провела в  Советском  Союзе  чуть  больше
четырех дней  и  завтра  вылетает  домой,  завершив  техническое  обсуждение
предстоящей пленарной встречи.
   - Очень жаль, - заметил Сергей Головко.
   - Это верно, - согласился Джек.  -  Если  вся  архитектура  у  вас  столь
хороша,  мне  хотелось  бы  провести  несколько  дней,  наслаждаясь  ею.   У
строителей этого дворца был превосходный вкус.  -  Он  одобрительно  кивнул,
глядя на сверкающие белые стены, сводчатый потолок и украшающую их позолоту.
Говоря по правде, Райан считал,  что  в  украшении  дворца  строители  зашли
слишком далеко, но ему было известно, что русские как нация отличались  тем,
что, как правило, заходили слишком далеко во многом. Для русских, у  которых
редко чего было достаточно, понятие достатка означало обладание чем-то более
значительным по сравнению с другими - желательно, чтобы у них  было  больше,
чем у всех остальных. Райан считал такой  подход  доказательством  комплекса
национальной неполноценности и  напомнил  себе,  что  люди,  считающие  себя
неполноценными,   испытывают    патологическое    стремление    опровергнуть
собственное представление о самих себе.  Этот  фактор  доминировал  во  всех
аспектах процесса разоружения, часто заменяя элементарную логику как  основу
для достижения соглашения.
   - Декаданс династии Романовых, - отозвался  Головко.  -  Все  это  добыто
потом и кровью простых людей.
   - Ну что ж, по крайней мере часть выжатых из них денег  пошла  на  что-то
прекрасное, безвредное и вечное, - улыбнулся Райан. - По моему мнению,  куда
лучше тратить деньги на это, чем на покупку страшного  оружия,  которое  все
равно через десять лет устареет. У меня появилась прекрасная  мысль,  Сергей
Николаевич,  Давайте  направим  средства,  расходуемые  на  соперничество  в
военно-политической сфере, на  создание  прекрасного  -  вместо  того  чтобы
тратить их на ядерное оружие.
   - Значит, вы довольны достигнутыми результатами?
   Снова обсуждение основного вопроса. Райан  пожал  плечами  и  повернулся,
осматривая зал.
   - Полагаю, что мы договорились о повестке дня. Теперь осталось, чтобы вот
те парни у камина уладили детали.
   Он взглянул на одну из огромных  хрустальных  люстр.  Интересно,  сколько
понадобилось лет и человеческих усилий, чтобы изготовить ее; к тому же,  как
оказалось, не так просто подвесить что-то весом с небольшой автомобиль.
   - И вы удовлетворены вопросом проверки выполнения соглашения?
   Теперь в этом нет сомнения, с едва заметной улыбкой решил Райан.  Головко
служит в ГРУ. "Национальные технические  средства"  -  термин,  охватывающий
разведывательные  спутники  и  другие  методы   слежения   за   иностранными
государствами, - в Америке находились главным образом  в  поле  деятельности
Центрального разведывательного управления,  однако  в  Советском  Союзе  они
принадлежали ГРУ - советской военной  разведке.  Несмотря  на  то  что  была
достигнута предварительная договоренность о проведении инспекции на  местах,
основное бремя контроля за выполнением соглашения ляжет на  разведывательные
спутники, что входит в епархию Головко.
   То, что Райан работает на ЦРУ, не составляло особого секрета. В  этом  не
было необходимости -  Райан  не  занимался  оперативной  деятельностью.  Его
включение в состав  делегации  по  переговорам  о  разоружении  было  вполне
логичным, поскольку в  настоящее  время  ему  было  поручено  наблюдение  за
некоторыми стратегическими системами вооружения в Советском Союзе. Для  того
чтобы подписать любой договор о сокращении вооружений,  обе  стороны  должны
прежде всего справиться с манией преследования, свойственной их  собственным
спецслужбам,  и  убедиться  в  том,  что  противная  сторона  не  собирается
выкидывать сколько-нибудь серьезные фокусы. Джек  рассказал  об  этом  главе
делегации, ответственному за переговоры; правда, напомнил  себе  Райан,  тот
слушал не очень внимательно, вряд ли придавая этому особое значение.
   -  Проверка  выполнения  соглашения,  -  ответил  Райан  после  недолгого
размышления, - очень важный  и  технически  сложный  вопрос.  Боюсь,  что  я
недостаточно в нем  разбираюсь.  А  что  думают  ваши  специалисты  о  нашем
предложении ограничить системы сухопутного базирования?
   - Мы зависим от таких систем больше, чем вы, - заметил  Головко.  Теперь,
когда речь зашла о сути советской позиции, его голос звучал сдержанно.
   - Не понимаю, почему вы не придаете использованию подводных  ракетоносцев
такой же важности, как мы.
   - Как вы  хорошо  знаете,  в  первую  очередь  мы  исходим  из  принципов
надежности.
   - Чепуха! Подводные лодки весьма надежны, - решил подначить его Джек,  не
сводя взгляда с часов. Часы были поистине великолепны. На них был  изображен
какой-то мужик, вручающий меч юноше, посылая его на битву. Ничего  нового  в
таком замысле, подумал Джек. Старый козел благословляет мальчишку на  бой  и
смерть.
   - К сожалению, у нас имели место несколько происшествий с ними.
   - Да, конечно, вы имеете в  виду  эту  "Янки",  затонувшую  у  Бермудских
островов.
   - Не только.
   - Неужели? - Райан повернулся и посмотрел на собеседника, лишь  с  трудом
удержавшись от улыбки.
   - Прошу вас, доктор Райан,  не  принимайте  меня  за  идиота.  Вы  знаете
историю с "Красным Октябрем" не хуже меня.
   - Как  вы  сказали  называется  эта  лодка?  Ах  да,  ракетоносец  класса
"Тайфун", потерявшийся у вас недалеко от Каролинских островов. В то время  я
был в Лондоне, так что подробности мне не известны.
   - Теперь вы понимаете, что  эти  два  инцидента  являются  подтверждением
нашей точки  зрения.  Мы  не  можем  полагаться  на  ракетоносцы  подводного
базирования в такой же степени, как вы.
   - Да, пожалуй, - кивнул Райан. Вы  не  можете  полагаться  не  только  на
подводные  ракетоносцы,  но  и  на  их  капитанов,  подумал   он,   сохраняя
бесстрастное выражение лица,
   Головко никак не хотел успокоиться.
   - Вы позволите мне задать откровенный вопрос? - спросил он.
   - Конечно. При условии, что не будете рассчитывать на откровенный  ответ,
- усмехнулся Райан.
   -  Будут  ли  возражения  против  проекта  договора  со  стороны   вашего
разведывательного сообщества?
   - Ну вот, какой ответ вы рассчитываете получить от меня? -  Райан  сделал
паузу. - А как отнесется к нему ваше разведывательное сообщество?
   - Наши органы государственной безопасности поступают так, как им говорят,
- заверил его Головко.
   Это уж точно, подумал Райан.
   - У нас в стране, если президент приходит к выводу, что договор  отвечает
государственным интересам, и считает, что сумеет провести его  через  сенат,
мнение ЦРУ и Пентагона не имеет значения...
   - Но ведь ваш военно-промышленный комплекс... - прервал Джека Головко.
   - Боже мой, до чего вы любите твердить одно и то же.  Сергей  Николаевич,
сами-то вы знаете, что дело обстоит совсем иначе.
   И тут Райан вспомнил, что Головко принадлежит к военной разведке и  может
быть не знаком с истинным положением вещей, То, что Америка и Советский Союз
далеко не всегда понимали  друг  друга,  являлось  одновременно  забавным  и
исключительно опасным. Интересно, в который раз подумал  Джек,  пыталось  ли
разведывательное сообщество в Советском Союзе добиться согласия на снабжение
правдивой информацией, как это делало  теперь  Центральное  разведывательное
управление, или просто говорило своим хозяевам то, что им хотелось  слышать,
как нередко в прошлом делало ЦРУ. Последнее показалось ему более  вероятным.
Русские спецслужбы подвержены, без сомнения, политическому воздействию,  так
же как это имело место раньше в ЦРУ. К заслугам судьи Мура  следует  отнести
то. что ЦРУ приложило массу усилий, чтобы  положить  этому  конец.  Но  ведь
судья Мур не стремился стать президентом и этим отличался от своих советских
коллег. Один председатель КГБ уже сумел добраться  до  самой  вершины  и  по
крайней мере еще один пытался сделать это. По этой причине КГБ превратился в
политический трамплин,  а  это  влияет  на  объективность  информации.  Джек
вздохнул и поднес к  губам  бокал.  Разногласия,  существующие  между  двумя
странами,  не  закончатся  после  того,  как  будут   ликвидированы   ложные
представления друг о  друге,  но  по  крайней  мере  ситуация  станет  более
управляемой.
   Может быть.  Райан  не  мог  не  признать,  что  подобная  панацея  может
оказаться такой же фальшивой, как и все остальные; в конце  концов,  ее  еще
никто не пробовал применить на практике.
   - Вы не будете возражать, если я предложу кое-что?
   - Нет, разумеется, - ответил Головко.
   - Давайте прекратим разговор о делах. Уж лучше вы расскажете мне об  этом
зале, пока я лопью шампанское. - Райан пришел к выводу, что  тем  самым  они
сэкономят  массу  времени,   составляя   завтра   сообщения   о   содержании
состоявшегося разговора.
   - Может быть, принести водки?
   - Нет, спасибо, мне нравится эта шипучка. Это местное производство?
   - Да, из Грузии,  -  с  гордостью  произнес  Головко.  -  Мне  грузинское
шампанское нравится больше французского.
   - Я с удовольствием прихватил бы с собой несколько бутылок, -  согласился
Райан.
   -  Положитесь  на  меня,  -  заметил  Головко.  В  его  смехе  прозвучало
удовольствие и ощущение власти. - Итак, о дворце. Он  был  закончен  в  1849
году. Строительство  обошлось  в  одиннадцать  миллионов  рублей  -  по  тем
временам огромная сумма. Это последний великий дворец, построенный в мире и,
мне кажется, самый лучший...
   Райан, конечно, не был единственным приглашенным, кто расхаживал по залу.
Почти все члены американской делегации никогда  раньше  не  были  в  Большом
Кремлевском дворце. Их  русские  коллеги,  уставшие  от  скучной  обстановки
приема, предложили им показать наиболее интересные  достопримечательности  и
увели  американцев.  За  ними  пошли   несколько   сотрудников   посольства,
присматривая за порядком.
   - Ну, Миша, как тебе нравятся  американки?  -  спросил  своего  помощника
министр обороны Язов.
   - Те, что идут нам навстречу, достаточно привлекательны, товарищ  маршал,
- ответил полковник.
   - Но они такие тощие... извини, Миша, я забыл, что тв