два  его  авианосца
поддерживали постоянный контакт с индийским соединением. Иногда обе  Эскадры
подходили так близко, что могли разглядеть друг друга в бинокль,  но  обычно
направленный вниз радиолокатор "харриера" осматривал американские корабли  с
расстояния миль в пятьдесят. Еще хуже было то, что Дюбро получил  приказ  не
мешать индийцам делать это. Почему,  черт  возьми,  он  не  направляется  на
восток, к Малаккскому  проливу?  Там  начинается  настоящая  война.  Адмирал
рассматривал  возможное  вторжение  индийцев   на   Шри-Ланку   как   личное
оскорбление, но  Шри-Ланка  не  была  американской  территорией,  тогда  как
Марианские острова принадлежали Америке, а в распоряжении Дэйва Ситона  было
только два авианосца боевой группы Дюбро.
   Ну хорошо, скрыть перемещение его авианосного соединения не удастся.  Ему
придется пройти через один из проливов, чтобы вернуться  в  Тихий  океан,  и
каждый из них переполнен судами, как Таймс-сквер в полдень людскими толпами.
Не  исключено,  что  там  его  будет  поджидать  и  подводная  лодка,  но  в
распоряжении адмирала Дюбро находились корабли противолодочной обороны и они
могут немедленно напасть на любую  субмарину,  которая  попытается  помешать
проходу его эскадры через пролив. Однако полученный приказ ясно гласил,  что
ему надлежит остаться в Индийском океане и, более того, все  должны  видеть,
где он находится.
   Экипажи кораблей, разумеется, знали об этом. Он даже не пытался  скрывать
что-то от матросов. В  любом  случае  такая  попытка  была  бы  обречена  на
неудачу, да и личный состав имел право знать,  что  происходит,  прежде  чем
принять участие  в  боевых  действиях.  Им  было  необходимо  подготовиться,
"ощетиниться", так сказать, воспользоваться скрытыми резервами решительности
перед тем, как перейти от мирного образа мыслей к военному - но после  того,
как подготовка закончится, необходимо приступать  к  делу.  А  вот  как  раз
приступать к делу им и не разрешали.
   В результате как он сам, так и все мужчины и женщины  на  борту  кораблей
авианосной группы испытывали одинаковые чувства: разочарование,  раздражение
и растущую ярость. Только вчера пилот одного  из  его  "томкэтов"  промчался
между двумя индийскими "харриерами" на расстоянии не  больше  десяти  футов,
чтобы продемонстрировать им, кто настоящий летчик, а кто - нет, и, хотя  это
наверняка напугало индийские экипажи до полусмерти,  такой  поступок  нельзя
назвать действиями профессионала... Правда, Майк Дюбро вспомнил, что  значит
быть младшим лейтенантом, и подумал, что, может  быть,  и  сам  поступил  бы
точно так же. Впрочем, сделать выговор - легче  не  станет,  но  и  оставить
такой поступок безнаказанным тоже нельзя, хотя он не сомневался, что  экипаж
истребителя после полученного нагоняя отправится  обратно  в  кают-компанию,
недовольно бормоча по поводу старого пердуна на мостике,  который  не  имеет
представления о том, как  управлять  истребителем,  потому  что  "спэд",  на
котором он летал в древности, имел, наверно, пружинный механизм - и не иначе
его приходились перед каждым взлетом с палубы авианосца заводить ключом...
   - Если они начнут стрелять первыми, мы понесем потери, - заметил  капитан
третьего ранга Харрисон, после того  как  доложил  об  успешном  возвращении
своего утреннего патруля.
   - А если им придет в голову пустить в нас "эксосет", нам останется только
свистать всех наверх со швабрами и подметать палубу, Эд. - Неудачная  шутка,
но и настроение у Дюбро нельзя было назвать веселым.
   - Стоит им попасть "эксосетом" в хранилище авиационного  керосина,  и  не
понадобится даже этого, - проворчал начальник оперативного отдела.  Ну  вот,
подумал адмирал, теперь и ближайший  помощник  становится  пессимистом.  Это
никуда не годится.
   - Покажи им, что такое поведение нам не нравится, - приказал Дюбро.
   Через  несколько  мгновений  корабли  охранения  включили   радиолокаторы
наведения и осветили  индийские  истребители,  осмелившиеся  слишком  близко
подлететь к американскому соединению.  Адмирал  увидел  в  бинокль,  что  на
ближайшем крейсере типа "иджис" белые ракеты "корабль - воздух", находящиеся
на  направляющих  пусковых  установок,  повернулись  в   сторону   индийских
самолетов вместе с радарами наведения на цель. Смысл  этого  был  ясен:  "НЕ
ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ".
   Он мог бы отправить в Пирл-Харбор очередную гневную шифровку, но у  Дэйва
Ситона и без того достанет забот,  не  говоря  уже  о  том,  что  решения  в
Вашингтоне принимаются людьми, которые понятия  не  имеют  о  действительном
положении.

***

   - Стоит ли нам идти на это?
   - Стоит, сэр, - ответил Райан, придя к такому заключению за время пути  к
Овальному кабинету. Это означало, что двое его друзей  подвергнутся  немалой
опасности, но это их работа. К тому же принимать решения приходится ему - по
крайней мере отчасти. - Причина этого очевидна.
   - А если операция сорвется?
   - Два наших агента идут на серьезный риск, но...
   - Но для этого их и послали туда? - закончил Дарлинг,  не  считая  нужным
выбирать выражения.
   - Оба - мои  друзья,  господин  президент.  Если  вы  считаете,  что  мне
нравится...
   - Успокойся, Джек, - заметил президент. - Сейчас  много  наших  сограждан
подвергается опасности, и, когда ты не знаешь, кто они, принимать решения не
легче, а наоборот, труднее. Поверь мне, я выстрадал это.  -  Роджер  Дарлинг
посмотрел на свой стол,  на  лежащие  там  документы,  касающиеся  множества
вопросов, не имеющих отношения к кризису в Тихом океане,  которые  нуждались
тем не  менее  в  его  решении.  Правительство  Соединенных  Штатов  Америки
представляло собой огромную корпорацию, и президент не мог упускать из  виду
ни одной проблемы, какой бы важной  внезапно  ни  оказалась  любая  из  них.
Понимает ли это Райан?
   Джек тоже увидел эти многочисленные документы. Вообще-то он  не  знал,  о
чем в них идет речь. Ни один из них  не  имел  пометки  с  указанием  уровня
секретности. Это были самые обычные дела, которым тоже  приходилось  уделять
немало внимания. Босс был вынужден находить время и  для  всего  остального.
Это  несправедливо,  подумал  Райан,  особенно  для  человека,  который   не
стремился к такой ответственности. Но судьба распорядилась иначе, и  Дарлинг
добровольно  принес  клятву  в  качестве  президента,  потому   что   считал
необходимым служить народу, как и  он  сам,  если  уж  говорить  откровенно.
Пожалуй, мы действительно похожи друг на друга, решил Джек.
   - Господин президент, прошу извинить меня за то, что я сказал. Да, сэр, я
подумал об опасности, которой они  подвергнутся,  но  вы  правы,  такова  их
работа. Более того, операцию предложил сам Джон. Вернее, это была его  идея.
Он отличный оперативник и отдает себе отчет в том, какому риску подвергаются
агенты и насколько благоприятными могут оказаться результаты. Мэри-Пэт и  Эд
поддерживают мысль о проведении такой операции. Решение принимаете вы  один,
но мы рекомендуем одобрить ее.
   - Вам не кажется, что  вы  хватаетесь  за  соломинки?  -  поинтересовался
Дарлинг.
   - Это не соломинка, сэр. Потенциально это, скорее, толстая ветка.
   - Надеюсь, они проявят разумную осторожность.

***

   - Вот тебе и на, - разочарованно произнес Чавез.  Русский  автоматический
пистолет ПСМ имел калибр 5, 56, то есть диаметр ствола у  него  меньше,  чем
даже у  малокалиберной  винтовки  с  патронами  бокового  огня,  из  которых
американские  дети  -  по  крайней  мере  те,  что  не   слишком   выдержаны
политически, - учатся стрелять в лагерях бойскаутов. Этот  пистолет  состоял
на вооружении российской  армии  и  милиции,  что,  может  быть,  и  служило
объяснением того, почему русские преступники с таким презрением относятся  к
служителям правопорядка.
   - Ну что ж, по крайней мере в  машине  лежит  наше  секретное  оружие,  -
заметил Кларк, взвешивая в руке пистолет. Было заметно,  что  вес  глушителя
несколько улучшает баланс оружия. Русский пистолет еще больше укрепил его  в
мысли, которая появилась уже давно, - европейцы ничего не понимают в  ручном
оружии.
   - Оно может нам понадобиться, - кивнул Динг. Они находились  в  тире  для
сотрудников службы безопасности, который  имелся  в  российском  посольстве.
Чавез прикрепил бумажную мишень и, вращая ручку, отвел ее на огневой рубеж.
   - Сними глушитель, - сказал Джон.
   - Зачем? - удивленно спросил Динг.
   - А ты посмотри на него, - посоветовал Кларк. Чавез взглянул на глушитель
и увидел, что в русском исполнении он наполнен тонкой стальной  стружкой.  -
Его хватит всего на пять или шесть выстрелов.
   Зато здесь нашлись  защитные  наушники.  Кларк  вдавил  в  обойму  восемь
патронов, похожих на крошечные  бутылочки,  прицелился  и  трижды  нажал  на
спусковой крючок. Послышались резкие щелчки,  напоминающие  удары  кнута,  и
мощные заряды с огромной скоростью послали миниатюрные пули  к  цели.  Кларк
вздохнул. Ему хотелось бы держать сейчас в  руке  автоматический  "кольт"  с
глушителем. Что ж, по крайней мере русский пистолет хоть бьет точно.
   Щеренко молча наблюдал за  американцами,  раздраженный  тем,  что  им  не
нравится русское оружие, и смущенный оттого, что  они,  вполне  возможно,  и
правы. Сам он учился стрелять много лет назад и  не  сумел  проявить  особых
способностей. Впрочем, вопреки бесчисленным голливудским фильмам, разведчику
редко приходится прибегать к оружию.  Это,  однако,  явно  не  относилось  к
американцам,  которые  раз  за  разом  всаживали  пули  в  центр  десятки  с
расстояния в пять метров, стреляя  парами  патронов  -  на  профессиональном
жаргоне такие выстрелы называются "двойные тычки".
   Закончив, Кларк почистил и смазал пистолет, зарядил обойму и взял вторую,
которую положил в карман. Чавез последовал его примеру.
   - Если вы когда-нибудь будете в Вашингтоне, - заметил Динг, - мы  покажем
вам пистолеты, которыми пользуемся.
   - А как насчет секретного  оружия,  о  котором  вы  говорили?  -  спросил
Щеренко у старшего агента ЦРУ.
   - Оно слишком секретно и не подлежит демонстрации.

***

   Над Шемьей, как обычно, бушевал шторм. Ветер дул  со  скоростью  тридцать
метров в секунду и гнал завесы мокрого снега. Снежные вихри  проносились  по
единственной взлетно-посадочной полосе  авиабазы,  и  вой  штормового  ветра
угрожал нарушить сон летчиков, отдыхавших  перед  вылетом.  Внутри  ангаров,
вплотную  один  к   другому,   стояли   восемь   истребителей.   Защита   от
неблагоприятной погоды была особенно важна для "рапир" F-22, потому что  еще
не удалось окончательно выяснить, какой ущерб может нанести бушующая  стихия
их  гладкой  поверхности,  изменив  радиолокационное   поперечное   сечение.
Заниматься  этим  сейчас  не  было  времени.  Осадки,  принесенные  штормом,
прекратятся через  несколько  часов,  предсказали  метеорологи,  хотя  ветры
штормовой силы вполне могут господствовать над островом  еще  добрый  месяц.
Снаружи   группы    наземного    обслуживания    проверяли    крепления    у
самолетов-заправщиков и птичек АВАКС, люди неуклюже передвигались  в  пухлых
альпаковых костюмах, предназначенных для такой погоды.
   Другими сторонами безопасности авиабазы  занимались  на  радиолокационной
станции "Кобра-дэйн".  Хотя  внешне  ее  огромная  многовибраторная  антенна
походила на экран старого кинотеатра на открытом воздухе, на самом деле  она
представляла собой многократно увеличенный вариант радиолокационной антенны,
созданной на основе новейших достижений физики твердого тела и применявшейся
как на японских самолетах дальнего обнаружения Е-767, так и на  крейсерах  и
эсминцах  типа  "иджис",  состоявших  на  вооружении  у  обоих  противников.
Первоначально РЛС на Шемье была создана для слежения за запусками  советских
баллистических ракет, а позднее использовалась для  исследований  в  области
программы стратегической оборонной инициативы. Она  была  настолько  мощной,
что заглядывала на многие тысячи миль в космическое пространство и на  сотни
миль в атмосферу. Сейчас станция непрерывно излучала  электронные  импульсы,
пытаясь обнаружить вражеские самолеты, но пока на  экранах  появлялись  лишь
гражданские авиалайнеры. Впрочем, за ними тоже  следили  очень  внимательно.
Ударный  "игл"  F-15E,  вооруженный  ракетами  класса  "воздух  -   воздух",
постоянно находился в боевой готовности и  мог  взлететь  уже  через  десять
минут, стоило одному из авиалайнеров проявить хотя бы  самые  незначительные
враждебные намерения.
   Подобная однообразная рутина длилась круглые сутки. На несколько коротких
часов чуть посветлело, и это серое освещение позволило предположить, что  за
облаками могло появиться солнце - в теоретическом смысле  слова,  но,  когда
летчики проснулись, им показалось, что окна их  помещений  закрашены  черной
краской, потому что были выключены даже огни  взлетно-посадочной  полосы  из
опасения, что по  ним  нежелательные  гости  могут  сквозь  мрак  определить
местоположение авиабазы. - Вопросы?
   Операцию планировали быстро, но тщательно.  Четыре  летчика  принимали  в
этом участие и затем лично проверили прошлой ночью. Они установили, что  без
риска не обойтись, но, черт возьми, такая уж у летчиков профессия.
   - Ну как, жокеи "иглов", вы сумеете удержаться за нами? - спросил старший
из пилотов "рапир". По воинскому званию он был полковником, что не  защитило
его от язвительного ответа.
   - Не беспокойтесь, сэр, - прозвучал  насмешливый  голос  майора.  -  Нам.
будет приятно рассматривать  вблизи  такой  привлекательный  зад.  -  И  она
послала ему воздушный поцелуй.
   Полковник,  летчик-испытатель,  откомандированный  для  участия  в   этой
операции из 57-го испытательного авиакрыла с  авиабазы  Неллис,  где  велась
работа  с  истребителями  F-22,  был  знаком  с  "прежними"  ВВС  только  по
кинофильмам  и  рассказам,  которые  слышал  еще  молодым  и  многообещающим
авиатором, но все-таки воспринял оскорбление  в  том  же  духе,  в  каком  и
услышал. Ударные "иглы", может быть, и не  были  невидимыми,  зато  являлись
чертовски грозными самолетами. Сейчас им предстояло принять участие в боевой
операции, где навыки и уверенность в себе значили куда больше, чем  воинское
звание. - О'кей, ребята, - несколько лет назад он сказал бы "парни", - прошу
учесть, что время здесь играет решающую роль. - А теперь  за  дело.  Экипажи
воздушных  заправщиков  обменялись  улыбками,  подумав   о   самоуверенности
летчиков-истребителей и о том,  как  быстро  женщины  вошли  в  роль  боевых
пилотов. Один из гражданских летчиков  отметил,  что  этот  майор  -  весьма
привлекательная женщина.
   - Не исключено, когда она повзрослеет, ей  доверят  штурвал  капитана  на
одном из авиалайнеров компании "Юнайтед", -  шепнул  он  пилоту,  с  которым
сейчас летал.
   - Не всякий мужчина справится  с  этим,  -  согласился  капитан  компании
"Саут-уэст-эйрлайнз". Самолеты-заправщики взлетели через двадцать  минут,  и
за ними последовал один из АВАКСов Е-ЗВ.
   Как и полагается, последними  ушли  в  небо  истребители.  Все  члены  их
экипажей были одеты в теплые летные комбинезоны из номекса.  Они  проверили,
как полагается перед вылетом,  спасательные  принадлежности,  что  выглядело
шуткой в это время года над северной частью Тихого океана, - но правила есть
правила. Наконец они надели антиперегрузочные костюмы, неудобные и  мешающие
свободно двигаться. Пилоты "рапир" пошли к своим "птичкам" один  за  другим,
за  ними  парами  последовали  экипажи  "иглов".   Полковник,   возглавивший
операцию, демонстративно сорвал с борта своего истребителя эмблему  "рапиры"
и заменил  ее  фирменной  эмблемой  корпорации  "Локхид"  -  силуэт  первого
истребителя Р-38  "молния",  на  котором  красовался  стремительный  профиль
новейшего самолета компании, пересеченный бело-желтой  молнией.  Традиция  -
великая вещь, подумал полковник, хотя сам он родился  уже  после  того,  как
последний из "тридцать восьмых" был продан на металлолом.  Зато  он  помнил,
как строил модели первого американского истребителя дальнего действия, всего
лишь один раз использованного по назначению, из-за чего летчик по имени  Тед
Лэмфир завоевал себе некоторую долю бессмертия. Предстоящая  операция  будет
мало чем отличаться от того дня над северными Соломоновыми островами.
   Истребители пришлось вывести из ангаров на буксире, и еще  до  того,  как
пилоты включили двигатели, каждый член экипажа почувствовал, как сотрясаются
их самолеты под порывами ветра. Настал момент, когда  руки  крепко  стиснули
штурвалы и пилоты поудобнее устроились в креслах.  Затем,  один  за  другим,
взревели двигатели, и машины вырулили к  началу  взлетно-посадочной  полосы.
Снова  вспыхнули  два  параллельных  ряда  уходящих  вдаль  голубых   огней,
истребители взлетели по одному с минутным интервалом - парные взлеты в такую
погоду слишком опасны, а этой ночью не следует рисковать. Через  три  минуты
два звена из четырех самолетов каждое образовали над  облаками  "коробочки".
Небо там было  ясным,  ярко  светили  звезды  над  головой,  а  справа  сиял
великолепный занавес многоцветного северного сияния -  вертикальные  желтые,
зеленые и пурпурные полосы менялись по мере того, как  звездный  ветер  гнал
заряженные частицы в верхних слоях атмосферы. Это роскошное зрелище казалось
пилотам "молний" не только красивым, но и символичным.
   Первый час полета был скучным и однообразным. Две  четверки  истребителей
летели на юго-запад с поблескивающими габаритными  огнями,  чтобы  исключить
всякую возможность столкновения. Внутри кабин  велась  проверка  приборов  и
бортовых систем. Самолеты приближались к воздушным заправщикам.
   Экипажи заправщиков,  состоявшие  из  резервистов,  в  гражданской  жизни
обычно летающих на авиалайнерах, постарались выбрать для дозаправки районы с
наименьшей атмосферной турбулентностью, что вызвало чувство благодарности  у
пилотов истребителей, хотя всех остальных летчиков они относили  ко  второму
разряду. Чтобы наполнить  топливные  баки,  потребовалось  не  более  сорока
минут. Затем заправщики вернулись к барражированию в отведенном  им  районе,
по-видимому, для того  чтобы  их  экипажы  могли  возобновить  чтение  своих
"Уолл-стрит джорнэл", подумали пилоты  истребителей,  снова  направляясь  на
юго-запад.
   Теперь ситуация изменилась. Наступило время заняться делом.
   Их делом.

***

   Начать операцию выпало, разумеется, Санди Рихтеру, потому  что  с  самого
начала это была его идея, возникшая несколько месяцев назад на авиабазе  ВВС
Неллис. Там у него все получалось, и вот теперь оставалось узнать, получится
ли это здесь. При этом он, по-видимому, ставил на карту собственную жизнь.
   Рихтер занимался этим делом с семнадцати лет - тогда он  солгал  о  своем
возрасте и был принят в ВВС потому, что оказался высоким  и  крепким.  Затем
были внесены исправления в его официальные данные, но для него все равно шел
двадцать девятый год  службы,  и  скоро  он  должен  был  перейти  на  более
спокойную работу. Все это время Рихтер летал на "змеях", и  только  "змеях",
Если на вертолете не стояло вооружение, аппарат не интересовал его. Он начал
свою карьеру на АН-1 "хьюи-кобра", затем перешел на АН-64 "апачи" и летал на
нем во  время  своей  второй,  более  короткой  войны  в  небесах  Арабского
полуострова. И вот теперь, разместившись в  кресле  последней  "птички",  на
которой ему предстояло летать, он включил двигатели "команча",  и  наступил,
судя по личному журналу пилота, его 6751-й летный час.
   Два турбовинтовых двигателя заработали как обычно, с нормальным  здоровым
ревом,  и  винты  начали  вращаться.  Наспех  сформированная  из  рейнджеров
наземная команда  стояла  наготове  с  единственным  огнетушителем,  который
имелся в их распоряжении, способным, недовольно подумал  Рихтер,  разве  что
погасить сигарету. Он увеличил мощность и оторвался