чем не откажешь
атомным авианосцам,  так  это  в  избытке  мощности  силовых  установок,  но
водоизмещение корабля превышало девяносто тысяч тонн, и  требовалось  время,
чтобы  разогнать  его.  "Энтерпрайз",  меньше  чем  в  двух  милях   отсюда,
отреагировал медленнее, только сейчас начал поворот. Проклятье...
   - Внимание, внимание! - донесся  из  громкоговорителей  голос  вахтенного
офицера. - Выпустить "никси"!

***

   Три  противолодочные   торпеды   Мк-50,   устремившиеся   к   "Стеннису",
представляли собой небольшие, но умные  орудия  разрушения.  Их  целью  было
пробивать   маленькие   смертельные   отверстия   в    корпусах    субмарин.
Действительно,  они  не  могли  причинить  значительного  вреда  кораблю   в
девяносто тысяч тонн, зато были способны выбрать место, куда  нанести  удар.
Они мчались вперед на расстоянии ста метров одна от  другой,  причем  каждая
наводилась на цель по  тянущемуся  позади  тонкому  изолированному  проводу.
Огромное преимущество в скорости этих торпед и небольшое расстояние до  цели
практически гарантировали попадание,  а  маневр,  предпринятый  американским
авианосцем, всего лишь открыл перед торпедами самое уязвимое место, так  как
все они были нацелены на гребные винты гигантского корабля.  Проплыв  тысячу
ярдов,  система  наведения  первой  торпеды  перешла   в   активный   режим.
Передаваемое ей гидроакустическое изображение имело вид ярко-желтого силуэта
на черном экране, установленном в  боевой  рубке  "Мутсу".  Офицер-торпедист
направил первую торпеду прямо в цель, а две другие автоматически последовали
за ней. Цель приближалась. Восемьсот метров, семьсот, шестьсот...
   - Вы оба у меня в руках, -  произнес  офицер.  Через  мгновение  картинка
исказилась из-за попыток глушения,  осуществляемого  американскими  "никси",
имитирующими  сверхвысокие  частоты  торпедных  головок   наведения.   Новые
противоторпедные приманки  создавали  мощное  пульсирующее  электромагнитное
поле,  предназначенное  для  того,  чтобы  увести   под   киль   торпеды   с
дистанционными взрывателями, реагирующими на близость  цели,  разработанными
русскими. Однако противолодочные торпеды Мк-50 представляли собой контактное
оружие, и, направляя  их  в  цель  по  проводам,  офицер  мог  заставить  их
игнорировать акустические помехи. Это несправедливо, нарушает законы честной
спортивной борьбы, но кто может утверждать, что война должна быть честной? -
мысленно обратился он к управляющему устройству, которое промолчало.

***

   На мгновение воцарилось странное разобщенное  восприятие  между  зрением,
слухом и ощущениями. Корабль едва заметно вздрогнул, когда за кормой взлетел
к небу первый столб воды. Грохот  взрыва  был  явно  реальным,  он  раздался
неожиданно,  и  Санчес,  стоя  в  правом  кормовом  углу  острова,  едва  не
подпрыгнул. Сначала ему показалось, что все обошлось, что "рыба"  взорвалась
в кильватерной струе, отбрасываемой винтами "Джонни Реба". Но он ошибался.
   Японская  модификация  противолодочной  торпеды  Мк-50  имеет   небольшую
боеголовку, в ней всего шестьдесят килограммов взрывчатого вещества, но  это
кумулятивный заряд, он концентрирует действие взрыва в одном направлении,  и
первая торпеда взорвалась, попав во втулку винта номер два со стороны левого
борта. Взрывная волна мгновенно  оторвала  три  из  пяти  лопастей  гребного
винта, вращающегося сейчас со скоростью сто тридцать оборотов в минуту,  что
резко нарушило балансировку. Сразу вступили в действие  огромные  физические
силы, они разнесли крепление вала винта  и  ту  часть  ахтерштевня,  которая
удерживала его на месте. В следующее мгновение была затоплена кормовая часть
коридора вала гребного винта, и вода хлынула внутрь корабля через его  самую
уязвимую  часть.  Однако  то,  что  последовало  дальше,  внутри   машинного
отделения, оказалось намного хуже.
   Подобно большинству крупных боевых кораблей, "Джон Стеннис" приводился  в
движение паросиловой  установкой.  В  данном  случае  два  атомных  реактора
вырабатывали энергию, которая превращала воду в пар. Этот радиоактивный  пар
направлялся в теплообменник и там превращал в пар прокачиваемую  через  него
нерадиоактивную воду. Этот  вторичный  пар  поступал  из  теплообменника  на
турбину высокого  давления  и  ударял  по  лопаткам  турбины,  заставляя  ее
вращаться подобно ветряной мельнице (по сути дела турбина мало  чем  от  нее
отличается);  затем  пар  подавался   в   турбину   низкого   давления   для
использования еще сохранившейся энергии. Турбины вращались намного  быстрее,
чем требовалось для гребного винта, и, чтобы снизить число  оборотов,  между
турбиной и валом гребного винта  находилась  система  шестерней,  понижающих
передаточное  число,  что  в   принципе   являлось   корабельным   вариантом
автомобильной коробки передач. Эти точно обработанные шестерни бочкообразной
формы представляют собой самый уязвимый элемент силовой установки корабля, и
взрывная энергия боеголовки, распространяющаяся вдоль вала  гребного  винта,
заклинила эти шестерни, потому что они не были рассчитаны на поглощение силы
такого  взрыва.  Это  быстро  привело  к  полному  разрушению  всей  силовой
установки  номер  два.   Матросы,   находившиеся   в   машинном   отделении,
поотскакивали от грохота в стороны еще до того, как произошел  взрыв  второй
боеголовки у третьего винта.
   Этот взрыв поразил наружный край гребного винта, и от  него  одновременно
пострадал винт номер четыре, у которого оторвало  половину  лопасти.  Ущерб,
нанесенный силовой установке номер три, ничем не отличался от того, что  был
нанесен силовой установке номер два. Четвертой установке повезло больше. При
первых же признаках  вибрации  обслуживающие  установки  механики  мгновенно
перевели ее на реверс. Тарельчатые клапаны тут же открылись,  пар  ударил  в
лопатки турбины со стороны кормы, и вал гребного винта  остановился  еще  до
того, как разрушительная сила достигла редукционной коробки,  именно  в  тот
момент, когда третья торпеда завершила  разрушение  внешнего  винта  правого
борта.
   В следующее мгновение прозвучал  колокол.  Он  подал  команду  остановить
машину, и механики во всех четырех турбинных отделениях  осуществили  ту  же
процедуру, которую только что закончила команда  силовой  установки  правого
борта. Зазвенели колокола громкого  боя,  извещающие  о  нанесенном  кораблю
ущербе. Группы борьбы за живучесть устремились  в  нижние  кормовые  отсеки,
чтобы поставить преграду воде, хлынувшей  внутрь  корабля.  Авианосец  начал
постепенно замедлять ход, двигаясь извилистым зигзагом - пострадало  и  перо
одного из рулей.
   - Что случилось, черт побери? - спросил один механик у другого.
   - Боже мой... - выдохнул Санчес.  Ему  казалось,  что  ущерб,  нанесенный
"Энтерпрайзу", находящемуся в двух милях,  еще  более  значителен.  Все  еще
тревожно гремели колокола громкого боя, и снизу, из-под мостика,  доносились
голоса, запрашивающие информацию,  причем  так  громко,  что  потребность  в
телефонах  была  излишней.  Все  корабли  соединения   предприняли   маневры
уклонения. "Файф", один из эсминцев охранения со стороны кормы,  развернулся
и полным ходом уходил от места катастрофы. Его  шкипер  был  явно  перепуган
вероятностью попадания других торпед. Санчес почему-то  не  сомневался,  что
больше торпед не будет. Он видел три взрыва у кормы "Джонни Реба"  и  три  у
"Энтерпрайза".
   - Смидерз, следуйте за мной.
   - Но, сэр, расписание боевой тревоги требует...
   - Они справятся и без вас, да и впередсмотрящих больше не требуется. Пока
мы останемся на месте. Вам придется поговорить с капитаном.
   - Господи, сэр! - Восклицание прозвучало как мольба избавить ее от  этого
испытания.
   Командир авиакрыла повернулся к девушке.
   - Сделайте глубокий вдох и выслушайте  меня:  вы  оказались  единственным
человеком на всем этом проклятом  корабле,  сумевшим  справиться  со  своими
обязанностями за последние десять минут. Пошли, Смидерз.
   - Валы гребных винтов номер два и  три  полностью  разрушены,  шкипер,  -
услышали они через минуту, когда поднялись на мостик.
   Командир авианосца стоял  посредине,  глядя  по  сторонам,  как  человек,
пострадавший от дорожной катастрофы. - Вал номер  четыре  тоже  поврежден...
вал номер один, похоже, пока уцелел.
   - Хорошо, - пробормотал шкипер, затем прибавил, словно думая вслух:
   - Так что же, черт возьми...
   - В нас попали три противолодочные торпеды,  сэр,  -  доложил  Санчес.  -
Матрос Смидерз заметила их пуск с японского эсминца.
   - Это верно? - командир посмотрел на девушку-матроса. -  Вот  что,  мисс,
садитесь в это кресло. Когда я закончу с неотложными делами и  буду  уверен,
что мой корабль останется на плаву, вы расскажете мне обо всем, что  видели.
- Затем пришла очередь самого неприятного. Капитан авианосца ВМС  США  "Джон
Стеннис"  повернулся  к  офицеру  связи   и   начал   составлять   донесение
главнокомандующему Тихоокеанского флота. Донесению будет предшествовать гриф
"Синий" - "Нэви блю".

***

   -   Рубка,   докладывает   гидроакустик,   в   воде    торпеда,    пеленг
два-восемь-ноль, по звуку похожи на японскую 89-ю, - доложил  Лаваль-младший
без особого волнения. Субмарины нередко пускают торпеды  в  подводные  лодки
союзников.
   - Полный вперед! - скомандовал капитан третьего ранга Кеннеди. Учения это
или нет, к  ним  все-таки  движется  торпеда,  а  такое  всегда  вызывает  у
подводников неприятное ощущение. - Погружаемся на шестьсот футов.
   - Шестьсот  футов,  слушаюсь,  -  отрепетовал  боцман,  стоящий  у  рулей
глубины. - Горизонтальные рули опущены на десять градусов. - Рулевой толкнул
штурвал от себя, "Эшвилл" начал погружение, проходя через слой термоклина.
   - Расстояние до торпеды? - спросил капитан у группы слежения.
   - Три тысячи ярдов.
   - Мостик, докладывает гидроакустик. Утратили контакт  с  торпедой,  когда
прошли через слой. Слышу постоянные щелчки, она работает в режиме поиска, по
моим оценкам, скорость торпеды сорок-сорок пять узлов.
   -  Выключить  шумовое  устройство,  сэр?  -  спросил   старпом.   Кеннеди
почувствовал искушение дать утвердительный ответ, чтобы проверить, насколько
по-настоящему хороши японские торпеды. Как было ему известно, до сих пор еще
ни  одна  американская  подводная  лодка  не  пыталась  уклоняться  от  них.
По-видимому, это был японский вариант американской торпеды Мк-48,  ничем  не
уступающий ADCAP.
   - Вот она, - послышался голос гидроакустика. - Только что  появилась  под
слоем.  Пеленг   на   торпеду   прежний,   два-восемь-ноль,   сила   сигнала
увеличивается.
   - Право руля двадцать градусов, - скомандовал Кеннеди. - Приготовиться  в
отсеке пятидюймовок.
   - Скорость превышает тридцать узлов, - доложил  матрос  о  продолжающемся
ускорении "Эшвилла".
   - Руль положен на правый борт двадцать градусов, указаний о  новом  курсе
не поступило.
   - Хорошо, - произнес Кеннеди. - Отсек пятидюймовок, выпускайте приманку -
пуск! Боцман, всплываем до двухсот футов!
   - Слушаюсь, - отозвался боцман. - Поднять горизонтальные рули  на  десять
градусов!
   - Хотите максимально затруднить их торпедную атаку? - спросил старпом.
   - Пусть стараются изо всех сил.
   Из  отсека,  оборудованного  устройством  для  запуска   противоторпедных
приманок, носившего название отсека пятидюймовок  из-за  диаметра  пускового
устройства, вылетела  канистра  и  тут  же  начала  пускать  пузыри  подобно
таблетке "Алка-зельтцер", создавая новую,  пусть  неподвижную,  акустическую
цель для поискового гидролокатора торпеды. Резкий поворот субмарины создал в
воде завихрение, что должно еще больше запутать японскую торпеду.
   - Прошли слой термоклина, - доложил оператор у батитермографа.
   - Глубина? - запросил Кеннеди.
   - Один-девять-ноль, руль положен на правый борт двадцать градусов.
   - Прямо руля, поддерживать глубину два-ноль-ноль.
   - Есть прямо руля, глубина два-ноль-ноль.
   - Машины вперед, треть мощности.
   -  Есть  вперед,  треть  мощности.  -  Указатель  на  машинном  телеграфе
изменился, и субмарина замедлила  ход,  находясь  теперь  снова  на  глубине
двести футов, над  слоем  термоклина,  оставив  позади  прекрасную,  хотя  и
обманчивую, цель.
   - О'кей, - улыбнулся Кеннеди. -  Теперь  посмотрим,  насколько  умна  эта
"рыба".
   - Рубка, докладывает  гидроакустик.  Торпеда  только  что  прошла  сквозь
завихрение. - Голос прозвучал чуть нервно, подумал Кеннеди.
   - Ну что? - спросил командир, войдя в гидропост. - Возникли трудности?
   - Сэр, "рыба" прошла прямо через завихрение, словно не замечая его.
   - Эта торпеда считается  "умной".  Ты  полагаешь,  что  она  не  обращает
внимания на приманки, как и торпеда ADCAP?
   -  Положительная  доплеровская  частота,  -  доложил  второй  акустик.  -
Скорость  щелчков  меняется...  меняется  частота,  сэр.  Она,  по-видимому,
замкнулась на нас.
   - Через слой  температурного  скачка?  Похоже,  очень  умная  торпеда.  -
События развиваются что-то слишком  уж  быстро,  подумал  Кеннеди,  как  при
настоящих боевых действиях. Неужели новая японская торпеда настолько хороша,
что способна игнорировать как приманку, так и завихрение? - Мы ведем  запись
всего этого?
   - Непременно, сэр. - Гидроакустик первого класса  Лаваль  протянул  руку,
указывая  на  записывающее  устройство.  Новая  кассета   регистровала   все
происходящее, а видеосистема записывала изображения на струйных дисплеях.  -
Вот усилился шум двигателя, она только что увеличила скорость. Смена угла...
она замкнулась на нас, сэр, идет прямо к нам. Шум винтов заметно уменьшился.
- Это означало, что шум двигателя торпеды  блокируется  ее  корпусом  и  она
мчится прямо к цели.
   Кеннеди повернулся к группе слежения.
   - Расстояние до "рыбы"?
   - Меньше  двух  тысяч,  сэр,  приближается  очень  быстро,  оцениваем  ее
скорость в шестьдесят узлов.
   - Ей потребуются две минуты, чтобы догнать нас на такой скорости.
   - Посмотрите, сэр. - Лаваль постучал пальцем по экрану струйного дисплея.
На нем виднелся след торпеды и все  еще  остававшийся  шум  противоторпедной
приманки, по-прежнему пускающей струю пузырей. Японская  торпеда  промчалась
через центр помех, даже не замедлив хода.
   - А это что? - спросил  Лаваль,  обращаясь  к  экрану.  На  нем  появился
громкий шум низкой частоты по пеленгу три-ноль-пять. - Похоже на  взрыв,  но
очень далеко, сигнал поступил не по прямой, а через зону схождения. -  Звук,
прошедший по зоне  схождения,  означал,  что  расстояние  до  его  источника
значительное, больше тридцати миль.
   Кеннеди почувствовал, как при этих  словах  кровь  похолодела  у  него  в
жилах. Он просунул голову в боевую рубку.
   - Где находятся "Шарлотт" и вторая японская подлодка?
   - К северо-западу от нас, сэр, миль шестьдесят или семьдесят.
   - Самый полный вперед! - Приказ вырвался у  него  автоматически.  Кеннеди
даже сам не знал, почему отдал его.
   - Самый полный вперед, есть, сэр, - отозвался рулевой,  передвигая  ручку
машинного телеграфа. Учения всегда так интересны, подумал он. Еще  до  того,
как последовал ответ из машинного отделения,  шкипер  снова  схватил  трубку
телефона:
   - Отсек пятидюймовок, пускайте две, пуск!
   Ультразвуковые  импульсы,  испускаемые  системой  наведения  торпеды,  не
слышны для человеческого уха. Но Кеннеди знал, что по его  субмарине  хлещут
энергетические  импульсы,  отражающиеся  от  пустоты  внутри,   потому   что
акустические волны  останавливаются  на  границе  между  стальным  бортом  и
воздухом, отражаясь обратно к их источнику.
   Такого не может быть, иначе остальные тоже заметили бы это. Он  оглянулся
вокруг. Команда заняла места по боевому  расписанию.  Все  водонепроницаемые
двери были закрыты и задраены, как и полагается во  время  боевых  действий.
"Курушио" выпустил учебную торпеду, ничем не отличающуюся от  настоящей,  за
исключением того, что боеголовка в ней заменена на отсек с приборами.  Кроме
того, учебные торпеды никогда не поражают  цели  и  отворачивают  от  нее  в
последнее мгновение, потому что удар одного металлического предмета о другой
может причинить повреждения  и  приходится  тратить  немало  средств,  чтобы
исправить их.
   - Она по-прежнему следует за нами, сэр.
   Но ведь эта торпеда прошла прямо через завихрение...
   - Аварийное погружение! - скомандовал  Кеннеди,  зная,  что  уже  слишком
поздно.
   Атомная субмарина ВМС США опустила форштевень под углом двадцать градусов
и устремилась  в  глубину,  опять  перейдя  рубеж  тридцати  узлов  с  новым
ускорением.  Отсек  с  пусковым  устройством  выпустил  очередную  приманку.
Увеличившаяся скорость  мешала  работе  гидроакустических  датчиков,  но  на
экране было отчетливо видно,  что  торпеда  снова  промчалась  сквозь  поток
пузырьков, создающих ложную цель, и продолжила преследование.
   - Расстояние меньше пятисот метров, -  сообщил  офицер  группы  слежения.
Один из матросов, входящих в ее состав, обратил  внимание  на  бледное  лицо
капитана и не смог понять причину. Ну что ж,  никто  не  любит  проигрывать,
даже во время учений.
   Кеннеди подумал о продолжении маневров, после  того  как  "Эшвилл"  снова
нырнул под слой термоклина. Слишком поздно. Торпеда легко опережает  его,  и
все предыдущие попытки сбить ее со следа потерпели неудачу. Он не знал,  что
еще предпринять, у него просто не было времени подумать об этом.
   - Господи! - Лаваль снял  наушники.  Торпеда  поравнялась  с  буксируемой
пассивной антенной, и шум, издаваемый винтами,  выходил  далеко  за  пределы
рамок дисплея. - Сейчас она отвернет в сторону...
   Капитан стоял, бессильно глядя перед собой. Может быть, он сошел  с  ума?
Неужели только одному ему кажется, что...
   В последнее мгновение акустик первого класса Лаваль посмотрел  в  сторону
кормы на своего командира и успел лишь воскликнуть:
   - Сэр, она не отвернула!

21. Гриф - синий

   Раннее утро позволило "ВВС-1" взлететь на  несколько  минут  раньше,  чем
ожидалось. Еще до того, как  VC-25B  достиг  крейсерской  высоты,  репортеры
поднялись и направились вперед, рассчитывая получить у президента заявление,
объясняющее   столь   неожиданный   и   ранний   вылет.   Сокращение   срока
государственного визита можно объяснить только паникой,  правда?  Тиш  Браун
вышла к  журналистам  и  объяснила,  что  события  на  Уолл-стрите  вынудили
президента вернуться домой раньше намеченного срока, чтобы он смог объяснить
американскому народу... и тому подобное. А пока, заключила она, лучше  всего
вернуться на свои места и как следует отоспаться. В конце  концов  предстоит
четырнадцатичасовой перелет до Вашингтона, придется  преодолевать  встречные
струйные течения, господствующие над Атлантикой  в  это  время  года,  да  и
Роджеру Дарлингу тоже нужно выспаться. Такой маневр  достиг  своей  цели  по
нескольким причинам, и не последней среди них было  то  обстоятельство,  что
журналисты, как и все остальные на борту самолета,  страдали  от  недостатка
сна и от излишков  алкоголя,  принятого  накануне.  Так  что  для  всех,  за
исключением летного состава, общей надеждой было отоспаться. К тому же между
журналистами и  помещением,  в  котором  отдыхал  президент,  стояли  агенты
Секретной службы и вооруженные сотрудники службы безопасности  ВВС.  Здравый
смысл победил, и все вернулись к своим  креслам.  Скоро  все  успокоилось  и
почти каждый пассажир на борту самолета либо спал, либо делал вид, что спит.
Те, кто не спали, завидовали спящим.
   В соответствии с федеральными законами командиром авианосца "Джонни  Реб"
был летчик. Это правило уходило в далекое прошлое, к тридцатым годам, и  его
целью  было  не  допустить,  чтобы  моряки  с  линейных  кораблей  захватили
руководство этим новым и стремительно  развивающимся  видом  Военно-морского
флота.  По  этой  причине  у  командира  было  больше