, Мойра.
   - У меня есть друг. Он живет в Венесуэле. Мы встретились... в  общем,  мы
встретились полтора месяца назад  и...  мне  трудно  это  объяснить.  -  Она
колебалась, глядя на ковер, потом снова подняла голову. - Мы  полюбили  друг
друга. Каждые несколько недель он  приезжает  в  Штаты  по  делам,  а  когда
директор  Джейкобс  уехал,  мы  решили  провести  вместе  уик-энд  в  мотеле
"Хайдэуэй", в горах, недалеко от Лурей-Кэвернс.
   - Я знаю это место, -  кивнул  Шоу.  -  Там  очень  хорошо,  если  хочешь
укрыться от всего окружающего.
   - Так вот, когда я узнала, что мистер Джейкобс собирается уезжать и у нас
появилась возможность провести длинный уик-энд,  я  позвонила  ему.  У  него
фабрика,  где  производятся  запчасти  для  автомобилей,  -  вообще-то,  две
фабрики: одна в Венесуэле и другая в Коста-Рике. Изготавливаются карбюраторы
и тому подобное.
   - Вы звонили ему домой? - спросил Мюррей.
   - Нет. Он работает очень много, почти все время проводит на фабрике, туда
я ему и звонила. Вот у меня номер телефона. - Мойра достала обрывок почтовой
бумаги из "Шератона", где Хуан написал номер. - Короче говоря,  у  него  там
секретарша - ее зовут Консуэла, - я говорила с ней,  потому  что  он  был  в
цехе.
   Он позвонил мне, и я сказала ему, что мы можем встретиться. Он приехал  -
мы встретились в  аэропорту  вечером  пятницы.  Я  уехала  с  работы  раньше
обычного, потому что мистер Джейкобс уже был в пути.
   - В каком аэропорту?
   - Даллес.
   - Как его зовут? - спросил Шоу.
   - Диас. Хуан Диас. Можете позвонить ему на фабрику и...
   - Этот номер телефона в квартире,  а  не  на  фабрике,  Мойра,  -  сказал
Мюррей.
   Его ответ был слишком быстрым и четким.
   - Но... но он... - Она замолчала. - Нет. Нет. Он не может...
   - Мойра, нам нужно его полное описание.
   - О-о, нет. - Она приоткрыла рот и растерянно посмотрела на Шоу, затем на
Мюррея. Весь ужас случившегося стал ей теперь понятен. Мойра была  одета  во
все черное - по-видимому, это был тот же  костюм,  и  котором  она  хоронила
мужа. На протяжении нескольких предыдущих  недель  она  выглядела  красивой,
цветущей, снова счастливой женщиной. Но все  это  осталось  в  прошлом.  Оба
сотрудника ФБР чувствовали ее боль и ненавидели себя за то, что причинили ей
эту боль. Она тоже была жертвой. Но у Мойры была ценная информация, и они  в
ней нуждались.
   Мойра Вулф собралась с силами, со  всеми  остатками  достоинства  и  дала
самое подробное и точное описание мужчины, которое им когда-либо приходилось
слышать.
   Ее голос дрожал, но она сумела договорить до конца, прежде  чем  потеряла
самоконтроль. Шоу поручил своему личному помощнику отвезти ее домой.
   - Кортес, - произнес Мюррей, как только за ней закрылась дверь.
   - Да, сомнений почти нет,  -  согласился  заместитель  директора  ФБР  по
следственной работе. - В его досье говорится, что  он  настоящий  мастер  по
компрометации людей. Господи, как это похоже на него! - Шоу покачал  головой
и протянул руку за чашкой кофе. - Но ведь он не  знал,  что  они  собираются
предпринять, верно?
   - Если бы знал, зачем ехать сюда?  -  заметил  Мюррей.  -  Однако  почему
следует считать преступников такими умными, а их поступки  -  логичными?  Ну
что ж, начнем проверять иммиграционные пункты, отели, авиалинии. Может быть,
нам удастся выследить этого ублюдка. Я  займусь  этим.  Как  мы  поступим  с
Мойрой?
   - Она ведь не преступила закон, верно? - Это действительно было странным.
   - Найдем ей место работы, где она не  будет  иметь  доступа  к  секретным
материалам, может быть, в  каком-нибудь  министерстве.  Мы  не  имеем  права
разрушить ее жизнь, Дэн.
   - Согласен.

***

   Мойра Вулф вернулась домой за несколько минут  до  одиннадцати.  Дети  не
ложились спать и ждали ее.  Они  решили,  что  ее  слезы  были  реакцией  на
похороны директора Джейкобса. Все они знали Эмиля и скорбели о его смерти не
меньше сотрудников ФБР. Мойра почти ничего не говорила  и  пошла  к  себе  в
спальню, а дети остались в гостиной смотреть телевизор. Войдя в ванную,  она
подошла к зеркалу и уставилась  на  женщину,  которая  допустила,  чтобы  ее
соблазнили и использовали как...  идиотку,  нет,  куда  хуже,  чем  идиотку.
Глупая,  самовлюбленная,  одинокая  пожилая  женщина,   пытавшаяся   вернуть
молодость. Ей так хотелось любви, что... Что она обрекла на смерть - сколько
человек? Семерых?
   Мойра не могла вспомнить, глядя на  пустое  лицо  в  зеркале.  У  молодых
агентов в охране Эмиля были семьи. Она связала крохотный свитер для  первого
ребенка Лео.
   И сейчас мальчик был  слишком  мал  -  он  не  запомнит,  каким  хорошим,
красивым, прекрасным человеком был его отец.
   Она виновата во всем.
   Они погибли из-за меня.
   Мойра  открыла  дверцу  настенного  шкафчика,  где  хранились  лекарства.
Подобно большинству людей,  в  семье  Вулф  никогда  не  выбрасывали  старые
лекарства  и...  вот  она,  пластиковая  коробочка  с  пласидилом.   Сколько
осталось? Шесть, сосчитала она. Этого хватит.

***

   - Что привело тебя сюда на этот раз? -  спросил  Тимми  Джексон  старшего
брата.
   - Я выхожу на "Рейнджере" для участия в морских учениях. Проверим тактику
перехвата, которую я помог разработать. Кроме того,  мой  приятель  назначен
командиром авианосца "Энтерпрайз", так что я решил приехать на день раньше и
присутствовать на церемонии. Завтра отправлюсь в Сан-Диего,  а  оттуда  меня
подбросят на "Рейнджер". Я уже договорился с пилотом САС.
   - САС?
   -  Самолет  авианосного  снабжения,  -  объяснил  Робби.  -  Двухмоторная
транспортная птичка. А теперь скажи мне, как обстоят дела в легкой пехоте?
   - Все еще носимся по горам. Во время недавних учений получил взбучку. Мой
новый командир отделения сумел блистательно провалиться. Это  несправедливо,
заметил Тим.
   - Что значит несправедливо? Лейтенант  Джексон  откинул  назад  голову  и
осушил стакан.
   - Зеленый лейтенант и зеленый командир отделения -  это  слишком  тяжелый
груз для любого взвода так  выразился  новый  S-3.  Он  принимал  участие  в
учениях вместе с нами. Разумеется, майор выбрал другие слова. За эти  дни  я
чуть похудел - он устроил мне изрядную порку. Господи, как бы  мне  хотелось
вернуть обратно Чавеза.
   - Кто это?
   - Командир отделения, которого у меня забрали. Он - вот тут и  начинается
что-то странное, - его должны были сделать инструктором в  центре  начальной
подготовки рекрутов, но он, по-видимому, потерялся в пути.  S-3  утверждает,
что Чавез несколько недель назад был в Панаме. Я поручил взводному  сержанту
отыскать его, выяснить, что это за чертовщина, - в конце концов, он все  еще
мой сержант, понимаешь? - Робби кивнул. Это было ему понятно.  -  Оказалось,
что все его документы исчезли, и писари  безуспешно  пытаются  отыскать  их.
Позвонили из Форт-Беннинга и спросили, куда он запропастился.  Там  все  еще
ждут его прибытия.
   Никто не имеет представления, куда исчез Динг. Скажи, а  на  флоте  такое
случается?
   - Когда кто-то пропадает, это значит, что он хочет этого.
   Тим покачал головой.
   - Только не Динг. Он готов служить в армии всю жизнь - не думаю,  что  он
уйдет после двадцатилетнего  срока.  Уверен,  что  Динг  уволится  в  звании
главного полкового сержанта. Нет, Чавез никуда не сбежал.
   - Значит, его досье просто затерялось, - высказал предположение Робби.
   - Наверное. Я все еще недостаточно опытен в подобных  делах,  -  напомнил
себе Тим. - И все-таки странно, как это он оказался в джунглях. Ну хватит об
этом? Как сестренка?
   Чавезу нравилось здесь лишь одно - тут было не жарко. Больше того - здесь
было очень холодно. Может быть,  когда  так  мало  воздуха,  температура  не
поднимается высоко, подумал Динг. Они находились на высоте чуть меньше  той,
на которой они готовились в Колорадо, но с тех пор прошло несколько  недель,
и понадобится время, чтобы солдаты  прошли  повторную  акклиматизацию.  Пока
придется передвигаться немного^ медленнее, однако в общем Чавез считал,  что
жара изматывает человека больше, чем разреженный воздух,  и  к  ней  труднее
привыкнуть.
   Горы - никто не осмеливался назвать эти дьявольские пики холмами  -  были
такими трудными для передвижения; сержант никогда не подозревал об этом.  Их
склоны поросли густым лесом, и ему приходилось обращать особое  внимание  на
то, куда ставить ногу. В таком лесу видимость ограничена до предела,  и  это
хорошо.
   Прибор  ночного  видения,  напоминавший  плохо  сшитую  кепку,   позволял
различать предметы на расстоянии не больше сотни метров, а то и того меньше,
но все же что-то было видно, когда смыкающиеся над головой кроны деревьев не
позволяли  свету  проникать  вниз  и  невооруженный  глаз  был   беспомощен.
Обстановка была пугающей, человек в таком лесу чувствовал себя  одиноко,  но
для Чавеза это был родной дом.
   К намеченной для  ночного  перехода  цели  сержант  шел  не  напрямик;  в
соответствии с армейскими  правилами  он  уходил  то  влево,  то  вправо  от
направления движения.  Через  каждые  полчаса  он  останавливался,  проходил
немного назад и ждал, пока в его поле  зрения  не  появится  все  отделение.
Затем наступал их черед немного отдохнуть и проверить, не следуют ли за ними
люди,  пожелавшие  проявить  интерес  к  незваным  пришельцам,  явившимся  в
высокогорные джунгли.
   Ремень его  автомата  МР-5  был  перекинут  через  шею  так,  что  оружие
находилось на груди, всегда готовое к стрельбе. Дуло автомата Чавез  заклеил
отрезком изоляционной ленты, чтобы внутрь ствола ничего не попало. Такими же
отрезками были обмотаны места крепления ремня к корпусу автомата и прикладу;
это он сделал, чтобы избежать возможного  шума.  Динг  понимал,  что  шум  -
главный враг в джунглях, поэтому обращал внимание на то, чтобы избежать его,
внимательно смотрел вперед и следил за десятком других вещей. Операция  была
по-настоящему нелегкой. Во время инструктажа им сообщили об  этом.  На  этот
раз целью операции была не разведка.
   После шести часов хода он увидел впереди  намеченное  место  отдыха,  где
предполагалось провести день. Чавез сообщил об этом капитану Рамиресу  -  он
пять раз нажал на клавишу передачи своей рации и услышал в ответ три  точки:
это означало, что отделение должно оставаться на месте, пока он не  проверит
безопасность подхода. Для отдыха они выбрали вершину горного  пика,  похожую
на  орлиное  гнездо,  откуда  при  дневном  свете   можно   увидеть   шоссе,
протянувшееся от Манисалеса к Медельину.  Предполагалось,  что  по  сторонам
этого шоссе находились площадки, где велась очистка наркотика. Шесть из  них
должны располагаться в пределах ночного перехода от места отдыха  отделения.
Чавез осторожно обошел вокруг вершины горы,  стараясь  обнаружить  отпечатки
ног, мусор и все, что могло указывать на присутствие людей.  Горная  вершина
была  слишком  хорошим   наблюдательным   пунктом,   чтобы   кто-нибудь   не
воспользовался ею по той или иной  причине.  Вдруг,  например,  фотограф  из
журнала "Нэшнл джиогрэфик" пожелает сделать отсюда снимки долины.  С  другой
стороны, подняться на вершину очень непросто. Солдаты находились  на  добрые
три тысячи футов выше шоссе, и по такой местности нельзя  проехать  даже  на
танке,  не  говоря  уж  об  автомобиле.  Чавез  завершил  обход,  ничего  не
обнаружив. Может быть, они находятся  далеко  от  проторенных  путей?  Через
полчаса сержант снова нажал на клавишу  передачи.  За  это  время  остальное
отделение наверняка  успело  проверить  свой  тыл,  и  если  бы  кого-нибудь
обнаружили, то его уже  предупредили  бы  об  этом.  Когда  рядом  с  Дингом
появился капитан Рамирес, солнце уже красным светом залило  восточный  склон
долины. Тайная высадка сократила темное время суток, и солдаты прошли только
половину расстояния, отведенного для ночного перехода.  Они  устали,  но  не
слишком, и за день успеют отдохнуть, а также  заново  привыкнуть  к  высоте.
Если считать по прямой,  то  они  прошли  пять  миль  от  места  высадки,  а
вообще-то больше семи, причем все время вверх, и  поднялись  на  две  тысячи
футов.
   Как и раньше, капитан Рамирес разделил отделение на пары. Недалеко журчал
ручей, но на этот  раз  никто  не  испытывал  особой  жажды.  Чавез  и  Вега
расположились у одного из наиболее вероятных направлений,  по  которому  мог
приблизиться противник, - относительно плавный склон,  не  слишком  заросший
деревьями, представлял собой хорошее поле для стрельбы. Нечего  и  говорить,
что Динг поднимался к вершине не с это стороны, так что его следов здесь  не
было.
   - Как чувствуешь себя, Осо?
   - Почему нас никогда не посылают на такое место, где легко дышать  и  нет
крутых подъемов и спусков? - Сержант снял тяжелый рюкзак и  положил  его  на
траву - теперь им можно  было  пользоваться,  как  удобной  подушкой.  Чавез
последовал его примеру. - В таких местах не ведут боевых действий, приятель.
Их используют для игры в гольф. - Это уж точно! - Вега положил свой  пулемет
рядом со скалистым  выступом.  На  дуле  висел  кусок  маскировочной  ткани.
Сержанту хотелось вырвать куст и  скрыть  за  ним  пулемет,  но  нужно  было
оставлять как можно меньше следов своего пребывания на  местности.  На  этот
раз жребий оказался милостивым к Дингу, и он тут же заснул.

***

   - Мама?! - Шел уже восьмой час, и она всегда вставала  к  этому  времени,
чтобы приготовить завтрак для семьи, привыкшей просыпаться очень рано.  Дэйв
постучал в дверь, но не услышал ответа. Теперь его  охватил  страх.  Он  уже
потерял отца и знал, что даже родители не  бессмертны,  что  это  отнюдь  не
неменяющиеся существа, так необходимые детям в качестве  ядра  их  постоянно
растущей вселенной. Сознание этого было кошмаром,  преследующим  каждого  из
детей Мойры, о котором они никогда не  говорили  вслух,  даже  между  собой,
опасаясь, что в этом случае такая опасность увеличится еще больше. А вдруг с
мамой что-нибудь случилось? Дэйв еще не успел взяться за  дверную  ручку,  а
глаза его уже наполнились слезами от страха перед тем, что он может  увидеть
в спальне.
   - Мама?! - Его  голос  дрожал,  и  мальчик  стыдился  этого,  боясь,  что
остальные услышат. Он повернул ручку и медленно открыл дверь.
   Шторы были раздвинуты, и комнату заливал утренний свет. Мойра  лежала  на
кровати, все еще в черном траурном платье, совершенно неподвижная.
   Дэйв замер у двери. По щекам текли слезы - воображаемый кошмар воплотился
в реальность, в жестокую действительность.
   - Мама...
   Дэйв Вулф не  уступал  в  мужестве  обычным  юношам,  и  этим  утром  оно
подверглось суровому испытанию. Он собрался с силами, подошел  к  кровати  и
взял руку матери. Она была еще  теплой.  Затем  он  проверил  пульс.  Сердце
билось, слабо и медленно, но билось. Это  побудило  его  к  действиям.  Дэйв
поднял телефонную трубку и нажал на кнопки: 911.
   - Полиция, - тут же ответил мужской голос.
   - Нам нужна "скорая.помощь". Мама не просыпается.
   - Адрес, - произнес голос.  Дэйв  тут  же  назвал  адрес.  -  Опишите  ее
состояние.
   - Она спит, я не могу разбудить ее, и...
   - Ваша мать пьет спиртное?
   - Нет! - возмущенно воскликнул Дэйв. - Она работает в ФБР. Вчера вечером,
вернувшись с работы, она легла спать. Она... - И тут  же  заметил  бутылочку
совсем рядом, на столике у кровати. - Боже!  Здесь  лежит  флакончик  из-под
таблеток...
   - Прочтите вслух название, - послышался голос.
   - Пласидил. Его принимал мой отец, он... -  Но  полицейскому  этого  было
достаточно.
   - "Скорая помощь" приедет через пять минут. Но в действительности  сирена
послышалась у дома уже через четыре.  Дом  Вулфов  находился  всего  в  трех
кварталах от станции "Скорой помощи". Санитары вбежали в дом  еще  до  того,
как остальные дети поняли, что произошло, и тут же поднялись в спальню.  Там
у кровати стоял Дэйв, все еще держа руку матери, он дрожал,  как  листок  на
ветру.
   Первый санитар оттолкнул его в сторону, проверил, свободен ли дыхательный
тракт, посмотрел в глаза и начал считать частоту сердечных сокращений.
   - Сорок, вялое.  Частота  дыхания...  восемь  и  поверхностное.  Да,  это
пласидил, - сообщил он.
   - Только не это дерьмо! - Второй санитар повернулся к  Дэйву.  -  Сколько
было таблеток?
   - Не знаю. Его принимал отец и...
   - Поехали, Чарли. - Первый санитар поднял  женщину  на  руки.  -  Отойди,
парень, у нас нет времени.  -  Спускаться  за  носилками  они  не  решились.
Санитар широкоплечий крепкий мужчина - вынес Мойру из спальни, как  ребенка.
- Если хочешь, можешь ехать вместе с нами в больницу.
   - Как она...
   - Твоя мать все еще дышит, парень. Это все,  что  я  могу  тебе  сказать,
произнес второй санитар, выходя из спальни.
   Что здесь происходит,  черт  побери?  -  недоуменно  подумал  Мюррей.  Он
приехал за Мойрой - ее автомобиль все еще стоял  в  гараже  ФБР,  -  надеясь
успокоить ее, снять чувство вины, которое она, несомненно,  испытывала.  Она
нарушила правила безопасности, глупо вела себя, но  ведь  Мойра  тоже  стала
жертвой  человека,  разыскавшего  и  выбравшего  ее  из-за  свойственной  ей
ранимости,  а  потом  с  искусством  профессионала   воспользовавшегося   ее
слабостями. У каждого есть слабые стороны. Этот урок он тоже постиг в Бюро.
   Мюррею не доводилось встречаться с детьми Мойры, хотя он  слышал  о  них,
так что нетрудно было догадаться, кто  следует  за  санитаром,  вышедшим  из
дома.
   Мюррей остановил машину ФБР посреди улицы и выпрыгнул из нее.
   -  И  чем  дело?  -  спросил  он  второго  санитара.  Он  держал  в  руке
удостоверение сотрудника ФБР, и ответ не замедлил последовать:
   - Попытка самоубийства. Таблетки. Еще есть вопросы?  -  Санитар  пошел  к
месту водителя.
   - Отправляйтесь. - Мюррей обернулся, чтобы проверить, не закрывает ли его
автомобиль дорогу машине "скорой помощи".
   Когда Дэн посмотрел на детей, ему стало ясно,  что  слово  "самоубийство"
еще не было произнесено вслух, и ужас этого слова потряс детей.
   Этот ублюдок Кортес! Остерегайся попасть мне в руки!
   - Ребята, я - Дэн Мюррей. Я работаю с вашей матерью. Хотите, я отвезу вас
в больницу? - Расследование подождет. Мертвые уже не оживут и могут проявить
терпение. Эмиль поймет это.
   Он высадил их рядом  с  подъездом,  где  останавливались  машины  "скорой
помощи", а сам поехал на стоянку. Там он  позвонил  по  телефону  из  своего
автомобиля.
   -  Соедините  меня  с  Шоу,  -  сказал  он  дежурному  офицеру.   Времени
потребовалось немного.
   - Привет, Дэн, это Билл. Что случилось?
   - Мойра попыталась покончить с собой. Снотворное.
   - Что ты собираешься предпринять?
   - Кому-то нужно побыть с ее детьми. У нее есть друзья, которых можно было
бы попросить об этом?
   - Сейчас проверю.
   - Пока они не приедут, я должен остаться с ними, Билл. Понимаешь...
   - Понимаю. У меня нет возражений. Держи меня в курсе.
   - Хорошо. - Мюррей положил трубку и пошел в больницу. Дети все еще сидели
в приемной. Дэн знал, что значит ждать сообщения врача в приемной.  Он  знал
также, что золотой знак агента ФБР может открыть почти  любую  дверь.  И  на
этот раз его надежда оправдалась.
   - Сюда только что доставили женщину, - обратился он к  ближайшему  врачу.
Мойру Вулф.
   - Да, со слишком большой дозой снотворного. Это  человек,  а  не  слишком
большая доза снотворного, черт побери! Но Мюррей сдержался и кивнул.
   - Где она?
   - Туда нельзя. Мюррей оборвал его.
   - Она проходит по важному делу. Мне нужно знать, что с ней происходит.
   Врач провел его в палату. Зрелище было не из приятных.  Ей  уже  ввели  в
горло трубку респиратора, а в каждую руку поступал физиологический раствор.
   Присмотревшись, Дэн понял, что по  одной  трубке  вытекала  ее  кровь  и,
пройдя через какой-то аппарат, возвращалась  в  ту  же  руку.  С  нее  сняли
одежду, и  датчики  электрокардиографа  были  прикре