К ТАКОМУ ТИПУ  И  ОБЛАДАЕТ  ТАКОЙ  МОЩНОСТЬЮ,  ЧТО  ВЕСЬМА
МАЛОВЕРОЯТНО, ЧТОБЫ ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ МОГЛИ СОВЕРШИТЬ ТЕРРОРИСТЫ.  И  ТЕМ  НЕ
МЕНЕЕ МЫ НЕ ПРЕДПРИНЯЛИ НИКАКИХ  ОТВЕТНЫХ  МЕР  ПРОТИВ  КОГО-ЛИБО.  ЕСЛИ  БЫ
НАПАДЕНИЕ БЫЛО СОВЕРШЕНО ПРОТИВ ВАШЕЙ СТРАНЫ, ВЫ ТОЖЕ ПРИВЕЛИ  БЫ  В  БОЕВУЮ
ГОТОВНОСТЬ  ВОЙСКА  СТРАТЕГИЧЕСКОГО  НАЗНАЧЕНИЯ.  МЫ  ПРИВЕЛИ  ИХ  В  БОЕВУЮ
ГОТОВНОСТЬ ВМЕСТЕ С ОБЫЧНЫМИ ВОЙСКАМИ.  ПО  ТЕХНИЧЕСКИМ  ПРИЧИНАМ  ОКАЗАЛОСЬ
НЕОБХОДИМЫМ ОБЪЯВИТЬ БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ  ВСЕМ  АМЕРИКАНСКИМ  ВОЙСКАМ,  ВМЕСТО
ТОГО ЧТОБЫ ОСУЩЕСТВИТЬ ЗЛЮ ИЗБИРАТЕЛЬНО. ОДНАКО Я НИКОГДА НЕ ОТДАВАЛ ПРИКАЗА
ПРИСТУПИТЬ К НАСТУПАТЕЛЬНЫМ ДЕЙСТВИЯМ. ДО НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА  НАШИ  ДЕЙСТВИЯ
НОСИЛИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ОБОРОНИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР, ПРИЧЕМ ВЕСЬМА СДЕРЖАННЫЙ.
   У НАС НЕТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ТОГО, ЧТО ИМЕННО ВАША СТРАНА ПРОИЗВЕЛА  НАПАДЕНИЕ
НА СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ, НО НАМ СООБЩИЛИ, ЧТО ВАШИ ВОЙСКА В БЕРЛИНЕ  НАПАЛИ  НА
НАШИ, А ТАКЖЕ СБИЛИ САМОЛЕТЫ, ПЫТАВШИЕСЯ ОСМОТРЕТЬ РАЙОН  ПРОИСШЕСТВИЯ.  НАМ
СООБЩИЛИ  ТАКЖЕ.  ЧТО  СОВЕТСКИЕ  ИСТРЕБИТЕЛИ  ПРИБЛИЗИЛИСЬ  К  АМЕРИКАНСКОЙ
АВИАНОСНОЙ ГРУППЕ В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ. ПРЕЗИДЕНТ НАРМОНОВ, Я НАСТАИВАЮ, ЧТОБЫ
ВЫ ВЗЯЛИ ПОД СВОЙ КОНТРОЛЬ ДЕЙСТВИЯ ВАШИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ.  ЕСЛИ  МЫ  СМОЖЕМ
ПОКОНЧИТЬ С ЭТИМИ ПРОВОКАЦИЯМИ, ТО СУМЕЕМ, ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ КРИЗИСУ, НО  Я  НЕ
МОГУ ТРЕБОВАТЬ ОТ СВОИХ ЛЮДЕЙ, ЧТОБЫ ОНИ НЕ ЗАЩИЩАЛИ СЕБЯ.

   - "Взяли под свой контроль действия ваших вооруженных сил"? Черт  побери,
- выругался министр обороны. - Ведь мы ничего не предпринимали! Он  обвиняет
нас  в  провокациях!  Это  его  танки  ворвались  в  Восточный  Берлин,  его
истребители-бомбардировщики напали там на наши войска, и он только  что  сам
подтвердил, что его самолеты с американского авианосца атаковали наши! И вот
теперь этот надменный безумец настаивает, чтобы мы не провоцировали его! Что
он хочет от нас - чтобы наши солдаты спасались бегством при виде американца?
   - Это было бы самым разумным с нашей стороны, - заметил Головко.
   - Бежать, словно вору при виде полицейского? - спросил  министр  обороны,
не скрывая сарказма.
   - Я настаиваю, чтобы мы изучили такую возможность. -  Первый  заместитель
председателя КГБ, заметил Нармонов, не собирался отступать.
   - Самой важной частью этой  телеграммы  является  второе  предложение,  -
напомнил министр иностранных дел. Его аналитический подход казался еще более
холодным из-за того, что был таким сухим и прозаичным. - Они утверждают, что
взрыв в Денвере не был, по их мнению, террористическим актом. Кто тогда  мог
быть нападающей стороной? Далее он продолжает, что Америка  до  сих  пор  не
нанесла ответного удара. До  сих  пор.  Последующее  заявление  относительно
того, что у  них  нет  доказательств,  что  мы  являемся  виновниками  этого
ужасного преступления, кажется мне неискренним, если сравнить его  с  первым
параграфом.
   - А попытки спастись бегством лишь еще ярче продемонстрируют американцам,
что это мы заварили все это, - добавил министр обороны.
   - Еще ярче продемонстрируют? - переспросил Головко.
   - Я должен согласиться с такой оценкой, - сказал Нармонов, оторвав голову
от спинки кресла, в котором он сидел. - Я вынужден  исходить  из  того,  что
Фаулер потерял способность здраво  мыслить.  В  этом  коммюнике  отсутствуют
разумные выводы. Он обвиняет нас в случившемся,  причем  почти  не  скрывает
этого.
   - Какова природа этого взрыва? - спросил Головко у министра обороны.
   - Мощность такой бомбы действительно слишком велика для террористов. Наши
исследования  показывают,  что  атомные  бомбы  первого  или  даже   второго
поколения могут быть созданы террористами, однако их  максимальная  мощность
значительно меньше ста килотонн - скорее всего меньше сорока  килотонн  ТНТ.
-А в  данном  случае  приборы  показали,  что  тротиловый  эквивалент  этого
устройства намного превышал сто тысяч тонн. Это значит, что взрыв был вызван
атомной бомбой третьего поколения или, что более вероятно,  многоступенчатым
термоядерным устройством. Создать такое устройство не по плечу дилетантам.
   - Тогда кто  мог  взорвать  такую  бомбу?  -  спросил  Нармонов.  Головко
посмотрел на своего президента.
   - Я не имею ни малейшего представления. Нам удалось узнать, что в  бывшей
ГДР разрабатывали ядерное оружие. Там  производили  плутоний,  как  это  вам
известно, но у нас есть все основания считать, что этот проект так и не смог
далеко продвинуться. Мы проверили работы  такого  рода,  ведущиеся  в  Южной
Америке, но и они не достигли заключительной  фазы.  У  Израиля  есть  такие
возможности, но зачем им нападать на своего  собственного  ангела-хранителя?
Приди подобная мысль китайцам, они скорее напали бы на нас.  У  нас  имеется
территория и естественные ресурсы, которые им нужны, тогда как Америка  куда
полезнее им в качестве торгового партнера, а не врага. Нет, для  того  чтобы
это был проект одной из  стран,  нужно  иметь  в  виду,  что  всего  горстка
государств обладает способностью осуществить его, да и проблемы  оперативной
безопасности практически непреодолимы. Если  бы  вы,  Андрей  Ильич,  отдали
приказ КГБ произвести такой взрыв, мы, наверно, потерпели  бы  неудачу.  Для
подобной  операции  требуется  такой  тип  человека  -   я   имею   в   виду
профессиональное  мастерство,  преданность  делу,  интеллект,   -   качества
которого невозможно найти у психопата. Чтобы вызвать убийство тысяч людей  и
поставить мир на грань катастрофы, нужен человек  с  совершенно  извращенной
психикой. В КГБ нет таких людей - по очевидным причинам.
   - Итак, вы говорите мне, что не обладаете никакой информацией и не можете
предложить разумную гипотезу, чтобы объяснить события,  происшедшие  сегодня
утром?
   - Да, товарищ президент. Мне  бы  очень  хотелось  чем-то  помочь,  но  я
бессилен.
   - Кто дает советы Фаулеру?
   - Не знаю, - признался Головко. - Министры Талбот и Банкер  погибли.  Оба
присутствовали на футбольном матче - министр обороны Банкер  был  владельцем
одной из команд, игравшей на стадионе, между прочим. Директор  ЦРУ  или  все
еще в Японии, или возвращается оттуда.
   - Заместителем директора является Райан?
   - Да.
   - Я знаю его. Это умный человек.
   - Да, вы правы, но его увольняют с этой должности. Фаулер не  любит  его.
Нам стало известно, что Райану предложили подать в отставку.  Поэтому  я  не
могу сказать вам,  кто  является  советником  американского  президента,  за
исключением Элизабет Эллиот, советника по национальной безопасности,  мнение
о которой у нашего посла не слишком благоприятное.
   - Итак, вы утверждаете, что этот слабый  и  тщеславный  человек  даже  не
имеет хороших советников?
   - Да.
   - Это многое объясняет. - Нармонов откинулся на спинку  кресла  и  закрыл
глаза. - Значит, лишь я один могу дать ему хороший совет, но он скорее всего
считает, что именно я стер его город с лица земли. Великолепно.
   Это был, наверно, самый глубокий анализ за весь  вечер,  но  он  оказался
ошибочным.

   ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
   ПРЕЖДЕ ВСЕГО ХОЧУ  СООБЩИТЬ  ВАМ,  ЧТО  ОБСУДИЛ  ЭТОТ  ВОПРОС  СО  СВОИМИ
КОМАНДУЮЩИМИ И ОНИ ЗАВЕРИЛИ  МЕНЯ,  ЧТО  ВСЕ  СОВЕТСКИЕ  АТОМНЫЕ  БОЕГОЛОВКИ
НАХОДЯТСЯ НА СКЛАДАХ И НИ ОДНА ИЗ НИХ НЕ ИСЧЕЗЛА.
   ВО-ВТОРЫХ, МЫ С ВАМИ ВСТРЕЧАЛИСЬ ЛИЦОМ К ЛИЦУ, И, Я НАДЕЮСЬ,  ВЫ  ЗНАЕТЕ,
ЧТО Я НИКОГДА НЕ ОТДАЛ БЫ ТАКОГО ПРЕСТУПНОГО ПРИКАЗА.
   ТРЕТЬЕ, ВСЕ НАШИ ПРИКАЗЫ, ПОСТУПИВШИЕ КОМАНДИРАМ  ВОИНСКИХ  ЧАСТЕЙ,  БЫЛИ
ЧИСТО  ОБОРОНИТЕЛЬНЫМИ.  Я  НЕ  ДАВАЛ   НИКАКОГО   РАЗРЕШЕНИЯ   НА   ВЕДЕНИЕ
НАСТУПАТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ. ЧЕТВЕРТОЕ, Я ВЫЯСНИЛ У НАШИХ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ СЛУЖБ
И ВЫНУЖДЕН С  СОЖАЛЕНИЕМ  СООБЩИТЬ  ВАМ,  ЧТО  И  У  НАС  НЕТ  НИ  МАЛЕЙШЕГО
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ТОМ, КТО МОГ СОВЕРШИТЬ ЭТОТ БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЙ АКТ.  МЫ  ПРИЛОЖИМ
ВСЕ УСИЛИЯ, ЧТОБЫ НАЙТИ ВИНОВНИКОВ, И ВСЯКОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ, КОТОРАЯ ПОПАДАЕТ К
НАМ, МЫ НЕМЕДЛЕННО ПОДЕЛИМСЯ С ВАМИ. ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ, Я НЕ  ОТДАМ  БОЛЬШЕ
НИКАКИХ ПРИКАЗОВ СВОИМ ВООРУЖЕННЫМ  СИЛАМ,  ЕСЛИ  НЕ  ПОСЛЕДУЕТ  ПРОВОКАЦИЙ.
СОВЕТСКИЕ ВОЙСКА ЗАНЯЛИ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ И ОСТАНУТСЯ НА НИХ.

   - Боже мой, - выдохнула Эллиот. - Сколько можно лгать? - Ее палец  уперся
в экран. - Первое: нам известно, что у них  есть  пропавшие  боеголовки.  Он
лжет.
   Второе: почему он подчеркивает, что ты встречался в Риме  именно  с  ним?
Зачем это нужно, если только он не считает, что у нас появились подозрения о
том, что это совсем не Нармонов? Самому Нармонову не надо подчеркивать  это,
правда? Наверно, это тоже ложь.
   Третье: нам известно, что именно они напали на нас в Берлине. Тоже ложь.
   Четвертое: он впервые упоминает КГБ. Интересно почему.  Что  если  у  них
есть альтернативный план... Сначала запугать нас -  да,  великолепно,  после
попытки запугать нас выдвигается альтернативный  план,  и  нам  не  остается
ничего другого, как принять его.
   Пятое: теперь он  предупреждает  нас  о  недопустимости  провокаций.  Они
"заняли оборонительные позиции". Вот уж действительно оборонительные. -  Лиз
сделала паузу. - Роберт, это попытка ускользнуть от ответственности, простая
и очевидная.
   - Я тоже придерживаюсь такой точки зрения, - согласился Фаулер. - У  кого
есть замечания?

***

   - Меня беспокоит предупреждение о недопустимости провокаций, - послышался
голос  командующего  стратегической  авиацией.  Генерал  Фремонт  следил  за
огромным  дисплеем,  на  котором  отражалась  сложившаяся  в  данный  момент
ситуация. Сейчас у него было в воздухе девяносто  шесть  бомбардировщиков  и
свыше  сотни  танкеров.  Базы  ракетных  войск  стратегического   назначения
находились  в  состоянии  боевой  готовности.   Телескопические   камеры   с
объективами электронного увеличения на  космических  спутниках  министерства
обороны наблюдали за советскими ракетными базами  вместо  того,  чтобы,  как
обычно, следить за всей территорией широкоугольными объективами.
   -  Господин  президент,  есть  вопрос,  который  нуждается  в  неотложном
обсуждении, - произнес генерал.
   - Что это за вопрос?
   Фремонт заговорил спокойным, размеренным голосом профессионала.
   - Сэр, после того как ракетные войска стратегического назначения в  наших
двух странах приведены в состояние боевой готовности,  это  изменило  расчет
мощности стратегического ядерного удара. Раньше,  когда  у  нас  было  свыше
тысячи межконтинентальных баллистических ракет, ни мы, ни Советы не думали о
том, что мощность первого удара, способного вывести из строя  ракетные  базы
противника до  такой  степени,  что  он  окажется  не  в  состоянии  нанести
сокрушительный ответный удар, представляет собой стратегическую  реальность.
Для этого  требовалось  бы  рассчитывать  на  что-то  трудноосуществимое.  В
настоящее время ситуация изменилась.  Ракетная  технология  вошла  в  стадию
резкого совершенствования, а сокращение  количества  наземных  действительно
важных  целей  означает,  что  такой   ракетный   удар   становится   теперь
теоретически возможным. Прибавьте к этому запоздание Советов в демонтаже  их
устаревающих СС-18  -  чего  требует  договор  о  сокращении  стратегических
вооружений, - и  вполне  может  создаться  ситуация,  при  которой  появится
стратегический   перевес,   делающий   упреждающий   первый   удар    весьма
привлекательным. Не забудьте, что мы сокращаем наши ракетные  силы  быстрее,
чем они. Да, мне известно - Нармонов лично заверил  вас,  что  через  четыре
недели они ликвидируют отставание и будут точно соблюдать график  сокращения
вооружений. Однако сейчас, насколько мы знаем, их ракетные полки по-прежнему
находятся в боевой готовности.
   Далее, сэр, - продолжал  Фремонт,  -  если  сведения,  имеющиеся  у  вас,
относительно того, что Нармонову угрожают его же военные, верны, то  в  этом
случае, сэр, ситуация становится совершенно ясной, правда?
   - Объясните, что вы имеете в виду, генерал, - произнес Фаулер  так  тихо,
что командующий стратегической авиацией едва расслышал его слова.
   - Сэр, а если доктор Эллиот права и они действительно рассчитывали на то,
что вы будете присутствовать на матче? Вместе с министром обороны  Банкером.
При существующей системе командования нашими вооруженными силами это нанесло
бы нам очень чувствительный удар. Я не утверждаю, что они напали бы на  нас,
но, вне всякого сомнения, они оказались бы в таком положении,  что,  отрицая
свою причастность к взрыву в Денвере, могли бы объявить о переменах в  своем
правительстве  таким  образом,  чтобы  с  помощью  обычного  устрашения   не
допустить нашего вмешательства в этот процесс. Это уже достаточно плохо.  Но
теперь создалась ситуация, при  которой  им  ясно,  что  они  упустили  свою
главную цель. Не так ли? И о чем они сейчас думают? Они могут думать о  том,
что вы подозреваете их в причастности к этому взрыву  и  что  вы  достаточно
рассержены для того, чтобы нанести им ответный удар - тем или иным способом.
Если они думают именно так, сэр, им может прийти в голову мысль,  что  лучше
всего защититься от нашего ответного удара с помощью превентивного нападения
и быстро лишить нас возможности ответить тем же. Господин  президент,  я  не
утверждаю, что они рассуждают таким образом,  но  такую  возможность  нельзя
исключить.
   И холодный вечер стал еще холоднее.
   - Каким образом можно остановить их от запуска своих  ракет,  генерал?  -
спросил Фаулер.
   - Сэр, есть только один способ удержать их от  соблазна  нанести  ядерный
удар по Соединенным Штатам. Это особенно важно, когда мы  имеем  дело  с  их
военными. Это разумные и хорошо обученные люди. Как все хорошие военные, они
думают, прежде чем действовать. Если им станет ясно,  что  мы  будем  готовы
нанести удар при первом признаке нападения, тогда с военной точки зрения  их
нападение становится бессмысленным и будет сразу отменено.

***

   - Это хороший совет, Роберт, - сказала Эллиот.
   - Каково мнение НОРАД? - спросил Фаулер.  Президенту  даже  в  голову  не
пришло, что он обращается к генерал-майору, чтобы  тот  оценил  правильность
мнения генерала армии.
   - Господин президент, если  мы  хотим  вернуть  создавшуюся  ситуацию  на
разумные рельсы, это правильный путь.
   - Хорошо. Генерал Фремонт, что вы предлагаете?
   - Сэр, в данный момент мы  можем  привести  свои  войска  стратегического
назначения в состояние боевой готовности номер один. Кодовое слово  операции
- "ОТСЧЕТ". После этого мы будем находиться в состоянии максимальной  боевой
готовности.
   - Они не сочтут это провокацией?
   - Нет, господин президент, не сочтут. По двум причинам. Во-первых,  мы  и
так находимся в состоянии высокой боевой готовности, они знают  об  этом  и,
хотя  весьма  обеспокоены,  не  выразили  никакого  протеста.  Это  является
единственным  признаком  разумного  поведения,  который  мы  пока  заметили.
Во-вторых, они не узнают об этом до тех пор, пока мы не предупредим их  сами
о  том,  что  чуть  повысили  уровень  боевой  готовности.  Не   обязательно
предупреждать русских, пока они не начнут вести себя подозрительно.
   Фаулер отпил кофе из очередной чашки. Он понял, что скоро ему понадобится
посетить туалет.
   - Генерал, давайте  не  будем  торопиться  с  этим.  Дайте  мне  подумать
несколько минут.
   - Очень  хорошо,  сэр.  -  В  голосе  Фремонта  не  было  заметно  явного
разочарования, но в тысяче миль от  Кэмп-Дэвида  командующий  стратегической
авиацией повернулся и взглянул на своего заместителя начальника штаба.

***

   - Что это? - спросил Парсонс. В настоящее время ему нечего  было  делать.
Срочно связавшись с Вашингтоном, он решил доверить анализ частиц,  собранных
им  на  месте  взрыва,  другим  членам  группы,  не  хуже  его  знакомым   с
лабораторной процедурой. Теперь Парсонс вызвался помочь врачам. У него  были
с собой  приборы,  с  помощью  которых  он  измерил  степень  радиоактивного
облучения у пожарных и горстки уцелевших посетителей  стадиона,  потому  что
обычные врачи не обладают достаточным опытом в этом деле. Положение было  не
особенно радостным. Из семи человек, сумевших уцелеть при взрыве, у  пятерых
уже  проявились  симптомы  тяжелой   радиационной   болезни.   Радиоактивное
облучение у них составляло от четырехсот до тысячи рентген. Шестьсот рентген
- максимальная  доза  облучения,  при  которой  еще  возможно  выжить,  хотя
известны случаи, когда люди выживали в результате героических усилий  врачей
и при более высоких дозах. Разумеется, если можно назвать словом "выживание"
способность человека прожить еще один или  два  года  с  телом,  раздираемым
несколькими формами рака. К счастью, последний из семи получил, по-видимому,
наименьшую дозу радиации. Он замерз, хотя его руки и лицо жестоко  обгорели,
но зато не страдал еще от приступов рвоты. Вдобавок, он совсем оглох.
   Парсонс увидел, что это был молодой  человек.  В  мешке  с  одеждой,  что
находился рядом с его кроватью, находился револьвер и  значок  полицейского.
Кроме того, он сжимал что-то в руке и, когда поднял голову, увидел  рядом  с
руководителем группы чрезвычайных ситуаций агента ЦРУ.
   Полицейский Пит Доукинс был в состоянии глубокого шока,  едва  живой.  Он
дрожал всем телом - мокрый, замерзший, переживший больше  ужаса,  чем  может
выпасть на долю человека, сумевшего уцелеть. Его сознание разделилось в трех
или   четырех   направлениях,   каждое   из   которых   имело   определенную
устремленность, причем ни одно из направлений не было  логически  связанным.
Впрочем, одна мысль в его сознании  удерживалась  вместе  как  единое  целое
благодаря профессиональной подготовке  полицейского.  Когда  Парсонс  провел
каким-то прибором по одежде, которая еще совсем недавно  была  на  Доукинсе,
полуслепые глаза полицейского увидели совсем  рядом  еще  одного  мужчину  в
синей пластиковой куртке, на рукавах и груди которой виднелись крупные буквы
ФБР.
   Молодой полицейский рванулся вперед, выдернув из вены  на  руке  иглу  от
аппарата внутривенного вливания. Врач и  медсестра,  стоявшие  рядом,  силой
уложили его обратно, но Доукинс сопротивлялся отчаянно, с  силой  безумного,
протягивая руку к агенту ФБР.
   Специальный агент Билл Клинтон  тоже  испытал  тяжелое  потрясение.  Лишь
причуда служебного распорядка спасла ему жизнь. У него был билет на матч, но
пришлось отдать его другому сотруднику.  Из-за  этой  неприятности,  которая
всего четыре дня назад привела его в  ярость,  жизнь  молодого  агента  была
спасена. То, что он увидел на стадионе, потрясло его.  Полученная  Клинтоном
доза облучения - всего сорок рентген, по словам Парсонса, -  перепугала  его
до смерти, но он был тоже полицейским и потому взял листок  бумаги  из  руки
Доукинса.
   Он увидел, что это список автомобильных номерных знаков. Один  номер  был
обведен кружком и рядом с ним стоял вопросительный знак.
   - Что это значит? - спросил Клинтон, наклонившись  к  полицейскому  через
плечо медсестры, пытавшейся вставить в вену Доукинса иглу.
   - Фургон, - прошептал полицейский, не слыша вопроса, но догадываясь о его
содержании. - Проехал мимо меня.., попросил сержанта проверить, но  -  южная
сторона, рядом с телевизионными фургонами. Это был фургон компании Эй-би-си,
маленький, в нем сидели двое, я пропустил его. Его не было в моем списке.
   - Южная сторона - это что-нибудь значит? - спросил Клинтон у Парсонса.
   - Там произошел взрыв. - Парсонс наклонился к  лежащему  полицейскому.  -
Как выглядели эти двое? - Он показал на  листок  бумаги,  потом  на  себя  и
Клинтона.
   - Белые, лет по тридцать, обычные.., сказали, что  приехали  из  Омахи..,
привезли Аидеорекордер. Я подумал,  странно,  что  они  из  Омахи..,  сказал
сержанту Янкевичу.., пошел проверить фургон еще до взрыва...
   - Послушайте, - сказал  врач.  -  больной  в  тяжелом  состоянии,  и  мне
придется...
   - Отойдите, - бросил Клинтон.
   - Ты посмотрел внутрь фургона?
   Доукинс только глядел на него  ничего  не  понимающими  глазами.  Парсонс
схватил лист бумаги, нарисовал на нем  очертан