электрических детонатора и
один, срабатывающий от давления, - как в противопехотной  мине.  Провода  он
вывел по земляному полу к двери и окну, убедился, что они невидимы  снаружи,
и разместил включатели, срабатывающие от размыкания. Провода засыпал землей.
   Осмотрев свою работу и оставшись довольным, сержант осторожно  передвинул
одну бочку и поставил ее край на детонатор, срабатывающий от  давления.  Как
только кто-нибудь  откроет  дверь  или  окно,  фунт  пластиковой  взрывчатки
мгновенно взорвется, а в бочке - двести литров авиационного бензина, так что
результат однозначен Но еще лучше, если противник  окажется  очень  умным  и
сумеет обезвредить контакты на двери и окне, затем  проследит  провода,  что
тянутся к бочкам с горючим, и попытается извлечь взрывчатку... Тут  уж  этот
очень умный специалист мигом будем навсегда  потерян  для  врага.  Устранить
глупого противника может каждый. А вот справиться с умным врагом потребуется
артистизм.
   - Готово, сэр. Никто не должен  подходить  к  сараю,  -  доложил  сержант
капитану.
   - Точно. - Приказ был отдан немедленно. Двое солдат вытащили тела  убитых
на середину аэродрома, и все отделение  принялось  ждать  вертолет.  Рамирес
расставил своих людей так, чтобы никто не приблизился к ним незамеченным, но
больше всего его беспокоило, чтобы солдаты проверили  свое  имущество  и  не
оставили что-нибудь здесь после вылета.
   Пи-Джи взял на себя процедуру дозаправки в воздухе. При хорошей видимости
это было несложно, но  и  с  земли  было  легко  заметить  их.  Конус  начал
выдвигаться из бака в крыле МС-130Е "Боевого когтя" на конце  бронированного
резинового шланга, и  заправочный  штырь  "Пейв-лоу"  выдвинулся  навстречу,
попав в самую середину конуса.  Хотя  нередко  высказывалась  точка  зрения,
будто такая заправка дело безумное - конус и заправочный штырь соединялись в
двенадцати  футах   от   сверкающего   круга,   образованного   стремительно
вращающимся ротором, и контакт между  кончиком  лопасти  и  шлангом  означал
неминуемую гибель вертолета,  -  команда  "Пейв-лоу"  считала  эту  операцию
совершенно нормальной, и каждый из членов экипажа имел в этом  деле  немалую
практику. Впрочем, это не значило, что полковник Джоунс и капитан Уиллис  не
следили за процедурой  с  неослабным  вниманием,  не  произнося  ни  единого
лишнего слова, пока дозаправка не закончилась.
   - Разделение, разделение, - произнес Пи-Джи, втягивая штырь и удаляясь от
конуса Он потянул на себя рычаг управления  шагом  ротора,  чтобы  подняться
выше  и  удалиться  от  шланга.  Услышав  команду  из  вертолета,  воздушный
танкер-заправщик  принялся  набирать  высоту,  где  будет   крейсировать   в
ожидании, когда вертолет  возвратится  для  следующей  заправки.  "Пейв-лоу"
повернул к берегу, чтобы пересечь береговую черту в ненаселенном месте.
   - Внимание, - прошептал Чавез, услышав  шум.  Это  было  тяжелое  дыхание
восьмицилиндрового двигателя,  нуждающегося  в  техническом  обслуживании  и
установке нового глушителя. Шум становился все громче.
   - "Шестой", говорит "Передовой", - сообщил он по радио.
   - "Шестой" слушает. Говорите, - ответил капитан Рамирес.
   - К нам едут гости. Судя по звуку, это грузовик, сэр.
   - "Кинжал", говорит "Шестой", - немедленно скомандовал  Рамирес.  -  Всем
отступить к западной стороне и спрятаться в укрытия.  "Передовой",  отойдите
назад!
   - Выполняю. - Чавез  оставил  свой  наблюдательный  пост  на  проселочной
дороге и бросился бежать мимо сарая - он обогнул его на приличном расстоянии
- через взлетно-посадочную полосу. Там он увидел Рамиреса и Гуэрру,  которые
оттаскивали мертвых охранников  к  дальнему  краю  леса.  Он  помог  сначала
капитану, а потом, вернувшись на площадку,  и  Гуэрре.  Всем  троим  удалось
укрыться за двадцать секунд до появления грузовика.
   Грузовик ехал с включенными фарами. Их свет метался по дороге  то  влево,
то вправо, освещая кусты, и остановился, наконец, рядом  с  сараем.  Еще  до
того, как был выключен двигатель  и  приехавшие  спрыгнули  на  землю,  было
видно, что они озадачены. Как только водитель  выключил  фары,  Чавез  надел
очки ночного видения;
   На этот раз, их было четверо: двое в кабине и двое в кузове. Старшим был,
по-видимому, водитель. Он огляделся по сторонам, не скрывая раздражения. Еще
через мгновение он что-то крикнул, ткнув пальцем в сторону  одного  из  тех,
что спрыгнули из кузова. Мужчина  направился  прямо  к  сараю...  (  -  Черт
побери! Рамирес включил рацию. -  Всем  лечь!  -  приказал  он  безо  всякой
необходимости.)... и резким рывком распахнул дверь.
   Пробив крышу, бочка с  бензином,  подобно  космической  ракете,  взлетела
вверх, оставляя за собой огненный след.  Пламя  от  взрыва  остальных  бочек
брызнуло  по  сторонам.  Казалось,  мужчина,  который  открыл  дверь  сарая,
распахнул двери ада, но уже в следующее мгновение его черный силуэт исчез  в
пламени. Двух его спутников,  что  стояли  поблизости,  тоже  поглотил  этот
бело-желтый пылающий костер. Третий бросился бежать прямо в сторону  солдат,
но капли  горящего  бензина  из  взлетевшей  бочки  попали  на  него,  и  он
превратился в пылающий факел, не успев сделать и десяти шагов.  Кольцо  огня
охватило ярдов сорок, а в центре его метались четверо еще  живых  людей,  их
пронзительные  крики  доносились  сквозь  низкое  гудение  пламени.  И  тут,
прибавив новую силу к бушующему пожару, взорвался топливный бак грузовика. В
общей сложности там находилось более двухсот галлонов бензина, и  над  лесом
поднялось грибовидное облако, освещенное снизу языками пламени.  Меньше  чем
через минуту к реву  огня  добавились  хлопки  рвущихся  патронов  в  оружии
охранников и вновь прибывших. Только ливень, прошедший в  сумерках,  помешал
пламени перекинуться на окружающий лес.
   Чавез обратил внимание, что лежит рядом с минером.
   - Твоя ловушка здорово сработала.
   - Жалко, что эти мудаки приехали так быстро. - К этому времени крики  уже
стихли.
   - Это верно.
   - Всем собраться, - скомандовал по радио капитан Рамирес. Все  подошли  к
капитану. Никто не пострадал.
   Пожар быстро стихал. Бензин разнесло на большую  площадь,  и  его  тонкий
слой быстро выгорел. Через три минуты от пожара осталась  широкая  выжженная
площадка, по периметру которой все еще горели трава и  кусты.  От  грузовика
остался почерневший остов, освещенный ящиком горящих факелов в  кузове.  Они
будут гореть тут дольше всего.
   - Что за чертовщина? - удивился капитан Уиллис, сидевший в  левом  кресле
вертолета. Они только что подобрали первую  группу  и  набирали  крейсерскую
высоту. В  системе  ночного  видения  яркий  отблеск  на  горизонте  казался
рассветом - Не иначе, разбился самолет Да ведь это прямо на пеленге, где нам
нужно забрать последнюю группу! - с опозданием понял полковник Джоунс.
   - Превосходно.
   - Бак, имей в виду,  что  в  районе  приземления  номер  четыре  возможна
вражеская активность.
   - Слушаюсь, полковник, - коротко ответил сержант Циммер.
   Полковник Джоунс продолжал выполнять задание" Он скоро и так узнает все.
   Стоит ли торопиться?
   Через тридцать минут после взрыва пламя исчезло,  и  пожарище  остыло  до
такой степени, что сержант, собирающий разведданные, надел перчатки и  пошел
к сараю, чтобы забрать то, что осталось от взрывного устройства. Ему удалось
найти часть одного контакта, но в остальном попытка оказалась безуспешной.
   Трупы оставили на месте, не попытались даже обыскать, несмотря на то, что
можно было  найти  документы,  удостоверяющие  личность.  Кожаные  бумажники
хорошо противостоят огню, и их  отсутствие  заметили  бы.  Трупы  охранников
снова оттащили на середину северной части площадки, где должен был совершить
посадку вертолет.
   Рамирес расположил солдат таким образом, что, если бы  пожар  заметили  и
сообщили о нем, отделение оказалось бы готовым встретить  противника.  Затем
пришлось подумать о том, что самолет  мог  прилететь  за  грузом  наркотиков
сегодня ночью.
   По опыту они знали, что до этого момента больше  двух  часов,  но  полной
уверенности не было, так как они только однажды наблюдали всю процедуру.
   Что, если самолет все-таки прилетит? - задал себе вопрос Рамирес. Он  уже
думал о такой возможности, но сейчас она переросла в реальную опасность.
   Нельзя допустить, чтобы команда  самолета  сообщила  о  том,  что  видела
большой вертолет. С другой стороны,  самолет,  пробитый  пулями,  явится  не
менее убедительным доказательством их пребывания здесь.
   Тогда какого черта нам  приказали  убить  двух  несчастных  охранников  и
улететь на вертолете прямо с аэродрома, вместо  того  чтобы  сделать  это  с
заранее подготовленной эвакуационной площадки, подумал Рамирес.
   Действительно, вдруг самолет совершит посадку?
   У него не было ответа на этот вопрос. Но, поскольку  посадочная  площадка
не будет обозначена факелами, самолет может не приземлиться. Более того,  на
грузовике доставили  небольшую  рацию,  работающую  на  СВЧ.  Контрабандисты
поняли, что им  понадобятся  радиокоды,  чтобы  убедить  экипаж  самолета  в
безопасности приземления. А что, если самолет  станет  просто  барражировать
над аэродромом?
   Так скорее всего и произойдет. Сумеет ли вертолет сбить его? Что, если он
попытается и потерпит неудачу? Что, если? . Что, если?.
   Перед  высадкой  Рамирес  пришел  к   выводу,   что   операция   блестяще
спланирована, предусматривает все случайности. Может быть, так оно  и  было,
но теперь планируемое пребывание прерывают, их эвакуируют, забирают, а  план
рушится. Какому идиоту пришло такое в голову?
   Что происходит, черт побери? - в который раз подумал он. Солдаты надеются
на него, считают, что он  располагает  информацией,  имеет  представление  о
целях операции, рассчитывают на его опыт командира,  на  его  уверенность  и
твердость. А ему приходится притворяться, будто все и  на  самом  деле  так.
Однако это, разумеется, ложь. По ходу операции он всего лишь понял, как мало
о ней знает.
   Рамирес привык, что его передвигают с места на  место,  словно  шахматную
фигуру, - такова участь младшего офицера. Но ведь сейчас  ведутся  настоящие
боевые действия. Шутка ли - шесть мертвых тел.
   - "Кинжал",  говорит  "Ночной  ястреб",  -  послышалось  в  наушнике  его
высокочастотной раций.
   - "Ночной ястреб", это "Кинжал". Посадочная  площадка  на  северном  краю
"Рено".
   - Браво, "Экс-Рей".
   Полковник Джоунс запрашивал, насколько безопасно совершать посадку.
   "Джулиет Зулу" было кодированным предупреждением,  что  они  находятся  в
руках противника и эвакуация невозможна. "Чарли-Фокстрот" означало, что идет
бой, но их все-таки можно спасти. "Лайма-Виски" - что все в порядке.
   - "Лайма-Виски", конец.
   - Повторите, "Кинжал", конец.
   - "Лайма-Виски", конец.
   - Понятно, принято. Заходим на посадку через три минуты.
   - Приготовить пулеметы, - скомандовал Пи-Джи экипажу  вертолета.  Сержант
Циммер оставил свои при-боры и занял  место  у  пулемета  с  правой  стороны
фюзеляжа.  Он  включил  подачу  электроэнергии  к   своему   шестиствольному
авиационному пулемету. Новейшего образца пулемет Гатлинга  начал  вращаться,
готовый захватить патроны из загрузочного магазина с левой стороны турели.
   - Правый готов к бою, - доложил он по системе внутренней  связи  -  Левый
готов к бою, - послышался голос сержанта Бина.
   Оба пулеметчика смотрели вниз, стараясь с помощью очков  ночного  видения
разглядеть среди деревьев признаки присутствия противника.
   - Вижу мигающий огонь в направлении на десять  часов,  -  сообщил  Уиллис
полковнику.
   - Я тоже вижу. Боже, что здесь произошло? По мере  снижения  "Сикорского"
все отчетливее становились видны четыре трупа возле чего-то, что раньше было
примитивным деревянным сараем...  Рядом  стоял  сожженный  грузовик.  Группа
"Кинжал" находилась именно там, где должна была находиться. Впрочем, с  ними
было еще два мертвых тела.
   - Похоже, все в порядке, Бак.
   - Ясно, Пи-Джи. - Циммер оставил свой пулемет и  направился  к  кормовому
люку. Сержант Бин  мог  в  случае  необходимости  перебежать  к  пулемету  у
противоположного борта, но в обязанности Циммера входило  пересчитать  всех,
кто поднимается в вертолет на последнем пункте  эвакуации.  Он  старался  по
мере возможности не беспокоить сидящих  солдат,  но  солдаты  не  обижались,
когда его сапоги прошлись и задели  несколько  ног.  Люди,  как  правило,  с
готовностью прощали тех, кто подбирал их с вражеской территории.
   Чавез держал мигалку включенной до тех пор, пока вертолет не опустился на
площадку, затем побежал к своему отделению. Он увидел, что  капитан  Рамирес
стоит  у  откидного  трапа,  пересчитывая  своих  солдат,  вбегающих  внутрь
вертолета.
   Динг подождал своей очереди и почувствовал, как  рука  капитана  хлопнула
его по плечу.
   - Десять! - услышал он, перепрыгивая через несколько распростертых тел.
   Потом,  когда  капитан  Рамирес  поднялся  внутрь,  послышался   возглас:
Одиннадцать! - и команда:
   - Взлетаем!
   Вертолет тут же взмыл вверх. Чавез грохнулся на стальную палубу, где Вега
подхватил его, смягчив падение. Рядом сидел Рамирес,  затем  он  поднялся  и
прошел в кабину пилотов.
   - Что там произошло? - спросил Пи-Джи капитана.
   Капитан  легкой  пехоты  вкратце  объяснил.  Полковник  Джоунс   увеличил
мощность турбин и постарался прижаться пониже - впрочем,  он  летел  бы  над
самыми деревьями в любом случае. Полковник приказал Циммеру несколько  минут
оставаться у пулемета на случай, если появится самолет, но тот не  появился.
Бак снял питание со своего пулемета, прошел вперед и занял место у приборной
панели.
   Через   десять   минут   они   "замочили   ноги"   и   принялись   искать
самолет-заправщик, чтобы  получить  топливо  для  возвращения  в  Панаму.  В
огромном трюме вертолета пехотинцы пристегнулись к палубе и тут же уснули.
   Это не относилось к Чавезу и Веге. Они сидели  рядом  с  шестью  трупами,
распростертыми у кормового люка. Даже для профессиональных солдат - один  из
которых убил двух из шестерых -  зрелище  было  ужасным,  хотя  и  не  таким
пугающим, как взрывы. Ни  Чавез,  ни  Вега  не  видели  до  сих  пор  людей,
сгоревших заживо, и даже для  торговцев  наркотиками,  признали  оба,  такая
смерть была страшной.
   Вертолет стало бросать, когда он вошел  в  поток  воздуха,  отбрасываемый
винтами самолета-заправщика, но это скоро кончилось. Несколько минут  спустя
сержант Бин - Чавез думал о нем, как о маленьком сержанте, - подошел к  ним,
осторожно переступил через  ноги  и  тела  спящих,  пристегнул  свой  ремень
безопасности к скобе на палубе, затем произнес что-то в микрофон  внутренней
связи. Кивнув, он подошел к заднему  люку,  подал  знак  Чавезу,  чтобы  тот
держал его сзади за  пояс,  и  начал  сталкивать  трупы  из  вертолета.  Это
казалось жестоким и бессердечным, но, с  другой  стороны,  подумал  сержант,
контрабандистам теперь все равно. Он не стал смотреть, как  трупы  падают  в
воду, а сел на палубу и тоже задремал.
   В ста милях позади них двухмоторный частный самолет кружил над посадочной
площадкой - она была известна экипажу только  как  номер  шесть  и  все  еще
выделялась в темноте, обрисованная не правильным кольцом  пламени.  Площадка
была видна, однако никакие факелы не обозначали посадочную  дорожку,  а  без
них совершить визуальный заход на посадку было бы безумием. Раздраженные, но
с некоторым облегчением - они знали, что случилось с контрабандными  рейсами
на протяжении  последних  недель,  -  пилоты  вернулись  на  свой  аэродром.
Совершив посадку, они тут же сообщили обо всем по телефону.

***

   Кортес рискнул вылететь в Медельин из Панамы прямым рейсом, оплатив билет
по еще ни разу не  использованной  кредитной  карточке,  чтобы  нельзя  было
проследить его маршрут по имени.  Приехав  домой  на  своем  автомобиле,  он
немедленно попытался  связаться  с  Эскобедо,  но  ему  сообщили,  что  босс
находится в своей гасиенде на вершине холма. У Феликса уже не осталось  сил,
чтобы ехать так далеко и в столь позднее время за рулем, а говорить о  таких
серьезных делах  по  сотовому  телефону  он  не  решался,  несмотря  на  все
заверения, что  этот  вид  связи  совершенно  безопасен  и  гарантирован  от
прослушивания. Усталый, раздраженный и недовольный по десятку разных причин,
он налил себе полный бокал  виски  и  отправился  спать.  Сколько  потрачено
усилий, выругался он  в  темноте,  и  все  напрасно.  Он  больше  не  сможет
встретиться с Мойрой. Не сможет позвонить  ей,  не  сможет  увидеть  ее,  не
сможет поговорить с ней. А то обстоятельство,  что  он  потерпел  неудачу  в
своей последней  попытке,  что  было  вызвано  охватившей  его  тревогой  за
действия босса -  оказавшейся  совершенно  оправданной!  -  только  добавило
искренности в его проклятия.
   Еще  до  рассвета  полдюжины  грузовиков  побывали  на  таком  же   числе
аэродромов. Две группы из шести, приехавшие на грузовиках, погибли в пожаре.
   Третья  группа  обнаружила  на  аэродроме  в  сарае  именно  то,  что   и
рассчитывала, ничего. Остальные три группы нашли свои аэродромы в нормальном
состоянии, охранники были на месте, довольные  всем,  хотя  и  умирающие  от
скуки. После того как два грузовика  не  вернулись,  за  ними  были  высланы
другие машины, и сведения о происшедшем сразу оказались в Медельине. Кортеса
разбудил телефонный звонок, и он получил новые указания.
   В Панаме все легкие пехотинцы пребывали в  блаженном  сне.  Им  разрешили
весь день  отдыхать,  и  сон  под  теплыми  одеялами  в  комфорте  казарм  с
кондиционерами после горячего душа и плотного завтрака, который, хотя  и  не
был особенно вкусным, все-таки приятно отличался от сухих  пайков,  которыми
они питались всю прошлую неделю, был особенно крепок. А вот четырех офицеров
разбудили рано и отвезли на новый инструктаж.  Операция  "Речной  пароход"",
сообщили им, приняла совершенно иной оборот. Они  узнали  и  причину  этого,
источник новых приказов был одновременно волнующим и вселял беспокойство.
   Новый  S-3,  начальник  оперативного  отдела  третьего  батальона   17-го
пехотного полка, входящего в первую бригаду 7-й дивизии легкой пехоты,  пока
его жена занималась грузчиками, зашел в свой кабинет. На его столе находился
шлем из кевлара Марк-2, прозванный "Фрицем" из-за сходства с касками старого
немецкого вермахта. У пехотинцев 7-й дивизии каски были покрыты  камуфляжной
тканью с прикрепленными к ней лоскутками материала от  маскировочной  боевой
одежды. Офицерские жены называли эти каски "капустными кочанами", и на самом
деле, ровные лоскутики скрывали форму шлема, что затрудняло обнаружение.
   Командир батальона находился на инструктаже вместе с помощником, и  новый
S-3 решил встретиться с S-1, ответственным  за  кадры.  Оказалось,  что  они
вместе служили в Германии пять лет назад, и теперь за чашечкой кофе им  было
о чем поговорить.
   - Как было в Панаме?
   - Жарко, скверно, а что касается политической атмосферы, ты и сам знаешь.
   Но странная вещь - перед самым отъездом оттуда я столкнулся  с  одним  из
ваших ниндзя.
   - Вот как? С кем именно?
   - Его фамилия Чавез. По-моему, старший сержант. Этот сукин сын  прикончил
меня на первом же учении.
   - Я помню его. Он превосходно проявил себя здесь с... сержант Баскомб?
   - Да, майор? - В дверном проеме появилась голова.
   - Старший сержант Чавез - с кем он у нас служил?
   - В роте "Браво", сэр.  Взвод  лейтенанта  Джексона...  по-моему,  второй
взвод.  Да,  точно,  его  заменил  капрал  Озканьян.   Чавеза   перевели   в
Форт-Беннинг, там он служит инструктором у новобранцев, -  вспомнил  сержант
Баскомб.
   - Вы уверены в этом, сержант? - спросил новый S-3.
   - Совершенно уверен. Нам пришлось поторопиться с оформлением документов.
   Он был одним из тех, кого затребовали туда оч