овали? - хотел спросить Рикс.  Он,  конечно,  не  мог
задать такого вопроса.

***

   Американцы  глубоко  разочаровали   Олега   Кирилловича   Кадышева.   Они
завербовали его по той причине,  что  он  мог  предоставить  им  достоверную
информацию о том, что происходит внутри советского правительства, и  Кадышев
снабжал их этими данными на протяжении нескольких лет. Он предвидел,  что  в
стране будут осуществляться глубокие политические  перемены,  причем  раньше
других, потому что хорошо понимал Андрея  Ильича  Нармонова,  знал,  что  он
собой представляет. Или что он не представляет собой. Президент  его  страны
обладал  поразительными  данными  политика,  смелостью  льва  и  тактической
гибкостью мангуста. Но у него не было плана действий.  Нармонов  не  обладал
даром предвидения, и в этом заключалась его  слабость.  Он  разрушил  старый
политический порядок, уничтожил Варшавский пакт  в  результате  бездействия,
заявив всего лишь однажды, громко и отчетливо, что Советский Союз  не  будет
нарушать политическую целостность других  стран,  причем  сделал  это,  ясно
понимая,  что  угроза  применения  силы  его   страной   была   единственным
обстоятельством, сохраняющим существование марксизма. Коммунисты  в  странах
Восточной Европы совершили  невероятную  глупость,  полагая,  что  любовь  и
уважение их народов гарантируют им безопасность в одном из самых огромных  и
наименее постижимых актов безумия. Но по утонченной иронии  судьбы  Нармонов
не сумел постичь, что то же самое произойдет и  в  его  собственной  стране,
причем к этому добавилась еще одна, самая опасная, переменная.
   Советский народ - термин, не  имеющий,  разумеется,  никакого  смысла,  -
удерживала  вместе  только  угроза  силы.  Одни  лишь  пушки  Красной  Армии
гарантировали, что молдаване, латыши, таджики и все остальные  народы  будут
следовать политике, Продиктованной из Москвы. Коммунистические  руководители
нравились им даже меньше, чем их предкам нравились  русские  цари.  Поэтому,
когда  Нармонов  лишил  партию  ее  роли  в  руководстве  государством,   он
одновременно расстался со  своей  способностью  повелевать  народом,  причем
заменить ее оказалось нечем.  Плана  -  в  стране,  где  План  правил  почти
семьдесят лет, - больше просто не  существовало.  И  потому,  когда  анархия
стала замещать порядок, оказалось, что стремиться не к чему, нет цели,  ради
которой стоит работать, и не  о  чем  мечтать.  В  результате  происходящего
блестящие политические маневры, осуществленные Нармоновым, не привели  ни  к
какому  результату.  Кадышев  понял  это.  Тогда  почему  этого  не   поняли
американцы, сделавшие такую большую ставку на сохранение "своего человека" в
Москве?
   Сорокашестилетний член парламента фыркнул при этой мысли. Ведь он был  их
человеком, правда? Он предупреждал американцев в течение многих лет,  а  они
не слушали и  вместо  этого  пользовались  его  информацией,  чтобы  оказать
поддержку  человеку,  искусному  в  сфере  политики,   но   лишенному   дара
предвидения, - а как может человек, полностью  лишенный  этого  дара,  вести
свой народ?
   Американцы, не только глупые, но и  слепые,  были  потрясены  насилием  в
Грузии и в  Балтийских  государствах.  Они  даже  не  обратили  внимания  на
зарождающуюся гражданскую войну, уже  начавшуюся  в  южных  республиках.  Во
время отступления из Афганистана бесследно исчезло полмиллиона разных единиц
оружия. Это были главным образом винтовки и автоматы, но среди  исчезнувшего
оказались и  танки!  Советская  Армия  не  знала,  как  справиться  с  такой
ситуацией. Нармонов боролся с непрерывно возникающими проблемами изо  дня  в
день подобно отчаявшемуся жонглеру, едва успевая подкидывать вверх  падающие
ему в руки шары, метался из одного места в  другое.  Неужели  американцы  не
понимают,  что  наступит  день,  когда  все  шары   попадают   одновременно?
Последствия были пугающими для всех. Нармонову был  нужен  дар  предвидения,
был нужен план, но именно этого ему недоставало.
   А вот Кадышев обладал таким даром, и в этом заключались все  преимущества
его  плана.  Союз  должен  быть  разрушен.  Мусульманские  республики  нужно
отпустить на свободу, и пусть делают что хотят. Балтийские государства  тоже
пусть обретают свободу, вместе с Молдавией и Западной Украиной  -  восточную
ее часть Кадышев рассчитывал сохранить.  Кадышев  надеялся  отыскать  способ
защитить армян, чтобы их не вырезали местные мусульмане, и сохранить  доступ
к азербайджанской нефти, по крайней мере на  такой  срок,  когда  с  помощью
западных стран он сможет полностью использовать все ресурсы Сибири.
   Кадышев был русским. Это  составляло  часть  его  души.  Россия  являлась
матерью Союза, и, как хорошая мать, она отпустит своих детей в окружающий их
мир, когда наступит соответствующее время.  Время  наступило.  В  результате
останется страна, протянувшаяся от Балтийского  моря  до  Тихого  океана,  с
почти  однородным  населением  и  колоссальными  ресурсами,  даже   еще   не
разведанными и уж тем более не использованными. Россия могла и должна  стать
великой  страной,  могучей,  как  самые  сильные   державы   мира,   богатой
историческими   и   культурными   традициями,   удивляющей   мир    научными
достижениями. Таким было видение Кадышева.  Ему  хотелось  встать  во  главе
России и превратить ее в настоящую сверхдержаву, друга и соратника остальных
стран европейского наследия. Ему предстояло  ввести  свою  страну  в  сияние
свободы и процветания.  Если  для  этого  требовалось  избавиться  от  почти
половины населения и отдать четверть  территории  -  пусть  будет  так,  это
небольшая цена.
   Но американцы не хотели помочь этому. Почему - этого он не мог понять. Им
нужно увидеть, что Нармонов ведет страну в тупик, по пути,  который  идет  в
никуда.., или, может быть, на край бездонной пропасти.
   Если американцы не хотят оказать помощь, то в его силах  принудить  их  к
этому.  Именно  по  этой  причине  он  и  согласился  на  вербовку,  которую
осуществила Мэри Фоули.
   В Москве было еще раннее  утро,  но  Кадышев  был  человеком,  уже  давно
приучившим себя обходиться несколькими часами короткого  сна.  Он  отпечатал
свое сообщение на старой, тяжелой, но зато почти беззвучной пишущей машинке.
Уже много раз он пользовался одной и той же лентой, так что установить,  что
было напечатано на ней, стало  невозможно,  а  пачку  бумаги  он  принес  со
склада,  доступ  к  которому  имели  несколько  сот  человек.  Подобно  всем
профессиональным игрокам, Кадышев был осторожным человеком. Закончив работу,
он надел кожаные перчатки и стер с бумаги все случайные  отпечатки  пальцев,
которые мог там оставить. Затем, не снимая перчаток,  Кадышев  сложил  текст
своего донесения и спрятал в карман пальто. Через два часа  послание  начнет
свое путешествие. Меньше чем через двадцать часов оно попадет в нужные руки.
***

   Агент Спинакер мог не принимать таких мер предосторожности.  КГБ  получил
приказ не беспокоить народных депутатов. Гардеробщица  переложила  письмо  к
себе в карман и вскоре передала его человеку, имени которого она  не  знала.
Мужчина, выйдя из здания, поехал к себе  на  работу.  Спустя  еще  два  часа
письмо оказалось в кармане уже другого мужчины, направляющегося в  аэропорт.
Там он поднялся в "Боинг-747", вылетающий в Нью-Йорк.

***

   - Куда отвезти вас теперь, доктор? - спросил шофер.
   - Поезжайте куда угодно.
   - Что?
   - Нам нужно поговорить, - ответил Каминский.
   - О чем?
   - Мне известно, что вы из КГБ, - заметил врач.
   - Доктор, - засмеялся шофер, - я водитель и работаю в посольстве.
   - Справка о состоянии вашего здоровья подписана доктором Федором  Ильичом
Григорьевым. Он служит  в  КГБ.  Мы  вместе  кончали  медицинский  институт.
Продолжать?
   - Вы сообщили кому-нибудь об этом?
   - Нет, конечно.
   Шофер вздохнул. Ничего не поделаешь.
   - О чем вы хотите поговорить со мной?
   - Вы  из  иностранного  управления  КГБ?  Увернуться  от  такого  вопроса
невозможно.
   - Да. Надеюсь, у вас действительно важное дело.
   - Может быть. Мне нужно, чтобы кто-то прилетел из Москвы. У меня  больной
с очень необычной формой легочного заболевания.
   - А почему это должно интересовать Москву?
   - Похожее заболевание мне уже встречалось - это был рабочий из Белоярска.
Там произошел несчастный случай. Меня пригласили в качестве консультанта.
   - Вот как? А что находится в Белоярске?
   - Там собирают атомное оружие. Водитель притормозил.
   - Вы это серьезно?
   - Не исключаю, что заболевание может иметь и другое происхождение, но мне
необходимо провести специальные анализы. Если этот проект  осуществляется  в
Сирии, нам откажут в помощи. Поэтому требуется специальное  оборудование  из
Москвы.
   - Насколько это срочно?
   - Мой пациент никуда не денется, разве  что  в  могилу.  Боюсь,  что  его
состояние безнадежно.
   -  Мне  придется  поговорить  с  резидентом.  Он   вернется   не   раньше
воскресенья.
   - Время терпит.

Глава 32

Завершение

   - Нужна моя помощь? - спросил Расселл.
   - Спасибо, Марвин, но я предпочел бы работать один, чтобы меня  ничто  не
отвлекало, - ответил Госн.
   - Понимаю. Если понадоблюсь, крикни.
   Ибрагим надел свою самую теплую одежду и вышел  на  мороз.  Падал  густой
снег. Он, разумеется, видел снег в  Ливане,  но  там  все  было  по-другому.
Снегопад начался всего полчаса назад, а слой на земле был  уже  больше  трех
сантиметров. Северный ветер дул  сильнее,  чем  ему  приходилось  испытывать
раньше, и пронизал его до костей,  пока  он  миновал  метров  шестьдесят  до
амбара.  Видимость  ограничивалась  двумястами  метрами.  Госн  слышал   шум
проносящихся автомобилей на ближнем шоссе, но не видел даже  света  фар.  Он
вошел в амбар через боковую дверь и уже успел пожалеть,  что  внутри  амбара
нет отопления. Затем он взял себя в руки,  подумав,  что  подобные  вещи  не
должны оказывать на него влияние.
   Картонный короб, скрывавший устройство от посторонних  взглядов,  не  был
закреплен, и он снял его очень легко. Под  коробом  находился  металлический
кожух;  шкалы,  циферблаты,  клавиши  делали  его  похожим  на  коммерческий
видеомагнитофон. Замаскировать бомбу таким образом предложил Гюнтер  Бок,  и
они купили наружный  корпус  видеомагнитофона  как  металлолом  у  сирийской
телевизионной компании. Дверцы, встроенные  в  металлический  корпус,  почти
идеально удовлетворяли требованиям Госна, а значительное пространство внутри
позволило установить там на случай необходимости  вакуум-насос.  Госн  сразу
убедился, что он не потребуется. Прибор, составлявший часть  корпуса  бомбы,
показал, что внутрь не просочилось и частицы воздуха.  Это  не  было  чем-то
удивительным - Госн на самом деле был искусным сварщиком, как  он  и  сказал
покойному герру Фромму, - и  тем  не  менее  оказалось  приятным.  Затем  он
проверил батареи. Их было три, все новенькие, никель-кадмиевые, и  все  три,
как это было видно на испытательном приборе,  несли  полный  заряд.  Часовой
механизм находился рядом  с  батареями.  Убедившись,  что  клеммы  механизма
отсоединены, Госн сверил время - часы были заранее  установлены  на  местный
часовой пояс - со своими часами и увидел, что одни из них - скорее всего его
собственные - отстают на три  секунды.  Для  целей  операции  это  не  имело
значения. Три бокала, поставленные внутри  ящика,  чтобы  убедиться,  что  с
устройством  во  время  транспортировки  не  обходились  неосторожно,   были
невредимы. Как и надеялся Госн, при перевозке действительно принимались меры
предосторожности.
   -  Ты  готов,  дружище,  -  тихо  произнес  Госн.   Он   закрыл   дверцу,
предназначенную для осмотра устройства, убедился  в  том,  что  она  надежно
заперта, и поставил на  прежнее  место  картонный  короб.  Затем,  подув  на
замерзшие руки, он вернулся в дом.
   - Не повлияет ли на наши планы погода? - спросил Куати.
   - За этим снегопадом надвигается второй. Думаю,  нам  нужно  отправляться
завтра вечером, перед его  началом.  Второй  снегопад  не  продлится  долго,
метеорологи говорят, что снега выпадет дюйма  на  два.  Если  мы  отправимся
после окончания первого снегопада, до начала второго дороги будут в порядке.
Тогда мы разместимся в мотеле и будем ждать нужного часа.
   - Превосходно. А фургон?
   - Я займусь окраской сегодня,  как  только  установлю  обогреватели.  Там
работы всего на пару часов. Шаблоны у меня готовы, - сказал Расселл, допивая
кофе. - Погрузим бомбу после того, как я закончу окраску, ладно?
   - Сколько нужно времени, чтобы краска высохла? - поинтересовался Госн.
   - Не больше трех часов. Мне хочется, чтобы все выглядело хорошо.
   - Да, ты прав, Марвин.
   Собирая грязную посуду, Расселл рассмеялся.
   - Интересно, что подумают те, кто снимал кинофильм?  -  Он  повернулся  и
увидел их озадаченные лица.
   - Разве Гюнтер не рассказал вам? - спросил Марвин.  На  лицах  арабов  он
увидел недоумение. - Я видел однажды этот  фильм  по  телевизору  -  "Черное
воскресенье". Какому-то парню пришла в голову  мысль  убить  всех  зрителей,
пришедших на Суперкубок, с дирижабля.
   - Ты шутишь, - заметил Куати.
   - Нет. Они устанавливают мощное взрывное устройство  под  дирижаблем,  но
израильтяне узнают  об  этом,  и  агенты  ЦРУ  успевают  спасти  зрителей  в
последний момент - знаете, как это обычно бывает в кино.  С  моими  предками
это обычно делает кавалерия - они врываются и  убивают  всех  этих  свирепых
индейцев.
   - В кинофильме собирались  убить  всех  зрителей  на  стадионе?  -  тихим
голосом спросил Госн.
   - Что?.. Ах да, конечно. - Расселл укладывал тарелки в посудомойку. -  Не
то что мы. - Он повернулся.  -  Эй,  парни,  не  расстраивайтесь.  Нарушение
телетрансляции матча вызовет такое  возмущение  болельщиков,  что  вы  и  не
поверите. Кроме того, это крытый стадион. Здесь фокус с дирижаблем не прошел
бы. Для этого вам понадобится атомная бомба или что-то вроде этого.
   - Неплохая идея, - хихикнул Госн, не зная, какая реакция последует.
   - Скажешь тоже. Из-за такого может начаться  настоящая  ядерная  война  -
черт возьми, парень, как ты думаешь, чьи семьи  живут  в  Северной  и  Южной
Дакоте, где расположены все эти  базы  стратегических  бомбардировщиков?  Не
думаю, что мне захотелось бы принимать  участие  в  такой  игре.  -  Расселл
насыпал внутрь детергент и включил мойку. - Между прочим, что у  вас  внутри
этого ящика?
   -  Очень  небольшое  и  мощное  взрывное   устройство.   Стены   стадиона
пострадают, разумеется.
   - Я так и думал. Ну что ж, вывести из строя телевизионные  фургоны  будет
несложно - у них там деликатная аппаратура,  понимаете?  -  и  одного  этого
достаточно - вы не представляете, какой шум поднимется!
   - Согласен, Марвин, однако нам хотелось выслушать твое  мнение  по  этому
вопросу, - заметил Куати.
   - У нас в  Америке  еще  никогда  не  было  террористических  актов.  Эта
операция все изменит.  Люди  перестанут  чувствовать  себя  в  безопасности.
Начнут устанавливать посты контроля повсюду.  Это  нарушит  их  спокойствие,
заставит задуматься. Может быть, они увидят, где таятся настоящие  проблемы.
В этом и заключается наша цель, правда?
   - Ты прав, Марвин, - согласился Куати.
   - Хочешь, я помогу тебе с  окраской?  -  предложил  Госн.  Расселл  может
проявить любопытство, подумал Ибрагим, а этого допустить нельзя.
   - Спасибо, помощь не повредит.
   - Только пообещай, что включишь обогреватели, - улыбнулся инженер.
   - Можешь не сомневаться, приятель, иначе краска просто  не  высохнет  как
следует. Думаю, в амбаре сейчас холодно для тебя.
   - Вам, наверно, нелегко жить в  таком  климате.  Расселл  встал  и  начал
надевать пальто и перчатки.
   - Ну и что, приятель? Это ведь наша страна.

***

   - Вы действительно рассчитываете найти его? - спросил старпом.
   - Думаю, у нас хорошие шансы, - ответил Дубинин, склонившись над  картой.
- Он где-то здесь, далеко от прибрежных вод - там слишком много  рыбаков  со
своими сетями - и к северу от этого района.
   - Великолепно, товарищ капитан, нам остается обыскать целых два  миллиона
квадратных километров.
   - А мы обыщем всего две трети этого пространства. Я ведь  сказал,  что  у
нас хорошие шансы, и не давал никакой гарантии. Пройдет три-четыре  года,  в
нашем распоряжении окажутся роботы с дистанционным управлением, над которыми
сейчас работают наши инженеры, и тогда мы сможем посылать  гидроакустические
датчики в глубокие  каналы,  по  которым  хорошо  распространяется  звук.  -
Дубинин имел в виду новый этап в подводной технологии - карликовую  подлодку
без  экипажа,  управляемую  по   кабелю   из   оптических   волокон.   Такая
мини-подлодка  будет  оборудована  как   датчиками,   так   и   вооружением,
управляться с подводной лодки-матки и, опускаясь на глубину во многие  сотни
метров, сможет выяснить, действительно ли условия  распространения  звука  в
слое от тысячи до двух тысяч метров настолько  хороши,  как  это  утверждают
ученые. Тогда условия подводной игры изменятся коренным образом.
   - Поступили какие-нибудь данные на датчики турбулентности?
   - Никак нет, товарищ капитан, - ответил лейтенант.
   - Сомневаюсь, что эти штуки принесут нам какую-нибудь пользу, - проворчал
помощник.
   - Прошлый раз именно они и помогли нам.
   - Это верно, но тогда море было спокойным. А как часто бывает штиль зимой
в северной части Тихого океана?
   -  И  все-таки  они  могут  дать  нам  какую-то  информацию.  Нам   нужно
использовать все средства, имеющиеся в  нашем  распоряжении.  Откуда  у  вас
такой пессимизм?
   - Даже Рамиусу только один раз удалось сесть  на  хвост  подлодке  класса
"Огайо", и то это случилось во время ходовых испытаний, когда у  американцев
возникли проблемы с гребным валом. Наконец, ему удалось продержаться  у  них
на хвосте сколько? Всего семьдесят минут!
   - Мы уже говорили об этом.
   - Вы правы, товарищ капитан, действительно говорили. -  Старпом  постучал
карандашом по карте.
   Капитан  первого  ранга  Дубинин  подумал  о   разведывательных   данных,
касающихся своего противника, - трудно сразу отказаться от старых  привычек.
Гаррисон  Шарп  Рикс,  капитан  первого  ранга,   выпускник   Военно-морской
академии, командует уже вторым подводным ракетоносцем. Его считают блестящим
инженером, кандидатом  на  более  высокий  пост.  Жесткий  и  требовательный
командир, он пользуется уважением на флоте. В прошлом он совершил  ошибку  и
вряд ли допустит другую, сказал себе Дубинин.

***

   - Дистанция ровно пятьдесят тысяч ярдов, - доложил младший лейтенант Шоу.
   Этот парень вовсе не сумасшедший, впервые подумал Клаггетт.
   - Иван не ожидает, что за ним будут охотиться, правда? - спросил Рикс.
   - По-видимому, не ожидает, но его хвост не так хорош, как ему кажется.
   Русская  "Акула"  выбрала  маневр  поиска  "лесенкой".  Длинные   отрезки
проходили приблизительно по юго-западному и северо-восточному векторам, и  в
конце  каждого  этапа  она  спускалась  на  юго-восток  с  интервалом  между
поисковыми отрезками примерно в пятьдесят тысяч  ярдов,  или  двадцать  пять
морских миль. Это позволяло предположить, что буксируемые русской  подлодкой
датчики обладали дальностью действия миль в  тринадцать.  По  крайней  мере,
вспомнил Клаггетт, таковым было бы мнение ребят из разведки.
   - Думаю, нам следует сохранить дистанцию в пятьдесят тысяч  ярдов,  чтобы
не рисковать, - заявил Рикс после недолгого размышления. - Его лодка намного
тише, чем я ожидал.
   - Шум двигателя резко уменьшился, правда? Если бы он медленно плыл вместо
того, чтобы прочесывать район... - Клаггетт с удовольствием обратил внимание
на то, что капитан снова рассуждает как осторожный инженер. Правда,  это  не
слишком удивило помощника. Когда начинало пахнуть жареным, Рикс  превращался
в  командира  рак