ацких элементов; отдельные из них уже  заявляли,  что  отсталая
Россия  потерпела  неудачу  потому,   что   оказалась   неспособна   создать
гуманистические правительственные структуры,  тогда  как  развитые  западные
страны сумели добиться этого (не об этом ли говорил сам Карл Маркс?).  Такие
люди, подумал Кадышев, озадаченно качая головой, являются ничуть не меньшими
идеалистами, чем представители первых революционных  Советов,  и  такими  же
пустоголовыми.  Русские  всего  лишь  довели  революционные  идеалы  до   их
логических пределов и обнаружили в результате только беды и пустоту.  Теперь
они поворачивали назад - маневр, потребовавший  политического  и  морального
мужества, редко встречающегося в мире, - и Запад все еще не мог понять,  что
же происходит! Насколько прав был Хрущев, подумал член русского  парламента.
Политики одинаковы во всем мире. И почти все идиоты.
   - Андрей Ильич, мы не всегда согласны с вами при выборе методов, но у нас
не бывает расхождений относительно целей. Я знаю, что у вас  неприятности  с
нашими друзьями на противоположном крыле.
   - И с вашей группировкой тоже! - бросил Нармонов резче, чем следовало.
   - И с моими сторонниками, это верно, - небрежно согласился Кадышев. -  Вы
считаете, Андрей Ильич, что мы должны соглашаться с вами по каждому вопросу?
   Нармонов повернулся, и его глаза угрожающе сверкнули.
   - Только не сегодня, пожалуйста, - ответил он.
   - Какую помощь мы можем оказать вам?  -  Теряете  самообладание,  товарищ
президент? - подумал он. Это плохой знак, друг мой...
   - Мне нужна ваша поддержка по  национальному  вопросу.  Нельзя  допустить
распада всего Союза. Кадышев решительно покачал головой.
   - Это неизбежно. Надо дать прибалтам и азербайджанцам самим  решать  свою
судьбу. Это устранит массу проблем.
   - Нам нужна азербайджанская нефть. Если мы согласимся  на  их  отделение,
наша экономическая ситуация ухудшится.  А  стоит  дать  волю  прибалтам,  их
примеру последуют другие,  и  половина  страны  захочет  стать  независимыми
государствами.
   - Половина населения, это  верно,  но  меньше  двадцати  процентов  нашей
территории. Одновременно будут решены почти все проблемы, - заметил Кадышев.
   - Но какова будет судьба тех, кто захочет  отделиться?  Мы  бросим  их  в
пропасть хаоса и гражданской войны. Сколько из них погибнет, сколько смертей
останется на нашей совести? - спросил" президент.
   - Это - нормальное следствие деколонизации. Не в наших силах предупредить
его. Пытаясь  удержать  Союз  от  распада,  мы  просто  будем  содействовать
гражданской войне  на  нашей  собственной  территории.  Вот  тогда  придется
передать силам безопасности слишком много власти, а это опасно. Как и вы,  я
не доверяю армии.
   - Армия не способна на вооруженный переворот. В ней нет бонапартистов.
   - Ваша вера в лояльность армии намного превосходит мою. Мне кажется,  что
сейчас они увидели перед собой уникальную историческую  возможность.  Партия
сдерживала военных, начиная с Тухачевского. У военных отличная память, и они
могут прийти к выводу, что это их шанс.
   - Тех, что мечтали о военном перевороте, уже давно нет в живых!  И  детей
их - тоже, - сердито огрызнулся Нармонов. - В конце  концов,  прошло  больше
пятидесяти лет. Те,  у  кого  сохранились  личные  воспоминания  о  чистках,
передвигаются в колясках или живут на пенсии.
   - Но их внуки-то живы, и не следует забывать об унаследованной памяти.  -
Кадышев откинулся на спинку кресла и задумался. В его  голове  пронеслась  и
тут же почти полностью оформилась мысль: неужели это возможно?..
   - Они беспокоятся, это верно, и эта обеспокоенность  мало  отличается  от
моей собственной. У нас существуют разногласия относительно того, как решить
эту проблему, а не по вопросу контроля. Я  могу  сомневаться  в  их  здравом
смысле, но не в их преданности.
   - Возможно, вы правы, хотя я настроен не так оптимистически.
   - С вашей помощью мы можем  выступить  единым  фронтом  против  тех,  кто
требует немедленного роспуска Союза. Это охладит  их  пыл,  а  нам  позволит
получить несколько лет нормализации. А уж затем мы можем рассмотреть порядок
организованного выхода республик из Союза и создания настоящей конфедерации.
Таким   образом   мы   сохраним   экономические   связи   при   политической
независимости.
   Президент  хватается  за  соломинку,  это  Кадышеву  было  ясно.  Он   не
выдерживает  напряжения.  Человек,  двигающийся  по  политической  арене   с
уверенностью нападающего  хоккейной  команды  ЦСКА,  демонстрирует  признаки
слабости.., выдержит ли он такой стресс без моей поддержки?
   Может быть, решил Кадышев. Может быть. Очень жаль, подумал он.  На  самом
деле Кадышев был лидером "левых" сил, которые  стремились  к  роспуску  всей
страны  и  ее  правительства,  чтобы  затем  насильно   втащить   оставшееся
государство - в основе которого будет  Российская  Федерация  -  в  двадцать
первый век. Если Нармонов уйдет..,  если  он  придет  к  выводу,  что  не  в
состоянии продолжать свою деятельность, тогда кто...
   Я, конечно.
   Поддержат ли меня американцы?
   Как  могут  они  не  поддержать  агента  по  кличке  "Спинакер",   агента
собственного Центрального разведывательного управления?
   Кадышев работал на американцев уже шесть лет - как только был  завербован
Мэри Пэт Фоули. Он не считал  это  изменой,  ибо,  преследуя  цель  улучшить
положение в стране, полагал, что это один из путей. Он  снабжал  американцев
информацией о деятельности советского правительства - особенно  о  том,  что
происходило внутри него. Часть  этих  сведений  была  исключительно  ценной,
остальные же  материалы  американцы  могли  бы  получить  и  от  собственных
репортеров. Кадышев знал, что американцы  считают  его  своим  самым  ценным
источником политической информации в Советском Союзе, особенно теперь, когда
под его контролем находились сорок процентов  Съезда  народных  депутатов  -
нового парламента  страны,  шумного  и  несколько  самоуверенного.  Тридцать
девять процентов, поправил он себя. Нужно быть  честным.  Впрочем,  если  он
сумеет  предпринять  правильные  шаги,  ему  удастся  завоевать  еще  восемь
процентов. Две тысячи пятьсот депутатов представляли  самые  разные  оттенки
политического  спектра  -  тут  были  и  истинные   демократы,   и   русские
националисты как демократического, так и социалистического толка, и левые  и
правые  радикалы.  Кроме  того,  здесь  было  немало  осторожных  политиков,
державшихся середины, причем некоторые из них действительно пеклись о  благе
своей страны и курсе,  который  она  выберет,  тогда  как  остальные  просто
стремились  к   сохранению   своего   политического   влияния.   Кто   будет
прислушиваться к его призывам? Кого удастся привлечь на свою сторону?
   Вряд ли достаточно многих.
   Однако оставалась ли у него еще одна карта?
   Да. Если только он осмелится открыть ее.
   - Андрей Ильич, - произнес Кадышев примирительно, - вы  хотите,  чтобы  я
поступился своими принципами, дабы помочь вам достичь той  цели,  к  которой
стремимся мы оба, однако при  этом  выбрать  путь,  которому  я  не  слишком
доверяю. Это сложный вопрос. Говоря по правде, я даже не уверен,  что  сумею
обеспечить  поддержку,  на  которой  вы  настаиваете.  Мои  товарищи   могут
отвернуться от меня.
   Слова Кадышева еще больше взволновали президента:
   - Чепуха! Я знаю, что они целиком полагаются на вас и ваше суждение.
   И не только они, подумал Кадышев.

***

   Как это и бывает в  большинстве  случаев,  расследование  велось  главным
образом путем изучения письменных материалов. Эрнест Веллингтон был молодым,
но честолюбивым юристом. Выпускник юридического факультета и  член  коллегии
адвокатов, он мог обратиться в ФБР и вести расследование по  всем  правилам.
Однако он считал себя адвокатом, а не полицейским. К тому же любил политику,
тогда как ФБР гордилось тем, что старается стоять  в  стороне  от  политики,
избегая связанных с нею вопросов. Более того,  Веллингтон  политику  обожал,
считая ее плотью и кровью государственной службы, и  знал,  что  именно  она
является путем к достижению вершин как внутри правительства, так и вне  его.
Устанавливаемые им  контакты  увеличат  его  ценность  для  любой  из  сотни
юридических  фирм,  имеющих  связи  с  правительственными  учреждениями,  по
крайней мере раз в пять, не говоря уже о том, что его имя станет известно  в
министерстве юстиции. Там он станет одним из кандидатов на пост специального
помощника. Затем - лет через пять - попытается занять должность руководителя
отдела.., может быть, даже федерального  прокурора  в  каком-нибудь  крупном
городе или возглавит следственную группу министерства юстиции.  Это  откроет
ему дверь в большую политику и  он,  Эрнест  Веллингтон,  станет  участником
великой игры в  американской  столице.  Короче  говоря,  такие  перспективы,
подобно  пьянящему  вину,  кружили  голову  двадцагисемилетнему  честолюбцу,
который с отличием закончил юридический факультет Гарвардского  университета
и с показным презрением отверг весьма заманчивые предложения известных фирм,
решив посвятить свои первые годы службе обществу.
   На письменном столе перед Веллингтоном лежала пачка  бумаг.  Его  кабинет
находился едва  ли  не  на  чердаке  здания  министерства  юстиции,  которое
располагалось на длинном бульваре, что протянулся от памятника Вашингтону до
Капитолия. Из единственного окна открывался  вид  на  автостоянку  в  центре
квартала, обреченного на снос. Кабинет был маленьким, кондиционер то и  дело
выходил  из  строя,  зато  Веллингтон  был  единственным  обитателем   этого
скромного помещения. Не все знают, что адвокаты стараются проводить  в  суде
как можно меньше времени, избегая появления там, подобно тому, как  хвастуны
уклоняются от проверки  своих  заявлений.  Прими  Веллингтон  какое-либо  из
предложений  нью-йоркских  юридических  фирм,  что  вели   дела   крупнейших
корпораций, - самое выгодное из них принесло бы ему свыше ста тысяч годового
дохода,   -   его   обязанности   сводились   бы   к   работе    корректора,
высокооплачиваемого  секретаря,  выискивающего  орфографические   ошибки   и
случайные промахи в контрактах. Первые годы в министерстве юстиции тоже мало
отличались от этого. Работая в аппарате прокурора, он  оказался  бы  в  гуще
судебной деятельности, и вопрос, утонет он или выплывет, зависел  бы  только
от него самого. Здесь, в министерстве,  ему  приходилось  читать  документы,
разыскивая несуразности, нюансы, возможные  технические  промахи,  нарушения
закона, словно он редактировал детективы  превосходного  автора.  Веллингтон
приступил к заметкам.
   Джон Патрик Райан. Заместитель директора  Центрального  разведывательного
управления, назначенный на этот пост президентом США - вот  она  политика  в
действии - и утвержденный в этой должности меньше двух лет назад.  До  этого
он занимал пост  исполняющего  обязанности  заместителя  директора  ЦРУ  (по
вопросам разведки) - после смерти адмирала Джеймса  Грира.  Еще  раньше  был
специальным помощником  заместителя  директора  управления  Грира  и  иногда
представлял интересы разведывательного управления в Англии. Райан был  также
преподавателем истории в Военно-морской  академии,  закончил  Джорджтаунский
университет и работал брокером в  балтиморском  отделении  фирмы  "Меррил  и
Линч". Кроме того, несколько месяцев служил лейтенантом  б  корпусе  морской
пехоты США. Судя  по  всему,  Райану  нравилось  менять  профессии,  подумал
Веллингтон, записывая все важные даты в его биографии.
   Личное состояние.  Все  необходимые  налоговые  декларации  находились  в
досье, в самом его  начале.  Райан  был  весьма  богатым  человеком.  Откуда
взялось его состояние? На анализ этого Веллингтону  потребовалось  несколько
часов. Работая брокером, Райан проявил себя истинным ковбоем, который не мог
жить без риска. В тот момент, когда служащие компании "Чикаго и Норт-Уэстерн
Рейлроуд" выкупили ее в свою собственность, он рискнул поставить  более  ста
тысяч долларов и получил немалый куш - свыше шести миллионов  долларов.  Это
была его единственная  крупная  ставка  -  действительно,  выигрыш  при  его
вероятности всего один к шестидесяти встречается не слишком часто, прав  да?
- но Райан добивался  успеха  и  в  других  областях.  Когда  его  состояние
достигло восьми миллионов, он прекратил игру на бирже и начал  готовиться  к
защите  докторской  диссертации  в  Джорджтаунском  университете.  Время  от
времени играл на бирже, но уже не как профессионал - здесь  что-то  не  так,
правда? - пока не поступил на государственную  службу.  Сейчас  его  ценными
бумагами занимается несколько инвестиционных фирм..,  методы  их  отчетности
необычайно  строгие,  предельно  осторожные.  Состояние   Райана   достигает
двадцати миллионов, может быть, даже больше. Финансовые  отчеты  и  проверки
проводят сами  фирмы.  Райану  предъявляются  только  квартальные  отчеты  с
информацией о полученных доходах. Разумеется, при  желании  это  можно  было
обойти, однако такой метод является совершенно законным. Доказать финансовые
нарушения практически невозможно, если только не установить  аппаратуру  для
подслушивания на телефоне его брокеров, а добиться разрешения на  это  очень
непросто.
   Комиссия по ценным бумагам  и  биржевым  операциям  изучила  деятельность
Райана, однако на самом деле внимание комиссии привлекли не финансы  Райана,
а фирма, акции которой он купил. Краткие, выводы комиссии,  сформулированные
четким бюрократическим языком, гласили, что технических нарушений обнаружено
не было, однако  Веллингтон  заметил,  что  выводы  основывались  скорее  на
формальностях, чем на существе вопроса. Райан отказался  подписать  согласие
на  проведение  ревизии,  что  вполне  естественно,  и  комиссия  решила  не
настаивать. Это было не совсем понятно, хотя и  легко  объяснимо,  поскольку
целью ведущегося расследования был не Райан; кому-то пришло  в  голову,  что
это было всего лишь случайное совпадение. Тем не менее  он  снял  деньги  со
своего основного  счета...  Почему?  Джентльменское  соглашение?  -  написал
Веллингтон у себя в блокноте. Может быть. Если его  спросят,  Райан  мог  бы
ответить, что поступил так из-за крайней щепетильности, внутреннего  чувства
вины.  Деньги  были  обращены  в  облигации  американского  казначейства   и
оставались нетронутыми до тех пор,  пока  все  не  забыли  о  случившемся...
Понятно. Очень интересно.
   Но что это за попечительский фонд? Кто такая Кэрол Циммер?  Почему  Райан
проявляет такой интерес к ее детям? Совпадение по времени? Смысл?
   Как всегда, было поразительным то, что  из  такого  огромного  количества
письменных материалов удалось извлечь так мало полезного. Возможно,  подумал
Веллингтон, в этом и заключается подлинный смысл государственной  канцелярии
- создать впечатление огромной  работы  и  раскрыть  как  можно  меньше.  Он
усмехнулся. Но ведь разве не в этом было значение и большинства  юридических
документов? Получая по двести долларов в  час,  юристы  обожали  препираться
из-за того, как расставить в них запятые. Он задумался,  стараясь  направить
свои мысли в другом направлении. Ну конечно, ведь он  упустил  нечто  крайне
важное и весьма очевидное.
   Администрация Фаулера не испытывала нежных чувств к Райану. Тогда  почему
его назначили на должность заместителя директора ЦРУ? Политическое давление?
Однако в этом случае назначают людей, не отвечающих необходимым  требованиям
для этой... Какие политические связи существуют у Райана? В досье об этом не
было ни слова. Веллингтон перелистал страницы  и  нашел  письмо  подписанное
Аланом Трентом и Сэмом Феллоузом - членами комитета конгресса. Странная пара
- "голубой" и мормон. При утверждении конгрессом Райан прошел намного легче,
чем Маркус Кабот, легче даже Банкера  и  Талбота,  ведущих  членов  кабинета
президента. Отчасти потому, что он был все-таки человеком на  вторых  ролях,
однако этим нельзя объяснить все. Причина заключается в политических связях,
причем с очень влиятельными политиками. Почему? Что это за  связи?  Трент  и
Феллоуз.., каким образом эти двое могут придерживаться единого мнения?
   Не приходится сомневаться в том, что Фаулер и его приближенные не слишком
жалуют Райана,  иначе  почему  министр  юстиции  лично  поручил  Веллингтону
заняться  этим  делом?  Делом?  А  это  действительно   правильный   термин,
определяющий  то,  чем  занимается  Веллингтон?  Если  это  "дело",   почему
расследование  не  поручено  ФБР?  Опять  политика,  наверно.  Райан   тесно
сотрудничал с ФБР по нескольким вопросам.., однако...
   Уильям Коннор Шоу, директор Федерального бюро расследований, славился как
самый  честный  сотрудник   администрации   Фаулера.   Политически   наивен,
разумеется, но его честность и неподкупность были  поистине  легендарными  -
это  ведь  неплохие  качества  для  полицейского  агента,  верно?   Конгресс
придерживался  именно  такой  точки  зрения.  ФБР  завоевало  такую  высокую
репутацию,  что  начали  поговаривать  о  ликвидации  института  специальных
прокуроров - особенно после того, как  один  из  них  испортил  все  дело..,
однако бюро как-то осталось в стороне.
   А вот это интересное дело, правда? На таком  расследовании  вполне  можно
выдвинуться, привлечь внимание начальства.

Глава 17

Подготовка

   Дни становятся меньше, подумал Джек. И дело не  в  том,  что  он  так  уж
опаздывал, просто дни все время укорачивались. Это оттого, что земная орбита
и ось вращения Земли неперпендикулярны плоскости.., эклиптики? Что-то  вроде
этого. Шофер высадил его у самой двери, и он устало  вошел  в  дом,  пытаясь
вспомнить, когда в последний раз - не считая  субботы  и  воскресенья  -  он
видел свой дом при дневном свете, а  не  в  сиянии  электрических  лампочек.
Пожалуй, хорошо лишь то, что он не берет с собой работу - но ведь и  это  не
совсем так, правда? Джек действительно не привозил домой  документы,  однако
забыть о делах, очистить свой мозг куда труднее, чем очистить свой стол.
   До Райана донеслись обычные домашние  звуки,  по  телевидению  передавали
какой-то фильм. Шумела стиральная машина. Нужно бы исправить ее. Он вошел  в
гостиную, чтобы известить всех о своем прибытии.
   - Папа! - бросился к нему Джек Райан-младший,  он  обнял  отца,  а  затем
посмотрел на него с упреком:
   - Но ведь ты обещал взять меня на бейсбольный матч!
   Черт побери... Дети начали ходить в школу, и в  Балтиморе  будет  сыграно
еще не больше дюжины матчей. Он должен, должен, должен...  Но  когда?  Когда
ему удастся освободиться пораньше?
   Новый центр связи был готов  только  наполовину,  а  ведь  это  было  его
детище; подрядчик уже на неделю отставал от графика, и  нужно  ликвидировать
отставание, если центр должен вступить в срок...
   - Я постараюсь, Джек, - пообещал Райан  сыну,  который  был  еще  слишком
молод, чтобы понимать, что помимо  обещания  у  отца  могут  быть  и  другие
обязательства.
   - Папа, но ты дал слово! - Черт побери!  Джек  сделал  в  уме  пометку  с
грифом "обязательно". Нужно предпринять что-то.
   - Пора спать! - объявила Кэти. - Марш в спальню! Завтра утром в школу.
   Райан обнял и поцеловал обоих  детей,  однако  ласковый  жест  ничуть  не
успокоил его совесть. В  кого  он  превращается,  что  он  за  отец?  Первое
причастие у Джека-младшего в следующем апреле или мае, а кто знает,  удастся
ли ему быть в это время дома? Надо бы уточнить дату и заранее подготовиться.
Джек напомнил себе, что вроде  бы  незначительные  вещи  подобны  обещаниям,
данным детям...
   Незначительные вещи?
   Боже мой, как все это случилось? Куда пропала моя жизнь?
   Он посмотрел вслед детям, расходящимся по спальням, и пошел в кухню. Ужин
ждал в духовке. Джек поставил тарелку на стол и направился  к  холодильнику.
Теперь он покупал вино ящик