, - мы получим дейтерий. Присоединим еще один -
получим тритий. Его атомный вес втрое больше атомного  веса  водорода  из-за
дополнительных нейтронов. Оперируя простыми терминами,  можно  сказать,  что
нейтроны - основа ядерного оружия. Освобождаясь от  атомов,  к  которым  они
присоединены,  нейтроны  вылетают  наружу,  бомбардируют  другие   атомы   и
освобождают новые нейтроны. При этом возникает цепная реакция,  при  которой
выделяется колоссальная энергия. Тритий является полезным потому,  что  атом
водорода не содержит ни одного нейтрона, не говоря уже о двух. Он отличается
неустойчивостью и  способен  к  распаду  с  определенной  скоростью.  Период
полураспада трития  составляет  12,3  года,  -  продолжал  ученый.  -  Таким
образом, если  ввести  тритий  в  атомную  бомбу,  дополнительные  нейтроны,
присоединяющиеся к первоначальной реакции распада, ускоряют или  "формируют"
распад массы плутония или урана в пять или больше - до  сорока  -  раз,  что
позволяет намного эффективнее использовать  тяжелые  расщепляемые  материалы
вроде обогащенного урана  или  плутония.  Далее,  дополнительное  количество
трития,  введенное  в  соответствующее  место  ядра  атомной  бомбы  -   она
называется в этом случае "первичной", - ведет к  возникновению  термоядерной
реакции.  Разумеется,  существуют  и   другие   способы.   Например,   можно
использовать химические вещества дейтерид  лития  и  гидрид  лития,  которые
более устойчивы, однако тритий крайне полезен для использования в  некоторых
видах оружия.
   - Как получить тритий?
   - В общих чертах так: помещают большое количество лития в ядерный реактор
и позволяют  термическому  нейтронному  потоку  -  это  научный  термин  для
движения частиц взад и вперед - бомбардировать литий медленными  нейтронами,
что ведет к трансформации лития в тритий в результате захвата им  нейтронов.
Он выглядит, как маленькие многогранные пузырьки в толще металла.  Насколько
я знаю, немцы производили тритий на своем заводе в Грейфсвальде.
   - Почему вы так считаете? У вас есть доказательства?
   - Мы подвергли анализу плутоний, присланный нам оттуда. У  плутония  есть
два изотопа - плутоний-239 и плутоний-240.  Измеряя  их  соотношение,  можно
определить плотность нейтронного потока в реакторе. В плутонии,  который  мы
получили  из  Грейфсвальда,  оказалось  слишком  мало  изотопа  240.  Что-то
ослабляло поток нейтронов. Это был, наверно - нет, точно, - тритий.
   - Вы уверены в этом?
   - Физические законы, регулирующие этот процесс, весьма сложны, но они  не
допускают двусмысленного толкования. Более того,  во  многих  случаях  можно
даже опознать реактор, из которого получен данный образец плутония,  измерив
соотношение в нем различных веществ. Как я сам, так и ученые, работавшие  со
мной, уверены в полученных результатах.
   - Но ведь эти заводы  находились  под  международным  контролем,  правда?
Разве не ведется наблюдение за производством трития?
   - Немецким ученым удалось обойти международный контроль за  производством
плутония, а международная инспекция производства трития не  ведется  совсем.
Но даже если бы существовали такие методы контроля, уклониться от  них  было
бы детской игрой.
   Головко выругался вполголоса.
   - Какое количество трития пропало?
   - Трудно сказать, - пожал плечами ученый.  -  Завод  закрыт.  У  нас  нет
больше доступа к нему.
   - Тритий может использоваться для других целей?
   - Да, конечно. С коммерческой точки зрения, это очень ценный материал. Он
фосфоресцирует - светится в темноте. Его применяют  для  циферблатов  часов,
прицелов, приборов... И стоит он исключительно дорого -  примерно  пятьдесят
тысяч долларов США за грамм.
   Головко удивился тому, что позволил себе отвлечься на вопрос, не  имеющий
отношения к делу.
   - Давайте выясним все как следует. Вы утверждаете,  что  наши  братья  по
социализму  в  Германской  Демократической  Республике  не  только  пытались
изготовить  собственное  атомное  оружие,  но  и  работали  над  водородными
бомбами?
   - Да, это соответствует действительности.
   - И один элемент в этом плане не удалось обнаружить?
   - Совершенно верно - по-видимому, верно, - поправился ученый.
   - По-видимому? - Первый заместитель председателя  КГБ  подумал,  что  ему
приходится вытягивать информацию из ученого, словно признание у ребенка.
   - Да. На их месте, принимая во внимание указания, полученные ими от Эрика
Хонеккера, это то, что на их месте сделал бы я сам. Далее,  осуществить  это
очень просто. В конце концов, мы передали им всю технологию реакторов.
   - О чем мы тогда думали, чертовщина какая-то, -  еле  слышно  пробормотал
Головко.
   - Действительно, мы совершили ту же ошибку с китайцами, верно?
   - Неужели никто... - начал Головко, но ученый прервал его.
   - Разумеется, мы предупреждали об опасности - как в нашем институте,  так
и в Кыштыме. Никто не хотел  нас  слушать.  Считалось  политически  выгодным
передать  эту  технологию  союзникам.  -  Последнее  слово  ученый  произнес
бесстрастно.
   - И вы считаете, следует предпринять что-то?
   - Думаю, можно  было  бы  обратиться  к  нашим  коллегам  в  Министерстве
иностранных дел, однако я пришел  к  выводу,  что  лучше  предпринять  более
решительные шаги. Поэтому я пришел сюда.
   - Итак, по вашему мнению, в Германии - я имею в  виду  новую  Германию  -
может находиться значительный запас расщепляемых материалов и  этот  тритий,
на основе чего они могут создать свой собственный ядерный арсенал?
   - Это очень вероятно. Как вы знаете, немало немецких  ученых-ядерщиков  в
настоящее время работает в Южной Америке. Это  кажется  им  привлекательным.
Там они занимаются исследованиями, которые вполне могут иметь  применение  к
разработке ядерного оружия на  расстоянии  двенадцати  тысяч  километров  от
дома. Они узнают все, что  можно  узнать  по  этой  специальности  вдали  от
Германии и к тому же за чужой счет. Если дело обстоит именно так,  можно  ли
быть уверенным, что это всего лишь возможность подзаработать? Допускаю,  что
это вероятно. Однако мне кажется, что их правительство знает о происходящем.
Поскольку оно не предприняло  никаких  шагов,  чтобы  остановить  их,  можно
предположить, что оно одобряет  деятельность  этих  ученых.  Таким  образом,
наиболее вероятная причина, по которой правительство заняло  такую  позицию,
состоит в том, что оно рассчитывает на применение приобретенных  знаний  для
использования в интересах Германии.
   Головко нахмурился. Его гость выдвинул  три  возможности,  сливающиеся  в
серьезную угрозу. Он рассуждал как профессиональный  разведчик,  к  тому  же
страдающий  манией  подозрительности.  Впрочем,   такие   разведчики   часто
оказываются лучшими.
   - Что еще вы можете сказать?
   - У меня составлен список  тридцати  специалистов.  -  Он  передал  папку
заместителю председателя КГБ. - Мы беседовали с нашими  инженерами  -  теми,
кто помогал немцам строить завод в Грейфсвальде. Судя по  их  воспоминаниям,
эти тридцать человек могли с наибольшей  вероятностью  принимать  участие  в
проекте, о котором идет  речь.  Полдюжины  из  них  были  очень  способными,
настолько талантливыми, что могли бы работать в "Арзамасе-17".
   - Никто из этих немцев не расспрашивал специально...
   - Нет, да в этом и не было необходимости.  Физика  есть  физика.  Реакция
ядерного  распада  хорошо  всем  известна.  Физические   законы   невозможно
засекретить. Скрыть природу нельзя, а мы имеем дело именно с природой.  Если
эти специалисты могут управлять реактором, то  лучшие  из  них  в  состоянии
сконструировать ядерное оружие - если, разумеется, у  них  есть  необходимые
материалы.  А  наш  реактор  предоставил  им   возможность   эти   материалы
производить. По-моему, вам следует заняться  этим  -  узнать,  что  они  там
делали и что есть в их распоряжении.
   - У меня есть отличные специалисты в техническом отделе Первого  главного
управления,  -  заметил  Головко.  -  После  того  как  мы  обработаем  вашу
информацию, они захотят побеседовать с вами. - "Арзамас-17" находится  всего
в нескольких часах езды по железной дороге.
   -  Мне  доводилось  встречаться  с  некоторыми   из   ваших   технических
аналитиков.  Это  действительно  прекрасные  специалисты.  Надеюсь,  у   вас
сохранились хорошие контакты в Германии.
   Головко не ответил на это замечание.  У  него  было  немало  контактов  в
Германии, но ведь многие  из  них  могли  превратиться  в  двойных  агентов.
Недавно он провел анализ надежности своих бывших агентов в Штази и пришел  к
выводу, что нельзя доверять никому  -  или,  вернее,  те,  кому  можно  было
доверять, уже не занимали должности, которые могли бы пригодиться, но даже и
эти... Он тут же принял решение провести эту операцию,  прибегнув  к  помощи
только русских разведчиков.
   - Если у них есть материалы, сколько времени потребуется на  производство
оружия?
   - Принимая во внимание уровень их технической подготовки, а также то, что
они имеют доступ к американским системам в НАТО, я не вижу причины, почему в
их арсеналах уже не может быть самостоятельно  изготовленных  ядерных  бомб.
Причем это будет не примитивное оружие. Находись я в их  положении,  имея  в
своем распоряжении специальные ядерные материалы, мне не составило бы  труда
изготовить  двухкаскадные  бомбы   уже   через   несколько   месяцев   после
объединения. Что касается более сложного оружия  -  трехкаскадных  систем..,
может быть, на это потребовался бы еще год.
   - Где бы вы принялись за такую работу?
   - В  Восточной  Германии,  разумеется.  Там  намного  безопаснее.  А  вот
относительно  конкретного  места...  -  Ученый  задумался.  -  Ищите  завод,
оборудованный современными прецизионными станками, на  которых  обрабатывают
высокоточные  оптические  инструменты.  Телескоп  с  рентгеновской  оптикой,
недавно выведенный нами на  орбиту,  является  непосредственным  результатом
наших исследований в технологии изготовления  термоядерного  оружия.  Видите
ли, для производства термоядерного  оружия  экспериментальная  рентгеновская
оптика имеет исключительное значение. Нам удалось узнать  массу  интересного
относительно  технологии  производства  американских  водородных   бомб   из
открытых публикаций, связанных с методами  фокусировки  рентгеновских  лучей
для астрофизических наблюдений. Я ведь  уже  говорил,  что  это  физика.  Ее
нельзя скрыть. После того как совершено  то  или  иное  открытие  в  области
физики, каждый, кто обладает достаточным уровнем знаний  и  желанием,  может
использовать его в своих целях.
   - Вы очень меня успокоили, - недовольно заметил Головко. Однако  на  кого
ему сердиться - на этого ученого, говорящего правду, или на природу,  законы
которой так легко открыть? - Извините меня,  профессор.  Примите  мою  самую
искреннюю благодарность  за  то,  что  вы  обратили  на  эту  проблему  наше
внимание.
   - Мой отец был учителем математики. Он прожил всю свою жизнь  в  Киеве  и
помнит немцев.
   Головко проводил ученого до дверей  кабинета,  затем  подошел  к  окну  и
остановился у него, уставившись на площадь невидящим взглядом.
   Ну почему мы допустили их объединение? - спросил он себя. Им  что,  нужно
жизненное  пространство?  Lebensraum   <Жизненное   пространство   (нем.).>?
Стремятся  стать  самой  мощной  европейской  державой?  Или  у  тебя  мания
преследования, Сергей? Разумеется,  ему  платят  за  то,  что  он  параноик.
Головко вернулся к письменному столу, сел в кресло и снял телефонную трубку.
***

   - Это совсем несложно, и если такое необходимо, можно больше об  этом  не
говорить, - ответил Кейтель на вопрос Бока.
   - ТЫ нашел людей?
   - Да, вполне надежных. Все служили за пределами ГДР,  главным  образом  в
Африке. У них огромный опыт. Три  полковника,  шесть  подполковников  и  два
майора - все на пенсии вроде меня.
   - Не забывай о безопасности, - напомнил ему Бок.
   - Знаю, Гюнтер. Каждый из них со  временем  стал  бы  генералом.  У  всех
безупречные партийные характеристики. Иначе почему  их  уволили  на  пенсию?
Наша новая Германия не доверяет им.
   - Среди них не может оказаться провокатора?
   - Послушай, Понтер, я - офицер разведки. Ведь я не даю тебе советов,  как
выполнять свои задания. Не надо советовать  и  мне.  Пожалуйста,  мой  друг,
прими решение: либо ты мне доверяешь, либо нет. Сделай выбор.
   -  Я  знаю,  Эрвин.  Извини  меня.  Нам  предстоит  исключительно  важная
операция.
   - Мне это тоже известно.
   - Сколько времени потребуется тебе на подготовку?
   - Пять дней. Мне бы хотелось подготовиться более тщательно, но я уверен в
успехе, и мы можем приступить к операции  быстро.  Проблема,  разумеется,  в
том, как избавиться от тела, чтобы его не обнаружили.
   Бок кивнул. Об этом никогда не приходилось  особо  беспокоиться.  Фракция
Красная армия редко  задумывалась  о  таких  тонкостях  -  если  не  считать
предательницы из числа "зеленых", которая сорвала одну из  их  операций.  Но
это была случайность. Ее похоронили в национальном парке, проявив тем  самым
чувство юмора, - правда, он  особенно  не  задумывался  над  этим,  приобщив
женщину непосредственно к экологии, которую она так любила. Эта мысль пришла
в голову Петре.
   - Как я передам тебе видеокассету?
   - Тебя здесь встретят. Это буду не я, кто-то  другой.  Через  две  недели
остановишься в этом же отеле. Спрячь кассету в книге.
   - Хорошо. - Кейтелю  казалось,  что  Бок  излишне  увлекается,  уж  очень
беспокоясь о безопасности. Для непрофессионалов типично  увлечение  комедией
"плаща и кинжала". Им нравится играть в нее больше, чем профессионалам,  для
которых это всего лишь работа. Ну почему просто не уложить кассету в коробку
и не завернуть в пластик, как кассету кинофильма? -  Мне  скоро  понадобятся
деньги.
   Бок передал ему конверт.
   - Здесь сто тысяч марок.
   - Да, этого хватит. Итак, через две недели. - Кейтель встал, оставив Бока
платить по счету, и ушел.
   Понтер заказал еще одну кружку пива. Он смотрел на  море  цвета  кобальта
под ясным безоблачным небом. На горизонте плыли корабли - один был  военным,
но Бок на таком большом  расстоянии  не  смог  определить  его  национальную
принадлежность, остальные - всего лишь торговые суда, перевозящие  грузы  из
одного неизвестного порта в другой.
   Выдался  дивный  день  -  теплое  солнце  и  прохладный   морской   бриз.
Неподалеку, на покрытом белым мягким песком пляже, дети и  влюбленные  могли
наслаждаться купанием. Он подумал о Петре - и об Эрике и Урсуле. Прохожие не
поняли бы по выражению его лица, о  чем  он  думает.  Чувства,  связанные  с
утратой, остались позади. Тогда он плакал и  метался  в  отчаяньи,  стараясь
прогнать их, но глубоко внутри в нем уже таилась страшная ледяная  ярость  и
желание отомстить. Такой прекрасный день, а ему не с кем его провести.  И  в
будущем не менее прекрасные дни он будет проводить в одиночестве. Больше  не
будет рядом Петры. Бок мог найти женщину, чтобы воспользоваться ее телом, но
это будет всего  лишь  физиологической  необходимостью,  которая  ничего  не
изменит. До конца своих дней он останется один.  Эта  мысль  была  страшной.
Никакой любви, никакой семьи, никаких детей. Вокруг на террасе сидели  люди,
главным  образом  европейцы,  улыбающиеся  и  веселые,  они  приехали   сюда
отдохнуть вместе с семьями. Люди пили пиво, или  вино,  или  другой  местный
напиток,  предвкушая  удовольствия,  которые  наступят  с  приходом  вечера:
интимные ужины, прохладные хлопковые простыни после этого, смех и  любовь  -
все, чего мир лишил Понтера Бока.
   Он ненавидел их всех, сидя в одиночестве, непрерывно пробегая взглядом по
сценам вокруг - как в зоопарке, наблюдая за животными. Бок  презирал  их  за
смех и улыбки.., и за ожидающее их будущее. Как это  несправедливо!  У  него
есть цель в жизни, предназначение, к которому он стремится. У них -  работа.
На протяжении пятидесяти недель они покидают свои дома  и  едут  на  работу,
занимаются  там  незначительными  делами,  которые   кажутся   им   важными,
возвращаются домой и,  подобно  хорошим  европейцам,  сберегают  деньги  для
ежегодной поездки на острова Эгейского моря, или на Майорку, или в  Америку,
или куда-нибудь еще, где есть  солнце,  чистый  воздух  и  море.  Какими  бы
бессмысленными ни были их жизни,  у  них  есть  счастье  -  то,  чего  лишен
одинокий мужчина, сидящий в тени белого зонта, который пьет пиво  и  смотрит
на море. Да, это несправедливо, так несправедливо. Он  посвятил  свою  жизнь
заботе об их благополучии -  и  вот  у  них  счастливая  жизнь,  которую  он
надеялся дать им, тогда как у него ничего не осталось  -  даже  меньше,  чем
ничего.
   За исключением его миссии.
   Бок решил, что не будет обманывать себя, размышляя об этом. Он  ненавидел
их. Ненавидел всех. Если у него нет будущего, какое право на  будущее  имеют
они? Если счастье покинуло его, почему оно должно  споспешествовать  им?  Он
ненавидел их, потому что  они  отвергли  его,  и  Петру,  и  Куати,  и  всех
остальных, кто боролся против несправедливости и угнетения. Из-за этого  они
выбрали неверный путь вместо того пути,  что  вел  к  светлому  будущему,  и
обрекли себя на муки. Бок знал, что он лучше их, лучше, чем они когда-нибудь
могли бы стать. Он мог смотреть свысока на их ничтожные маленькие  жизни  и,
как бы он ни поступил с ними - ради их же блага, все еще пытался он  убедить
себя, - решать надлежало только ему. Если некоторые из  них  пострадают  при
этом - ну что ж, ничего не поделаешь. Они были даже не настоящими людьми,  а
всего лишь пустыми тенями тех, кем могли  бы  стать,  если  бы  вели  жизнь,
направленную к истинной цели. И отвергли они не его, а самих себя в  поисках
счастья, источником которого  была..,  та  жизнь,  что  они  избрали.  Жизнь
ленивой  скотины.  Бок  представил  себе  толпы,   склонившие   головы   над
кормушками, они удовлетворенно и сыто  мычали,  пока  он  наблюдал  за  ними
откуда-то сверху. Если кто-то из них умрет - а им придется умереть, -  стоит
ли по этому поводу беспокоиться? Ничуть, решил Понтер.

***

   - Мистер президент...
   - Да, Элизабет? - ответил с усмешкой Фаулер.
   - Тебе говорили когда-нибудь, какой ты хороший любовник?
   - По крайней мере не во  время  заседания  Совета  Министров,  в  этом  я
уверен. - Фаулер обращался к ее голове, что покоилась у него  на  плече.  Ее
левая рука поглаживала светлые волосы у него на  груди.  По  правде  говоря,
подумал президент,  это  действительно  получалось  у  него  неплохо.  Самое
главное, он обладал наиболее важным качеством - терпением. При всей нынешней
эмансипации И равноправии полов  долгом  мужчины  было  сделать  так,  чтобы
женщина чувствовала себя любимой и единственной.  -  И  во  время  встреч  с
прессой мне не говорили об этом, - добавил он.
   - Во всяком случае ты получил  эту  информацию  от  своего  советника  по
национальной безопасности.
   - Благодарю вас, доктор Эллиот. - Оба рассмеялись. Элизабет приподнялась,
чтобы поцеловать его, и ее соски коснулись груди любовника.
   - Ты даже не представляешь. Боб, кем ты стал для меня.
   - Думаю, что представляю, - заметил президент. Эллиот покачала головой.
   - Все эти скучные монотонные годы в ученом мире. Постоянно занята,  вечно
нет времени,  Я  была  так  увлечена  своими  профессорскими  обязанностями.
Сколько лет потеряно зря... - Глубокий вздох.
   - Надеюсь, милая, я вознаградил тебя за долгое ожидание.
   - Да, вполне. - Она повернулась, снова положила голову ему  на  плечо  и,
взяв его руку, положила ее себе на грудь. Его вторая рука сама нашла  нужное
место, и Элизабет ладонями прижала его руки.
   Что же сказать еще?  -  подумала  она.  Ведь  она  действительно  сказала
правду. Фаулер был нежным, терпеливым и  способным  любовником.  Не  меньшей
правдой было и то, что, услышав такое признание от женщины