и  для  дозаправки  самолетов  в
полете, "Праулерами", создающими электронные помехи и  ведущими  электронную
войну  в  воздухе,  а  также   спасательными   вертолетами   и   вертолетами
противолодочного назначения. Итого,  он  распоряжался  семьюдесятью  восьмью
"птичками",  общая  стоимость  которых   составляла..,   сколько?   Миллиард
долларов? Гораздо больше, если принять во внимание  затраты  на  их  замену.
Далее, под его командованием  находились  три  тысячи  офицеров,  старшин  и
рядовых, которые  пилотировали  и  обслуживали  эти  самолеты  и  вертолеты,
ценность  которых  было  невозможно  определить.   И   он,   он   один   нес
ответственность за все это. Зато насколько приятнее было  сидеть  в  кокпите
своего нового истребителя, оставив все административные хлопоты  начальству.
Робби и был теперь этим начальством, человеком, о котором говорили у себя  в
каютах все его парни. Им не нравилось, когда их приглашали к нему в кабинет,
потому что это выглядело вроде вызова к директору школы. Кроме того, они  не
любили летать вместе с ним,  потому  что  а)  он  был  слишком  стар,  чтобы
оставаться хорошим  летчиком  (по  крайней  мере  им  так  казалось),  и  б)
неизменно обращал их  внимание  на  допущенные  ошибки  (летчики-истребители
редко соглашаются признавать свои промахи, разве что в беседах между собой).
   Какая ирония судьбы!  До  назначения  на  должность  командира  воздушной
группы он служил в Пентагоне, передвигая бумаги по своему письменному столу.
Он молился и мечтал, чтобы его освободили от этой работы, в которой наиболее
волнующим моментом было найти утром свободное место для парковки автомобиля.
И вот  его  назначили  командиром  авиакрыла  -  и  теперь  ему  приходилось
заниматься административной работой  намного  больше,  чем  раньше.  Правда,
теперь он мог летать два раза в неделю - если ничто не мешало этому. Сегодня
был именно такой день. Когда он шел к выходу, его личный  помощник,  главный
старшина, широко улыбнулся.
   - Охраняйте мой кабинет, чиф.
   - Не беспокойтесь, шкипер. Когда вы вернетесь, он все еще будет на месте.
   Джексон внезапно остановился.
   - Смотрите, чтобы не украли все наши бумаги.
   - Приложу все усилия, сэр.
   Служебный автомобиль  доставил  его  к  застывшим  на  старте  самолетам.
Джексон уже оделся  в  свой  летный  комбинезон  фирмы  "Номекс",  старый  и
отчаянно пахнувший, полинявший от бесчисленных стирок, протершийся на локтях
от сидения после многих лет. Ему  давно  следовало  получить  новый,  однако
летчики - люди весьма суеверные, а Робби и его комбинезон побывали во многих
переделках.
   - Привет, шкипер! - окликнул один из командиров эскадрилий.
   Капитан третьего ранга Бад Санчес был ниже Джексона. Его смуглая  кожа  и
усы а-ля Бисмарк резко контрастировали  с  яркими  глазами  и  ослепительной
улыбкой, словно сошедшей с рекламы зубной  пасты.  Санчес,  командир  первой
эскадрильи, будет сегодня вести авиакрыло Джексона. Они летали вместе еще  в
те времена, когда Джексон  командовал  эскадрильей  на  авианосце  "Джон  Ф.
Кеннеди".
   - Ваш самолет проверен, заправлен и готов к полету. Готовы  дать  им  под
зад?
   - Кто будет нашим противником сегодня?
   - Мудозвоны с Черри-Пойнт на восемнадцатых "Дельтах".  Наш  "Хаммер"  уже
летает в сотне миль отсюда. Цель учений -  заградительный  боевой  воздушный
патруль против низколетящих самолетов противника. - А  если  проще,  подумал
Робби, не допустить атакующие вражеские  самолеты  за  пределы  определенной
границы. - Приготовьтесь к серьезному противодействию  летчиков  из  корпуса
морской пехоты, шкипер. У нас только что состоялись переговоры по радио, и я
пришел к выводу, что они слишком самоуверенны.
   - Еще не родился летчик морской пехоты, с которым я не  справился  бы,  -
заметил Робби, снимая  с  полки  свой  шлем.  На  нем  красовалась  надпись,
соответствующая его кодовому радиосигналу, - "Спейд".
   - Эй, радиолокаторщики, -  позвал  Санчес,  -  перестаньте  обниматься  и
отправляйтесь в кабины!
   - Идем, Бад. - Майкл Александер, или Лобо. - отошел от  своего  шкафчика.
За ним следовал Генри Уолтере - Шреддер, офицер радиолокационного  перехвата
из экипажа Джексона. Оба были лейтенантами моложе  тридцати.  В  раздевалке,
при подготовке к полетам, летчики обращались друг к другу не по именам, а по
радиокодам,  не  обращая  внимания  на  воинское  звание.  Робби   нравилась
товарищеская обстановка в эскадрилье, также как и родная страна, которую  он
любил.
   На  взлетной  полосе  старшины  -  механики  самолетов,   отвечавшие   за
техническое  обслуживание  боевых  машин,  -   проводили   офицеров   к   их
истребителям и помогли взобраться в кокпиты (в опасном районе  летных  полос
авианосца  летчиков  буквально  вели  за  руку,  опасаясь,  что  они   могут
заблудиться или как-нибудь навредить себе).  На  носу  истребителя  Джексона
красовались два нуля, а под кокпитом виднелась надпись "Кап, пер,  ранга  Р.
Дж. Джексон - Спейд", чтобы всем было ясно  -  перед  ними  личная  "птичка"
командира  воздушной  группы.  Чуть  ниже  надписи   был   нарисован   флаг,
представляющий собой истребитель МИГ-29, который по ошибке  иракский  летчик
не так давно подвел слишком близко к истребителю Джексона. Джексон не  очень
гордился сбитым самолетом - иракский пилот забыл проверить, все ли у него  в
порядке сзади, и расплатился за промах. Однако сбитый  самолет  есть  сбитый
самолет, ведь именно это является целью всех летчиков-истребителей.
   Спустя пять минут все  четыре  офицера  сидели  в  кабинах,  пристегнутые
ремнями, и двигатели истребителей ревели, готовые к взлету.
   - Ну как у  тебя  настроение  сегодня,  Шреддер?  -  спросил  Джексон  по
переговорному устройству.
   - Готов прикончить пару летунов из морской пехоты, шкипер. У меня  все  в
порядке. А эта штука, в которой мы сидим, собирается взлетать?
   - Пожалуй, пора узнать. - Джексон включил радио. - Бад, это Спейд.  Готов
к взлету.
   - Ясно, Спейд. Ты взлетаешь первым. -  Летчики  оглянулись  по  сторонам,
получили сигнал готовности от своих механиков я снова оглянулись.
   - Спейд взлетает первым. - Джексон убрал тормоза. - Поехали!
   - Здравствуй, mein Schatz, - сказал Манфред Фромм жене. Траудль бросилась
к нему в объятия.
   - Где ты был? - спросила она.
   - Этого я сказать не  могу,  -  ответил  Фромм  подмигнув  и  промурлыкал
несколько тактов из песни Ллойда Веббера "Не грусти обо мне, Аргентина".
   - Я так и знала, что ты одумаешься, - просияла Траудль.
   - Но ты не должна никому говорить об этом. - Чтобы усыпить ее подозрения,
он передал жене толстую пачку банкнот - пять стопок по десять тысяч немецких
марок каждая. Теперь продажная сука будет счастлива и сохранит это в  тайне,
подумал Манфред Фромм. - И я приехал всего на один день. У меня  много  дел,
но, разумеется...
   - Ну конечно, Манфред. - Она горячо прижалась  к  мужу,  держа  деньги  в
руке. - Вот если бы ты позвонил!
   Организовать все оказалось до смешного просто. Через семьдесят  часов  из
Роттердама отплывал корабль, направляющийся в сирийский порт Латакию. Вместе
с Боком он нанял коммерческую грузовую компанию, которая поместит  станки  в
небольшой контейнер. Этот контейнер погрузят на корабль и через  шесть  дней
опустят на причал в сирийском  порту.  Было  бы  намного  быстрее  отправить
станки самолетом или даже по железной дороге  в  греческий  или  итальянский
порт для дальнейшей доставки морем, но Роттердам был самым оживленным портом
в мире с измученными таможенниками, старающимися не пропустить контрабандные
грузы с наркотиками. Собаки, обученные запаху наркотиков,  могут  обнюхивать
этот грузовой контейнер сколько им вздумается.
   Фромм освободился из объятий жены и попросил приготовить ему кофе. На это
ей потребуется несколько минут, а нескольких минут будет вполне  достаточно.
Он  спустился  в  подвал.  Там,  в  углу,  как  можно  дальше  от   газового
водонагревателя, была аккуратно уложена поленница дров,  на  которой  стояли
четыре черных металлических ящика. Каждый весил  около  десяти  килограммов.
Фромм перенес их по одному  -  идя  за  вторым,  он  надел  перчатки,  чтобы
защитить руки, - в багажник БМВ, взятого напрокат.  К  тому  времени,  когда
кофе был готов, он успел закончить работу.
   - Ты так хорошо загорел, - заметила Траудль, входя в гостиную с подносом.
Она уже решила, как потратить четверть полученных ею денег. Значит,  Манфред
понял, наконец, что сейчас важнее всего деньги. Впрочем, она не  сомневалась
в этом. Хорошо, что он понял это  так  быстро.  Сегодня  вечером  она  будет
особенно ласкова с ним.

***

   - Гюнтер?
   Боку не хотелось оставлять Фромма одного, но у  него  было  очень  важное
дело. Оно было несравненно более опасным. Бок подумал, что  подобная  задача
является  крайне  рискованной  оперативной   концепцией,   хотя   наибольшая
опасность заключалась в ее планировании, что уже само по себе было необычным
и приятным.
   Эрвин Кейтель жил на пенсию,  причем  эта  пенсия  не  гарантировала  ему
удобное   и   комфортное   существование.   Причина   заключалась   в   двух
обстоятельствах.   Во-первых,   Кейтель    был    бывшим    полковником    в
восточно-германской   Штази   министерства   государственной    безопасности
исчезнувшей теперь Германской  Демократической  Республики;  во-вторых,  ему
нравилась работа, которой он занимался в течение тридцати  двух  лет.  Тогда
как большинство его бывших сослуживцев  примирились  с  переменами,  которые
произошли в стране, и в основном поставили свою германскую национальность, а
также  принадлежность  к  этому  народу  на  первое  место,  отказавшись  от
идеологии, которой когда-то придерживались, и  рассказывали  абсолютно  все,
что   им   было   известно,   западногерманской   службе   безопасности    -
Bundesnachrichtendienst,  Кейтель  решил,   что   не   будет   работать   на
капиталистов. В результате он стал одним  из  "политических  безработных"  в
объединенной Германии. Пенсия, назначенная  ему,  была  средством  выйти  из
затруднительного положения. Новое германское правительство старалось по мере
сил  соблюдать  обязательства,  принятые  на  себя  больше  не  существующим
правительством  ГДР.  По  крайней  мере  это   казалось   целесообразным   с
политической точки зрения,  принимая  во  внимание  то  обстоятельство,  что
объединенная  Германия  пыталась  каждый  день  решать  все  новые  и  новые
проблемы, примирить которые было невозможно. Где-то наверху пришли к выводу,
что гораздо проще дать  Кейтелю  пенсию,  чем  выплачивать  ему  официальное
пособие по безработице, потому что пенсия была все-таки  менее  унизительна,
так как выплачивалась правительством. Точка  зрения  Кейтеля,  однако,  была
иной. Если бы в мире господствовал здравый смысл, думал он, его  расстреляли
бы или выслали из страны - куда могли его выслать, Кейтель не знал. Он начал
подумывать о том, чтобы перейти к русским - в КГБ у него сохранились хорошие
связи, - но эта мысль скончалась, так и не оформившись: Советы умыли руки по
поводу всего, что было связано с ГДР, опасаясь  быть  преданными  теми,  чья
верность идеям мирового социализма (или  тому,  во  что  сейчас  верили  эти
русские, - Кейтель не имел ни малейшего  представления  об  этом)  оказалась
менее прочной, чем лояльность по отношению к своей новой стране.
   Кейтель  опустился  на  диван  рядом  с  Боком  в  углу  тихого  Gasthaus
<Гостиница (нем.).>, который находился в районе прежнего Восточного Берлина.
   - Но это очень рискованно, мой друг.
   - Я это понимаю, Эрвин. - Бок сделал знак, чтобы им принесли две литровые
кружки пива. Обслуживание было лучше и быстрее, чем несколько лет назад,  но
оба не обратили на это внимания.
   - Я был очень опечален тем, что они сделали с Петрой,  -  сказал  Кейтель
после того, как официантка отошла от столика.
   - Тебе известно точно, что с ней  произошло?  -  спросил  Бок  спокойным,
лишенным эмоций голосом.
   - Следователь, который вел ее дело, навещал  Петру  в  тюрьме  -  навещал
очень часто, - но не для допросов. Они намеренно сделали все, чтобы  сломать
ее. Ты ведь понимаешь, Гюнтер, что мужество как у мужчины, так и  у  женщины
имеет  предел.  Это  не  было  слабостью  с  ее  стороны.  Никто  не   может
сопротивляться бесконечно. Это было вопросом времени. Они  наблюдали  за  ее
смертью, - заключил бывший полковник.
   - Вот как? - лицо Бока оставалось бесстрастным, только  побелели  суставы
пальцев, стиснувших ручку пивной кружки.
   - У нее в одиночке была установлена аппаратура для подслушивания, а также
телекамера. Они записали ее самоубийство на  видеомагнитофон.  Наблюдали  за
тем, как она мучилась, но даже не попытались спасти ее.
   Бок молчал,  и  в  зале  было  слишком  темно,  чтобы  заметить,  как  он
побледнел. Ему казалось, что на него пахнуло раскаленным жаром печи, а вслед
за тем подул ледяной ветер с Северного полюса. Он на мгновение закрыл глаза,
чтобы овладеть собой. Нельзя поддаваться эмоциям в такой момент,  Петре  это
не понравилось бы. Бок открыл глаза и посмотрел на друга.
   - Это точно?
   - Мне известно имя следователя и его адрес. У меня  все  еще  сохранились
связи, - заверил его Кейтель.
   - Да, Эрвин, я верю тебе. Мне потребуется твоя помощь в одном деле.
   - Я готов.
   - Ты понимаешь, конечно, почему мы оказались в таком положении.
   - Это зависит от того, как посмотреть на вещи, - заметил Кейтель. -  Меня
разочаровал наш народ, который позволил капиталистам  обмануть  себя,  но  у
рядовых людей всегда отсутствовала дисциплина, и потому они не понимали, что
для них хорошо, а что плохо. Однако истинная причина национальной катастрофы
нашего народа...
   - Совершенно точно - американцы и русские.
   - Mein lieber Gunther <Мой дорогой  Гюнтер  (нем.).>,  даже  объединенная
Германия не может...
   - Нет, может. Если нам удастся изменить мир по нашему образу  и  подобию,
Эрвин, оба предателя понесут суровую кару.
   - Но как?
   - Есть способ. Ты можешь поверить мне, положиться на меня? Кейтель осушил
кружку и откинулся назад. Он принимал участие в подготовке Бока. В пятьдесят
шесть лет уже слишком поздно менять свои взгляды на мир. Он все  еще  хорошо
разбирался в людях. Бок  очень  походил  на  него.  Гюнтер  был  осторожным,
безжалостным и исключительно удачливым специалистом по тайным операциям.
   - Ты имеешь в виду нашего  друга-следователя?  Бок  отрицательно  покачал
головой.
   - Я получил бы от этого большое удовлетворение, но сейчас  не  время  для
личной мести. Нам нужно спасти нашу страну и  идеологию.  -  На  самом  деле
нужно спасти не одну страну, подумал Бок, но сейчас нет времени объяснять. У
него в голове оформился блестящий план, гениальный маневр, который  может  -
он был слишком честен, чтобы сказать "должен" даже самому себе,  -  изменить
весь мир и сделать его более послушным. А что случится  дальше,  кто  знает?
Если он и его друзья не сумеют сделать первый смелый шаг, это уже  не  будет
иметь значения.
   - Сколько лет мы знакомы с тобой  -  пятнадцать,  двадцать?  -  улыбнулся
Кейтель. - Aber naturlich. Конечно, я доверяю тебе.
   - Сколько у вас надежных людей?
   - А сколько тебе нужно?
   - Не больше десяти,  но  наготове  понадобится  держать  десять.  Кейтель
задумался. Восьмерым можно было верить полностью...
   - Послушай, Гюнтер, это слишком много для безопасности. И что это  должны
быть за люди? - Гюнтер объяснил ему. - Я знаю, где начать. Пожалуй, это  мне
удастся.., люди моего возраста.., и несколько человек помоложе, вроде  тебя.
Людей с такими навыками найти нетрудно, но следует принять во внимание,  что
здесь многое не поддается контролю с нашей стороны.
   - Как говорят некоторые мои друзья, все в руках Бога, - ухмыльнулся Бок.
   - Варвары, - недовольно фыркнул Кейтель. - Я никогда не доверял им.
   - Это верно, они даже не позволяют  мне  выпить  пива.  -  На  лице  Бока
появилась улыбка. - Зато они сильны,  Эрвин,  решительны  и  преданы  своему
делу.
   - Что это за дело?
   -  В  данный  момент  мы  и  они  разделяем  его.  Сколько  времени  тебе
потребуется?
   - Две недели. Меня можно найти...
   - Нет. - Бок отрицательно покачал головой. - Это слишком  рискованно.  Ты
можешь выехать из Германия или за тобой следят?
   - Следят? Все мои подчиненные перешли на другую сторону, a BND знает, что
КГБ отказался от меня. Они не захотят тратить на меня силы. Теперь  я  всего
лишь холощеный жеребец, мерин, понимаешь?
   - Они увидят, какой ты мерин. - Бок передал ему пачку денег. - Встретимся
на Кипре через две недели. Удостоверься, что за тобой нет слежки.
   Фромм проснулся на  рассвете.  Он  оделся,  не  торопясь  и  стараясь  не
разбудить Траудль. За  последние  двенадцать  часов  она  походила  на  жену
больше, чем за последние двенадцать месяцев, и совесть подсказывала ему, что
их семейная жизнь пошла под откос не только по ее вине. Выйдя из ванной,  он
с удивлением обнаружил, что на столе его ждет завтрак.
   - Когда ты вернешься?
   - Не знаю. Может быть, через несколько месяцев.
   - Так долго?
   - Mein Schatz, причина, по которой я там нахожусь, состоит в том, что  им
нужны мои знания. Мне хорошо платят. - Он решил напомнить Куати,  чтобы  тот
еще послал жене деньги. Пока деньги будут поступать регулярно, она ни о  чем
не будет беспокоиться.
   - А мне нельзя поехать с тобой? -  спросила  Траудль,  демонстрируя  свою
любовь.
   - Там не место для женщины. - По крайней мере тут не понадобилось  лгать,
и у него стало легче на душе. Он допил кофе и встал.
   - Ну, пора отправляться.
   - Возвращайся поскорее.
   Манфред Фромм поцеловал жену и вышел на улицу.  Пятьдесят  килограммов  в
багажнике ничуть не отразились на его БМВ. Он в последний раз  помахал  жене
рукой и, отъехав от обочины, посмотрел на дом  еще  раз,  полагая  -  вполне
справедливо, - что может больше не увидеть его.
   Следующей остановкой был астрофизический  институт  имени  Карла  Маркса.
Длинные одноэтажные здания выглядели заброшенными, и Фромму даже  показалось
странным, что окна в них целы. Грузовик уже стоял  во  дворе.  Фромм  открыл
своими ключами дверь в механическую мастерскую. Станки все еще стояли здесь,
по-прежнему в герметически запечатанных ящиках,  на  которых  было  помечено
"Астрофизические  приборы".  Понадобилось  всего  лишь  подписать  несколько
документов,  отпечатанных  им  накануне.  Шофер  грузовика  умел   управлять
автопогрузчиком и уложил станки один за другим в грузовой  контейнер.  Фромм
достал из багажника батареи и поставил их в один прочный ящик,  который  был
погружен в последнюю  очередь.  Водителю  понадобилось  еще  полчаса,  чтобы
надежно закрепить ящики, и он отправился в путь. Он встретит  теперь  "герра
профессора Фромма" при въезде в Роттердам.
   Бок ждал Фромма в Грейфсвальде. Отсюда они отправились на запад в  машине
Бока - Гюнтер лучше водил автомобиль.
   - Как дела дома?
   - Траудль понравились деньги, - сообщил Фромм.
   - Мы будем посылать ей денежные переводы.., пожалуй, каждые две недели.
   - Отлично. Я хотел попросить об этом Куати.
   - Мы заботимся о своих друзьях, - заметил Бок, когда  автомобиль  пересек
место, где раньше был  контрольно-пропускной  пункт,  а  теперь  раскинулась
зеленая поляна.
   - Сколько времени потребуется на обработку?
   - Три месяца.., может быть, четыре. Можно было бы действовать и  быстрее,
однако не забывай, - произнес Фромм, словно извиняясь, - что  я  никогда  не
работал с настоящим материалом, а только моделировал. Мы не можем  допустить
ни малейшей ошибки. Работа закончится к  середине  января.  После  этого  вы
можете делать с ней что угодно. - Разумеется, Фромм часто думал о  том,  как
дальше поступят с бомбой, какие планы у Бока и его товарищей. Но его ли  это
забота?

Глава 15

События развиваются

   Госн только