ной. Бок напомнил себе,  что  "зеленые"  никогда  не  находились  под
серьезным политическим контролем. Их партия не станет влиятельной  силой  на
политической  арене  страны,  и  теперь  ею   пользовалось   то   же   самое
правительство, которое относительно недавно было  так  ею  недовольно.  Если
раньше "зеленые" вопили  об  отравлении  Рейна  и  заражении  Рура  заводами
Круппа, а также ужасались при размещении ядерных ракет НАТО, то  теперь  они
отправились в крестовый  поход  на  восток  с  куда  большей  страстью,  чем
Барбаросса во главе армии  крестоносцев  на  Святую  землю.  Их  непрерывное
брюзжание по поводу  беспорядков  на  востоке  Германии  гарантировало,  что
социализм не скоро вернется  сюда.  Активность  "зеленых"  вынудила  Бока  и
Фромма серьезно задуматься,  а  не  была  ли  деятельность  экологов  ловким
тактическим ходом капиталистов с самого начала.
   Бок и Фромм впервые познакомились пять лет назад. Фракция  Красной  армии
разработала план саботажа западногерманского  реактора,  и  ей  потребовался
совет специалиста, как осуществить это  с  наибольшей  эффективностью.  Хотя
попытка не  стала  достоянием  общественности,  предотвратить  нападение  на
атомный реактор удалось лишь в последнюю минуту. Ликование по поводу  успеха
западногерманской службы безопасности поставило  бы  атомную  промышленность
ФРГ на грань краха.
   - Осталось меньше года до полного закрытия  станции.  Я  хожу  на  работу
всего три дня в неделю. Меня заменил "технический эксперт"  с  Запада,  хотя
он, разумеется, позволяет мне "давать советы", - сообщил Фромм.
   - Тебе этого  недостаточно,  Манфред,  -  заметил  Бок.  Доктор  Фромм  в
недавнем прошлом был главным инженером военного проекта,  который  вынашивал
Эрих Хонеккер. Несмотря на то что русские и немцы были союзниками  в  рамках
мировой социалистической системы, они так и не стали настоящими друзьями. На
протяжении  доброй  тысячи  лет  обе  нации  относились  друг  к   другу   с
подозрительностью. Германская Демократическая  Республика  по  крайней  мере
попыталась построить социализм, тогда как русские потерпели полную  неудачу.
В результате вооруженные силы Восточной Германии так и не смогли  сравниться
по своей мощи с армией на Западе. До последнего  момента  русские  опасались
немцев, даже тех, что были на их стороне, и  вдруг,  совершенно  неожиданно,
допустили объединение Германии в единое государство.  Но  задолго  до  этого
непонятного шага  русских  Эрих  Хонеккер  пришел  к  выводу,  что  подобная
подозрительность может оказать влияние на  стратегический  баланс,  и  решил
сохранить в ГДР часть плутония,  получаемого  в  Грейфсвальде  и  на  других
реакторах. Манфред Фромм обладал ничуть не меньшими  знаниями,  необходимыми
для создания атомной бомбы, чем любой русский или американский ученый,  хотя
ему и не довелось воспользоваться этими  знаниями  на  практике.  В  течение
десяти лет восточные немцы тайно накапливали плутоний до  тех  пор,  пока  в
последнем  приступе  марксистской  преданности  его  не   передали   русским
товарищам, чтобы не допустить захвата плутония Западом. Этот  заключительный
акт  стал  поводом  для  яростных   взаимных   упреков,   причем   настолько
несдержанных, что не все материалы, связанные с подготовкой атомного оружия,
были переданы русским. Теперь  все  контакты  между  русскими  атомщиками  и
коллегами Фромма были прерваны.
   - Мне сделали отличное предложение. - Фромм поднял со своего  письменного
стола конверт из плотной бумаги. - Приглашают на  работу  в  Аргентину.  Мои
коллеги с Запада, да и многие прежние друзья уже  там,  переехали  несколько
лет назад.
   - Хорошие условия? Манфред фыркнул.
   - Миллион немецких марок в год до завершения  проекта.  Никаких  налогов,
деньги перечисляются в  швейцарские  банки,  и  все  остальные  прелести,  -
произнес  он  бесстрастным  голосом.  Оба  понимали,   что   принять   такое
предложение Фромм не  мог.  Для  него  работать  на  фашистов  было  так  же
невозможно, как дышать водой. Его дед, один  из  основателей  спартаковского
движения, погиб в нацистском  концлагере  вскоре  после  прихода  Гитлера  к
власти. Отец работал в коммунистическом подполье,  участвовал  в  знаменитой
шпионской группе "Красный оркестр", сумел каким-то образом  пережить  войну,
несмотря   на   беспрерывные   преследования   со    стороны    гестапо    и
"Зихерхайтсдинст", и оставался уважаемым  членом  партии  до  самой  смерти.
Фромм  учился  марксизму-ленинизму  с  того  момента,  как  стал  ходить,  а
ликвидация его профессии не заставила полюбить новую  политическую  систему,
которую его всегда учили презирать. Его увольняют  с  работы,  он  не  сумел
осуществить свои честолюбивые мечты, а теперь какой-то недоучка - инженер из
Геттингена - обращается с ним, как с мальчишкой. Но хуже всего было то,  что
жена настаивала, чтобы он согласился на предложение переехать в Аргентину, и
превратила семейную жизнь в ад из-за его отказа. Наконец он решил, что может
задать вопрос.
   - А ты как оказался здесь, Гюнтер? Вся страна охотится за тобой. Несмотря
на то что ты ловко изменил внешность, тебе угрожает опасность.
   Бок улыбнулся, довольный.
   - Правда, удивительно, как меняют твой вид новая прическа и очки?
   - Ты не ответил на вопрос.
   - Мои друзья нуждаются в твоей квалифицированной помощи.
   - И кто же эти друзья? - В голосе Фромма прозвучало сомнение.
   - Они политически приемлемы для нас с тобой. Я не забыл Петру, -  ответил
Бок.
   - Помнишь, как хорошо мы тогда подготовились? Так что же случилось?
   - Среди нас  оказалась  предательница.  Из-за  нее  на  станции  изменили
систему охраны, когда до начала операции оставалось всего три дня.
   - Одна из "зеленых"?
   Гюнтер позволил себе горькую улыбку.
   - Да. Узнав о возможном числе пострадавших среди гражданского населения и
ущербе для окружающей среды, она заколебалась. Нам ничего не оставалось, как
превратить ее в часть окружающей среды.  -  Гюнтер  вспомнил,  что  стреляла
Петра. Нет ничего хуже осведомителя, и было только справедливо,  что  именно
Петра исполнила приговор.
   - Часть окружающей среды, говоришь? Весьма поэтично. -  Это  была  первая
попытка Фромма пошутить, и она оказалась такой же безуспешной, как и обычно.
Манфред Фромм был начисто лишен чувства юмора.
   - Я не могу предложить тебе деньги. Кроме того, не могу ничего  прибавить
к тому, что уже сказал. ТЫ должен принять решение на основе услышанного. - У
Бока не было сейчас пистолета, только нож. Он подумал, понимает  ли  Манфред
выбор, перед которым оказался? Вряд  ли.  Несмотря  на  свою  идеологическую
чистоту, Фромм оставался технократом и его взгляд  на  события  в  мире  был
недостаточно широким.
   - Когда нужно ехать?
   - За тобой следят?
   - Нет. Для обсуждения делового  предложения  аргентинцев  мне  приходится
ехать в Швейцарию. Подобные вещи нельзя обсуждать в Германии,  даже  теперь,
когда она объединилась и все счастливы, - объяснил он. - Я сам купил  билет,
получил паспорт, визы и тому подобное. Нет, не думаю, что за мной следят.
   - Тогда выезжаем немедленно. Вещи можно не собирать.
   - Что сказать жене? - спросил Фромм и тут  же  понял,  что  задал  вопрос
напрасно. Его семейную жизнь нельзя было назвать счастливой.
   - Выбери какую-нибудь отговорку.
   - Позволь мне все-таки собрать вещи. Так  будет  проще.  Сколько  времени
потребуется...
   - Я не знаю.
   Через полчаса все было  готово.  Жене  Фромм  объяснил,  что  уезжает  на
несколько дней для дальнейших консультаций по поводу работы. Она  поцеловала
мужа в щеку, глядя на него с надеждой. Так приятно жить в Аргентине, но  еще
приятнее хорошо жить где угодно. Может быть, этот старый друг сумел  убедить
его. В конце концов, он ведь приехал на "мерседесе". Возможно, он знал,  что
их ждет в будущем.
   Три часа спустя Бок и Фромм поднялись на  борт  самолета,  вылетающего  в
Рим.  Там  они  пересели  на  другой  самолет,  прибыли  в  Турцию  и  затем
проследовали в Дамаск. В Сирии они разместились в отеле, чтобы отдохнуть.

***

   Марвин Расселл выглядит еще внушительнее, чем раньше, подумал Госн.  Если
у него и был небольшой лишний вес, он исчез вместе с потом после  ежедневных
учений. Постоянные тренировки с бойцами движения  развили  его  и  без  того
мощную мускулатуру, а под жаркими лучами солнца Марвин так загорел, что  его
можно было принять за араба. Единственной  диссонирующей  чертой  оставалась
его религия. Товарищи докладывали, что Марвин настоящий  язычник,  неверный,
поклоняется - представьте себе! - Солнцу. Это тревожило  мусульман,  но  они
старались, не  подавая  виду,  исподволь  показать  ему  подлинную  ценность
ислама. Передавали, что Марвин прислушивался к их  проповедям  с  интересом.
Кроме того, стало известно, что он метко  стреляет  из  любого  оружия  и  с
любого расстояния, непобедим в рукопашной схватке и едва не сделал инвалидом
их инструктора. Наконец, его искусству  в  поле  позавидует  даже  лиса.  По
общему мнению, Марвин оказался хитрым, находчивым бойцом. Если не  принимать
во внимание его религиозные отклонения, все любили и уважали Марвина.
   - Марвин, если ты станешь еще сильнее, к тебе будет  страшно  подойти!  -
засмеялся Госн при виде своего американского друга.
   - Ибрагим, это была самая лучшая мысль из  всего,  что  приходило  мне  в
голову, - приехать сюда. Я даже не  думал,  что  в  мире  существуют  другие
народы, которых преследуют вроде моего, - но вы защищаетесь и очень успешно.
Вы - настоящие мужчины. - Госн не верил ушам: и  это  говорит  человек,  что
сломал шею полицейскому, будто спичку. - Я хочу помочь вам, всеми силами.
   - Среди нас всегда  есть  место  для  настоящего  бойца.  -  Если  Марвин
овладеет арабским, из него выйдет превосходный инструктор, подумал  Госн.  -
Ладно, мне пора отправляться.
   - Куда?
   - У нас есть лагерь к востоку отсюда. - База находилась на севере. -  Там
мне нужно выполнить специальное поручение.
   - Эта штука, что мы откопали? - небрежно спросил  Расселл.  Даже  слишком
небрежно, но ведь такое невозможно, правда?  Бдительность  -  это  одно,  но
мания преследования - совсем иное.
   - Нет, кое-что  другое.  Извини,  дружище,  но  нужно  соблюдать  крайнюю
осторожность. Марвин кивнул.
   - Ты прав, приятель. Из-за этого погиб мой брат - забыл  о  бдительности.
Увидимся, когда вернешься.
   Госн сел в автомобиль и выехал из лагеря.  В  течение  часа  он  ехал  по
шоссе, ведущему к Дамаску. Иностранцы обычно не обращают внимания на то, что
Ближний Восток так  мал  -  по  крайней  мере  его  наиболее  важные  места.
Например, по хорошему шоссе можно доехать от Иерусалима до Дамаска  за  пару
часов, несмотря  на  то  что  это  два  совершенно  противоположных  мира  с
политической точки зрения -  были  противоположными  мирами,  напомнил  себе
Госн. За последнее время из Дамаска доносились зловещие слухи. Неужели  даже
сирийское правительство устало  от  борьбы?  Так  просто  заявить,  что  это
невозможно, однако такие слова утратили свое первоначальное значение.
   В пяти километрах за пределами Дамаска он увидел  стоящий  в  условленном
месте автомобиль. Госн проехал мимо, осматриваясь вокруг в  поисках  слежки.
Через две тысячи метров он убедился, что все в порядке, развернулся и спустя
минуту остановился рядом с автомобилем. Оба пассажира вышли из  машины,  как
было условлено, и их водитель, член организации, сразу уехал.
   - Доброе утро, Понтер.
   - Привет, Ибрагим. Это мой друг Манфред. - Они сели в машину, и Госн  тут
же тронулся с места.
   Инженер посмотрел в зеркало на незнакомца. Старше Бока, худой, с  глубоко
посаженными глазами. Плохо одет для местного  климата  и  весь  потный,  как
свинья. Ибрагим передал назад  пластмассовую  бутылку  с  водой.  Незнакомец
достал носовой платок и вытер горлышко, прежде чем поднести бутылку к губам.
Значит, арабы для тебя недостаточно чистые? - подумал  Госн.  Ну  да  ладно,
это, в конце концов, не его забота.
   Потребовалось еще два  часа,  чтобы  добраться  до  нового  лагеря.  Госн
намеренно выбрал кружной путь, хотя это не запутает опытного человека  -  он
определит направление по солнцу. Инженер не знал, насколько подготовлен этот
Манфред, и хотя было разумно исходить из того, что он владеет  определенными
навыками, не менее разумно использовать все средства,  чтобы  нейтрализовать
их. К тому моменту, когда они прибыли к месту назначения, только  опытный  и
отлично подготовленный разведчик смог бы запомнить дорогу.
   Куати выбрал отличное место для базы. Всего несколько месяцев назад здесь
располагался командный пункт группировки "Хезболла". Он был  врыт  в  крутой
склон холма, и крыша из рифленого железа была  покрыта  землей,  на  которой
росли хилые кусты. Только опытный наблюдатель, точно знающий, что  он  ищет,
мог обнаружить базу - а это было  очень  маловероятно.  "Хезболла"  особенно
успешно боролась с осведомителями в своей среде, настолько успешно,  что  их
не осталось. Грунтовая дорога шла мимо и кончалась у заброшенной фермы,  чьи
поля были настолько истощены, что здесь нельзя было выращивать даже  опийный
мак или индийскую коноплю - основную культуру этого района. Внутри помещение
было  весьма  просторно.  На  бетонированной  площадке  размером  около  ста
квадратных  метров  можно  было   даже   разместить   несколько   автомашин.
Единственным недостатком этого укрытия было то, что во время землетрясений -
частых в этих местах - оно превратится в западню, из которой будет  непросто
выбираться. Госн поставил машину между  двумя  столбами  и,  выйдя  из  нее,
опустил за собой маскировочную сетку. Да, Куати выбрал отличное место.
   Как всегда при обеспечении безопасности, самым трудным оказалось  выбрать
между  двумя  крайностями.  С  одной  стороны,  чем  меньше  людей  знают  о
назначении базы, тем лучше. Однако с другой - необходимо  иметь  охранников,
чтобы обеспечить ее безопасность. Куати взял с собой личную охрану -  десять
бойцов, в преданности и мужестве которых он не сомневался.  Охранники  знали
Госна и Бока в лицо, и начальник охраны подошел к Манфреду.
   - Это - наш новый друг, - представил Госн Манфреда. Охранник  внимательно
посмотрел ему в лицо и отошел.
   - Was gibts hier? <Что здесь  такое?  (нем.).>  -  нервно  спросил  Фромм
по-немецки.
   - Здесь у нас, - ответил по-английски Госн, - нечто весьма интересное.
   Это было для Манфреда уроком.
   - Kommen sie mit, bitte <Пожалуйста, следуйте за мной (нем.).>
   - Госн подвел их к стене. Тут у двери стоял часовой с винтовкой, что было
куда надежнее дверного замка. Госн кивнул часовому, тот  наклонил  голову  в
ответ. Инженер открыл дверь, пропустил спутников  в  комнату  и  потянул  за
шнурок. Загорелись лампы дневного света. В середине  комнаты  стоял  большой
металлический верстак, накрытый брезентом. Не говоря ни слова,  Госн  поднял
брезент. Ему уже надоело играть в театр. Пришло время браться за работу.
   - Gott im Himmel <Боже небесный! (нем.).>!
   - Я тоже вижу это впервые,  -  признался  Бок.  -  Значит,  вот  как  она
выглядит.
   Фромм надел очки и склонился над устройством. Прошла минута,  прежде  чем
он поднял голову.
   - Американская конструкция, но собрана не в Америке. - Он указал пальцем.
- Иная схема. Примитивная  система,  тридцатилетней  давности  -  нет,  даже
старше по методике, но не по  изготовлению.  Посмотрите  на  эти  контуры...
Шестидесятые годы, может быть, начало семидесятых.  Советское  производство?
Не исключено, из складов в Азербайджане?
   Госн молча покачал головой.
   - Неужели израильская? Ist das moglich?  <Возможно  ли  это?  (нем.).>  -
Ответом на этот вопрос стал кивок.
   - Не просто возможно, мой друг. Она перед нами.
   -  Значит,  так.  Авиационная  бомба.  Впрыскивание  трития  в  ядро  для
увеличения  взрывной  силы  -  от   пятидесяти   до   семидесяти   килотонн,
по-видимому.  Взрыватели  радиолокационный  и  ударный.   Ее   действительно
сбросили, но взрыва не произошло.
   Почему?
   - Похоже, на ней не было взрывателей. Все, что нам удалось обнаружить,  -
перед вами, - ответил  Госн.  Манфред  успел  произвести  на  него  глубокое
впечатление.
   Фромм провел рукой внутри бомбового корпуса, ища разъемы.
   - Да, вы правы. Очень интересно. -  Наступило  молчание.  -  Знаете,  ее,
по-видимому, можно отремонтировать.., и даже...
   - Даже что? - спросил Госн, уже зная ответ.
   - Бомбу этого образца можно превратить в спусковой механизм.
   - Спусковой механизм? - озадаченно произнес Бок. - Но для чего?
   - Для водородной бомбы, - ответил Госн. - Я надеялся на это.
   -  Она  будет  очень  тяжелой,  далекой   от   совершенства   современной
конструкции. Как принято говорить,  примитивная,  но  эффективная.  -  Фромм
посмотрел на инженера. - Вы хотите, чтобы я помог отремонтировать ее?
   - Вы согласны?
   - Десять лет.., нет, больше, лет двадцать я  изучал  и  думал...  Как  вы
предполагаете использовать ее?
   - Это вас беспокоит?
   - Она не будет использована в Германии?
   - Нет, разумеется, - ответил  Госн  не  без  раздражения.  Чего  ради?  -
подумал он. - Ведь у их организации нет разногласий с немцами?
   Тем не менее что-то заставило Бока обратить внимание на последние  фразы,
словно реле замкнулось у него в сознании. Он закрыл глаза, чтобы запечатлеть
эту мысль в своей памяти.
   - Да, я готов оказать содействие.
   - Вам хорошо заплатят, - пообещал Госн  и  тут  же  понял,  что  допустил
ошибку. Впрочем, разве это имеет значение?
   - Я  не  собираюсь  оказывать  помощь  за  деньги!  Неужели  я  похож  на
корыстного наемника? - возмущенно ответил Фромм.
   - Прошу прощения. Я не хотел обидеть  вас.  Квалифицированный  специалист
получает вознаграждение за свой труд. В конце концов, мы не нищие.
   Я тоже, чуть не вырвалось у Фромма, но здравый смысл победил. Это ведь не
аргентинцы, правда? Не фашисты, не капиталисты, это товарищи  по  революции,
которые тоже попали в тяжелую политическую ситуацию.., хотя он  был  уверен,
что их финансовое положение в высшей степени благополучно. Советы никогда не
дарили вооружение арабам. Его всегда продавали  за  свободно  конвертируемую
валюту, даже при Брежневе и Андропове, и если на  это  соглашались  русские,
когда они еще придерживались правильного курса.., то...
   - Я всего лишь объяснил свое отношение и тоже не  хотел  оскорблять  вас.
Да, я знаю, что вы не нищие. Вы - солдаты революции, борцы за свободу, и для
меня большая честь помогать вам в борьбе. - Он махнул рукой. - Меня  устроит
любая плата, которую вы сочтете справедливой... -  Если  только  это  будет,
разумеется, не какой-то жалкий миллион марок! - подумал он. - ..Важно, чтобы
вы поняли, что я не продаю себя за деньги.
   - Так приятно встретить честного человека, - согласился Госн с  довольной
улыбкой.
   Бок подумал, что они оба хватили через  край  во  взаимных  похвалах,  но
промолчал. Он начал понимать, как расплатятся с Фроммом.
   - Итак, - произнес Госн, - когда мы примемся за работу?
   - Сначала мне понадобятся бумага и карандаш.
   - Кто вы такой, позвольте спросить? - поинтересовался Райан.
   - Бен Гудли, сэр.
   - Из Бостона? - Акцент был очень характерным.
   - Да, сэр. Школа имени Кеннеди. После защиты  диссертации  продолжаю  там
учиться, а теперь стал стипендиатом Белого дома.
   - Нэнси? - Райан повернулся к секретарше.
   - Директор внес его в ваш календарь, доктор Райан.
   - Хорошо, доктор Гудли, - улыбнулся Райан. -  Заходите.  -  Кларк  окинул
взглядом молодого ученого и снова сел.
   - Хотите кофе?
   - Только без кофеина.
   - Хотите работать здесь, юноша, привыкайте  к  настоящему  продукту.  Ну,
садитесь. Значит, отказываетесь?
   - Да, сэр.
   - Ну хорошо. - Райан налил свою обычную кружку и опустился  в  кресло  за
письменным столом. - Что привело вас в э