и
не нарушал их привычного течения. Дело оставалось делом.  Адмирал  хотел  от
Джека именно этого.

***

   Одобрение президента было получено, и события стали  развиваться  намного
быстрее. Как всегда, каналы связи  с  зарубежными  государствами  шли  через
Агентство национальной безопасности, и контакты с ними  затруднялись  только
разницей во времени. Еще раньше в несколько  посольств  США  в  Европе  была
послана шифрограмма, предупреждающая советников по  юридическим  вопросам  о
том, что следует быть наготове. В назначенное время  -  сначала  в  Берне  -
телетайпы, работающие по закрытым спутниковым каналам, застучали, и  длинные
бумажные  ленты  поползли  из  них.  В  центрах  связи  всех  посольств  США
техники-связисты сразу обратили внимание на то, что  шифровки  поступают  по
самым закрытым  и  надежным  системам.  Первый,  или  регистрационный,  лист
предупредил связистов, что дальнейшая информация  поступит  по  шифровальным
кодам разового использования, и соответствующие блокноты пришлось  извлекать
из сейфов, где хранились и ключи к ним.
   Для сообщений особой важности -  таких,  например,  которые  сопровождают
предупреждение о возможном начале войны,  -  обычные  шифровальные  аппараты
просто были недостаточно надежны. Это было доказано агентурной сетью Уолкера
Уитуорта. В результате американские системы  шифров  подверглись  быстрым  и
коренным  изменениям.  В  каждом  посольстве  находился   специальный   сейф
фактически это был сейф внутри еще одного сейфа. Там хранились  кассеты,  на
первый взгляд самые обычные. Каждая из  них  была  обтянута  прозрачным,  но
кодированным по цвету плотным пластиковым покрытием, причем на кассете  были
нанесены два номера. Один номер - в данном случае 342  -  представлял  собой
регистрационный номер оригинала кассеты. Второй - в посольстве США  в  Берне
номер 68 - означал индивидуальную  кассету  и  серии  342.  В  случае,  если
пластиковое покрытие одной из этих кассет в любой стране мира было нарушено,
поцарапано или даже просто  сдвинуто,  все  кассеты  этой  серии  немедленно
сжигались - исходя из вероятности, что шифр мог попасть в руки противника.
   В данном случае техник-связист  извлек  кассету  из  места  ее  хранения,
проверил номер  и  дал  старшему  смены  убедиться,  что  номер  на  кассете
действительно тот, что требовался.
   - Я вижу на кассете номер три-четыре-два.
   - Согласен, - ответил его начальник. - Номер три-четыре-два.
   - Начинаю открывать кассету, - произнес техник, покачивая  головой  из-за
абсурдной торжественности всего процесса.
   Пластиковый облегающий чехол  упал  в  четырехугольную  корзину,  стоящую
рядом с его столом, и техник вставил кассету во внешне  самый  обыкновенный,
но дорогой плеер,  соединенный  электронным  каналом  с  другим  телетайпом,
расположенным в десяти футах.
   Затем он поставил  первоначальную  распечатку  переданного  сообщения  на
пюпитр и начал печатать.
   Текст сообщения, уже зашифрованный  на  оригинале  кассеты  серии  342  в
Агентстве национальной безопасности, находящемся в Форт-Миде, штат Мэриленд,
был дополнительно зашифрован перед передачей по  системе  спутниковой  связи
самым надежным шифром Государственного департамента под названием  "Страйп",
но даже если бы кто-то располагал  необходимым  ключом  к  разгадке  текста,
зашифрованного кодом "Страйп", он получил  бы  текст  вроде  "деерамо  верак
кеуджрт" или вроде того, что объяснялось супершифром, заключенным в кассете.
Это повергло бы в отчаяние любого,  кто  счел,  что  ему  удалось  разгадать
секрет кодированной  американской  связи.  Во  всяком  случае,  это  вызвало
недоумение техника-связиста, которому  пришлось  сконцентрировать  все  свое
внимание на печатании  слов  вроде  "деерамо  верак  кеуджрт"  вместо  слов,
имеющих какой-то смысл.
   Каждая буква проходила через плеер, принимавший ее и рассматривавший  как
цифру, начиная от 1(А) до 26(2), и затем  прибавляющий  цифру,  на  кассете.
Таким образом, если 1(А) в первоначальном тексте соответствовал  еще  одному
1(А) на кассете,  единица  прибавлялась  к  единице  и  получалось  2(В)  на
расшифрованном тексте. Транспозиции на кассете были  совершенно  случайными,
их источником были атмосферные радиопомехи, проведенные  через  компьютер  в
Форт-Миде.  Такая  система  не  поддавалась  расшифровке  и   относилась   к
одноразовым шифрам. Определить порядок или угадать  случайное,  произвольное
поведение  исключалось.  До  тех  пор,  пока  кассета  не  попадала  в  руки
противника, разгадать подобный шифр  не  представлялось  возможным.  Система
эта, известная как "Тэпданс", не использовалась для всех каналов шифрованной
связи только по одной причине было  очень  непросто  изготовить,  разослать,
хранить и следить за тысячами кассет, необходимых для этого. Скоро,  однако,
положение  должно  было  измениться  -  лазерные  диски  заменят  кассеты  с
магнитными  лентами.  Профессия  дешифровальщиков  применялась   со   времен
королевы   Елизаветы,   и   это   техническое   нововведение   угрожало   ее
существованию, подобно тому, как после появления калькуляторов и компьютеров
устарела логарифмическая линейка.
   Техник сосредоточенно продолжал нажимать на клавиши, ворча себе под нос о
позднем времени. Он рассчитывал уйти  с  работы  в  шесть  часов  и  заранее
предвкушал, как сядет за ужин в уютном  ресторанчике  в  двух  кварталах  от
посольства. Разумеется, он не мог видеть расшифрованный "чистый" текст,  что
выползал из телетайпа в десяти футах от него,  но,  говоря  по  правде,  это
ничуть его не интересовало. Он занимался своей работой  уже  девять  лет,  и
единственной  причиной,  по  которой  оставался  на  ней,  была  возможность
путешествовать. Берн являлся уже  третьей  иностранной  столицей,  куда  его
направили. Он не был таким интересным, как Бангкок, но и не  таким  скучным,
как город, где техник провел свое детство, - Итака, штат Нью-Йорк.
   В шифрограмме содержалось семнадцать тысяч  знаков,  что  соответствовало
примерно двум с половиной тысячам слов, подумал техник. Он отпечатал текст с
такой быстротой, на какую только был способен.
   - Ну как, порядок?  -  спросил  он,  закончив  работу.  Последнее  слово,
отпечатанное им, было "эпитресм".
   - Да, - ответил советник по юридическим вопросам.
   - Отлично. - Техник взял распечатку, полученную по телексу, с которой  он
печатал,  и  сунул  ее  в  электрический  измельчитель  центра  связи.   Она
превратилась в нечто, напоминающее лапшу. Затем он извлек из плеера кассету,
взглянул на начальника  смены,  тот  кивнул,  и  техник  направился  в  угол
комнаты. Там,  на  тросе,  прикрепленном  к  стене,  -  вообще-то,  это  был
спиральный телефонный провод - висел большой  магнит  в  форме  подковы.  Он
провел магнитом по кассете, навсегда  уничтожив  содержащуюся  на  магнитной
ленте информацию. Далее кассета попала в мешок,  содержимое  которого  будет
сожжено. В полночь один из морских пехотинцев,  охранявших  посольство,  под
надзором кого-то из сотрудников отнесет мешок к печи для сжигания отходов, и
оба будут наблюдать за тем, как сгорают документы и другие секретные отходы,
накопившиеся  за  день,  в  пламени   газа.   Мистер   Бернарди   просмотрел
расшифрованный текст и поднял голову.
   - Жаль, что моя  секретарша  не  умеет  печатать  так  хорошо,  Чарли.  Я
насчитал две - всего две! - опечатки. Извини,  что  мы  задержали  тебя  так
поздно. Советник передал технику банкноту в десять франков. - Выпей  за  мой
счет пару кружек.
   - Спасибо, мистер Бернарди.
   Чак Бернарди был старшим агентом ФБР, и его ранг в государственной службе
соответствовал чину бригадного  генерала  в  армии  США,  где  он  служил  в
качестве офицера-пехотинца много лет назад и очень далеко от Швейцарии.  Ему
оставалось прослужить в посольстве еще два месяца, после чего его  переведут
в штаб-квартиру ФБР в  Вашингтоне  и,  может  быть,  назначат  на  должность
специального агента, возглавляющего отделение ФБР в средних размеров городе.
В бюро он занимался борьбой с организованной  преступностью,  для  чего  там
было создано особое управление. Именно поэтому он и попал в  Швейцарию.  Чак
Бернарди был специалистом по розыску  "грязных"  денег,  добытых  преступным
путем и принадлежащих преступным синдикатам. Значительная часть  этих  денег
проходила  через  швейцарскую  банковскую  систему.  Находясь  на  должности
советника посольства США по юридическим вопросам,  Бернарди  был  наполовину
полицейским чиновником, а наполовину дипломатом. В результате  он  установил
связь  со  всеми  высшими  полицейскими  чиновниками  Швейцарии,  причем  их
отношения  были  тесными,  дружескими  и  основанными  на   профессиональном
уважении.  Швейцарские  полицейские  отличались  умом   и   выполняли   свои
обязанности исключительно эффективно. К этому мнению Бернарди пришел  давно.
Маленькая старушка могла идти по улице Берна с хозяйственной сумкой, набитой
банкнотами, и чувствовать себя при этом в полной безопасности.  И  наверняка
часть старушек,  ухмыльнулся  он,  направляясь  к  себе  в  кабинет,  так  и
поступает.
   В кабинете Бернарди включил лампу на столе и протянул  руку  за  сигарой.
Еще не успев стряхнуть  первый  пепел,  он  откинулся  на  спинку  кресла  и
уставился в потолок.
   - Черт побери! - пробормотал он, снял телефонную трубку  и  набрал  номер
самого  главного  полицейского  чиновника,   с   которым   ему   приходилось
соприкасаться.
   - Говорит Чак Бернарди. Мне хотелось бы поговорить с доктором Лангом...
   Спасибо. Привет, Карл,  это  Чак  Нам  нужно  срочно  встретиться...  чем
быстрее, тем лучше... Это очень важно, Карл, честное слово... Лучше всего  у
тебя... Нет, по  телефону  не  могу...  Спасибо,  дружище.  Поверь  мне,  ты
останешься доволен. Буду через пятнадцать минут.
   Он положил трубку. Затем встал, подошел к ксероксу, снял копию документа,
расписался в журнале, указав, кто  пользовался  ксероксом  и  сколько  копий
снято.
   Прежде чем выйти из кабинета, Бернарди запер оригинал в свой личный сейф,
а копию сунул в карман. Карл может остаться недоволен тем,  что  опоздает  к
ужину, подумал он, однако не каждый день кто-то делает добровольный вклад  в
национальную экономику страны на такую сумму - двести миллионов долларов.
   Швейцарские  власти  заморозят  банковские  вклады.  Это  значит,  что  в
соответствии с законом шесть банков  смогут  забрать  себе  весь  процентный
доход, а  может  быть,  и  сами  вклады;  пока  национальная  принадлежность
правительства,  которому  принадлежат  деньги,  не  выяснится  окончательно,
швейцарцы будут "вынуждены" хранить их у себя и в  конечном  итоге  передать
кантональному правительству. А все еще изумляются,  отчего  Швейцария  такая
очаровательная, мирная, богатая маленькая страна.  Она  славится  не  только
лыжными курортами и шоколадом.
   Не прошло и часа, как шесть посольств получили такие же  шифрограммы,  и,
как только солнце начало свой дневной путь, специальные агенты ФБР  побывали
в кабинетах нескольких американских  коммерческих  банков  Там  они  вручили
директорам  номера  счетов  или  имена  их  владельцев,  с  тем   чтобы   их
значительные вклады были немедленно  заморожены,  причем  сделано  это  было
простейшим образом блокировкой компьютерного доступа к этим счетам. В каждом
случае это было сделано тихо, без лишнего шума. Никому не полагалось знать о
происшедшем,  и  важность  сохранения   тайны   была   подтверждена   весьма
убедительно  -  как  в  Америке,  так  и  в   других   странах   -   видными
правительственными чиновниками, причем президенты банков проявили готовность
к полному сотрудничеству в каждом случае (в конце концов,  ведь  это  не  их
деньги, правда?). Почти всякий  раз  полицейским  чиновникам  сообщали,  что
вклады не принадлежали к числу активных и сделки по ним совершались не  чаще
двух-трех раз в месяц, причем каждый раз, конечно, на крупные суммы.  Взносы
на счета все еще будут приниматься. Больше  того,  один  бельгийский  банкир
высказал предложение: если у ФБР есть номера счетов  такого  рода  в  других
банках, переводы с одного счета, находящегося  под  наблюдением,  на  другой
следует разрешить - в пределах одной страны, разумеется,  поспешил  добавить
бельгиец, - чтобы вкладчики чего не заподозрили. В конце концов, добавил он,
наркотики  -  общий  враг  всех  цивилизованных  людей,  и   особенно   всех
полицейских.  Это  предложение  было  немедленно  принято   директором   ФБР
Джейкобсом и одобрено министром юстиции. Навстречу  пошло  даже  голландское
правительство, хотя в Нидерландах продажа наркотиков официально разрешена  в
специальных магазинах особо пресыщенным молодым  гражданам  этой  страны.  В
общем, это было четким примером капитализма в действии. В  банках  хранились
"грязные"   деньги,   заработанные   нечестным   путем,   а    правительства
неодобрительно относятся к таким  деньгам.  Именно  поэтому  и  было  решено
конфисковать их для собственных целей.
   Что касается банков, от них потребовали хранить все это в секрете, и  эта
секретность была не менее святой, чем тайна вкладов.
   К концу рабочего дня в пятницу все было закончено.  Компьютерные  системы
банков функционировали беспрерывно. Органы правопорядка получили теперь  два
дополнительных дня, чтобы  поискать  следы  остальных  денег.  Если  удастся
обнаружить счета, имеющие отношение к уже блокированным  вкладам,  они  тоже
будут заморожены, а в европейских банках - конфискованы. Напасть  на  первый
след удалось в Люксембурге. Несмотря на то, что швейцарские  банки  славятся
во  всем  мире  своей  конфиденциальностью  и  законами,  охраняющими  тайну
вкладов, единственной реальной разницей в безопасности счетов,  вложенных  в
них и в банки большинства других европейских стран, было  то,  что  Бельгия,
например,  не  окружена  альпийскими  вершинами  и  что  Швейцария  не  была
оккупирована иностранными армиями в течение более длительного срока, чем  ее
европейские  соседи.  Во  всех  других  отношениях  надежность   банков   не
отличалась друг от друга, и соответственно банкиры из остальных стран Европы
с раздражением поглядывали на Альпы, предоставившие их швейцарским  коллегам
дополнительное и чисто случайное преимущество в ведении банковских операций.
Однако  в  данном  случае  все  руководствовались  правилом   международного
со-трудничества. К вечеру воскресенья удалось опознать еще шесть  вкладов  с
"грязными" деньгами, и под компьютерную блокировку поместили  дополнительные
сто тридцать пять миллионов долларов.
   В  Вашингтоне  директор  ФБР  Джейкобс,  помощник  заместителя  директора
Мюррей, специалисты из управления по борьбе с организованной преступностью и
их коллеги из Министерства юстиции отправились в ресторан жокей-клуба, чтобы
отпраздновать заслуженную победу.  Под  бдительной  охраной,  сопровождавшей
директора  ФБР,  они  вдесятером  уселись  за  стол,  чтобы  отдать  должное
превосходной кухне, причем за счет государства. Не исключено, что  последнее
могло бы вызвать протест оказавшегося поблизости  репортера  или  сторонника
организации "Общее  дело",  но  нельзя  не  признать,  что  участники  ужина
заслужили это. Операция "Тарпон" была самым крупным успехом в борьбе  против
наркомафии. Все согласились, что о ее успехе будет объявлено к концу недели.
***

   - Господа, - произнес Дэн Мюррей,  поднимая  бокал  шабли  -  он  не  мог
вспомнить, который по счету; рыбные блюда сменяли одно другое. -  Выпьем  за
американскую береговую охрану!
   Все  весело  поднялись,  что  явно   шокировало   остальных   посетителей
ресторана.
   - Да здравствует береговая охрана Соединенных Штатов!
   Очень жаль, заметил один из сотрудников Министерства юстиции,  что  никто
не знал слов гимна "Semper Paratus".
   Ужин   закончился   около   десяти   вечера.   Охрана    директора    ФБР
переглядывалась.
   Эмиль редко пил и плохо переносил спиртное, так что завтра  утром  станет
ворчать на всех, будто маленький медведь с похмелья, - правда, еще до  ленча
извинится перед всеми.
   В  неприкосновенности  своего  служебного  "Олдсмобиля"  он  обратился  к
охранникам.
   - Во второй половине дня в пятницу мы вылетаем в  Боготу,  -  сказал  он.
Запланируйте все, но до среды не сообщайте об  этом  ВВС.  Мне  не  хочется,
чтобы новость о поездке в Колумбию просочилась.
   - Слушаюсь, сэр, - ответил начальник охраны. Ему совсем не нравилась  эта
командировка. Особенно сейчас. Боссы наркомафии будут вне себя от ярости.
   Однако приезд директора ФБР застигнет их  врасплох.  В  газетах  появятся
статьи о том, что Джейкобс продолжает расследование в  Вашингтоне,  так  что
они не будут ждать его появления в Колумбии. И  все-таки  меры  безопасности
следует ужесточить. Он сам и его агенты несколько лишних часов  проведут  на
стрельбище в здании Гувера, оттачивая искусство стрельбы  из  автоматических
пистолетов и автоматов. Нельзя допустить, чтобы что-то случилось с Эмилем.
   Мойра узнала о предстоящем отъезде Джейкобса во вторник  утром.  К  этому
времени ей, конечно, тоже все было известно и про операцию "Тарпон". Поездка
директора ФБР должна была быть тайной, и она не сомневалась, что  пребывание
Эмиля в Колумбии будет  опасным.  Она  ничего  не  скажет  Хуану  до  вечера
четверга.
   В конце концов, следует соблюдать  осторожность.  Мойра  провела  остаток
недели, думая о том специальном, особом, уединенном укрытии, что  приготовил
Хуан в Блю-Ридж-Маунтинс.

***

   Больше не имело  значения,  что  на  них  форма  цвета  хаки.  Добавив  к
первоначальной  окраске  пятна  пота  и  грязи,  солдаты  теперь  ничем   не
отличались по цвету от земли, на которой лежали. Они уже один раз помылись в
ручье, из которого брали воду для питья, но не пользовались мылом, опасаясь,
что мыльная пена, или запах, или что-то еще может встревожить людей, живущих
вниз по течению. При создавшихся обстоятельствах мыться без мыла  было  даже
менее приятно,  чем  целовать  собственную  сестру.  Правда,  холодная  вода
немного охладила их, и для Чавеза это осталось самым лучшим воспоминанием. В
течение скольких? - целых десяти чудесных минут он чувствовал себя хорошо. А
уже после этого сержант снова вспотел. Климат здесь был ужасным,  и  однажды
после обеда, когда на небе не было ни  облачка,  температура  перевалила  за
сорок пять градусов. Если это джунгли, спросил себя Чавез, то  почему,  черт
побери, здесь нет дождей? Но была тут и хорошая сторона - им не  приходилось
много передвигаться.  Два  кретина,  охранявшие  взлетно-посадочную  полосу,
главным образом спали, курили - не иначе, марихуану, с  отвращением  подумал
Чавез, - и вообще валяли дурака. Однажды они напугали его, открыв  огонь  из
автоматов  по  консервным  банкам,  расставленным  на  дорожке.  Это   могло
оказаться  опасным,  однако  направление  стрельбы   было   не   в   сторону
наблюдательного поста,  и  Чавез  воспользовался  этой  возможностью,  чтобы
оценить навыки стрелков. Дерьмовая подготовка, тут же сообщил он Веге. И вот
теперь они снова принялись за стрельбу. Поставили три банки из-под  бобов  -
большие банки - на расстоянии метров ста от сарая и принялись палить по ним,
стреляя с бедра, подобно актерам в кино.
   - Господи, какие идиоты, - заметил Чавез, наблюдая за ними в бинокль.
   - Дай взглянуть. - Вега встал, и как раз в этот момент один из охранников
ухитрился попасть в банку с третьей попытки.
   - Черт побери, да я сбил бы эти банки прямо отсюда...
   - Наблюдательный пункт, что у вас там происходит, черт побери! послышался
в следующее мгновение голос "Шестого". Вега ответил на вызов:
   - "Шестой", это наблюдательный пункт.  Наши  друзья  снова  расстреливают
консервные банки. Направление огня в противоположную сторону  от  нас,  сэр.
Они ни хрена не соображают в стрельбе, капитан.
   - Сейчас подойду.