исленных переулков.
   - Ты готов?
   - Да.
   Автомобиль на мгновение остановился. Расселл уже снял пиджак, думая, а не
ловушка ли это, наконец. Впрочем, теперь это  уже  не  имело  значения.  Что
будет - то будет. Он сжимал и разжимал могучие ладони, направляясь по  улице
назад.
   Сержант увеличил скорость, чтобы побыстрее  достичь  поворота.  Если  они
скроются в лабиринте этих переулков, ему придется быть совсем  рядом,  чтобы
следить за ними. Ничего не поделаешь - может быть, его  заметили.  Тогда  он
вызовет помощь по радио. В конце  концов,  работа  полицейского  соткана  из
случайностей. Как только сержант приблизился  к  перекрестку,  он  увидел  в
переулке мужчину. Тот стоял и читал газету. Это  не  один  из  тех,  за  кем
следил Папаниколау, - без пиджака, правда, лицо повернуто в сторону  и  поза
напоминает какого-то киноактера. При этой мысли сержант даже улыбнулся -  но
улыбка тут же исчезла. Он заметил, что "фиат" остановился всего  в  двадцати
метрах и задним ходом двигается к нему. Сержант нажал  на  тормоза  и  начал
было поворачивать голову, глядя назад, чтобы развернуть машину,  как  к  его
лицу протянулась рука. Он инстинктивно поднял руки, пытаясь  защищаться,  но
опоздал. Одна мощная ладонь схватила его за подбородок, другая опустилась на
затылок. Руки нападавшего резко повернули его  голову  -  и  сержант  увидел
американца. Но увидел его лишь на миг - шейные позвонки громко хрустнули,  и
этот звук дал понять полицейскому, что он мертв, словно в него попала  пуля.
В последнее мгновение он узнал лицо - у мужчины были действительно  странные
черты, как у артиста, как у артиста, как у...
   Расселл отскочил в сторону и махнул рукой. "Фиат"  рванул  вперед,  затем
резко подал назад и врезался в такси. Голова таксиста безвольно качнулась на
сломанной шее. Он уже мертв, подумал Расселл. Надо убедиться. Наклонившись к
таксисту, он попытался нащупать пульс. Шейные -  да  и  спинные  -  позвонки
сломаны. Расселл подбежал к "фиату". Опускаясь на сиденье, он улыбнулся  про
себя. Как просто...
   - Он мертв. Поехали отсюда!
   - Ты уверен?
   - Я сломал ему шею, как спичку. Не сомневайся. Совсем  несложно,  хлипкий
мужичонка.
   - Хочешь  сказать,  вроде  меня?  -  Водитель  повернулся  к  Расселлу  и
усмехнулся.  Ему,  разумеется,  придется  бросить  машину,  однако   эйфория
спасения и убийства противника была сейчас его главным чувством. К  тому  же
он нашел товарища - надежного и достойного.
   - Как тебя зовут?
   - Марвин.
   - А меня - Ибрагим.

***

   Речь президента была триумфальной. Он знает, как обращаться к слушателям,
подумал Райан,  когда  в  зале  заседаний  Генеральной  Ассамблеи  раздались
аплодисменты. На лице президента появилась благодарная, хотя не без  холодка
улыбка, когда он поклонился собравшимся делегатам из ста шестидесяти  -  или
более того - стран. Телевизионные камеры показали крупным планом израильскую
делегацию,  чьи  аплодисменты  оказались  не  столь  восторженными,  как   у
делегатов арабских государств: судя по всему, израильтян не успели  подробно
информировать  о  происходящем.  Советская  делегация   превзошла   себя   и
присоединилась  к  тем,  кто  аплодировал  стоя.  Райан  нажал   на   кнопку
дистанционного управления и выключил телевизор еще до того, как  комментатор
службы новостей Эй-би-си начал излагать содержание  выступления  президента.
Черновик речи лежал у Райана на столе, и он делал пометки у себя в блокноте.
Несколько  минут  назад  по  телексу  передали  приглашения  Ватикана   всем
заинтересованным  министерствам   иностранных   дел.   Они   пришлют   своих
представителей в Рим через десять дней.  Проект  договора  был  подготовлен.
Стремительные шаги,  предпринятые  втайне  от  всех  горсткой  послов  и  их
патронов-чиновников, информировали  остальные  правительства,  чего  следует
ожидать, и результатом стало всеобщее одобрение. Израильтяне знали об  этом.
Было разрешено просочиться кое-каким сведениям - в желательных,  разумеется,
направлениях. А если они все-таки будут сопротивляться - ну что  же,  Банкер
приостановил отправку  крупной  партии  запчастей  для  израильских  ВВС,  и
израильтяне были настолько потрясены этим, что еще не успели прореагировать.
Если уж быть более точным, их предупредили, чтобы они никак не  реагировали,
если хотят получить новые  радиолокационные  системы.  Израильское  лобби  в
конгрессе уже начало действовать - у него  были  свои  источники  на  разных
уровнях американского правительства, - и конгрессмены,  занимающие  наиболее
ответственные посты, получили осторожные запросы. Однако Фаулер двумя  днями
раньше собрал лидеров конгресса и сообщил им о своих  планах.  В  результате
предварительные наметки  гласили,  что  План  Фаулера  будет  принят  весьма
благожелательно. Председатель Комитета по иностранным  делам  сената  и  его
ведущие члены обещали, что проекты обоих договоров будут одобрены в  течение
недели. Это действительно может  произойти,  подумал  Райан,  и  на  Ближнем
Востоке может наконец наступить мир. Во  всяком  случае  шаги,  предпринятые
Соединенными Штатами, не нанесут никакого ущерба. Подтверждением тому -  вся
репутация Америки, которую она заслужила во время столь рискованной войны  в
Персидском заливе. Арабы рассматривают американские намерения  как  коренное
изменение в политике США  -  это  действительно  было  резким  поворотом,  в
результате которого американцы решили приструнить израильтян. Израиль придет
к  аналогичной  точке  зрения,   но   для   них   это   не   соответствовало
действительности. Мир на Ближнем  Востоке  будет  гарантирован  единственным
возможным  способом  -  военной  и   политической   мощью   Америки.   Конец
конфронтации между Востоком и Западом сделал это возможным, и Америка вместе
с   остальными   крупными   государствами   решила   продиктовать    условия
справедливого мира. Не  совсем  так,  поправил  себя  Райан,  мы  собираемся
продиктовать то, что нам кажется условиями  справедливого  мира.  Боже  мой,
надеюсь, это осуществится.
   Для этого достаточно поздно, конечно. В конце концов,  План  Фаулера  был
его, Райана, идеей. Нужно было разорвать заколдованный круг, найти выход  из
ловушки. Америка оказалась единственной  страной,  которой  верили  и  те  и
другие, чего удалось добиться пролитой кровью американцев, с одной  стороны,
и огромными денежными субсидиями - с другой. Америка вынуждена гарантировать
мир, и этот мир должен основываться на чем-то, похожем на справедливость для
всех заинтересованных сторон. Уравнение было одновременно простым и сложным.
Его принципы можно  выразить  в  одном  коротком  параграфе,  а  вот  методы
осуществления займут целую книгу. Финансовые затраты - законы,  делающие  их
возможными, - легко пройдут через конгресс,  несмотря  на  солидные  размеры
ассигнований. Саудовская  Аравия  принимает  на  себя  четверть  необходимых
затрат - этого удалось добиться четыре дня назад государственному  секретарю
Талботу. В обмен на это  саудовцы  смогут  купить  еще  одну  партию  самого
современного оружия, чем займется Деннис Банкер. Талбот и  Банкер  исполнили
свои роли поистине блестяще,  подумал  Райан.  Несмотря  на  все  недостатки
президента, два наиболее важных члена его администрации - два близких  друга
- представляли собой лучшую команду  в  правительстве,  которую  приходилось
видеть Райану.
   На  прошлой  неделе  они  принесли  немалую  пользу  своей  стране  и  ее
президенту.
   - Да, похоже, что это осуществляется, - тихо произнес Райан в одиночестве
своего кабинета. - Может быть, может быть, может быть... - Он  посмотрел  на
часы. Примерно через три часа у него уже будет информация по этому вопросу.
   Куати нахмурившись смотрел на  экран  своего  телевизора.  Неужели  такое
возможно? История отрицала это, однако...
   Однако саудовцы прекратили снабжать их деньгами,  соблазнившись  помощью,
оказанной Америкой в их войне  против  Ирака.  К  тому  же  его  организация
сделала ставку на проигравшую лошадь. Они уже испытывали  недостаток  денег,
хотя заранее сделали капиталовложения из тех средств,  которые  получили  на
протяжении жизни предыдущего поколения. Их швейцарские и другие  европейские
банкиры обеспечивали непрерывное поступление денег, и недостаток средств был
скорее  психологическим,  чем  действительным,  но  для  арабского  мышления
психологическое является действительным -  точно  так  же,  как  для  любого
знающего политика.
   Ключом всей проблемы - Куати понимал это - было то, решатся ли американцы
оказать подлинное давление на сионистов. До сих пор они никогда  не  шли  на
такой шаг. Они позволили израильтянам совершить  нападение  на  американский
военный корабль и убить американских моряков - и простили их  еще  до  того,
как скончалась последняя  жертва  нападения.  Военные  в  Америке  вынуждены
бороться за каждый доллар в своем собственном конгрессе, а в то же время эта
безвольная организация политических проституток спешит  удовлетворить  любую
просьбу Израиля и обеими руками сует евреям оружие. Никогда  раньше  Америка
не решалась давить на Израиль. В этом и заключалась разгадка того, почему он
существует до сих пор, не так ли? Пока на Ближнем Востоке нет мира,  у  него
есть цель - уничтожение еврейского государства. Без этого...
   Однако проблемы Ближнего Востока возникли  до  его  рождения.  Они  могут
исчезнуть, но только тогда...
   А сейчас для  него  наступил  момент  истины,  подумал  Куати,  осторожно
вытягивая ноги  и  руки,  которые  причиняли  ему  все  больше  боли.  Какие
перспективы уничтожения  Израиля  все  еще  оставались  у  него?  Уничтожить
еврейское государство  с  помощью  внешней  силы  невозможно.  Пока  Америка
поддерживает евреев, а арабские государства не могут объединиться...
   А что русские? Проклятые русские, которые встали,  как  голодные  собаки,
после окончания речи Фаулера.
   Их план осуществим. Эта мысль была для Куати ничуть  не  менее  страшной,
чем первый диагноз его заболевания раком. Он откинулся на  спинку  кресла  и
закрыл глаза. Что если американцы все-таки окажут давление на Израиль?  Если
русские  поддержат  этот  абсурдный  план?  Если  израильтяне  отступят  под
оказанным на них давлением? А палестинцы согласятся на  уступки  со  стороны
Израиля?  Тогда   американский   план   может   осуществиться.   Сионистское
государство будет существовать и  дальше.  Палестинцам  понравится  жизнь  в
новой стране. Возникнут условия мирного сосуществования.
   Это значит, что он бесцельно прожил свою жизнь. Что  все,  ради  чего  он
напрягал силы, все жертвы, которые он принес, не испытанные им радости жизни
- все это пропало даром.  Его  бойцы  за  свободу  в  течение  жизни  целого
поколения боролись и умирали ради дела, которому  теперь  не  суждено  стать
реальностью.
   Его предали соотечественники-арабы, чьи деньги и  политическая  поддержка
имели такое значение для борцов за освобождение.
   Предали русские, которые вдохновляли его и  снабжали  оружием  с  момента
зарождения движения.
   Предали американцы - да-да, американцы, потому что лишили его противника,
против которого он боролся.
   Предал Израиль - заключив что-то похожее на справедливый мир. Этот мир не
был, конечно, справедливым. Пока на арабской земле жив хотя бы один сионист,
справедливости не будет.
   Неужели его предали и палестинцы? Вдруг  они  примут  это?  Откуда  взять
тогда преданных борцов за свободу?
   Значит, его предали все?
   Нет, Бог не допустит этого. Бог  милосерден  и  освещает  путь  преданным
вере.
   Нет, такого не может произойти. Это  невозможно.  Слишком  много  проблем
нужно решить, чтобы этот адский  план  стал  реальностью.  Разве  было  мало
попыток установить мир в этом регионе? И чем они кончились? Даже  переговоры
между Картером, Садатом и Бегином в  Америке,  когда  американцы  с  помощью
угроз заставили своих мнимых союзников пойти на серьезные  уступки,  рухнули
после того, как Израиль наотрез отказался рассмотреть проблему справедливого
урегулирования прав палестинцев. Нет, теперь Куати  не  сомневался  в  своей
правоте. Может быть, ему не  следовало  полагаться  на  русских  и  даже  на
саудовцев. И уж он никак не мог полагаться на  американцев.  Но  на  Израиль
Куати мог положиться всегда.  Евреи  слишком  упрямы,  слишком  высокомерны,
слишком близоруки для того, чтобы понять, что  их  единственная  надежда  на
прочную  безопасность  заключается  только  в  справедливом   мире.   Ирония
происшедшего стала настолько очевидной для Куати, что  он  не  удержался  от
улыбки. Это, по-видимому, воля  Бога  -  его  движение  будут  защищать  его
злейшие враги. Всегда можно положиться на еврейское высокомерие и упрямство.
Оно не позволит Израилю принять план американцев. И если это необходимо  для
того, чтобы война продолжалась, то ирония такого факта может означать только
одно - дело, ради которого  борются  и  умирают  люди  Куати,  действительно
является святым.

***

   - Нет, никогда я не  соглашусь  на  такой  позор!  -  воскликнул  министр
обороны. Зрелище было впечатляющим даже для него. Министр  ударил  по  столу
кулаком с такой силой, что опрокинул стакан с водой, и  образовавшаяся  лужа
начала стекать ему на колени. Он сделал вид,  что  не  замечает  этого,  его
разъяренные голубые глаза обежали комнату заседаний совета министров.
   - Ну, а если Фаулер действительно выполнит свою угрозу?
   - Мы погубим его карьеру! - ответил министр обороны. - Это в наших силах.
Нам  не  впервой  наставлять  американских  политических  деятелей  на  путь
истинный.
   - А вот дома  нам  это  удается  далеко  не  всегда,  -  заметил  министр
иностранных дел, громким шепотом обращаясь к своему соседу.
   - Что?
   - Я сказал, что в данном случае, Рафи, это может оказаться невозможным. -
Давид Ашкенази поднес ко рту стакан с водой и сделал  несколько  глотков.  -
Наш посол в Вашингтоне передает, что, по их сведениям, План Фаулера  находит
широкую поддержку в конгрессе. В прошлый уик-энд посол Саудовской  Аравии  в
Вашингтоне устроил роскошный  прием  для  руководства  конгресса.  По  нашим
сведениям, прием прошел весьма успешно. Верно, Ави?
   - Совершенно верно, господин министр, - отозвался генерал Бен-Иаков.  Его
начальника сейчас не было в Израиле,  и  он  говорил  от  имени  Моссада.  -
Саудовская  Аравия  и  остальные  "умеренные"  арабские  государства  готовы
покончить с объявленным ими состоянием войны еще до полного признания нашего
государства, через некоторое - неопределенное  -  время  установить  с  нами
дипломатические отношения, а также  покрыть  часть  расходов  по  содержанию
американских войск и самолетов - плюс,  хочу  добавить,  полностью  оплатить
расходы  по  содержанию  здесь  сил  поддержания  мира  и  -  подчеркиваю  -
финансировать реконструкцию экономики наших палестинских друзей.
   - Как можно отклонить подобное предложение? -  сухо  осведомился  министр
иностранных дел. - Вас удивляет одобрение американского конгресса?
   - Это обман! - возразил министр обороны.
   - Если это обман, то исключительно ловкий, - заметил Бен-Иаков.
   - Ты  веришь  этой  брехне,  Ави?  Ты?  -  Бен-Иаков  столько  лет  назад
командовал у Рафи Манделя лучшим батальоном на Синайском полуострове.
   - Не знаю, Рафи. - Заместитель директора Моссада никогда раньше так остро
не осознавал, что говорить от имени босса совсем непросто.
   - Как вы  оцениваете  обстановку?  -  спросил  премьер-министр  спокойным
голосом. По-видимому, он решил, что кому-то следует вести себя спокойно.
   -  Американцы  совершенно  искренни,  -  ответил  Ави.  -  Их  готовность
предоставить гарантии - заключить договор о взаимопомощи на случай нападения
и разместить войска - доказывает это. Сугубо с военной точки зрения...
   - За оборону Израиля отвечаю я! - рявкнул Мандель. Бен-Иаков обернулся  и
смерил взглядом своего бывшего командира.
   - Рафи, ты всегда был рангом выше меня, но и мне довелось убивать врагов,
и ты хорошо это  знаешь.  -  Ави  помолчал,  ожидая,  пока  остальные  члены
кабинета  оценят  его  слова.  Когда  он  снова  заговорил,  его  голос  был
спокойным, размеренным и  бесстрастным  -  Ави  хотел,  чтобы  его  рассудок
одержал верх над эмоциями, которые ничуть не уступали чувствам Манделя:
   - Американские военные подразделения  представляют  серьезную  силу.  Они
увеличат ударную мощь наших ВВС примерно на двадцать пять  процентов,  а  их
механизированный полк превосходит по силе нашу лучшую бригаду. Более того, я
не вижу, как смогут американцы отказаться от выполнения своих  обязательств.
Чтобы случилось такое... - наши друзья в Америке никогда не допустят этого.
   - Нас бросали в беде и раньше, - напомнил  Мандель  ледяным  тоном.  -  В
обороне страны мы должны полагаться только на себя.
   - Рафи, друг мой, - произнес министр иностранных дел, -  и  что  это  нам
дало? Мы с тобой сражались рядом, причем не только в этой  комнате.  Неужели
нашей борьбе не будет конца?
   - Лучше уж никакого договора, чем плохой договор!
   - Полностью согласен, - кивнул премьер-министр. - Но насколько плох  этот
договор?
   - Мы все читали его проект. Я хотел бы предложить некоторые  изменения  в
его тексте, но мне кажется, что пришло время стремиться к  миру,  -  ответил
министр иностранных  дел.  -  Поэтому  я  советую  принять  План  Фаулера  с
определенными условиями. - И он перечислил эти условия.
   - Ты считаешь, Ави, что американцы согласятся с этим?
   - Они будут жаловаться на  увеличение  расходов,  однако  наши  друзья  в
конгрессе поддержат нас - понравится это президенту или  нет.  Они  признают
наши исторические уступки и разделят  желание  Израиля  чувствовать  себя  в
безопасности внутри своих границ.
   - Тогда я ухожу в отставку! - выкрикнул Мандель.
   - Нет, Рафи, я не допущу этого. -  Премьер-министр  уже  устал  от  этого
спектакля. - Если ты подашь в отставку, порвешь все связи.  Когда-нибудь  ты
можешь снова пожелать занять этот пост, но ты никогда его не получишь,  если
сейчас выйдешь из состава кабинета.
   Мандель покраснел.
   Премьер-министр окинул взглядом присутствовавших.
   - Итак, какова точка зрения правительства?

***

   Прошло сорок минут, пока на столе  Райана  зазвонил  телефон.  Он  поднял
трубку, заметив, что это была прямая линия, непосредственно соединявшая  его
с абонентом.
   - Райан. - Около минуты он молча слушал, делая заметки. - Ясно. Спасибо.
   Затем заместитель директора ЦРУ по разведке встал, прошел через приемную,
где сидела Нэнси Каммингс, и  свернул  налево  в  более  просторный  кабинет
Маркуса Кабота. Директор отдыхал на диване в дальнем  углу.  Подобно  своему
предшественнику судье Артуру  Муру,  Кабот  любил  иногда  выкурить  сигару.
Ботинки его стояли рядом, а он уткнулся в папку с полосатой лентой по краям.
Еще один секрет в здании, полном секретов.  Папка  опустилась,  и  появилось
лицо директора с дымящейся сигарой, похожее на круглый розовый вулкан.
   - Что случилось, Джек?
   - Мне только что позвонил наш друг  из  Израиля.  Они  примут  участие  в
римской встрече, правительство  решило  согласиться  с  условиями  договора,
внеся некоторые изменения.
   - Что за изменения?
   Райан передал лист бумаги с пометками. Кабот прочитал.
   - Вы с Талботом оказались правы.
   - Если бы только я дал ему возможность самому высказать эту точку зрения.
   - Неплохо, ты предсказал все поправки, кроме одной.  Кабот  встал,  сунул
ноги в ботинки, подошел к столу и поднял телефонную трубку.
   - Скажите президенту, что я хочу встретиться с ним в Белом доме после его
возвращения из Нью-Йорка. Нужно  пригласить  Талбота  и  Банкера.  Передайте
президенту, что план принят. - Он положил  трубку  и  посмотрел  на  Райана,
стараясь улыбнуться с сигарой в  зубах  подобно  Джорджу  Паттону.  Впрочем,
насколько Джек помнил, Пат-т