сто  приходилось  не
соглашаться с мнением своих министров?
   - Ни разу, разумеется.
   Райан фыркнул и осушил бутылку.
   - Ты тут что-то говорил по поводу отношений между профессионалами?
   - Мы делаем одно дело. Иногда нам везет и к нашему мнению прислушиваются.
   - И нередко в этих случаях ошибаемся мы...
   Генерал Бен-Иаков  не  сводил  пристального  взгляда  с  Райана.  Да,  он
приобретает опыт и становится все более зрелым. Ави действительно  испытывал
глубокое уважение к Райану - и как к человеку, и как к профессионалу, однако
личные симпатии почти не играют роли  в  профессии  разведчика.  Происходило
нечто крайне важное. Скотт Адлер побывал в Москве. Оба -  Адлер  и  Райан  -
нанесли визит кардиналу Д'Антонио в Ватикане.  Первоначально  планировалось,
что  Райан  останется  с  Адлером  в  Тель-Авиве  и  поможет  ему  во  время
переговоров с израильским Министерством иностранных  дел,  но  поразительный
промах Олдена изменил все.
   Ави Бен-Иаков был блестяще информированным  человеком  даже  для  офицера
разведки.  На  вопрос,  является  ли  Израиль   самым   надежным   союзником
Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, Райан дал двусмысленный ответ.  Такое
можно ожидать от историка, решил Ави.  Какой  бы  ни  была  позиция  Райана,
большинство американцев считали Израиль своим верным другом, и в  результате
израильтяне  получали  больше  информации  о  том,  что  происходит   внутри
американского  правительства,  чем  любая  другая  страна,  -  даже   больше
англичан, связанных с американскими разведывательными  службами  официальным
соглашением.
   Эти  источники  сообщили  офицерам  разведки  Бен-Иакова,  что   причиной
происходящего является Райан. В это было трудно  поверить.  Джек  был  очень
умен и почти не уступал, например, Олдену, но Райан сам четко определил свою
роль - он слуга, а не хозяин, занимается осуществлением политики,  а  не  ее
формированием. Вдобавок американский президент не испытывал к  Райану  особо
теплых чувств и даже не скрывал этого от своих ближайших помощников.  Ходили
слухи,  будто  Элизабет  Эллиот  ненавидит  его.   Причиной   было   что-то,
происшедшее во время выборов: резкое слово или воображаемая обида. Ну что ж,
высшие  чины  правительства  отличались  повышенной  чувствительностью,  это
известно. Не то что мы с Райаном, подумал генерал Бен-Иаков. Как он,  так  и
Райан не раз смотрели смерти в глаза, и это, возможно, связывало их.  Им  не
нужно было придерживаться одинаковой точки  зрения  по  всем  вопросам.  Они
уважали друг друга.
   Москва, Рим, Тель-Авив, Эр-Рияд. Что это может значить?
   Скотт Адлер был верным  помощником  государственного  секретаря  Талбота,
искусным профессиональным дипломатом. Но Талбот  исключительно  умен.  Может
быть, президент Фаулер сам по себе и не отличался особенным блеском,  но  он
подобрал  великолепных  министров  и  советников.  За  исключением   Эллиот,
напомнил себе Ави. Талбот использовал своего заместителя  Адлера  для  самой
важной подготовительной работы, и когда сам  Талбот  вступал  в  переговоры,
Адлер всегда находился рядом.
   Разумеется, самым поразительным было то, что  ни  один  из  осведомителей
Моссада не мог сообщить о происходящем ничего конкретного. "Что-то важное на
Ближнем Востоке. Что - неизвестно... Я слышал, что Джек Райан из ЦРУ  как-то
с этим связан..." Вот и все.
   Такое могло вывести из себя, но Ави привык  к  этому.  Разведка  являлась
игрой, в которой тебе никогда не открывают все карты. Его брат  был  детским
врачом и  сталкивался  с  аналогичными  проблемами.  Больной  ребенок  редко
говорит о том, что с ним.  Конечно,  брат  может  задавать  вопросы,  делать
анализы, прощупывать...
   - Джек, мне нужно что-то сказать своим начальникам,  -  произнес  генерал
Бен-Иаков умоляюще.
   - Брось, Ави. - Райан повернулся и сделал знак, чтобы  ему  принесли  еще
бутылку пива. - Лучше расскажи, что там у вас случилось на Храмовой горе?
   - Капитан был - как и  сейчас  -  психически  ненормальным.  В  госпитале
пришлось постоянно следить за тем, чтобы он не покончил с  собой.  Незадолго
до этого от него ушла жена, он попал под влияние религиозного фанатика  и...
- Бен-Иаков пожал плечами. - Смотреть на случившееся было ужасно.
   - Ты совершенно прав, Ави. Надеюсь, ты понимаешь,  в  какой  политической
ситуации вы оказались?
   - Джек, мы решали подобные проблемы на протяжении...
   - Я так и думал. Ты - опытный разведчик, Ави, но сейчас ты не  понимаешь,
что происходит. Совсем не понимаешь.
   - Тогда просвети меня.
   - Я не это имел в виду, и ты знаешь, что я хотел сказать. Происшедшее  на
Храмовой горе навсегда изменило положение, генерал.
   - Изменило в каком смысле?.
   - С этим тебе придется подождать. Я тоже подчиняюсь приказам.
   - Твоя страна угрожает нам?
   - Угрожает? Этого никогда не случится, Ави. Разве такое возможно? - Райан
подумал, что ему нужно быть сдержаннее. Передо мной умный человек,  напомнил
он себе.
   - Вы не имеете права диктовать  нам,  какую  политику  выбирать.  Джек  с
трудом удержался от резкого ответа.
   - Ты хочешь выпытать что-то  у  меня,  Ави,  но  тебе  все-таки  придется
подождать. Мне очень жаль, что твои  люди  в  Вашингтоне  не  сумели  ничего
выведать, но я просто не имею права.
   Бен-Иаков изменил тактику.
   - Видишь, Джек, я плачу за твой ленч,  а  ведь  моя  страна  куда  беднее
твоей.
   Джек рассмеялся, выслушав упрек, произнесенный так жалобно.
   - Да и пиво здесь отличное. К тому же, как ты сам  сказал,  там,  куда  я
направляюсь, пива не купишь. Если я действительно направляюсь туда, куда  ты
думаешь...
   - Пилот твоего самолета представил  маршрут  полета,  как  полагается  по
закону. Я проверил.
   - Вот и говори после этого о секретах. - Джек взял из рук официанта новую
бутылку "Хайнекена" и улыбнулся ему. - Ави, прошу тебя, потерпи. Неужели  ты
думаешь, что мы хотим ослабить безопасность твоей страны?
   Да! - подумал генерал, но произнести этого вслух он, разумеется, не  мог.
Он просто промолчал. Но подобный маневр  не  обманул  Райана,  и  теперь  он
изменил ход разговора.
   - Я слышал, что ты стал дедушкой.
   - Да. Дочь добавила мне седины в бороду. Теперь у нее своя дочь. Ее зовут
Ли.
   - Даю тебе слово, Ави: Ли вырастет в стране, которой ничто не угрожает.
   - И кто позаботится об этом? - спросил Бен-Иаков.
   - Те же, кто занимались этим и раньше. - Райан поздравил себя  за  удачно
выбранный ответ. Генералу была отчаянно нужна хоть  какая-то  информация,  и
Райан сожалел, что это проявилось так очевидно. Ничего  не  поделаешь,  даже
лучшие из нас оказываются иногда загнанными в угол, подумал он.
   Бен-Иаков напомнил себе, что досье на Раи та нуждается  в  обновлении.  К
следующей встрече он будет осведомлен о нем куда лучше. Генерал не относился
к числу людей, которые любили проигрывать.

***

   Доктор Чарлз Олден сидел  у  себя  в  кабинете  и  смотрел  по  сторонам.
Конечно, время покинуть Белый дом еще не  наступило.  Его  отставка  нанесет
ущерб администрации Фаулера. Само прошение  об  отставке,  уже  подписанное,
было датировано концом месяца. Но все  это  лишь  для  соблюдения  приличий.
Начиная с сегодняшнего дня от него  не  требовалось  исполнять  обязанности.
Разумеется, он будет участвовать в совещаниях, читать документы,  составлять
записки, однако информировать президента придется Элизабет Эллиот. Президент
был вежлив, но, как всегда, холоден. "Мне очень  жаль  терять  тебя,  Чарли,
очень жаль, особенно сейчас, но я  не  вижу  иного  выхода..."  Несмотря  на
переполнявшую его ярость,  Олден  сумел  сдержаться  во  время  разговора  в
Овальном кабинете. Лишь один Арни ван Дамм проявил  достаточно  человеческих
чувств, чтобы заметить:
   "Черт побери, Чарли!" Несмотря  на  испытываемое  им  недовольство  из-за
того, что политическая репутация его босса несколько  пострадает  вследствие
случившегося, ван  Дамм  по  крайней  мере  продемонстрировал  сочувствие  и
какую-то  мужскую  солидарность.  Но  не  Боб  Фаулер,  защитник  бедных   и
беспомощных.
   Но еще хуже проявила себя Лиз, эта высокомерная молчаливая сука  с  таким
красноречивым взглядом. Теперь все его  заслуги,  все  успехи,  которых  ему
удалось добиться, будут отнесены на ее счет. Она знала это и уже купалась  в
лучах славы.
   Объявление о его отставке будет сделано завтра утром. Информацию об  этом
уже передали прессе. Только кем? Эллиот, пожелавшей продемонстрировать  свое
удовлетворение? Арни ван Даммом,  старающимся  уменьшить  ущерб,  понесенный
администрацией? Одним из дюжины других?
   Переход от власти к забвению происходит в  Вашингтоне  быстро.  Смущенное
выражение на  лице  секретарши.  Натянутые  улыбки  остальных  чиновников  в
Западном крыле Белого дома. Однако забвение наступает только  после  вспышки
гласности,  когда  объявляют  о  событии,  -  подобно  ослепительному  свету
взорвавшейся звезды, закату видного представителя администрации предшествует
шум фанфар. Этим занимаются средства массовой информации. Телефонная  трубка
была снята с аппарата и лежала на столе. Утром, когда он вышел из дома,  его
ждали два десятка репортеров с камерами  и  включенными  прожекторами,  зная
заранее, каким будет ответ еще до первого вопроса.
   А эта глупая стерва! С ее коровьими глазами, коровьим выменем и  широкими
коровьими бедрами. Но и он хорош - сделать такую глупость!  Профессор  Чарлз
Олден сидел в своем дорогом кресле и  смотрел  на  свой  дорогой  стол.  Его
голова разрывалась от боли, которую он отнес за счет  стресса  и  ярости.  В
этом он был прав. Но Олден не заметил, что давление крови у него почти вдвое
превысило нормальное. Он также упустил из  виду,  что  в  течение  последней
недели не  принимал  лекарство,  прописанное  ему  для  лечения  гипертонии.
Подобно типичному профессору, он постоянно забывал о повседневных вещах, и в
то же время его блестящий ум справлялся с самыми трудными проблемами.
   Вот почему это застало его врасплох. Нестерпимая боль возникла в затылке,
в кольце Уиллиса, представляющем  собой  кольцевой  сосуд,  снабжающий  мозг
кровью. Этот сосуд  был  предназначен  природой  переносить  кровь  ко  всем
участкам головного мозга, являясь запасным на случай закупорки тех  сосудов,
которые с годами переставали функционировать. Таким образом он нес  огромное
количество крови. Двадцать лет повышенного артериального давления, в течение
которых Олден принимал прописанное ему лекарство лишь тогда, когда вспоминал
о предстоящем медицинском осмотре у своего врача, усугубленные  стрессом  от
гибели карьеры, причем  позорной  гибели,  привели  к  разрыву  кровеносного
сосуда в  правой  стороне  головы.  То,  что  раньше  было  головной  болью,
превратилось в саму смерть. Олден широко  открыл  глаза  и  обхватил  руками
голову, словно пытаясь удержать ее от распада. Но было  уже  поздно.  Разрыв
расширялся, и сосуды теряли все больше крови. Это одновременно лишало важные
участки  головного  мозга  кислорода,  необходимого  для   его   нормального
функционирования, и повышало внутричерепное давление до такой  степени,  что
другие клетки мозга, сжатые до предела, отмирали.
   Уже  парализованный,  Олден  не  терял  сознания  в  течение  длительного
времени, и его  блестящий  ум  регистрировал  происходящее  с  поразительной
четкостью. Он утратил способность двигаться и знал, что смерть совсем рядом.
Я был так близок к цели, думал он, пока умирающий мозг  напрягал  все  силы,
чтобы обогнать смерть. Тридцать пять лет - чтобы оказаться  здесь.  Все  эти
книги, семинары, молодые талантливые студенты. Лекции, дискуссии,  кампании.
Сколько усилий - и вот я здесь. Казалось, стоит протянуть руку, и я достигну
чего-то значительного, ради чего  стоило  жить.  Боже  милосердный!  Умереть
сейчас, на пороге будущего! Но он понимал, что  умирает,  что  с  этим  надо
смириться. Он надеялся, что его простят. Все-таки он был не таким уж  плохим
человеком, верно? Он так старался сделать мир лучше, так отчаянно  старался,
и вот, когда осталось совсем немного.., до  чего-то  такого  важного...  Для
всех было бы лучше, если бы такое случилось с ним, когда он  влезал  на  эту
глупую корову.., и еще лучше, подумал он в  последний  момент  просветления,
если бы его преподавательский талант, его интеллект были единственным...
   О смерти Олдена  узнали  так  поздно  из-за  его  увольнения  и  позорной
отставки. При обычных условиях секретарша звонила бы  ему  каждые  несколько
минут - а сейчас на это ушел почти час. Она отвечала на все адресованные ему
звонки и не подзывала его к телефону. Впрочем, это все  равно  не  имело  бы
значения, хотя секретарша будет чувствовать  себя  виноватой  на  протяжении
нескольких недель. Наконец, уже собираясь уходить  домой,  она  решила,  что
должна  предупредить  об  этом  своего  бывшего  босса.  Нажала  на   кнопку
внутренней связи и.., не получила  ответа.  Нахмурившись,  она  подождала  и
вызвала Олдена снова. Молчание. Она встала, подошла  к  двери  и  постучала.
Внутри царила тишина. Тогда секретарша открыла дверь и закричала так громко,
что ее услышали агенты  Секретной  службы,  дежурившие  у  дверей  Овального
кабинета на другом конце здания. Первой прибежала Элен Д'Агустино,  одна  из
личных телохранителей президента, которая прогуливалась по  коридору,  чтобы
размяться - она засиделась.
   - Черт побери! - воскликнула она и "Смит-Вессон" мгновенно оказался у нее
в руке. Никогда в жизни Элен не  приходилось  видеть  столько  крови  -  она
вытекала из правого уха Олдена и накапливалась лужей на  поверхности  стола.
Элен тут  же  объявила  тревогу  по  своему  портативному  радиопередатчику.
По-видимому, решила она, пуля попала  в  голову.  Ее  острый  взгляд  обежал
кабинет, следуя за дулом револьвера. Окна целы. Она  бросилась  вперед.  Да,
комната пуста. Что же случилось?
   Тут же ее левая рука протянулась к  сонной  артерии,  чтобы  проверить  у
Олдена наличие пульса. Разумеется, пульса  не  было,  но  в  соответствии  с
правилами она была обязана убедиться  в  этом.  За  пределами  кабинета  все
выходы из Белого дома были закрыты, агенты стояли с  револьверами  наготове,
посетители замерли там, где их застала тревога.  Группа  агентов  обшаривала
все здание - от чердака до подвала.
   - Боже мой! - заметил Пит Коннор, войдя в кабинет Олдена.
   - Осмотр закончен, - послышалось в наушниках. - Здание в порядке,  ничего
не обнаружено. Ястреб в безопасности. - "Ястреб" было кодовым  наименованием
президента для агентов Секретной службы. В нем  проявлялся  свойственный  им
едкий юмор, игра слов как на фамилии президента (Фаулер - птицелов),  так  и
на ироническом несоответствии с проводимой президентом политикой.
   - "Скорая" прибудет через две минуты! - сообщение из центра  связи.  Была
вызвана именно "скорая помощь", потому что это быстрее, чем вызов вертолета.
   - Успокойся, Дага, - посоветовал Коннор. - Думаю, у него кровоизлияние  в
мозг.
   - С дороги,  быстро  с  дороги!  -  Это  появился  военный  врач.  Агенты
Секретной службы обучены приемам первой помощи, но в Белом доме всегда  есть
группа медицинского персонала, и врач сумел прибыть  на  место  происшествия
первым, опередив остальных. В руке у него  был  чемоданчик,  который  обычно
носят врачи, но на этот раз он даже не раскрыл его. На  столе  было  слишком
много крови, и на поверхности  она  начала  уже  свертываться.  Врач  принял
решение не прикасаться  к  телу  -  не  исключено,  что  Олден  пал  жертвой
преступления, и агенты Секретной службы объяснили ему, как поступать в таких
случаях, - кровь вытекла главным образом из правого уха, хотя  и  из  левого
показалось несколько капель. Посмертная бледность уже покрыла те части лица,
которые были видны. Диагноз был очевиден.
   - Он мертв, умер, по-видимому, примерно час назад. Кровоизлияние в  мозг.
Удар. Он страдал гипертонией?
   - По-моему, да, - ответила агент Д'Агустино после короткого раздумья.
   - Понадобится вскрытие, чтобы убедиться в  причине  смерти,  но  умер  он
именно от этого.
   Тут же в кабинет Олдена вошел другой врач,  капитан  ВМС.  Он  подтвердил
диагноз коллеги.
   - Говорит  Коннор,  передайте  "скорой",  чтобы  не  слишком  торопились.
"Паломник" мертв, и смерть наступила скорее всего  от  естественных  причин.
Повторяю, "Паломник" мертв, - произнес старший агент в радиопередатчик.
   Посмертное вскрытие установит, конечно, много обстоятельств.  Вероятность
отравления. Возможное заражение пищи или воды. Однако все это в  Белом  доме
подвергалось  непрерывному  контролю.   Д'Агустино   и   Коннор   обменялись
взглядами. Да, Олден страдал  от  повышенного  кровяного  давления,  и  день
выдался для него дьявольски тяжелый. Может быть, самый тяжелый в жизни.
   - Ну, как дела? - Головы  присутствующих  повернулись  в  сторону  двери.
Вошел "Ястреб", сам президент, окруженный тесным кольцом  телохранителей.  И
доктор Эллиот вслед за ним. Д'Агустино  подумала,  что  теперь  им  придется
изобрести для нее новое кодовое наименование - может  быть,  "Гарпия"  будет
подходящим. Элен не любила стерву. Никто  из  группы  личных  телохранителей
президента не испытывал к ней теплых чувств. Но им платили не за  то,  чтобы
они любили ее, и если уж говорить откровенно,  и  не  за  то,  чтобы  любили
президента.
   - Он мертв, господин президент, - объяснил врач. - Похоже,  кровоизлияние
в мозг.
   Президент выслушал доктора без видимой реакции. Агенты  Секретной  службы
напомнили себе, что он был рядом с женой в течение  многих  лет,  когда  она
боролась с тяжелой формой склероза и наконец умерла, пока он все еще занимал
пост губернатора Огайо. Это,  должно  быть,  притупило  в  нем  человеческие
чувства, думали они, надеясь, что  дело  обстоит  именно  так.  Он  научился
скрывать эмоции. И действительно, президент покачал  головой,  по  его  лицу
пробежала гримаса боли. Все. Он отвернулся.
   На его месте появилась Лиз Эллиот, посмотревшая  через  плечо  одного  из
агентов. Элен Д'Агустино внимательно следила за ее лицом.
   Дага знала, что Эллиот любила макияж, и заметила,  как  побледнела  новый
помощник  президента  по  национальной  безопасности,  несмотря  на  румяна.
Д'Агустино понимала, что картина была действительно ужасной - словно на стол
вылили ведро красной краски.
   - Боже мой! - прошептала доктор Эллиот.
   - С дороги, дайте пройти!  -  послышался  чей-то  голос.  Это  был  агент
Секретной службы с носилками. Ему пришлось оттолкнуть в сторону Лиз  Эллиот.
Дага заметила, что доктор Эллиот все еще не пришла в себя от потрясения;  ее
глаза тупо смотрели перед  собой,  и  лицо  оставалось  смертельно  бледным,
поэтому она никак не отреагировала на грубый толчок. Может быть, она считает
себя сильной личностью, подумала специальный  агент  Д'Агустино,  однако  на
самом деле она совсем не такая сильная. При этой  мысли  Элен  почувствовала
удовлетворение.
   Дрожат колени, верно, Лиз? Элен Д'Агустино, всего месяц назад закончившая
академию  Секретной  службы,  вела  скрытое  наблюдение,  когда   объект   -
фальшивомонетчик - заметил ее и  по  какой-то  непонятной  причине  выхватил
большой автоматический пистолет. Ему даже удалось выпустить в нее одну пулю.
Этим, однако, все и закончилось. Элен заслужила прозвище "Дага" -  кинжал  -
тем, что выстрелила в него из своего "Смит-Вессона" и всадила все  три  пули
вплотную одна к другой на расстоянии тридцати семи футов, подобно  тому  как
привыкла выбивать десятки в картонной мишени на стрельбище. После  этого  ее
не преследовали никакие кошмары. Ей даже ничего не снилось. Вот почему  Дага
была одним из членов  команды  пистолетчиков  Секретной  службы,  когда  они
одержали верх над элитой армии, стрелками-коммандос  группы  "Дельта".  Дага
обладала железными нервами, а вот Лиз Эллиот  не  могла  с  ней  сравниться,
какой  бы  высокомер