вался слабостью одной из сестер, а
сейчас занимает  одну  из  высших  должностей  в  администрации  президента,
который на словах поддерживает женщин.
   Сторонники запрещения абортов тоже выразят негодование.., и, может  быть,
еще яростнее. Совсем недавно им удалось добиться  кое-чего  разумного  -  по
мнению  Элизабет,  их  успех  был   поистине   удивительным.   Двое   весьма
консервативных   сенаторов   предложили   законопроект,   который   принудит
"незаконных отцов" оплачивать воспитание своих  детей.  Этим  неандертальцам
наконец-то пришло в голову, что после запрещения  абортов  кому-то  придется
взять на себя расходы по содержанию незаконнорожденных  детей.  Более  того,
эта компания увлеклась морализмом и крыла  администрацию  Фаулера  за  массу
других промахов. Для этих чокнутых консерваторов Олден  окажется  еще  одним
безответственным развратником,  белым  -  что  еще  лучше  -  и  входящим  в
правительство, которое они ненавидели.
   Элизабет обдумывала  различные  аспекты  проблемы  еще  несколько  минут,
стараясь быть беспристрастной,  пытаясь  встать  на  место  Олдена.  Как  он
поступит? Будет отрицать, что это  его  ребенок?  Генетическое  тестирование
сразу опровергнет его отрицания, да и вряд ли Олден решится на  такое.  Если
он признает ребенка своим.., совершенно очевидно, что он не сможет  жениться
на девушке (в статье указывался ее возраст - всего  двадцать  четыре  года).
Уплата  алиментов  будет  означать  признание  отцовства,  а  это  грубейшее
нарушение академических традиций, отношений между профессором и аспиранткой.
Действительно, не принято, чтобы профессор спал со своей ученицей.  То,  что
это случалось сплошь и рядом, не имело отношения к делу.  В  университетских
кругах действовало то же правило, что и среди политиков,  -  главное,  чтобы
тебя не поймали. То, над чем можно было посмеяться, рассказывая  анекдоты  в
преподавательской   среде,   становилось   позором    в    глазах    широкой
общественности.
   Итак, Чарли уходит, и момент для этого...
   Элизабет решительно набрала номер телефона в спальне президента.
   - Прошу к телефону президента. Это  доктор  Эллиот.  Наступила  тишина  -
агент Секретной службы спрашивает у президента, возьмет ли он  трубку.  Боже
мой, внезапно подумала Элизабет, только бы я не застала его  в  сортире!  Но
сейчас было уже поздно беспокоиться об этом.
   Рука  убрана  с  микрофона   трубки,   и   Элизабет   услышала   жужжание
электрической бритвы президента, потом его хриплый голос:
   - Что случилось, Элизабет?
   - Господин президент, у нас тут небольшая проблема и мне кажется, что вам
следует ознакомиться с ней немедленно.
   - Прямо сейчас?
   - Да, сэр. Она может оказаться потенциально  опасной  для  администрации.
Надо вызвать и Арни.
   - Это не связано с предложением, которое...
   - Нет господин президент. Нечто совершенно иное. Мне  не  до  шуток.  Эта
проблема может перерасти в нечто крайне серьезное.
   - Ну хорошо, поднимайтесь ко мне  через  пять  минут.  Надеюсь,  я  успею
почистить зубы. - Образец президентского юмора.
   - Через пять минут, сэр.
   Послышались гудки. Элизабет медленно положила трубку. Через  пять  минут.
Она рассчитывала на более продолжительное время. Элизабет достала  из  стола
косметичку и поспешила в ближайший туалет. Быстрый взгляд в зеркало..,  нет,
сначала нужно избавиться  от  последствий  утреннего  кофе.  Легкая  боль  в
желудке  подсказала  ей,  что   неплохо   проглотить   таблетку,   снижающую
кислотность. Приняв необходимые меры, Элизабет взглянула на лицо  и  волосы.
Сойдет, решила она. Надо только подновить макияж на щеках...
   Элизабет Эллиот, доктор философских наук, вернулась, с трудом переставляя
негнущиеся ноги, в свой кабинет. Ей потребовалось еще тридцать секунд, чтобы
восстановить самообладание. Затем она  взяла  со  стола  "Раннюю  птичку"  и
направилась к лифту. Кабина была уже наготове, и двери открыты. Внутри стоял
агент Секретной службы, приветливо улыбающийся этой высокомерной суке только
потому, что он был неисправимо вежлив, даже по отношению к таким людям,  как
Э.Э.
   - Куда?
   На лице Элизабет появилась очаровательная улыбка.
   - На президентский этаж, - сказала она удивленному агенту.

Глава 5

Перемены и охранники

   Райан расположился в апартаментах посольства США,  отведенных  для  особо
важных гостей, ожидая, когда передвинутся стрелки часов. Он заменил  доктора
Олдена, который должен был нанести визит в Эр-Рияд, но, поскольку предстояла
встреча с принцем, а принцы не любят менять время  своих  аудиенций,  Райану
пришлось сидеть и ждать, глядя  на  часы,  того  момента,  когда  самолет  с
Олденом на борту мог бы приземлиться в аэропорту. Через три часа Райан устал
от телевизора, транслирующего программы со спутника, и решил  прогуляться  в
сопровождении телохранителя, который старался казаться незаметным.  В  любом
другом случае Райан воспользовался  бы  услугами  телохранителя  в  качестве
гида, но только  не  сегодня.  Сейчас  ему  хотелось  не  думать  ни  о  чем
серьезном. Это был его первый визит в Израиль, и  Райан  предпочел  остаться
наедине со своими собственными впечатлениями, думая о  том,  что  увидел  на
экране телевизора.
   На улицах Тель-Авива было жарко - но еще жарче,  разумеется,  будет  там,
куда он скоро отправится. По улицам спешили толпы - люди делали покупки  или
занимались бизнесом. Здесь и там виднелись полицейские. Их было много,  хотя
и не больше, чем в других странах.  Удивляло  появление  гражданских  лиц  с
автоматами  "Узи"  -  это  возвращались  с  очередного  занятия   резервисты
израильской армии. Подобное зрелище  потрясло  бы  американцев,  выступающих
против оружия в руках лиц,  не  принадлежащих  к  армии  или  полиции  (или,
наоборот, согрело бы сердца тех, кто поддерживал  право  владения  оружием).
Райан решил, что появление на улицах  вооруженных  граждан  резко  сокращает
уровень преступности в стране. Он знал, что количество обычных  преступлений
в  Израиле  крайне  невелико.  Однако  число   взрывов   бомб,   подложенных
террористами, и  Других  малоприятных  акций  не  сокращалось.  Более  того,
положение неуклонно ухудшалось. Впрочем, в этом не было ничего нового.
   Святая земля, подумал он, священная для  христиан,  мусульман  и  евреев.
История сурово обошлась с ней - издавна она находилась на перекрестке  дорог
между Европой и Африкой, с одной стороны (Римская,  Греческая  и  Египетская
империи), и Азией - с другой (вавилоняне, ассирийцы и  персы);  а  одним  из
непреложных фактов  военной  истории  является  то,  что  перекрестки  дорог
постоянно   оспариваются   одной   из   враждующих   сторон.   Возникновение
христианства и семь веков спустя рождение ислама  не  оказали  значительного
влияния на ход событий, хотя и  несколько  перераспределили  силы,  а  также
придали большее религиозное значение перекресткам,  переходившим  из  рук  в
руки на протяжении уже трех тысячелетий.  И  войны  стали  от  этого  только
ожесточеннее.
   Сейчас просто думать об этом с циничной усмешкой. Первый крестовый поход,
который начался в 1096 году, - впрочем, Райан не был полностью уверен в дате
- был вызван главным образом излишком людей. Рыцари и аристократы отличались
страстностью, и в результате у них  рождалось  больше  потомков,  чем  могли
прокормить замки, имения и  соборы.  Сын  аристократа  не  мог,  разумеется,
заниматься землепашеством подобно рядовому крестьянину, и тем  из  них,  кто
уцелел от болезней детства, приходилось искать занятие. Так что, когда  папа
Урбан II призвал христиан освободить гроб Господень от власти неверных,  для
них появилась возможность начать агрессивную войну  для  завоевания  земель,
важных для их религии, и одновременно  заполучить  и  владения  крестьян,  а
также занять важные торговые пути на Восток, облагая пошлиной купцов.  Какая
из целей выдвигалась  на  первое  место,  зависело  от  каждого  конкретного
случая, но все они имели немалое значение. Интересно, подумал Джек,  сколько
разных ног прошло по булыжникам этих улиц и каким образом они примирили свои
личные, коммерческие и политические устремления с мнимо  религиозной  целью.
Несомненно, то же самое относилось и  к  мусульманам,  поскольку  в  течение
трехсот лет, прошедших после смерти Мухаммеда, ряды правоверных, несомненно,
пополнились массой корыстных лиц подобно тому,  как  случилось  у  христиан.
Между двумя враждующими сторонами оказались евреи - те из них,  кто  не  был
изгнан римлянами, или те, кто успел вернуться обратно.  Можно  предположить,
что в  начале  второго  тысячелетия  христиане  относились  к  евреям  более
жестоко; это менялось с тех пор, и не раз.
   Как кость, бессмертная кость,  из-за  которой  дерутся  бесконечные  стаи
голодных собак.
   Однако причиной, из-за которой кость оставалась на месте и  привлекала  к
себе собак - столетие за столетием, была история, которую  олицетворяла  эта
земля. Здесь родились и жили десятки исторических лиц, включая Сына Божьего,
в которого верила  католическая  душа  Райана.  Далеко  превосходя  значение
географического  положения  этой  земли,   важность   узкого   моста   между
континентами и культурами, существовали мысли, идеалы и  надежды,  жившие  в
сознании людей, каким-то  образом  воплотившись  в  песках  и  камнях  этого
поразительно непривлекательного клочка земли, который любить-то могли только
скорпионы. По мнению Джека, в мире существовало пять великих религий и всего
лишь три из них вышли за пределы места  своего  рождения.  Эти  три  религии
возникли на расстоянии нескольких миль  от  города,  по  улице  которого  он
сейчас шел.
   Таким образом, именно здесь, конечно, велись войны.
   Подобное богохульство потрясало. Тут родилось единобожие, не  правда  ли?
Начиная с евреев, оно было развито  христианами  и  затем  мусульманами,  но
возникла-то вера в единого Бога здесь и ни в каком  другом  месте.  Евреи  -
название "израильтяне" казалось ему слишком странным - защищали свою веру на
протяжении  тысячелетий  с  упрямой  свирепостью,  продолжая   существовать,
несмотря на все нападки  анимистов  и  язычников,  и  выдержав  затем  самое
суровое испытание от рук тех, религии которых развились  на  представлениях,
созданных ими. Такое казалось несправедливым -  что  говорить,  оно  и  было
несправедливым, - однако религиозные войны  были  самыми  варварскими.  Если
люди вставали на защиту  самого  Бога,  они  могли  поступать,  как  считали
нужным. Ведь их противники в таких войнах выступали против Бога, а это  было
ужасно и отвратительно. Оспаривать власть самой высшей Власти - ну что ж,  в
этом случае каждый солдат считал  себя  карающим  мечом  Господа.  Ничто  не
сдерживало воинов. Кары, направленные против врагов-грешников, были  заранее
и полностью  оправданы.  Насилие,  убийство,  грабеж  -  все  самые  гнусные
человеческие преступления становились чем-то более значительным, чем  просто
справедливым, превращались в обязанность, святое Дело,  вершителям  которого
отпускались все грехи. Им не то  что  платили  за  совершаемые  ими  ужасные
поступки, не то чтобы они грешили из любви к греху - нет, им внушали, что им
простится буквально все, ибо  Господь  на  их  стороне.  Даже  в  могилу  их
сопровождало искупление. В Англии рыцари, принимавшие  участие  в  крестовых
походах, находили покой под плитами с изображением воина,  у  которого  были
скрещены ноги - знак священного  крестоносца,  -  чтобы  во  все  века  было
известно, что они защищали гроб Господень, орошая  свой  меч  кровью  детей,
убивая всех, кто попадался им на глаза, насилуя и грабя, похищая все то, что
не было надежно закреплено в земле. И это относилось ко всем. Евреи  были  в
основном жертвами, но и они не упускали случая взмахнуть мечом,  потому  что
все люди похожи друг на друга в своих достоинствах и пороках.
   Уж не иначе мерзавцы  получали  огромное  удовольствие  от  всего  этого,
мрачно  подумал  Джек,  следя  за  тем,  как   полицейский   разбирается   с
транспортным происшествием на оживленном перекрестке. Но ведь и  тогда  жили
по-настоящему добрые,  честные  люди.  Как  поступали  они?  О  чем  думали?
Интересно, что думал о происходящем сам Бог?
   Но Райан не был священником, раввином или  имамом.  Он  был  заместителем
директора ЦРУ и находился здесь, исполняя долг перед своей страной,  собирая
и передавая полученную информацию. Райан огляделся по сторонам и выкинул  из
головы историю.
   Люди вокруг были одеты легко, чтобы  противостоять  томительной  жаре,  и
толкотня на улицах напоминала  ему  Манхэттен.  У  многих  на  плече  висели
портативные  радиоприемники.  Райан  прошел  мимо  ресторана  со  столиками,
стоящими прямо на тротуаре, и увидел не  менее  десятка  человек,  слушавших
новости, которые передавались каждый час. Джек улыбнулся. Они так похожи  на
него! Когда он ехал в машине, радиоприемник был постоянно настроен на  волну
станции, непрерывно передающей новости. Глаза прохожих все время  двигались,
осматривая происходящее вокруг. Ощущение  настороженности  было  таким,  что
Райану понадобилось несколько секунд, чтобы понять его. Подобно  глазам  его
телохранителя - все время смотрят по сторонам в поисках опасности. Ну что ж,
у них есть оправдание. Трагедия на Храмовой горе вызвала вспышку насилия, но
такой вспышки ждали: Райана ничуть не удивило, что те, на кого  он  смотрел,
не сумели осознать, что более серьезная угроза таится в отсутствии  насилия.
Израиль страдал близорукостью, которую было  нетрудно  понять.  Его  жители,
окруженные странами, стремящимися стереть  Израиль  с  лица  земли,  возвели
паранойю до уровня искусства, а  национальная  безопасность  превратилась  в
навязчивую идею. Спустя тысячу девятьсот лет после Масады и изгнания  евреев
из родной страны они вернулись обратно, на священные для них земли, спасаясь
от порабощения и геноцида, и в результате.., навлекли на себя то  же  самое.
Разница заключалась лишь в одном - теперь меч был в их руках и,  они  знали,
как пользоваться им. Однако и это вело в тупик. Войны  должны  заканчиваться
миром, но их войны не заканчивались совсем. Они прекращались, прерывались  -
и не более. Мир для Израиля оставался всего лишь передышкой, необходимой для
того, чтобы похоронить павших и подготовить новое  поколение  бойцов.  Евреи
сумели избежать почти полного уничтожения от рук  христиан,  положившись  на
свою способность одержать верх над мусульманскими народами, которые  тут  же
выразили готовность закончить то, что начал Гитлер. И Бог думал, наверно,  о
том же, как и во времена крестовых походов.  К  сожалению,  пересекать  море
посуху и останавливать движение  солнца  на  небе  возможно  лишь  в  Ветхом
завете. Теперь люди сами должны были решать свои проблемы. Однако далеко  не
всегда они занимались тем, чем  надлежало.  Когда  Томас  Мор  написал  свою
"Утопию",   где    нарисовал    государство,    граждане    которого    вели
высоконравственный образ жизни, он дал книге и  государству  одно  и  то  же
название. "Утопия" переводится  как  "место,  которого  нет".  Джек  покачал
головой и повернул за угол еще на  одну  улицу,  вдоль  которой  выстроились
оштукатуренные, выкрашенные в белое здания.
   - Здравствуйте, доктор Райан.
   Стоящий перед ним мужчина был пожилым -  за  пятьдесят  -  ниже  Джека  и
коренастее. С бородой, аккуратно подстриженной, но припорошенной сединой, он
скорее   походил   на   кого-то   из   военачальников   ассирийской    армии
Тиглатпаласара, чем на еврея. Меч или булава выглядели бы вполне  уместно  у
него в руке. Если бы не улыбка на его лице, Райану захотелось бы иметь рядом
с собой Джона Кларка.
   - Привет, Ави. Ну и встреча!
   Генерал Авраам Бен-Иаков занимал должность заместителя директора  Моссада
- израильского управления внешней разведки и был,  таким  образом,  коллегой
Райана.  До  1968  года  он  служил  в  армии,  где  занимался  специальными
операциями в десантных войсках.  Затем  его  способности  оказались  слишком
заметными даже для войск  специального  назначения,  и  Рафи  Эйтан  добился
перевода Ави в Моссад. Их дороги - Иакова и Райана - не однажды пересекались
за последние годы, но всякий раз в Вашингтоне. Райан уважал  Бен-Иакова  как
превосходного разведчика. Он не знал,  что  думает  о  нем  его  израильский
коллега. Генерал Бен-Иаков умело скрывал свои чувства и мысли.
   - Что нового в Вашингтоне, Джек?
   - Все, что мне известно, я видел по каналу Си-эн-эн  в  посольстве.  Пока
ничего официального, и даже если  бы  я  и  знал  что-нибудь,  ты  знаком  с
правилами лучше меня. Нельзя ли где-нибудь перекусить, Ави?
   Райан не сомневался, что встреча была  заранее  подготовлена.  Через  две
минуты, пройдя сто ярдов,  они  расположились  в  задней  комнате  семейного
ресторанчика, где их надежно прикрывали  телохранители.  Бен-Иаков  попросил
принести две бутылки "Хайнекена".
   - Tуда, куда ты направляешься, пива не купишь.
   - Дешевый фокус, Ави, очень дешевый,  -  упрекнул  его  Райан,  отпив  из
бутылки.
   - Насколько мне известно, ты летишь вместо Олдена в Эр-Рияд.
   - Каким образом человек вроде меня  сможет  где-нибудь  заменить  доктора
Олдена?
   - Ты начнешь там переговоры в то же самое время, как и Адлер с нами.  Нас
очень интересует, о чем пойдет речь.
   - В этом случае остается всего лишь немного подождать.
   - Даже никакого намека - от одного профессионала другому?
   - Особенно это касается профессионалов, Ави. - Джек снова поднес  бутылку
к губам и жадно глотнул холодного пива. Он уже обратил внимание на  то,  что
меню ресторана было на иврите. - Придется заказывать тебе, Ави... - Подумать
только, какой идиот! Меня  дурачили  и  раньше,  но  еще  никогда  до  такой
степени, подумал Райан.
   - Олден. - Это не было вопросом. - Мы с ним одного  возраста.  Уж  ему-то
следует знать, что  опытные  женщины  не  только  более  надежны,  но  и  не
нуждаются в обучении. - Терминология Ави звучала  профессионально  даже  при
обсуждении интимных вопросов.
   - Он мог бы уделить больше внимания своей жене. Бен-Иаков ухмыльнулся.
   - Я вечно забываю, что ты - католик.
   - Дело не в этом, Ави. Какому сумасшедшему требуется больше одной женщины
в жизни? - спросил Райан с каменным лицом.
   - Ему конец. Такова оценка нашего посольства. -  Но  что  это  значит?  -
подумал израильтянин.
   - Возможно. Однако  никто  не  спрашивал  моего  мнения.  А  я  испытываю
глубокое уважение к нему. Он дает президенту хорошие советы.  Прислушивается
к нашей точке зрения и в тех  случаях,  когда  не  согласен  с  Управлением,
обычно ссылается на разумную причину. Шесть месяцев назад он указал  мне  на
мой  собственный  промах.  У  него  блестящий  ум.  Но  ему   не   следовало
развлекаться таким образом... Однако мы все не без недостатков.  И  все-таки
потерять работу из-за того, что не сумел сохранить штаны  застегнутыми...  -
Причем все это в такой момент, подумал Райан в приступе негодования.
   - Таких людей нельзя  держать  на  правительственной  службе,  Джек.  Они
слишком легкая добыча для шантажистов.
   - Русские перестали  заниматься  медовыми  ловушками..,  а  ведь  девушка
оказалась еврейкой, Ави, не так ли? Уж не твоих ли рук дело?
   - Доктор Райан! Неужели вы считаете меня способным на  подобное?  -  Умей
медведь  смеяться,  его  смех  весьма  походил  бы  на   похохатывание   Ави
Бен-Иакова.
   - Ты  прав,  Ави.  Это  не  твоя  операция  -  ведь  Олдена  не  пытались
шантажировать. - Райан произнес эту фразу  особенно  четко.  Глаза  генерала
сузились.
   - Мы  не  имели  никакого  отношения  к  делу  Олдена.  Ты  считаешь  нас
сумасшедшими? Теперь его место займет доктор Эллиот! Райан  впервые  подумал
об этом. Проклятье...
   - Да-да, доктор Эллиот - твой друг и наш тоже, - подчеркнул Ави.
   - Скажи, Ави,  за  последние  двадцать  лет  тебе  ча