оне холми и выпрашивать подаяние на улице!  А  вот  что
предпринимают твои federales?
   - Куда больше, чем тебе  кажется.  Прямо  сейчас  готовятся  операции,  о
которых я не имею права говорить. Мои начальники говорят  между  собой,  что
правила меняются, - но я не знаю, что это означает. Директор скоро вылетит в
Колумбию для встречи с министром юстиции и...  Господи,  я  не  должна  была
говорить об этом. Это секрет.
   - Я никому не расскажу, - заверил ее Кортес, - Впрочем, я и сама мало что
знаю. - В ее голосе звучала осторожность. Готовится что-то новое, я не  имею
представления, что. Но директору это не нравится.
   - Если это наносит ущерб преступникам, почему такие действия не  нравятся
ему? - произнес озадаченно Кортес. - Пусть  всех  этих  мерзавцев  застрелят
прямо  на  улице,  и  в  благодарность  я  приглашу   твоих   federales   на
торжественный ужин!
   Мойра улыбнулась.
   - Я передам твою просьбу.  Именно  об  этом  говорится  в  письмах  -  мы
получаем письма от самых разных людей.
   - Твоему директору следовало бы прислушаться к их пожеланиям.
   - И президенту тоже.
   - Может быть, он и впрямь прислушается, - небрежно заметил Кортес.
   Возможно, ведь приближаются выборы...
   - А вдруг он уже прислушивается? Какие бы ни были изменения, они  исходят
от него - А твоему директору  это  не  нравится?  -  Он  недоуменно  покачал
головой. Даже у себя дома я не понимаю деятельности правительства,  так  что
вряд ли сумею разобраться в поступках твоего.
   - Знаешь, все-таки это странно. Впервые я ничего не знаю  -  впрочем,  об
этом нельзя говорить. - Мойра доела  салат  и  посмотрела  на  пустой  бокал
Феликс-Хуан тут же наполнил его.
   - А ты можешь сказать мне одну вещь?
   - Какую?
   - Позвони мне, когда твой директор отправится в Колумбию, - сказал он.
   - Но зачем? - Мойра была настолько  удивлена  этой  просьбой,  что  ей  в
голову не пришло отказаться.
   - Государственные визиты длятся несколько дней, правда?
   - Да, пожалуй. Я не знаю этого.
   - Когда твой директор отсутствует на работе, ведь тебе,  его  секретарше,
нечем заниматься?
   - Да, вообще-то, работы немного.
   - Вот я и прилечу в Вашингтон. - Кортес встал со своего  стула  и  сделал
три шага к ней. Халат Мойры распахнулся. Феликс сразу  воспользовался  этим.
Завтра, рано утром, мне нужно вернуться домой. Одного  дня,  проведенного  с
тобой, мне уже мало, милая. Гм, вижу, ты уже готова.
   - А ты?
   - Посмотрим. Я никак не понимаю одного,  -  заметил  Кортес,  помогая  ей
встать.
   - Чего именно?
   - Зачем пользоваться  этой  дурацкой  пудрой,  когда  лучше  всего  запах
настоящей женщины? - Действительно, Кортес не мог понять  этого,  но  в  его
обязанности не входило понимать.
   - Любой женщины?  -  спросила  Мойра,  направляясь  к  двери,  ведущей  в
спальню.
   Кортес снял халат с ее плеч.
   - Нет, не любой.
   - Боже мой, - прошептала Мойра спустя полчаса. Ее грудь блестела от пота,
и его тоже.
   - Я ошибся, - произнес Кортес, лежа лицом вниз и тяжело дыша.
   - В чем?
   - Когда твой директор federales отправится в Колумбию, не звони мне! - Он
засмеялся, показывая, что шутит. - Мойра, я не  уверен,  что  выдержу  такое
чаще одного дня в месяц.
   Она хихикнула.
   - Может быть, тебе не следует так трудиться, Хуан.  -  Да  разве  я  могу
упустить такую возможность? - Он повернулся  и  взглянул  на  нее.  -  Я  не
испытывал ничего похожего с юношеских лет. Но ведь я больше не юноша. Почему
женщины могут оставаться молодыми, тогда как мужчины - нет?
   Мойра улыбнулась, не скрывая удовольствия от очевидной лести. Он доставил
ей огромное наслаждение.
   - А я и не могу позвонить тебе.
   - Почему?
   - У меня нет номера твоего телефона. - Она рассмеялась. Кортес вскочил  с
кровати, вытащил из кармана пиджака бумажник и  тут  же  пробормотал  что-то
похожее на ругательство.
   - У меня нет визитных карточек... ага! - Он взял  со  столика  блокнот  и
написал на нем номер. - Это телефон в моем  кабинете.  Обычно  меня  там  не
бывает - я провожу весь день в цехах, - недовольно проворчал он. - Я провожу
на фабрике ночи. Я провожу там уикэнды. Иногда я даже сплю там. Но  Консуэла
найдет меня, где бы я ни был.
   - А мне пора идти, - заметила Мойра.
   - Передай своему директору, пусть он уезжает на субботу и воскресенье. Мы
проведем с тобой пару дней ни природе. Я  знаю  отличное  тихое  местечко  в
горах, моего в нескольких часах езды отсюда.
   - Думаешь, тебе это по силам? - спросила она, обнимая Кортеса.
   - Я буду хорошо питаться и займусь физическими упражнениями,  -  пообещал
он.
   Последний поцелуй, и дверь за Мойрой закрылась. Кортес  вошел  в  ванную.
Ему стало известно  не  так  уж  много,  но  эти  сведения  могут  оказаться
исключительно важными.  "Правила  меняются".  Что  бы  они  там  ни  меняли,
директору ФБР Джейкобсу это не нравится,  но  он  вынужден  подчиниться.  Он
отправляется в Колумбию для обсуждения этой проблемы  с  министром  юстиции.
Джейкобс, вспомнил Кортес, хорошо  знал  министра  юстиции.  В  свое  время,
больше  тридцати  лет  назад,  они  учились  на  одном  курсе  в   колледже.
Колумбийский министр прилетал в Америку на похороны миссис  Джейкобс.  Да  и
президент одобрил эту операцию. Так. Два сотрудника находятся сейчас в Новом
Орлеане. Там они встречаются с адвокатом двух кретинов, не сумевших  должным
образом справиться с убийством на яхте.  ФБР,  несомненно,  сыграло  в  этом
какую-то роль,  и  случившееся  там  может  дать  Кортесу  ключ  к  разгадке
проблемы.
   Он поднял голову, продолжая намыливать руки,  и  взглянул  в  зеркало  на
человека, сумевшего раздобыть отрывки этой секретной информации. Он пришел к
выводу, что человек ему не нравится И тут же пожал плечами. Не впервые. И уж
точно не в последний раз.
   Запуск произошел в 23.41. Две  мощных  ракеты-ускорителя,  работающих  на
твердом топливе, включились в положенное время, создав  тягу  больше  чем  в
миллион фунтов, и "Титан-IIID" сорвался со  стартовой  площадки,  волоча  за
собой ослепительный газовый шлейф, который увидят от Саванны до Майами.
   Ракеты-ускорители  действовали  в  течение  120  секунд,  а  затем   были
отстрелены.
   Тут же включились ракетные двигатели на жидком топливе,  расположенные  в
центральной части, и швырнули оставшийся груз дальше, все быстрее и выше,  к
намеченной цели. На протяжении всего времени приборы, находящиеся на  борту,
передавали данные на наземную  станцию,  расположенную  на  мысе  Канаверал.
Кроме того, эти  же  данные  поступали  на  советскую  станцию  слежения  на
северной оконечности Кубы и на "рыбацкий  траулер",  плывший  неподалеку  от
мыса Канаверал, тоже под красным флагом. Ракеты "Титан-IIID"  использовались
исключительно для запуска военных спутников, и Советы  проявляли  интерес  к
запуску потому, что в ГРУ поступила неподтвержденная информация о  том,  что
спутник в головной части  ракеты  сконструирован  специально  для  перехвата
очень слабых электронных сигналов - каких именно, неизвестно.
   Все выше и быстрее мчалась ракета.  Ее  нижняя  часть  упала  вниз  после
разделения ступеней, топливо во второй ступени выгорело, и на высоте  тысячи
миль включилась третья ступень. В  бункерах  управления  на  мысе  Канаверал
технические специалисты отметили, что все идет как надо,  чего,  впрочем,  и
следовало ожидать от ракеты-носителя, впервые испытанной в конце 50-х годов.
   Третья ступень  отработала  необходимое  время  и  точно  выполнила  свою
задачу.
   Полезный груз вместе  с  четвертой,  заключительной,  ступенью  продолжал
движение по заданной траектории. Там ждали  команды  о  включении  последней
ступени, которая и должна была  вывести  полезный  груз  на  запланированную
геоцентрическую высоту, где он должен  был  повиснуть  над  заданной  точкой
экватора. За это время персонал, обслуживающий запуск, успел  налить  свежий
кофе, посетить туалет  и  сделать  оценку  данных,  переданных  из  космоса,
которые, по всеобщему мнению, были, как и следовало ожидать, идеальными.
   Неприятности  начались  через  полчаса.  Последняя  ступень   включилась,
по-видимому, сама по себе, без команды с Земли, и вывела  полезный  груз  на
необходимую высоту, но не в точке  с  заданными  координатами;  кроме  того,
вместо остановки в стационарном положении полезный груз начал  двигаться  по
эксцентрической траектории, описывая кривобокую восьмерку  над  экватором  -
как к северу, так и к югу от него. Даже если бы полезный груз  находился  на
требуемой долготе, подобная траектория не позволила бы  обслуживать  высокие
широты, нарушая связь на непродолжительные отрезки времени, что тем не менее
было очень неприятно. Несмотря на то, что все было сделано совершенно  точно
и многие тысячи деталей  внутри  ракеты  функционировали  нормально,  запуск
оказался неудачным.  Техники,  обслуживающие  первые  ступени,  сочувственно
покачивали головами, глядя на своих коллег, которые несли ответственность за
последнюю ступень и теперь, подавленные и удрученные, осматривали приборы на
панели управления. Запуск своей цели не достиг.
   Однако полезный груз не знал этого. В предписанный момент он отделился от
четвертой ступени и начал действовать в соответствии с программой.
   Десятиметровые рычаги с утяжелениями на концах  выдвинулись  из  корпуса.
Сила земного притяжения, действующая  с  расстояния,  превышающего  двадцать
тысяч миль, будет отныне влиять на них подобно приливным  силам,  и  спутник
окажется навсегда повернутым в  сторону  Земли.  Далее  открылись  солнечные
панели,  преобразующие  солнечный  свет  в  электричество   для   подзарядки
находящихся на борту спутника аккумуляторов. Наконец, начала разворачиваться
огромная   дисковая   антенна.   Ее   каркас,   сделанный   из   специальной
металлокерамики, "помнил" заданную ему форму и под нагревом солнечных  лучей
за три часа разворачивался до тех пор, пока не превратился в почти идеальную
параболическую  антенну  тридцати  метров   в   диаметре.   Окажись   кто-то
поблизости, он мог бы заметить  на  борту  спутника  пластинку  с  названием
фирмы, изготовившей его. Это был один из  анахронизмов,  потому  что  читать
такие надписи было некому, но таков был обычай. На золотой фольге значилось,
что  главным  подрядчиком  была  фирма  "Трансуорлд",  а  спутник  назывался
"Риолит-1". Последний в серии  устаревших  спутников  такого  типа,  он  был
изготовлен в 1981 году и с тех пор состоял на хранении, что обходилось в сто
тысяч долларов в год, в ожидании запуска, надеяться на  который,  вообще-то,
не приходилось,  потому  что  за  прошедшие  после  этого  годы  ЦРУ  и  АНБ
разработали новые, более компактные спутники электронной  разведки,  несущие
на борту приборы для сбора информации, основанные на  последних  достижениях
высокой технологии.
   Правда,  кое-какое  новейшее  снаряжение  было  установлено  и  на   этой
устаревшей птичке;  оно  стало  еще  более  эффективным  благодаря  огромной
приемной антенне.
   Первоначальным  назначением  "Риолита"  было  подслушивание   электронных
излучений в Советском Союзе, получение телеметрических  данных  при  запуске
космических  ракет,  гармоник  радиолокационных  установок   ПВО,   побочных
излучений микроволновых  релейных  линий  и  даже  передач  разведывательных
установок, размещенных агентами ЦРУ в особо важных районах страны.
   Но для обслуживающего персонала на мысе Канаверал это не имело значения.
   Пресс-офицер ВВС сделал заявление, в котором  говорилось,  что  секретные
запуск потерпел неудачу и спутник не вышел  на  заданную  орбиту.  Это  было
подтверждено советскими источниками, уверенными, что  спутник  повиснет  над
Индийским океаном, тогда как он сейчас двигался по траектории не  правильной
восьмерки над границей между Бразилией и Перу, откуда территория  СССР  даже
не просматривалась.
   Странно, пожимали плечами советские специалисты,  что  американцы  вообще
допустили его включение, получив сообщение с  борта  еще  одного  "рыбацкого
траулера"   у   побережья   Калифорнии.   Антенны   "траулера"    обнаружили
периодические  зашифрованные  передачи  со  спутника  на  какую-то  наземную
станцию. Но эти передачи мало беспокоили Советский Союз.
   Передачи принимались в Форт-Хуачаче, штат Аризона.  Техники,  что  сидели
внутри еще одного ничем не выделяющегося  связного  фургона  со  спутниковой
антенной  на  крыше,  принялись  за  калибровку  своих  приборов.   Они   не
подозревали, что запуск оказался неудачным. Им было известно лишь одно - все
связанное с запуском являлось совершенно секретным.
   Джунгли, подумал Чавез. Здесь отвратительно  пахло,  но  запах  мало  его
беспокоил - он опасался только змей. Чавез никогда не рассказывал  об  этом,
но он ненавидел и боялся их. Причем он ненавидел и боялся всех  змей.  Чавез
не знал почему, но его беспокоило  и  то,  что  страх  перед  змеями  обычно
типичен для женщин, а  не  для  мужчин;  однако  при  одной  мысли  об  этих
ползающих, скользких, безногих ящерицах с  глазами  без  век  и  мелькающими
расщепленными языками он  чувствовал,  как  его  тело  покрывается  холодным
потом. Они свисают с веток или  прячутся  под  упавшими  деревьями,  ожидая,
когда он пройдет вблизи, чтобы ужалить его в ту часть тела, которая окажется
ближе. Чавез был уверен, что змея  неминуемо  ужалит  его,  если  только  ей
представится такая возможность, и тогда он  обязательно  умрет.  Поэтому  он
постоянно был настороже. А пока ты настороже, тебя не укусит  никакая  змея.
Во всяком случае, у него было оружие бесшумного действия, так что он  сможет
убить любую змею, не поднимая шума. Проклятые змеи.
   Наконец Чавез вышел на дорогу. Вообще-то, следовало остаться в болоте, но
ему хотелось лечь на сухом  месте,  которое  он  присмотрел  в  свой  прицел
ночного видения АN/РVS-7. Все в порядке, змей нет.  Он  глубоко  вздохнул  и
достал пластмассовую флягу. Они были на ногах уже шесть часов  и  прошли  за
это время почти пять миль - вообще-то, слишком много, -  но  им  нужно  было
добраться  до  этой  дороги  до  рассвета,  причем  остаться   незамеченными
противником, которого предупредили  об  их  приближении.  Чавез  уже  дважды
замечал противника, и каждый раз,  по  его  мнению,  это  была  американская
военная полиция, служащие которой не являются  настоящими  солдатами,  -  по
крайней мере, на его взгляд. Чавез провел свое отделение вокруг них,  обошел
их по болоту, двигаясь так же бесшумно, как... как змея, подумал он с кривой
улыбкой. Он мог запросто  снять  всех  четверых,  но  задача  заключалась  в
другом.
   -  Молодец,  Динг.  -  Рядом  с  ним  появился   капитан   Рамирес.   Они
разговаривали шепотом.
   - Но ведь они спали. Капитан усмехнулся в темноте.
   - Ненавижу проклятые джунгли. Кругом столько насекомых.
   - Насекомые - не самое страшное, сэр. Змеи куда хуже.
   Они посмотрели в обе стороны. Пусто. Рамирес хлопнул сержанта по плечу  и
отправился проверить остальное  отделение.  Едва  капитан  ушел,  как  из-за
деревьев в трехстах ярдах появилась фигура. Человек  шел  прямо  на  Чавеза.
Так.
   Динг отступил назад, в тень куста, и положил рядом автомат. Он все  равно
не был заряжен, даже  учебными  патронами  с  восковыми  пулями.  На  дороге
появилась вторая фигура, но человек шел в противоположную сторону. Неудачный
тактический ход, подумал Чавез. Парим следует идти  в  одну  сторону,  чтобы
обеспечить поддержку друг друга. Впрочем, сами виноваты.  Последняя  полоска
луны исчезла за верхним краем трехэтажного леса, а у Чавеза был  к  тому  же
ночной прицел.
   Мужчина шел к нему, шел неслышно - по крайней мере, он знал хотя бы это -
и медленно, не отрывая взгляда от  обочины  дороги  и  прислушиваясь.  Чавез
ждал, выключив прибор ночного видения и убрав его. Затем он вытащил из ножен
лезвие боевого ножа. Все ближе и ближе, теперь их разделяло всего  пятьдесят
ярдов; сержант собрался, подтянув ноги к груди. Когда мужчина приблизился на
тридцать футов, Чавез затаил дыхание. Будь в его  власти  остановить  биение
сердца, он сделал бы это, чтобы уменьшить шум. Все это для  забавы,  подумал
сержант. Если бы все происходило на  самом  деле,  в  боевой  обстановке,  в
голове мужчины уже была бы девятимиллиметровая пуля.
   Патрульный прошел совсем рядом с местом, где находился Динг; он  взглянул
на темную фигуру под кустом, но не увидел ее. Он успел сделать еще шаг,  как
услышал свистящий звук, но было уже слишком поздно. Он  оказался  сбитым  на
траву лицом вниз и чувствовал на шее рукоятку ножа.
   - Ночь принадлежит ниндзя, парень! Ты уже в прошлом.
   - Черт побери, ловко же ты прихватил меня! - услышал он ответный шепот.
   Чавез перевернул мужчину на спину. Это был майор, из "зеленых беретов".
   Противник и впрямь был достойным.
   - Кто вы? - спросил майор.
   - Старший сержант Доминго Чавез, сэр.
   - Ну что ж, старший сержант, вы только что убили  инструктора  по  боевым
действиям в джунглях. Молодец. Не возражаете, если я выпью пару глотков? Это
была длинная ночь. - Чавез отпустил офицера, и тот перекатился в кусты;  там
майор достал фляжку и напился. - Что это за  форма?  Одну  минуту...  третий
полк 17-й дивизии, верно?
   - Ночь принадлежит нам, сэр, - кивнул Чавез. - Вы там служили?
   - Меня переводят туда, в штаб батальона. -  Майор  вытер  кровь  с  лица.
Когда Чавез повалил его, офицер сильно ударился о камни дороги.
   - Извините, сэр.
   - Я сам виноват, сержант. Вы здесь ни при чем. Вон  там  у  нас  двадцать
человек.  Я  не  предполагал,  что  вы   сумеете   пробраться   так   далеко
незамеченными.
   С  дороги  донесся  шум  автомобиля.  Через  минуту   показались   широко
расставленные фары "Хаммера" - нового, более  крупного  воплощения  древнего
"джипа". Это означало,  что  учения  завершились.  "Убитый"  майор  встал  и
отправился за своими солдатами. Капитан Рамирес поступил так же.
   - Это был последний экзамен, парни, - сказал он отделению. - Постарайтесь
выспаться как следует. Отправляемся сегодня вечером.
   - Этого не может быть, -  произнес  Кортес.  Он  прилетел  в  Атланту  из
международного  аэропорта  "Даллес"  первым  же  рейсом.  Там  его  встретил
сотрудник на взятом в аренду автомобиле, и теперь они  обсуждали  полученную
информацию в полной безопасности, которую создавала случайная машина, едущая
с предписанной законом скоростью по кольцевому шоссе вокруг Атланты.
   -  Считайте  это  этапом  психологической  войны,  -  отозвался  спутник.
Никакого  смягчения  наказания  в  обмен  на  признание  вины,  ничего.  Это
рассматривается, как простой суд над убийцами. Рамону и  Хесусу  не  на  что
надеяться.
   Кортес  смотрел  на  проносящиеся  мимо   машины.   Его   совершенно   не
интересовала судьба двух sicarios, которых было так же легко  заменить,  как
всяких Других террористов, и которые ничего не знали о причине убийства.  Он
думал о ряде сведений, на первый взгляд  ничем  не  связанных  между  собой,
которые так  или  иначе  выстраивались  в  серию  американских  операций  по
сдерживанию.  Исчезает  необычно  большое  количество  самолетов  с   грузом
наркотиков. Изменилось отношение американцев к делу  об  убийстве.  Директор
ФБР занимается чем-то, что не нравится ему самому, и его  личная  секретарша
об этом не знает ничего конкретного.."Правила меняются". Это может  означать
что угодно.
   Что-то крайне серьезное. Даже исключительное. Но что именно?
   У Кортеса было немало хорошо оплачиваемых и весьма надежных осведомителей
в государственных учреждениях Америки, в таможенной  службе,  Управлении  по
борьбе с наркотиками, береговой охране, и ни один из них не  сообщил  ничего
необычного. Сотрудники агентств по охране законности и порядка ни о  чем  не
подозревают - за исключением, может быть, директора  ФБР,  которому  это  не
нравится, но который скоро вылетает в Колумби