о  спасти  от  него  и  их  тела.  Но  здесь  следовало  проявить
осторожность. Беседы, подобные этой, полагается держать в абсолютной  тайне,
ни при каких обстоятельствах не подлежащей оглашению.  Он  посоветует  Дорис
обратиться в полицию, хотя никогда не сможет заставить ее  сделать  это.  Но
будучи гражданином, будучи священником,  он  обязан  сделать  что-то,  чтобы
спасти остальных девушек. Однако пастор не  знал,  каким  образом.  Придется
справиться  об  этом  у  сына,  молодого  сержанта,  служащего   в   полиции
Питтсбурга.

***

   Наконец. Келли поднял над водой голову, так  что  виднелись  одни  глаза.
Потом, подняв руки, снял с головы резиновый капюшон,  чтобы  лучше  слышать.
Жужжали  насекомые,  хлопали  крыльями  летучие  мыши,  но  все  эти   звуки
перекрывал шум дождя, сейчас ослабевшего. Когда глаза Келли начали привыкать
к темноте и различать очертания, он увидел темневшее на  севере  пятно.  Это
был "его" холм, примерно в миле за другим, более пологим. По аэрофотоснимкам
он знал, что между тем местом, где он  сейчас  находился,  и  наблюдательным
постом, куда ему предстояло добраться, населенных пунктов  не  было.  Однако
всего в сотне ярдов отсюда проходила дорога, которая в  данный  момент  была
совершенно пустой. Вокруг царила такая тишина, что любой  механический  звук
он неминуемо бы услышал. Но все было тихо. Пора.
   Келли направил подводные сани  ближе  к  берегу.  Чтобы  обеспечить  себе
дополнительное укрытие, он выбрал место, где над водой нависали деревья. Его
первый физический контакт с почвой Северного Вьетнама словно пронизал  Келли
электрическим током,  но  это  ощущение  быстро  исчезло.  Келли  снял  свой
неопреновый костюм и засунул его в  водонепроницаемый  контейнер  на  санях,
всплывших  теперь  на  поверхность.  Затем  он  быстро  надел  маскировочный
комбинезон. Подошвы на сапогах, приспособленных для передвижения в джунглях,
были скопированы с солдатских сапог северовьетнамской  армии  -  на  случай,
если кто-то заметит его следы и сочтет их подозрительными. Теперь очередь за
лицом - Келли нанес на него маскировочную краску  -  темно-зеленую  на  лоб,
скулы и челюсти, более светлую - под глаза и на щеки. После этого он вскинул
на плечи рюкзак и включил двигатель на подводных санях, которые двинулись  к
середине реки. Поскольку теперь клапаны на емкостях плавучести были открыты,
сани стали тонуть. Келли заставил себя  не  смотреть  им  вслед.  Он  помнил
примету, что нельзя следить за вертолетом, улетающим после  высадки,  -  это
плохой знак, который приносит неудачу. Даже если ты не суеверен,  все  равно
этого не следует  делать,  поскольку  это  свидетельствует  о  недостаточной
решимости. Келли повернулся в сторону дороги, снова прислушиваясь к  звукам,
доносящимся оттуда. Ничего не услышав, он  вскарабкался  на  берег,  пересек
покрытую гравием тропинку и исчез в густой  листве,  медленно  и  решительно
направляясь в сторону ближайшего холма.
   Он обратил внимание на то, что здесь рубят лес  для  приготовления  пищи.
Это обеспокоило Келли - а вдруг завтра сюда придут люди? - но в то же  время
сослужило свою службу - помогало идти вперед  быстрее  и  с  меньшим  шумом.
Келли шел пригнувшись, внимательно наблюдая за тем, куда ставит ногу,  держа
настороже глаза и уши. Автоматический карабин он держал  наготове,  проверив
пальцем переключатель огня - карабин был на предохранителе, а первый  патрон
находился в патроннике. Главный старшина на "Огдене" отлично потрудился,  но
каждый должен лично проверить свое оружие. Однако Келли надеялся, что ему не
придется произвести ни  единого  выстрела  из  CAR-15,  хотя  он  и  снабжен
глушителем.
   Келли понадобилось полчаса, чтобы подняться на вершину первого холма. Там
он остановился и выбрал место, откуда лучше  было  смотреть  и  слушать.  По
местному времени было три часа утра. Единственно бодрствующие люди сейчас  -
те, кому это необходимо по долгу службы,  они  явно  не  получают  от  этого
удовольствия. Человеческое тело от природы связано с циклом дня и ночи, и  в
это время суток жизненные функции организма находятся на нижнем пике.
   Тишина.
   Келли стал спускаться вниз по склону. У подножья холма  журчал  небольшой
поток, впадающий в реку. Келли воспользовался предоставившейся возможностью,
чтобы наполнить одну из фляжек, и бросил в нее дезинфицирующую  таблетку.  И
снова он прислушался,  пытаясь  уловить  посторонние  звуки,  поскольку  они
хорошо распространяются вдоль  долин  и  над  ручьями.  По-прежнему  тишина.
Подняв  голову,  Келли  посмотрел   на   серую   громаду   "своего"   холма,
вырисовывавшегося на фоне облачного неба. Теперь дождь усилился. Келли начал
подниматься по склону. Здесь было вырублено меньше деревьев -  это  понятно,
подумал он, отсюда дорога гораздо  дальше.  Склон  был  слишком  крутым  для
сельскохозяйственных посадок, а поскольку неподалеку хорошая пойма, вряд  ли
кто-нибудь попадется по пути. Может быть, именно по  этой  причине  здесь  и
разместили лагерь "Сендер грин", сказал он  себе.  Вокруг  нет  ничего,  что
привлекало бы серьезное внимание. Но это имеет и свою обратную сторону.
   Поднявшись до середины склона, Келли впервые увидел лагерь, расположенный
на  открытом  пространстве.  Он  не  знал,  воспользовались   ли   для   его
строительства лужайкой или пришлось вырубать деревья. Ответвление от дороги,
идущей вдоль реки, подходило прямо к лагерю с другой  стороны  "его"  холма.
Келли заметил вспышку - крохотный огонек на  одной  из  сторожевых  вышек  -
должно быть, кто-то курил сигарету.  Неужели  солдатам  ничто  не  послужило
наукой? Нужно несколько часов, чтобы у тебя по-настоящему обострилось ночное
зрение, а вспышка сигареты при затяжке нарушает его за несколько  мгновений.
Келли отвернулся и сконцентрировал свое  внимание  на  заключительной  части
подъема, передвигаясь между кустами, находя открытое  пространство,  где  бы
его комбинезон не коснулся  листвы  или  веток,  вызвав  смертельно  опасный
шорох. Он достиг вершины холма едва ли не неожиданно для самого себя.
   Келли сел на землю и замер, оглядываясь вокруг  и  прислушиваясь,  прежде
чем начать осмотр лагеря. Затем встал и нашел очень удобное место примерно в
двадцати футах ниже вершины. Обратный склон был крутым, и всякий,  кто  стал
бы взбираться к вершине, не  принимая  мер  предосторожности,  не  сумел  бы
сделать это без шума. Здесь он не будет заметен  на  фоне  неба  позади,  за
спиной, да и сторонний наблюдатель не  сможет  различить  его  фигуру  среди
кустов. Итак, наблюдательный пост выбран. Келли достал из нагрудного кармана
один из приемопередатчиков.
   - "Змея" вызывает "Сверчка", прием.
   - "Змея", это "Сверчок". Слышу вас хорошо, - донесся голос радиооператора
из связного фургона, установленного на палубе "Огдена".
   - Занял позицию. Начинаю наблюдение. Прием.
   - Сообщение принято. Конец связи. - Оператор поднял голову и посмотрел на
адмирала Максуэлла. Второй этап операции "Зеленый самшит" был завершен.

***

   Третий этап начался сразу. Келли достал из футляра морской бинокль 7 х 50
и принялся осматривать лагерь. На всех четырех сторожевых вышках  находились
охранники, двое из них  курили.  Это  означало,  что  их  командир  спит.  В
северовьетнамской  армии  соблюдалась  строжайшая  дисциплина  и   нарушения
карались безжалостно - даже мелкие проступки  подчас  наказывались  смертной
казнью. Рядом со  зданием,  где,  по-видимому,  размещались  офицеры,  стоял
автомобиль. Лагерь не был освещен, и оттуда не доносилось  ни  звука.  Келли
вытер дождевые капли с  глаз,  проверил  фокусировку  на  обоих  окулярах  и
возобновил наблюдение. Как странно, что  это  так  похоже  на  учебную  базу
морской пехоты в Куантико, подумал он. Сходство углов и перспективы казалось
поразительным. Впрочем, были и  кое-какие  незначительные  отличия  в  форме
зданий, но это могло объясниться темнотой или, возможно, чуть иной окраской.
И тут он понял, что отличие в другом. Оно заключалось во дворе  лагеря,  или
лагерном плацу, называй его как хочешь. Здесь  не  было  травы.  Поверхность
двора  была  плоской  и   голой   -   утоптанная   красная   глина,   широко
распространенная здесь. Другой цвет  грунта  и  его  однородность  придавали
зданиям несколько иной вид. Для крыш  тоже  использовался  другой  материал,
хотя наклон их был таким же. Да, все походило на лагерь в Куантико, и,  если
удача им не изменит, исход штурма будет таким же  успешным,  как  и  учебные
занятия. Келли  расположился  поудобнее  и  позволил  себе  отхлебнуть  пару
глотков из фляжки. Вкус воды напоминал дистиллированную на подводной  лодке,
она была чистой и непривычной, как и это чужое место.
   Без четверти четыре в казарме зажегся свет - мелькающий и желтый, похожий
на огонь свечей. По-видимому, смена караула.  Двое  солдат  на  ближайшей  к
Келли вышке начали потягиваться, разговаривая между собой.  Он  едва  слышал
звуки их голосов и не мог разобрать слов  или  интонаций.  Им  было  скучно.
Такова караульная служба в лагере. Они не станут особенно ворчать  по  этому
поводу - ведь в противном случае им предстояла прогулка по тропе Хо Ши  Мина
через Лаос, а при всех своих патриотических чувствах только идиот предпочтет
такой выбор. Тут они охраняют человек двадцать, которые заперты  в  камерах,
может быть, прикованы к стенам или каким-то  иным  способом  лишены  свободы
движений, их шансы освободиться те же, что у Келли пройти по водам,  а  даже
если им это и удастся, даже если вдруг  они  осуществят  невозможное  -  что
тогда? Шестифутовые белые мужчины в стране маленьких желтых людей,  ни  один
из которых даже пальцем не шевельнет, чтобы помочь американцам.  Федеральная
тюрьма на острове Алькатраз вряд ли более надежна, чем этот лагерь,  поэтому
охранники трижды в день ели хорошую пищу и вполне мирились с пусть скучной и
отупляющей, но спокойной службой.
   Это - хорошая новость, парни, подумал Келли. Продолжайте скучать.
   Двери казармы распахнулись, и во двор вышли восемь человек. Значит,  даже
сержант не руководит сменой караула. Это интересно  и  удивительно  небрежно
для северовьетнамской армии. Солдаты разбились на пары, которые  направились
к своим вышкам. В каждом случае новая смена забиралась на вышку до того, как
прежняя спускалась вниз, как и следовало  ожидать.  Обменявшись  несколькими
словами, сменяющиеся солдаты спустились  вниз.  Двое  закурили,  прежде  чем
войти в казарму, заговорив о чем-то у  входа.  Все  происходило  спокойно  и
размеренно, как обычно происходит, когда, люди месяцами занимаются  одним  и
тем же.
   Впрочем, одну минуту. Двое охранников хромали, только  что  понял  Келли.
Так это ветераны! Такая  новость  была  одновременно  и  хорошей  и  плохой.
Солдаты,  обладающие  опытом  боевых   действий,   заметно   отличаются   от
новобранцев. Когда наступит время действовать, они, возможно, окажут упорное
сопротивление.  Даже   без   повторной   подготовки,   инстинктивно   станут
обороняться и при отсутствии командиров.  Но  в  то  же  время  они  не  так
внимательны, с презрением относятся к караульным обязанностям,  несмотря  на
хорошие условия, у них  недостает  неуклюжего  рвения  молодых  солдат.  Это
обстоятельство  будет  благоприятным  и  для   штурмующих   лагерь   и   для
обороняющихся в нем - вроде меча р обоюдоострым лезвием. И в том и в  другом
случае план штурма предусматривал подобную  вероятность.  Стоит  предпринять
неожиданную атаку, начать убивать их, ветераны  дрогнут,  так  что  ситуация
станет намного проще.
   Как бы то ни  было,  при  подготовке  к  штурму  уже  было  сделано  одно
ошибочное предположение. Солдаты, несущие охрану лагерей  с  военнопленными,
относились обычно к второразрядным подразделениям. Эти же оказались с опытом
боевых действий, даже если получили ранения  и  их  перевели  на  караульную
службу. Не допущено ли и других ошибок? - подумал Келли. Пока он не  заметил
этого.
   Его первая подробная радиопередача была зашифрована, и Келли отстучал  ее
морзянкой.
   - "Спокойная точка", сэр.  -  Радиооператор  передал  расписку  в  приеме
азбукой Морзе.
   - Хорошие новости? - спросил капитан Фрэнке.
   - Это означает, что все,  как  и  ожидалось,  ничего  нового,  -  ответил
адмирал Подулски. Максуэлл отправился  отдохнуть.  Каз  не  будет  спать  до
окончания операции. - Наш друг Кларк ухитрился даже сообщить об этом точно в
назначенное время.

***

   Полковник Глазов, так же как и его западные коллеги, не любил работать по
выходным, тем более что его помощник  по  ошибке  положил  это  донесение  в
другую папку. По крайней мере парень признался  в  этом  и  позвонил  своему
начальнику  домой,  чтобы  доложить  о  собственном  промахе.   Глазову   не
оставалось ничего другого, как сделать ему выговор, но в то же время  он  не
мог не похвалить подчиненного за  честность  и  проявленное  чувство  долга.
Полковник приехал в Москву с дачи на собственном автомобиле, нашел свободное
место с задней  стороны  здания,  чтобы  оставить  там  машину,  после  чего
вынужден был пройти утомительную процедуру проверки документов,  прежде  чем
поднялся в лифте к себе в кабинет. Затем пришлось  потратить  время  на  то,
чтобы открыть дверь и послать за необходимыми документами в секретный отдел,
на что также ушло гораздо больше  времени  чем  обычно  -  в  конце  концов,
персонал отдела тоже отдыхает по  воскресеньям.  Короче  говоря,  полковнику
Глазову потребовалось два часа для того, чтобы получить, наконец,  проклятый
документ, - это с того момента, как  раздался  звонок  на  дачу,  сообщивший
толчок всем этим неприятностям. Полковник расписался в получении  документов
и подождал ухода рассыльного, прежде чем открыть папку.
   - Проклятье! - прочитав донесение, по-английски произнес  Глазов  в  тиши
своего кабинета, помещавшегося на четвертом этаже. Выходит, у "Кассия"  есть
приятель в аппарате Совета по национальной безопасности, прямо в Белом доме?
Немудрено, что некоторая информация, поступавшая от него, такого уровня, что
Георгию Борисовичу самому пришлось лететь в Лондон,  чтобы  лично  завершить
вербовку этого агента. Высокопоставленный офицер  КГБ  выругался  про  себя.
"Кассий"  скрыл  от  него  эту  информацию,   надеясь,   наверно,   потрясти
руководителя американской агентурной сети.  Капитан  Егоров  -  офицер  КГБ,
поддерживающий связь с "Кассием", - невозмутимо выслушал его и  описал  свою
первую встречу с американцем в мельчайших подробностях, как и следовало.
   - "Зеленый самшит"... - пробормотал Глазов. Просто  шифрованное  название
операции, выбранное американцами безо всякой причины, как это у них принято.
И тут же возник вопрос: следует ли сообщить об этом вьетнамцам. Это было уже
не оперативное решение, а политическое, и принимать  его  нужно  немедленно.
Полковник снял телефонную трубку и позвонил  начальнику  своего  управления.
Генерал был дома, и настроение у него сразу испортилось.

***

   Рассвет здесь казался каким-то неопределенным. Окраска облаков изменялась
от синевато-серой до дымчато-серой, по  мере  того  как  присутствие  солнца
становилось все более заметным, хотя оно не появится на  местном  небосклоне
до тех пор, пока область низкого давления  не  уйдет  на  север,  в  сторону
Китая, - так по крайней мере утверждали синоптики. Келли поглядывал на часы,
все замечая и запоминая. Всего было  сорок  четыре  охранника,  плюс  четыре
офицера и, может быть, один-два повара. Все кроме  тех,  кто  находились  на
вышках, выстроились на плацу для утренней гимнастики.  Многим  было  нелегко
проделывать упражнения, один из офицеров - старший лейтенант, судя по знакам
отличия на погонах, - даже передвигался, опираясь на  палку,  да  и  рука  у
него, по-видимому, тоже еще не зажила, раз он с таким трудом ею пользовался.
Что у тебя за раны? - подумал Келли. Хромой и раздраженный сержант  проходил
вдоль длинных шеренг выстроившихся солдат, ругаясь  с  пылом,  который  явно
демонстрировал длительную практику. Через призмы  бинокля  Келли  следил  за
выражением лиц рядовых, мимо которых уже прошел  хромой  ублюдок.  Мимика  и
насмешливые улыбки северо-вьетнамских солдат делали их  похожими  на  людей,
что совсем не нравилось Келли.
   Утренняя гимнастика длилась полчаса. После этого солдаты  отправились  на
завтрак - строй рассыпался, превратившись в невоенную,  разболтанную  толпу.
Как и ожидалось, охранники на вышках большей частью смотрели внутрь  лагеря,
причем, как правило, опираясь на локти. Похоже, автоматы их не были заряжены
- патроны находились в обоймах, что было вполне разумной  предосторожностью,
однако в решающую минуту она могла оказаться для них роковой - этой ли ночью
или следующей, в зависимости от погоды.
   Келли еще раз посмотрел по сторонам. Не следует  целиком  концентрировать
свое внимание на цели.  Теперь  он  больше  не  будет  двигаться,  даже  под
прикрытием рассеянного дневного света,  наступившего  с  приходом  утра,  но
время от времени Келли все же поворачивал голову и прислушивался.  Запоминал
птичьи голоса, привыкал к ним, чтобы всякая перемена сразу же привлекла  его
внимание. На дуле его автоматического карабина висела зеленая тряпка,  шляпа
защитного цвета с обвислыми полями скрывала очертания его головы за  кустом,
маскировочная окраска делала невидимым лицо, - а все вместе превращало Келли
в частицу этой теплой и влажной среды. Интересно, почему  люди  воюют  из-за
этого проклятого места? - подумал он. Келли уже чувствовал, как по его  коже
ползают насекомые. Отчасти его  спасал  лишенный  запаха  репеллент,  но  он
действовал не на всех насекомых, и неприятное ощущение от ползающих по  нему
существ усугублялось недозволенностью резких движений.  В  местах,  подобных
этому, любая оплошность может оказаться  роковой.  Он  так  много  забыл  за
прошедшие годы. Подготовка к операции была нужной и полезной, но за короткое
время невозможно восстановить все утраченные навыки. Ничто  здесь  не  может
избавить от чувства реальной опасности, и Келли ощущал,  как  быстро  бьется
его сердце, - это может истощить силы, даже если он будет лежать  совершенно
неподвижно. Ты всегда помнишь об этом, хотя и не до конца.
   Пища, питание, сила. Он сунул руку в  карман,  медленно  и  осторожно,  и
достал оттуда пару питательных таблеток. По своему желанию Келли никогда  не
стал бы есть ничего подобного, но сейчас  это  было  необходимо.  Зубами  он
сорвал пластмассовую обертку и  принялся  медленно  их  пережевывать.  Сила,
поступавшая  в  его  тело  от  этих  таблеток,  являлась  в  равной  степени
психологической и реальной, но оба фактора были  полезными,  поскольку  телу
нужно справляться и с усталостью и со стрессом.
   В восемь часов произошла очередная смена караула. Сменившиеся  спустились
с вышек и отправились завтракать. Двое солдат заняли пост у ворот,  их  лица
выражали очевидную скуку еще до того, как они приблизились к своему объекту.
Они стояли в ожидании транспорта, который, наверно, никогда не появляется  в
этом заброшенном лагере. На плацу выстроились рабочие группы, и  выполняемое
ими дело казалось таким же бесполезным Келли, как и тем,  кто  выполнял  его
стоически и не спеша.

***

   Полковник Гришанов проспал до восьми  часов.  Прошлой  ночью  он  работал
допоздна, и, хотя  намеревался  встать  пораньше,  только  сейчас  к  своему
неудовольствию обнаружил, что привезенный им с собой механический  будильник
окончательно вышел из строя, пораженный непреодолимой  коррозией,  вызванной
этим проклятым климатом. Десять минут девятого, увидел он, взглянув на  свои
штурманские часы. Проклятье. Придется обойтись без утренней пробежки.  Скоро
для этого станет слишком жарко, и к тому же походило на  то,  что  дождь  не
стихнет весь день. На своем походном армейском примусе  Гришанов  приготовил
чай. Снова нет  утренней  газеты,  снова