еннопленных, спасенных ими из лагеря. В такое позднее время
на летном поле царила тишина, и "Старлифтер"  начал  проворачивать  турбины,
как только захлопнулся грузовой люк.
   - Господи, надеюсь, что все пройдет успешно, - прошептал Максуэлл, глядя,
как исчезает в темноте огромный самолет.
   - Вы хорошо подготовили их, адмирал, - заметил Боб  Риттер.  -  Когда  мы
отправляемся?
   - Через  три  дня.  Боб,  -  ответил  Джеймс  Грир.  -  У  тебя  остались
какие-нибудь неотложные дела?
   - Ради такого я отменил все, можешь не сомневаться.

Глава 26

Перелет

   "Старлифтер"  был  новым  транспортным  самолетом,  но  его   крейсерская
скорость оставляла желать много лучшего. Она составляла  всего  478  миль  в
час, и самолет совершил первую  посадку  на  базе  ВВС  в  Элмендорфе,  штат
Аляска, на расстоянии в 3350 миль от  Вашингтона,  которое  он  пролетел  за
восемь часов. Для  Келли  источником  постоянного  изумления  было  то,  что
кратчайшим расстоянием между двумя точками на земном шаре является дуга.  Он
слишком привык к  плоским  изображениям  на  топографических  картах,  чтобы
воспринимать Землю как сфероид. Наикратчайший маршрут по дуге большого круга
от Вашингтона до Дананга проходил вообще-то над Сибирью, но  такой  перелет,
сказал штурман, невозможен. К моменту прибытия в Элмендорф морские пехотинцы
успели выспаться и встать. После посадки они  высыпали  из  самолета,  чтобы
посмотреть на снежные  вершины  не  таких  уж  отдаленных  гор;  ведь  всего
несколько часов назад они были в городе, где температура - если ее  измерять
по Фаренгейту - и влажность постоянно стремились  к  магической  цифре  сто.
Однако здесь, на Аляске, морские пехотинцы обнаружили тучи  комаров,  причем
таких больших, что казалось, не прояви осторожность, и  несколько  насекомых
вполне могли бы унести  одного  из  них.  Кое-кто  из  ребят  воспользовался
предоставившейся возможностью и  пробежал  пару  миль,  немало  изумив  этим
персонал базы  ВВС,  служащие  которой  не  часто  сталкивались  с  морскими
пехотинцами. Техническое обслуживание  самолета  С-141  потребовало,  как  и
положено,  два  с  четвертью  часа.   После   заправки   и   замены   одного
второстепенного навигационного прибора  "Старлифтер"  был  готов  к  взлету.
Солдаты с готовностью поднялись на борт. Им предстоял второй этап перелета -
от Аляски до Якоды, в Японии. Через три часа после взлета Келли, уставший от
постоянного шума и ограниченного пространства  грузового  отсека,  прошел  в
кабину пилотов.
   -  Что  это  вон  там?  -  поинтересовался  он,  увидев  в  дымке   вдали
коричнево-зеленую линию какого-то берега.
   - Россия. Сейчас мы у них на экранах радиолокаторов.
   - Приятно слышать, - заметил Келли.
   - Мы живем в маленьком мире,  сэр,  и  русским  принадлежит  большой  его
кусок.
   - А вы разговариваете с ними - я имею в виду авиадиспетчерские службы?
   - Нет, - засмеялся штурман. - Они не слишком-то дружелюбно настроены.  На
этом этапе перелета мы поддерживаем связь по ВЧ с Токио, а после  Якоды  нас
поведет диспетчерская служба Манилы. Ну, как полет? Достаточно плавный?
   - Пока не на что жаловаться. Вот только очень долгий.
   - Это уж  точно,  -  согласился  штурман,  снова  поворачиваясь  к  своим
приборам.
   Келли вернулся в грузовой отсек. Самолет С-141 был шумным, от  двигателей
и воздухозаборников постоянно доносился пронзительный рев.  Военно-воздушные
силы  в  отличие  от  коммерческих  авиакомпаний   не   тратили   денег   на
звукоизоляцию  -  взамен  каждому  морскому  пехотинцу  выдали  беруши,  что
чрезвычайно затрудняло разговор и в то же время отнюдь не избавляло от шума.
Худшее в путешествии  по  воздуху,  подумал  Келли,  -  это  скука,  да  еще
обостренная изоляцией от окружающего мира из-за постоянного  шума.  В  конце
концов нельзя же все время спать.  Кое-кто  из  солдат  занимался  тем,  что
оттачивал свой нож, который никогда не придется пускать в  ход,  но  это  по
крайней мере избавляло от  скуки,  а  почему-то  солдатам  полагалось  иметь
боевые ножи. Кое-кто занимался гимнастикой, отжимаясь от металлического пола
самолета. Экипаж безучастно наблюдал за происходящим,  едва  удерживаясь  от
смеха, не понимая, куда направляется  эта,  вне  сомнения,  отборная  группа
морских пехотинцев, но не решаясь задать вопрос, на который ответа все равно
не последовало бы. Для них все это было еще одной тайной, и они  не  сводили
глаз со своих пассажиров, пока самолет летел параллельно  побережью  Сибири.
Бортовая команда привыкла перевозить подобные группы, и  ее  члены  все  как
один желали удачи этим морским пехотинцам.

***

   Как только Хендерсон открыл глаза, проблема тут же напомнила ему о  себе.
Так что же мне предпринять? - недовольно подумал он.
   Не то чтобы ему не хотелось заниматься этим, но на этот раз он просто  не
знал, как передать сведения,  оказавшиеся  в  его  распоряжении.  Хендерсону
приходилось  и  раньше  передавать  информацию.   Сначала   он   делал   это
ненамеренно, через знакомых, участников движения борцов за мир, даже  нельзя
сказать, что  он  передавал  информацию,  нет,  просто  принимал  участие  в
беспорядочных   дискуссиях,   становившихся    всякий    раз    все    более
целенаправленными, пока наконец одна из его приятельниц  не  задала  вопрос,
слишком прямой для случайного обсуждения. Она задала его дружеским тоном и в
весьма интимной обстановке, однако выражение  ее  глаз  свидетельствовало  о
заинтересованности в его ответе, а не в самом Хендерсоне.  Ситуация  тут  же
изменилась, как только он ответил. Сладкая приманка, сказал он себе позднее,
недовольный тем, что так легко попался на крючок, - очевидная и  старая  как
мир, заставила его совершить.., ошибку? Нет, вообще-то это не было  ошибкой.
Она нравилась ему, вместе с ней он верил в то, каким должен быть мир, и  его
даже раздражало, что она сочла нужным  воспользоваться  своим  телом,  чтобы
получить от него что-то, когда разум и  интеллект  могли  бы  выполнить  эту
задачу с такой же легкостью - по крайней мере почти с  такой  же  легкостью,
подумал он.
   Теперь ее больше не было, она уехала куда-то.  Хендерсон  не  знал  куда,
хотя и не сомневался, что никогда больше не встретится с нею. Вообще-то  это
печально. С ней было хорошо в постели. Одно следовало за  другим  во  вполне
очевидной постепенной и  естественной  цепочке  шагов,  которая  закончилась
коротким разговором Хендерсона с полковником КГБ, состоявшимся у лондонского
Тауэра. И вот теперь, да, теперь у него было кое-что, в чем  другая  сторона
по-настоящему нуждалась. А вот сообщить об этом было  некому.  Действительно
ли знают русские, что имеется у них в этом дурацком лагере к  юго-западу  от
Хайфона?  Это  была  информация,  которая,  стоит  использовать  ее  должным
образом, убедит  русских  в  преимуществах  разрядки  и  заставит  пойти  на
некоторые уступки, позволив в свою очередь пойти на уступки  и  американцам.
Вот так все и начнется. Жаль, что Уолли не сумел  осознать,  как  начинается
весь процесс - он начинается с маленьких шажков, ведь нельзя изменить мир  в
одночасье. Питер понимал, насколько необходимо убедить в этом Уолли.  Он  не
мог позволить ему именно сейчас оставить правительственную службу, стать еще
одним  проклятым  финансовым  воротилой,  будто  в  мире  их  и   без   него
недостаточно.  Находясь  на  своем  посту,  Уолли  был  особенно  ценен  для
Хендерсона, жаль только, что он слишком любит  поговорить.  Это  объясняется
его  эмоциональной  неустойчивостью.  Этим  и  склонностью  к   употреблению
наркотиков, подумал Хендерсон, глядя на себя в зеркало и приступая к бритью.
   За завтраком он прочитал  утреннюю  газету.  Да,  вот  снова,  на  первой
странице, как это бывает  почти  каждый  день.  Какой-то  бой  за  овладение
высотой, уже  с  десяток  раз  переходившей  из  рук  в  руки.  Убито  энное
количество американцев и энное  количество  вьетнамцев.  Значение  какого-то
воздушного рейда для исхода мирных переговоров, еще  одна  скучная  и  легко
предсказуемая передовая. Планы проведения антивоенной демонстрации.  Мы  все
вместе, верьте нам, оставьте в покое мирный Вьетнам. Словно такое ребячество
может принести хотя бы малую  пользу.  Впрочем,  решил  Хендерсон,  подобные
демонстрации достигают своей цели - они оказывают давление  на  политических
деятелей, привлекают внимание средств массовой информации. Немало  политиков
хотело как можно быстрее покончить с этой войной, подобно самому Хендерсону,
но  их  число  еще  не  достигло  критической  массы.  Его  сенатор,  Роберт
Доналдсон, все еще не принял окончательного решения. Его  считали  разумным,
мыслящим человеком, но Хендерсон считал  его  просто  нерешительным,  всегда
рассматривающим  вопрос  со  всех  сторон  и  затем  голосующим   вместе   с
большинством, словно у него не было собственного мнения. Ему  нужно  обрести
более твердую позицию, и Хендерсон сейчас занимался этим,  давал  осторожные
рекомендации  своему  сенатору,  слегка  искажая  получаемые  им   сведения,
стараясь превратиться в доверенное лицо, в человека, на которого сенатор мог
положиться  и  к  чьему  мнению  мог  прислушиваться.  Это  было  необходимо
Хендерсону, потому что тогда он сможет узнавать у сенатора вещи,  о  которых
тот не должен говорить никому, - но именно в этом  и  состоит  слабое  место
всех тайн. Да, я должен сообщить другой стороне о том, что узнал  от  Уолли,
решил он, выходя из квартиры.
   На  работу  Хендерсон  ездил  на  автобусе.  Поставить  машину  рядом   с
Капитолием было практически невозможно, а автобус шел от дверей  до  дверей.
Он нашел свободное кресло в конце автобуса и достал утреннюю  газету,  чтобы
дочитать.  Через  два   квартала   Хендерсон   почувствовал,   как   автобус
остановился, и тут же рядом с ним сел еще кто-то.
   - Как вам понравилось в Лондоне? - Голос мужчины был едва  слышен  сквозь
шум дизеля.
   Хендерсон быстро взглянул на соседа. Он никогда еще не встречался с  этим
человеком. Неужели они могут действовать настолько эффективно?
   - Я кое-кого там встретил, - осторожно отозвался Хендерсон.
   - У меня там знакомый. Его зовут Джордж. - Ни малейшего намека на акцент,
и теперь,  когда  контакт  был  установлен,  мужчина  склонился  к  открытой
спортивной странице газеты "Вашингтон пост".  -  Не  думаю  что  "Сенаторам"
выпадет удачный год. Как вы считаете?
   - Джордж говорил, что у него есть.., друг в Вашингтоне. Мужчина с улыбкой
посмотрел на турнирную таблицу.
   - Меня зовут Марвин. Называйте меня этим именем.
   - Как мы.., как я..?
   - Где вы собираетесь сегодня ужинать? - спросил Марвин.
   - Как-то не думал об этом. Может быть, вы зайдете...
   - Нет, Питер, это будет неосторожно. Вы идете ресторан "Альберто"?
   - Да, на Висконсин-авеню.
   - В половине восьмого, - произнес Марвин. Он встал и вышел  на  следующей
остановке.
   Заключительный этап перелета начался на базе ВВС в Якоде. После еще одной
остановки для  технического  осмотра  и  дозаправки,  продолжавшейся  два  с
четвертью часа, "Старлифтер" поднялся с аэродрома и стал карабкаться обратно
в небо. Только теперь все начало казаться  по-настоящему  реальным.  Морские
пехотинцы постарались уснуть. Это было единственным  способом  справиться  с
напряжением, постоянно возраставшим обратно  пропорционально  расстоянию  до
места назначения. Сейчас все стало другим. То, что им предстояло, больше  не
было очередным учением, и поведение соответствовало новой  реальности.  Будь
это  обычный  коммерческий  авиарейс,  солдаты  обменивались   бы   шутками,
историями об успехах у женщин, беседовали бы о доме  и  семьях,  строили  бы
планы на будущее, однако шум внутри С-141  лишил  их  такой  возможности,  и
потому они лишь мужественно улыбались друг другу,  скрывая  выражение  глаз,
каждый наедине со своими страхами и мыслями. Им так хотелось поделиться  ими
и таким образом разрядить напряженность, но в грузовом отсеке  "Старлифтера"
это было  исключено.  Вот  откуда  физические  упражнения  в  надежде  снять
напряжение и утомить себя  до  такой  степени,  чтобы  забыться  во  сне  от
изнеможения. Келли наблюдал за ними. Ему тоже доводилось поступать таким  же
образом, но не теперь. Сейчас его занимали мысли еще более  сложные,  чем  у
морских пехотинцев.
   Самое главное - это спасение, думал Келли. Все началось с  того,  что  он
попытался спасти  Пэм,  но  она  погибла  из-за  его  неосторожности,  из-за
допущенной  им  ошибки.  Затем  он  начал  убивать  и   делал   это,   чтобы
расквитаться, убеждая себя, что все это ради памяти девушки и  его  любви  к
ней. Но правда ли это? Разве смерть может  служить  добру?  Он  намеренно  и
хладнокровно подверг человека пыткам и теперь был вынужден  признаться,  что
испытал удовольствие от мучений  Билли.  Если  об  этом  узнает  Сэнди,  что
подумает она о нем? Внезапно он понял, что ему важно знать ее мнение о себе.
Сэнди приложила столько усилий, чтобы спасти девушку,  ухаживала  за  ней  и
защищала, доводя до логического конца  его  простой  поступок  -  сохранение
Дорис жизни. Что подумает такой человек как  Сэнди,  если  узнает,  что  он,
Келли, вот этими руками буквально разорвал на  части  тело  Билли?  В  конце
концов, не в его силах победить все мировое зло. Келли знал, что  не  сможет
выиграть войну, на которую сейчас возвращался, и какими бы тренированными  и
искусными ни были морские пехотинцы в этой штурмовой  группе,  они  тоже  не
смогут выиграть войну. У них иная цель: спасти людей от  неминуемой  смерти,
тогда как, убивая врагов, они вряд ли испытывают  настоящее  удовлетворение,
спасение от смерти всегда было, есть и будет источником глубокой гордости. В
этом заключалась сейчас и его задача, и эту же задачу  он  должен  поставить
перед собой после возвращения. Во власти  торговцев  наркотиками  оставались
еще четыре женщины. Он спасет их, каким-то образом.., обязательно спасет  и,
может быть, сумеет передать полиции,  чем  занимается  Генри,  и  тогда  они
займутся им. Как он осуществит все это, Келли еще не  знал.  Но  по  крайней
мере он сделает что-то, и после этого  ему  не  придется  прилагать  усилия,
чтобы забыть содеянное.
   Для этого требовалось одно - успешно провести операцию  и  выжить.  Келли
покачал головой. Так просто, верно?
   Ты крутой парень, сказал он себе  с  напускной  храбростью,  показавшейся
фальшивой  даже  в  его  собственном  уме.  Я  справлюсь  с  этим.  Мне  уже
приходилось решать такие задачи. Как странно, подумал он, что мозг не всегда
помнит пугающие события до того момента, пока не становится слишком  поздно.
Может быть, все дело в непосредственной близости. Может быть, легче смотреть
на опасности, когда они на другом конце света, но стоит приблизиться к  ним,
и ситуация меняется.
   - Тяжкая доля, мистер Кларк, - громко произнес Ирвин, садясь рядом с ним,
после того как закончил сотню отжиманий от палубы.
   - Это верно! - почти прокричал в ответ Келли.
   - И все-таки тебе нужно постоянно помнить об этом, тюлень, - той ночью ты
сумел проскользнуть сквозь оцепление и прикончить меня, верно? -  усмехнулся
старший сержант. - А ведь я - не худший в своем деле.
   - Вряд ли эти парни  будут  все  время  настороже.  В  конце  концов  они
находятся на своей территории и все такое, - заметил Келли  после  недолгого
молчания.
   - По-видимому, нет, по крайней мере не  в  такой  степени,  как  мы  были
настороже в ту ночь. Черт побери, мы ведь знали, что  ты  находишься  где-то
поблизости и попытаешься пробраться к вершине холма. Как-то принято ожидать,
что  солдаты,  расквартированные   на   своей   территории,   каждый   вечер
отправляются по домам, рассчитывая переспать с женами сразу после ужина.
   - У нас все по-другому. Да и таких, как мы, тоже  немного,  -  согласился
Келли ухмыльнувшись. - Таких дураков нелегко найти.  Ирвин  шлепнул  его  по
плечу:
   - Ты совершенно прав, Кларк.  -  Старший  сержант  отправился  дальше,  к
следующему  морскому  пехотинцу,  чтобы  ободрить  его.  Такими   были   его
обязанности, и Келли понимал это.
   Спасибо, сардж, подумал Келли, откидываясь назад и заставляя себя уснуть.
***

   Ресторан "Альберто" был заведением, которое  изысканная  публика  еще  не
открыла для себя,  но  неизбежно  откроет.  Небольшой,  типично  итальянский
семейный ресторан,  где  умели  превосходно  готовить  телятину.  Говоря  по
правде, у "Альберто" все готовили отлично, и семья, управлявшая  рестораном,
терпеливо  ждала,  когда  сюда  забредет  репортер  из   "Вашингтон   пост",
занимавшийся проблемами питания, и наступит эпоха процветания. А до того они
неплохо сводили концы с концами, обслуживая студентов  и  преподавателей  из
расположенного  поблизости  Джорджтаунского  университета,  а  также  немало
ужинающих  бизнесменов  из  соседних  компаний,  без   которых   не   сможет
существовать никакой ресторан. Единственное, что разочаровывало  здесь,  это
музыка, слащавые записи итальянских опер, доносящиеся  из  низкокачественных
динамиков. Маме и папе,  владельцам  ресторана,  придется  всерьез  заняться
этим, подумал он.
   Хендерсон выбрал кабину в глубине зала. Официант, по-видимому нелегальный
иммигрант из Мексики, смешно коверкающий английские  слова,  пытаясь  выдать
свое произношение за итальянское, зажег  свечу  на  столе  и  отправился  за
джином с тоником, который заказал новый посетитель.
   Марвин появился через несколько минут, в повседневной одежде и с вечерней
газетой в руке, которую он положил на стол. Он был примерно тех же лет,  что
и Хендерсон, ничем не бросался в глаза и никак не выделялся среди  остальных
американцев - он не был ни высоким ни низким,  ни  полным  ни  худощавым,  с
неопределенно каштановыми волосами средней длины и в очках,  стекла  которых
могли быть прописаны ему врачом, а могли и не быть. Он носил синюю рубашку с
короткими рукавами без галстука и вполне походил на проживающего  поблизости
холостяка, не пожелавшего сегодня готовить себе ужин дома.
   -  "Сенаторы"  снова  проиграли,  -  сказал  он,  когда  официант  принес
Хендерсону заказанный им коктейль, и повернулся к мексиканцу:
   - Мне - домашнее красное.
   - Си, - ответил официант и ушел.
   Марвин наверняка  нелегал,  подумал  Питер,  глядя  на  него  оценивающим
взглядом. Как сотрудник аппарата Специального комитета по разведке Хендерсон
присутствовал  на  брифингах,  проводимых  высокопоставленными   чиновниками
разведывательного управления ФБР.  "Легальные"  сотрудники  КГБ  работали  в
Америке под дипломатическим прикрытием, и, если их ловили с поличным,  всего
лишь объявлялись "персоной нон грата" и высылались из страны. Таким образом,
им  не  угрожала  опасность  сурового  наказания  со  стороны  американского
правительства, и это облегчало их работу; с другой  стороны,  за  ними  было
легче следить, поскольку места их  проживания  и  автомобили  были  известны
агентам ФБР. Нелегалы же представляли собой  именно  то,  что  означало  это
название, - это были  офицеры  русской  разведки,  приезжающие  в  страну  с
поддельными документами, и в случае ареста их  ожидала  федеральная  тюрьма,
где им в лучшем случае доводилось пробыть до очередного обмена разведчиками,
на что часто уходили годы. Все  это  объясняло,  почему  Марвин  превосходно
владел английским языком.  Любая  допущенная  им  ошибка  могла  привести  к
серьезным последствиям. Именно поэтому его спокойствие  казалось  Хендерсону
таким поразительным.
   - Вы бейсбольный болельщик?
   - Познакомился с этой игрой много лет назад. Сам был неплохим принимающим
передней линии, но так и не научился подавать  крученый  мяч,  -  усмехнулся
Марвин. Хендерсон улыбнулся в ответ. Он  видел  аэрофотоснимки  того  самого
места, где Марвин овладел мастерством  разведчика,  -  любопытный  маленький
городок к северо-западу от Москвы.
   - Перейдем к