ека  Райана  -
стремительно восходящую звезду адмирала Грира и судя  по  тому,  как  сейчас
вырисовывается  ситуация,  возможного  нового   заместителя   директора   по
разведывательной работе. Это уже плохо. Риттеру  искренне  нравился  адмирал
Грир, его коллега по руководству ЦРУ,  а  вот  к  Райану,  успевшему  быстро
зарекомендовать себя, Риттер относился с меньшей симпатией. И тем  не  менее
это верно - две самые успешные операции ЦРУ за последние годы были  задуманы
не в том управлении, которому следовало это сделать, так что наступило время
для  оперативного  управления  подтвердить  свою  ведущую  роль.  Интересно,
подумал Риттер, неужели Каттер намеренно пользуется успехами  Райана,  чтобы
заставить его перейти к активным действиям? Вряд ли, решил он. Каттер еще не
столь опытен в политических схватках. Впрочем, он быстро научится.
   - Начинать слишком  рано  -  классическая  ошибка  в  полевых  операциях,
неуверенно заметил заместитель директора.
   - Но мы-то начинаем не слишком рано. По сути дела  у  нас  две  отдельные
операции, не так ли? - спросил Каттер. - Авиационная часть может действовать
независимо  от  наземной.  Я  готов  признать,  что  это  сделает  ее  менее
эффективной, но обе части все-таки могут  функционировать  раздельно.  Разве
это не позволяет нам  проверить  осуществимость  той  части  плана,  которая
представляется более легкой, прежде чем приступить к более опасной? Ведь при
этом мы продемонстрируем колумбийцам серьезность наших намерений.
   Слишком рано, твердил Риттеру внутренний голос, но на лице его отразилась
нерешительность.
   -  Вы  что,  хотите,  чтобы  я  обратился  за  окончательным  решением  к
президенту? - спросил Каттер.
   - Где он сегодня - в Калифорнии?
   - Предвыборная поездка. Мне  не  хотелось  бы  беспокоить  его  по  этому
вопросу, но...
   Создалась странная ситуация, подумал Риттер. Он недооценил Каттера, тогда
как советник по национальной безопасности явно переоценил себя самого.
   - Хорошо, вы правы. Операция "Орлиный  глаз"  начнется  послезавтра.  Это
время мне понадобится для того, чтобы оповестить всех участников и  привести
их в готовность.
   - А "Речной пароход"?
   - Еще одна неделя для подготовки групп, затем четыре дня на переброску  в
Панаму и встречу с  воздушной  поддержкой,  проверку  систем  связи  и  тому
подобное.
   Каттер  усмехнулся  и  протянул  руку  за  чашкой  кофе.  Теперь  следует
пригладить взъерошенные перья, подумал он.
   - Господи,  как  приятно  работать  с  настоящим  профессионалом.  Да  вы
взгляните на светлую сторону вещей, Боб. У нас будет целых  две  недели  для
допроса тех, кто попадает в  нашу  воздушную  сеть,  а  диверсионные  группы
получат намного лучшее представление о том, где больше всего  необходимо  их
присутствие.
   Ты уже одержал верх, сукин ты сын, промелькнуло в голове Риттера. Неужели
обязательно втирать соль в рану? Каким был бы исход спора, если бы Риттер не
поддался нажиму  советника  по  национальной  безопасности?  Что  сказал  бы
президент? Положение  Риттера  было  уязвимым.  Он  постоянно  ворчал  среди
сотрудников спецслужб,  что  ЦРУ  не  провело  ни  одной  серьезной  полевой
операции  за...  пятнадцать  дет?  Все  зависело  от  того,   что   называть
"серьезной", правда?
   Теперь ему дали такую  возможность,  и  оказалось,  что  интересная  тема
разговора   за   чашкой   кофе   во   время   заседаний   высокопоставленных
правительственных чиновников превратилась в ловушку для него самого. Полевые
операции такого рода всегда связаны с немалым риском. Они  опасны  для  тех,
кто в них участвует.
   Опасны для  отдавших  приказ.  И,  наконец,  опасны  для  проводящего  их
правительства.  Он  не  раз  говорил  об  этом  Каттеру,  но   советник   по
национальной  безопасности,  подобно  многим  другим,  был  загипнотизирован
романтическим ореолом полевых операций. Разведчики  называли  это  синдромом
"Операция невозможна" - по названию знаменитого телевизионного сериала. Даже
профессионалы могут  спутать  телевизионную  драму  с  действительностью,  а
правительственные чиновники склонны слышать лишь то, что им  хочется,  и  не
обращать внимания на неприятные для них стороны.  Правда,  предупреждать  об
опасности Риттеру было поздновато. В  конце  концов,  именно  он  в  течение
нескольких лет утверждал, что такая операция возможна и даже  может  оказать
полезное воздействие на международную политику, и часто  повторял,  что  его
управление все еще знало,  как  ее  провести.  То  обстоятельство,  что  ему
пришлось набирать оперативников в армии и ВВС, осталось  незамеченным.  Было
время, когда ЦРУ могло воспользоваться своими собственными ВВС и собственной
армией... а если эта операция  окажется  успешной,  такие  времена  могут  и
вернуться. В  этом  нуждалось  и  ЦРУ,  и  страна,  думал  Риттер.  Так  что
открывается возможность осуществить желаемое. Если для этого надо прибегнуть
к союзу с такими политическими деятелями,  как  Каттер,  держащими  в  руках
власть, он готов заплатить эту цену, хотя опасно доверять дилетантам.
   - Хорошо, я пускаю машину в ход.
   -  А  я  сообщу  об  этом  боссу.  Как  вы  думаете,  когда  мы   получим
результаты?..
   - Этого никто не знает.
   - Но еще до ноября, - намекнул Каттер.
   - Да, наверно. - И  здесь  политика,  разумеется.  Ничего  не  поделаешь,
такова жизнь.

***

   1-е  авиакрыло  специальных  операций  базировалось  в  Харлберт-Филд,  в
западной  части  комплекса  ВВС  на  базе  Эглин,  штат  Флорида.  Это  было
уникальное  подразделение,  но  любое   военное   подразделение,   именуемое
"специальным", по самой  природе  является  уникальным.  Это  прилагательное
призвано обозначать самые разные  вещи.  "Специальное  оружие"  очень  часто
означает ядерное оружие, и в данном случае слово применяется для того, чтобы
не  оскорблять  чувствительный  слух  тех,  кто   связывает   прилагательное
"ядерный" с грибовидными  облаками  и  миллионами  погибших,  словно  замена
прилагательного  может  повлиять  на  существо   проблемы,   что,   впрочем,
характерно для всех правительств  мира.  "Специальные  операции",  с  другой
стороны, означали нечто иное. Обычно это было связано с  тайными  делами,  с
доставкой людей в места, где им не следует находиться, со снабжением  их  во
время  прерывания  там  и   обратной   транспортировкой   после   завершения
мероприятия, которым этим людям  вообще  не  следовало  заниматься.  В  этом
наряду с другими заключались обязанности 1-го авиакрыла.
   Полковник Пол Джоунс - Пи-Джи - не был знаком  со  всем,  что  входило  в
обязанности   подразделения.   Авиакрыло   представляло    собой    странный
конгломерат, где власть командира не всегда совпадала  с  воинским  званием,
где военнослужащие, и технический персонал, и экипажи не всегда  знали,  для
чего они это делают, где самолеты и вертолеты совершали посадку  и  взлетали
без всякого расписания и  где  не  поощрялось  любопытство.  Авиакрыло  было
разделено на отдельные княжества, которые взаимодействовали друг с другом по
мере необходимости и  снова  замыкались  в  себе,  когда  эта  необходимость
исчезала.
   Княжество Пи-Джи включало полдюжины вертолетов МН-53Д "Пейв-лоу".  Джоунс
служил здесь уже очень долго и каким-то  образом  ухитрился  почти  все  это
время  провести  в  воздухе.  Выбранная  им  в  ВВС  карьера   гарантировала
интересную, захватывающую, вполне удовлетворяющую его стремлениям службу, но
в то же время она  стопроцентно  исключала  вероятность  того,  что  на  его
погонах когда-нибудь появятся  генеральские  звезды.  Однако  его  это  мало
интересовало Он пришел в ВВС, чтобы летать, а это не удел генералов.  Джоунс
выполнил свою  часть  принятых  обязательств,  а  ВВС  выполнили  свою,  что
случается совсем не так часто,  как  иногда  считают.  С  самого  начала  он
сторонился самолетов, этих стремительных машин,  что  сбрасывают  бомбы  или
сбивают друг друга.
   На протяжении всей жизни Джоунс оставался  простым  человеком,  он  начал
свою карьеру на "веселых зеленых гигантах",  спасательных  вертолетах  НН-3,
прославившихся во Вьетнаме, затем перешел на "супервеселые" НН-53,  входящие
в состав спасательных служб ВВС. Еще молодым  дерзким  капитаном  он  принял
участие в рейде на Сонг-Тай, где был вторым пилотом вертолета,  совершившего
- намеренно - вынужденную посадку в  лагере  для  военнопленных  в  двадцати
милях  к  западу  от  Ханоя,  что  составляло  часть  операции  по  спасению
содержащихся там американцев, которых, как выяснилось потом, перевели оттуда
перед самым началом операции.
   Это была одна из немногих неудач в его жизни. Полковник Джоунс не  привык
к неудачам. Если вас сбивали, можно  не  сомневаться  -  Пи-Джи  прилетит  и
спасет вас. В настоящее время он  был  лучшим  спасателем  в  ВВС.  Генерал,
являющийся ныне начальником штаба ВВС, и еще два  генерала  сумели  избежать
пребывания в ханойском "Хилтоне" благодаря ему и  его  команде.  Пи-Джи  был
одним из тех, кому редко доводится самому расплачиваться в баре. И  хотя  он
имел воинское звание полковника, генералы вытягивались  перед  ним  первыми.
Это  была  традиция,  сопутствующая  высшей  воинской   награде,   вручаемой
американскому военнослужащему за мужество, - Медали конгресса.
   Подобно большинству героев, он выглядел  на  удивление  заурядно.  Ростом
всего пять футов шесть дюймов, полковник Джоунс весил сто тридцать фунтов  и
ничем не отличался от  любого  мужчины  средних  лет,  зашедшего  в  базовую
пекарню за буханкой хлеба. Теперь ему приходилось для чтения надевать  очки,
и потому он походил на добродушного банкира из пригородного банка;  вдобавок
Пи-Джи никогда не повышал голос. Когда у него  оставалось  время,  он  косил
траву на лужайке, а когда времени не было, этим занималась его  жена.  Ездил
Джоунс в автомобиле "Плимут-Хорайзон", расходовавшем мало топлива.  Его  сын
учился  в  Технологическом  институте  Джорджии,  а  дочь  сумела   получить
стипендию в Принстоне; в результате они с  женой  остались  одни  в  излишне
тихом доме на базе, вспоминали прошлое и задумывались о жизни  по  уходе  на
пей сию, который был не за горами.
   Однако сейчас полковник Джоунс сидел в левом кресле "Пейв-лоу",  проверяя
возможности способного молодого капитана, который,  по  общему  мнению,  был
готов занять кресло командира вертолета.  Винтокрылая  машина  стоимостью  в
миллионы долларов мчалась над самыми верхушками деревьев со  скоростью  чуть
меньше двухсот узлов. Над узким  выступом  Флориды  царила  темная  облачная
ночь, да и комплекс Эглин тут не был ярко освещен, однако для пилотов это не
имело значения. У них - и у полковника, и  у  капитана  -  были  специальные
шлемы с очками ночного видения, мало отличающимися от тех,  что  носил  Дарт
Вейдер в "Звездных войнах". Однако эти очки исправно действовали,  превращая
неясную темноту, проносящуюся  под  ними,  в  четкую  серо-зеленую  картину.
Пи-Джи крутил головой, глядя по сторонам, и следил за тем, чтобы  и  капитан
поступал так же.
   Опасность применения приборов ночного  видения  заключалась  в  том,  что
ощущение глубины - вопрос жизни и смерти для пилота,  ведущего  вертолет  на
малой высоте, -  из-за  искусственного  изображения,  создаваемого  масками,
резко ухудшалось. Не исключено, думал Джоунс,  что  около  трети  катастроф,
происходящих в полете с вертолетами  эскадрильи,  следует  отнести  за  счет
именно этого недостатка, а технические специалисты так и не  сумели  до  сих
пор найти решение проблемы. В эскадрилье "Пейв-лоу" потери во время операций
и тренировочных полетов были относительно  высокими.  Такова  была  цена  за
подготовку к тому, что им  предстояло  осуществить,  а  исправить  положение
можно было только еще более усиленной подготовкой.
   Над вертолетом стремительно вращался несущий ротор  с  шестью  лопастями,
приводимый в движение двумя газовыми турбинами. "Пейв-лоу" был самым большим
из вертолетов, его команда состояла из шести человек, и он мог  нести  более
сорока солдат в полном боевом снаряжении. В носовой части корпуса то тут, то
там виднелись выступы, скрывавшие радиолокационное,  инфракрасное  и  прочее
оборудование, так что со стороны вертолет походил на гигантское инопланетное
насекомое. У дверей  по  обе  стороны  фюзеляжа  стояло  по  шестиствольному
вращающемуся авиационному пулемету на турели, третий такой пулемет помещался
у двери в грузовом отсеке, в кормовой части, потому что главным  назначением
вертолета была тайная высадка и поддержка подразделений, принимающих участие
в специальных операциях, а это  дело  опасное,  так  же,  как  и  вторая  по
важности задача, к которой они готовились сегодня,  -  поиск  и  спасение  в
боевых условиях.
   Во  время  службы  в  Юго-Восточной  Азии  Пи-Джи  работал   с   ударными
бомбардировщиками   А-1   "Скайрейдер",   последними   поршневыми    боевыми
самолетами, прозванными "Сэндиз". Никто не знал, кто будет  поддерживать  их
сейчас.  Для  собственной  защиты  помимо  пулеметов  на  борту   находились
подвесные  контейнеры  с  осветительными   ракетами   и   мелко   нарезанной
алюминиевой фольгой, приборы инфракрасного и радиолокационного глушения и...
команда безумцев.
   На лице Джоунса, скрытом шлемом,  появилась  улыбка.  Вот  это  настоящий
полет, и таких осталось не так уж много. У них была  возможность  лететь  на
автопилоте - радар позволял вести вертолет над самыми вершинами  деревьев  и
холмов без участия человека. Однако сегодня тренировочный полет проходил под
управлением пилотов - имитировался выход из строя автоматической системы.
   Впрочем, не имело значения, на автопилоте совершался полет или нет,  -  в
любом случае ответственность за пилотирование несли люди,  и  сейчас  Уиллис
делал все возможное, чтобы "прижать" вертолет к верхушкам  деревьев.  Джоунс
то и дело удерживал  себя,  чтобы  не  вздрогнуть,  когда  ветка,  казалось,
вот-вот  хлестанет  по  фюзеляжу.  Однако   молодой   капитан   Уиллис   был
превосходным пилотом и удерживал вертолет на малой,  но  не  слишком  малой,
высоте. К тому же Пи-Джи на долгом опыте убедился,  что  верхушки  деревьев,
тонкие и гибкие, в худшем  случае  только  поцарапают  краску.  Ему  не  раз
доводилось возвращаться домой на вертолете, исполосованном  зеленью,  словно
извоженные джинсы.
   - Расстояние? - спросил Уиллис.
   Полковник Джоунс посмотрел на показания навигационных  приборов.  Он  мог
ориентироваться по системе Допплера, спутниковой или инерционной, вдобавок к
обычной навигационной карте, на которой велась прокладка курса, и  настаивал
на том, чтобы все его подчиненные тоже овладевали этим.
   - Две мили, курс ноль-четыре-восемь.
   - Ясно. - Уиллис сбросил газ.
   Принять участие в этой тренировочной операции  "вызвался"  -  добровольно
настоящий летчик-истребитель. Его доставили на автомобиле в глубь леса,  там
еще один вертолет сбросил на вершину дерева парашют, имитируя выбросившегося
из падающего самолета летчика. Летчик-истребитель, в свою  очередь,  включил
спасательный радиомаяк, который входит в снаряжение каждого пило  га.  Одним
из усовершенствований, которое предстояло проверить на практике, была краска
на куполе  парашюта  -  она  светилась  в  ультрафиолетовых  лучах.  Джоунс,
выполняя обязанности второго пилота, в  поисках  ответного  сигнала  включил
низкоэнергетический ультрафиолетовый лазер, сканирующий  пространство  перед
вертолетом.  Изобретатель  этого  метода,  думал  Джоунс,  явно  заслуживает
награды.
   Самой тяжелой  и  самой  страшной  частью  любой  спасательной  операции,
которая кажется всегда особенно Продолжительной, являются визуальные  поиски
пострадавшего.  Ведь  противник,  находящийся  на  земле,  тоже  разыскивает
выбросившегося с парашютом летчика и, услышав  шум  вертолета,  решает,  что
совсем неплохо захватить вместо одного два экипажа, причем  в  один  день...
Почетная Медаль конгресса украсила грудь Джоунса именно за такую операцию  в
Восточном  Лаосе,  когда  экипаж  истребителя-бомбардировщика  F-105  "Вайлд
визел" привлек внимание взвода северовьетнамской армии. Несмотря на активную
поддержку со стороны ударных бомбардировщиков "Скайрейдер",  сбитые  летчики
не рискнули обнаружить свое местоположение.  Однако  Джоунс  принял  твердое
решение не возвращаться обратно пустым, и его вертолет получил  в  отчаянной
перестрелке двести пробоин,  прежде  чем  уда-лось  спасти  обоих  летчиков.
Джоунс часто задумывался о том, хватило ли бы ему  теперь  храбрости  -  или
безумия - совершить еще одну такую попытку.
   - Вижу парашют на два часа.
   - "Экс-рей два-шесть", вас вызывает "Папа Лима"; обнаружили парашют.
   Можете указать свое местоположение?
   - Да, зажигаю дымовую шашку, зажигаю зеленую дымовую шашку.
   Летчик следовал установленным  правилам,  сообщив  команде  спасательного
вертолета, какую дымовую шашку он зажигает, но рассмотреть  в  темноте  цвет
шашки не удалось.  Однако  тепло,  излучаемое  пиротехническим  устройством,
светилось на инфракрасном  экране  подобно  маяку,  и  вертолетчики  увидели
пилота, которого искали.
   - Засекли?
   - Да, - ответил Уиллис и бросил старшине экипажа:
   - Приготовиться, мы нашли его.
   - Готовы, сэр. - В хвостовом отсеке  механик  вертолета  главный  сержант
Циммер - они  с  полковником  давно  летали  вместе  -  взглянул  на  рычаги
управления  лебедкой.  На  конце   стального   троса   находилось   стальное
приспособление, которое называлось проникателем. Достаточно  тяжелое,  чтобы
пробить любую крону, оно раскрывалось на  конце  подобно  лепесткам  цветка,
образуя сиденье для спасаемого.
   Затем  проникатель  поднимали  через  листву,  и,  что   казалось   самым
удивительным в этом маневре, при подъеме еще никто не погиб. На случай, если
спасаемый окажется ранен, сержант Циммер или санитар, находящийся  на  борту
вертолета, должен спуститься вместе с проникателем, усадить пострадавшего на
сиденье и подняться вместе с ним. Иногда приходилось искать раненого летчика
под огнем противника. Вот почему пилоты спасательных вертолетов относятся  к
членам своего экипажа с особым уважением. Ничто так не пугает пило  га,  как
мысль о том, что можно оказаться на земле, да еще под вражеским огнем.
   Но не на этот  раз.  В  мирное  время  соблюдаются  правила  безопасности
тренировочный это полет или нет: подъем спасаемого летчика осуществляется  с
небольшой поляны. Циммер потянул рычаг управления лебедкой. Находившийся  на
земле летчик раздвинул лепестки  проникателя,  просунул  ноги  в  сиденье  и
постарался держаться как можно крепче, зная, что последует за этим.  Механик
начал выбирать слабину лебедкой, убедился, что спасаемый надежно  закреплен,
и сообщил об этом пилоту.
   Капитан Уиллис тут же на полную мощность включил турбину и начал подъем.
   Через пятнадцать секунд  спасенный  летчик  оказался  на  высоте  трехсот
футов, удерживаемый стальным тросом толщиной в  четверть  дюйма,  и  впервые
задумался над тем, каким нужно быть  идиотом,  чтобы  вызваться  для  такого
задания. Еще через пять секунд сильная рука  сержанта  Циммера  втащила  его
внутрь вертолета.
   - Эвакуация закончена, - доложил  Циммер.  Капитан  Уиллис  подал  вперед
рычаг управления шагом, и вертолет нырнул к земной поверхности. Пилот  знал,
что  во  время  эвакуации  поднялся  слишком  высоко,   и   теперь   пытался
продемонстрировать полковнику Джоунсу, что может очень быстро вернуться  под
прикрытие леса. Он успешно закончил маневр, хотя и чувствовал на себе взгляд
командира. Уиллис понимал, что совершил ошибку, а Джоунс ошибок не  допускал
и ежедневно твердил, что от них гибнут люди и ему надоело видеть это.
   - Вы не могли бы на минуту взять управление на себя? - спросил Уиллис.
   - Управление принимает второй пилот, - тут  же  отозвался  Джоунс,  кладя
ладонь на рычаг управления и опуская