ыл  подлинным  -  это  были  люди  из  состава  войск
специального назначения, имена которых он знал понаслышке.
   Своей конфигурацией лагерь, отметил Келли, ничем не отличался от лагеря в
Сонг-Тай. Один документ вызвал особое удивление. Это  была  записка  некоего
генерал-лейтенанта некоему генерал-майору, в которой говорилось,  что,  хотя
операция по спасению военнопленных из лагеря в Сонг-Тай являлась важной сама
по  себе,  в  то  же  время  она  представляла  собой  средство   достижения
определенной  цели.  Это,  говорилось  в  записке,  открывает  самые  разные
возможности, в том числе уничтожение одной гидроэлектростанции... А,  вот  в
чем дело, понял  Келли.  Генерал-лейтенант  хотел,  чтобы  ему  предоставили
свободу действий  в  Северном  Вьетнаме.  Тогда  он  сможет  забросить  туда
несколько таких групп и  вести  игру,  подобную  той,  которую  вели  группы
Организации стратегических служб в  тылу  немецких  войск  во  время  второй
мировой  войны.  Меморандум  заканчивался  напоминанием,  что   политические
факторы делали подобные аспекты операции "Полярный круг" -  одно  из  первых
кодовых  названий  того,  что  стало  впоследствии  операцией  "Кингпин",  -
исключительно уязвимыми. Есть люди, которые сочтут  это  попыткой  расширить
театр военных действий. Келли поднял  голову,  допивая  вторую  чашку  кофе.
Какое отношение все это имеет к  политике?  -  удивился  он.  Противник  мог
делать все, что ему заблагорассудится,  тогда  как  наша  сторона  постоянно
дрожит от страха, что ее обвинят в эскалации военных действий. Даже на своем
уровне  Келли  замечал  признаки   этого.   Операция   "Феникс",   тщательно
подготовленное  разрушение  политической  инфраструктуры  противника,   была
строго засекречена. Черт побери, они все носили военную форму, не правда ли?
Человек, одетый в военную форму  и  находящийся  в  зоне  военных  действий,
является объектом охоты по любым правилам, верно? Противник уничтожал  мэров
населенных  пунктов  и  школьных  учителей  в  Южном  Вьетнаме  с  небывалой
свирепостью. Двойной стандарт в методах ведения войны был очевиден для всех.
Эта мысль беспокоила Келли, но он постарался забыть о ней и придвинул к себе
вторую пачку документов.
   Формирование ударной группы и планирование  операции  заняло  удивительно
много  времени.  Правда,  в  ее  состав  были   включены   только   отборные
специалисты.  Полковник  Билл  Саймонс,  офицер,   известный   Келли   своей
репутацией решительного и смелого командира, он мог бы быть одним из  лучших
в любой армии мира. Более молодой Дик Медоуз ничем не уступал Саймонсу.  Оба
думали только об одном - как нанести максимальный  урон  противнику,  причем
они умели делать это маленькими группами и с максимальной  скрытностью.  Как
они, должно быть, мечтали об этой операции, подумал Келли.  Но  им  пришлось
иметь дело с таким количеством руководителей - Келли насчитал десять  разных
документов, посланных высшему начальству, в  которых  гарантировался  успех,
словно  меморандум  может  гарантировать  что-то  в  суровом  мире   военных
действий, а затем перестал считать. Во многих использовался  схожий  язык  и
такие одинаковые выражения, что Келли  заподозрил,  не  один  ли  и  тот  же
какой-то младший клерк готовил все эти документы. Наверно, какой-то  писарь,
исчерпав весь свой  словарный  запас  при  написании  докладных  для  своего
полковника, решил выразить все свое сержантское презрение  тем,  что  всякий
раз пользовался одними и теми же выражениями, полагая, что никто не  обратит
внимание на повторяющиеся фразы, - и действительно никто не  заметил  этого.
Келли потратил три часа  на  чтение  толстенной  папки  с  перепиской  между
Эглином и ЦРУ. Своими посланиями тыловые  крысы  только  отвлекали  от  дела
людей в маскировочных костюмах, чины, забывающие  снимать  галстуки,  ложась
спать,  давали  "полезные"  советы,   причем   все   требовали   ответа   от
непосредственных исполнителей операции, готовящихся идти в бой с  оружием  в
руках.., и вот "Кингпин" из относительно небольшой  и  решительной  операции
разросся в нечто, достойное эпических кинофильмов Сесиля Блаунта де Милля. И
сколько раз многие документы попадали в Белый дом, где  с  ними  знакомились
сотрудники Совета национальной безопасности...
   И на этом  в  половине  третьего  ночи  Келли  решил  прекратить  работу,
сдавшись перед новой стопой документов. Он запер все в предоставленный в его
распоряжение сейф и поспешно вернулся в свою комнату в офицерском общежитии,
оставив записку с просьбой разбудить его в семь часов.
   Удивительно, как мало времени требуется для сна, когда тебя  ждет  важная
работа. Услышав в семь телефонный звонок, Келли  вскочил  с  койки  и  через
пятнадцать минут уже бежал  вдоль  берега  в  шортах  и  босиком.  Здесь  он
оказался не один. Он не знал, сколько людей служит на базе в Эглине, но  они
мало  отличались   от   него.   Некоторые   принадлежали,   по-видимому,   к
подразделениям специального назначения и занимались здесь вещами, о  которых
он мог только гадать. Их было легко  отличить  по  несколько  более  широким
плечам. Утренняя пробежка составляла только часть их физической  подготовки.
Они оценивающе обменивались взглядами, и каждый знал, что думает  другой,  -
насколько он силен и вынослив? - автоматическая реакция  при  виде  человека
такой же профессии, и Келли улыбнулся про себя, довольный тем,  что  он  все
еще оставался членом этого сообщества, заслуживая взгляды, полные  уважения.
После сытного завтрака  и  душа  он  почувствовал  себя  совершенно  свежим,
готовым приступить к своей  работе  в  качестве  клерка,  и,  направляясь  к
зданию, где размещались офисы, с удивлением спросил себя, зачем  он  покинул
это сообщество. Оно было, в конце концов, его единственным настоящим  домом,
после того как он уехал из Индианаполиса.
   Шли дни. Он позволил себе двое суток с шестичасовым сном, но  никогда  не
тратил на еду больше двадцати минут и после той первой банки пива  не  выпил
ни капли алкоголя, хотя теперь тратил на физические упражнения по  несколько
часов в день, главным образом для того, говорил  он  себе,  чтобы  закрепить
физическую  форму.  Подлинная  причина,  в  которой  он  никогда   себе   не
признавался, заключалась в том, что  ему  хотелось  стать  самым  крепким  и
выносливым в этих утренних пробежках на берегу, а не просто одним из  членов
этого маленького сообщества избранных  бойцов.  Келли  снова  превратился  в
"тюленя", больше того  -  в  "лягушку-быка",  и,  что  еще  выше,  он  снова
становился "змеей". На третье или четвертое утро он сумел заметить  разницу.
Его лицо и тело  стали  теперь  привычной  частью  утренней  подготовки  для
остальных. Анонимность только делала ситуацию более интересной,  анонимность
и боевые шрамы, которые заставят некоторых подумать - а в  чем  этот  парень
допустил ошибку, где проявил слабость. Затем они напомнят себе, что  он  все
еще жив, все еще занимается своей опасной работой, несмотря на эти шрамы, не
подозревая, что он покидал ее - нет, бросал, поправил себя  Келли,  чувствуя
немалую вину.
   Работа с бумагами на удивление взбадривала. Никогда раньше он не  пытался
вот так разобраться с происходившим, и Келли с изумлением обнаружил,  что  у
него к этому талант. Планирование операции вызвало у него  восторг,  который
тут же улетучился, как только он увидел, насколько отрицательно повлияли  на
ее подготовку затянувшееся время и беспрерывные повторения, подобно тому как
увядает красота девушки, которую слишком долго не выпускает из дома ревнивый
отец.  Каждый  день  будущие  участники  операции  воздвигали  макет  лагеря
Сонг-Тай в натуральную величину и каждый день, иногда даже не  раз  на  дню,
его разбирали, опасаясь, что советские разведывательные спутники заметят эти
приготовления. Как, надо думать, все это утомляло солдат! И сколько  времени
ушло на подготовку,  пока  начальство  трепетало  и  сомневалось,  обдумывая
полученную разведывательную информацию, - так  долго,  что..,  военнопленных
успели перевести в другое место.
   - Проклятье, - прошептал про  себя  Келли.  Не  то  чтобы  кто-то  предал
американцев, передал сведения о предстоящей операции.  Просто  готовились  к
ней так долго.., а это означало, что если действительно  нашелся  предатель,
то он, по-видимому, узнал о предстоящей операции в  числе  последних.  Келли
сделал пометку карандашом.
   Сама  операция  была  тщательно  разработана,  все  учтено,   подготовлен
основной план и несколько запасных вариантов. Каждое звено штурмовой  группы
было настолько хорошо проинструктировано и подготовлено, что любой из солдат
мог бы выполнить порученную ему задачу  во  сне.  Все,  абсолютно  все  было
предусмотрено. Аварийная посадка гигантского вертолета "Сикорский"  прямо  в
лагере,  чтобы  штурмовая  группа  не  тратила  время  на  подход  к   цели.
Использование крупнокалиберных шестиствольных  пулеметов,  установленных  на
вертолете, для уничтожения сторожевых вышек,  которые  рухнут,  как  молодые
деревца под  бензопилой.  Никакой  утонченности,  никакой  осторожности  или
медлительности,  никаких  глупостей,  годных  только  для   кинофильмов,   -
сокрушительная грубая сила против охраны лагеря.  Опрос,  проведенный  после
операции, показал, что охранники -  все  до  единого  -  были  уничтожены  в
несколько мгновений. Как, наверно, торжествовали солдаты первые пару  минут,
убедившись, что операция развивается лучше,  чем  на  тренировках,  и  каким
поразительным, горьким было их разочарование, когда они  услышали  сообщение
по своей радиосети, повторяющееся снова и снова - "отрицательный  параграф".
"Параграф" было просто  кодом,  означающим  американских  военнопленных,  ни
одного из которых не было в  лагере.  Солдаты  взяли  штурмом  и  освободили
пустой лагерь. Нетрудно представить себе, какое молчание царило в вертолетах
при возвращении обратно в Таиланд, как тяжело на душе было у солдат, которые
сделали все лучше, чем от них требовалось, и потерпели неудачу.
   И тем не менее здесь многому можно было поучиться.  Келли  делал  заметки
усталыми пальцами, стирая один карандаш  за  другим.  Как  бы  то  ни  было,
"Кингпин" оказался исключительно ценным уроком. Здесь очень  многое  сделано
правильно, и все это можно бесстыдно скопировать. По сути дела единственное,
в  чем  была  допущена  ошибка,  -  это  в  факторе  времени.   Так   хорошо
подготовленные  солдаты  могли  приступить  к   операции   намного   раньше.
Стремление к идеалу не было требованием на оперативном  уровне,  оно  пришло
сверху, от постаревших людей, утративших контакт с энтузиазмом и интеллектом
молодости. И результатом  стала  неудачная  операция  -  не  по  вине  Билла
Саймонса или Дика Медоуза или "зеленых беретов", с  готовностью  поставивших
на карту  свои  жизни  ради  спасения  людей,  с  которыми  они  никогда  не
встречались, - а из-за других, не  желающих  рисковать  своими  карьерами  и
должностями, что, по их мнению, было  несравненно  более  важно,  чем  кровь
солдат, штурмовавших лагерь. Сонг-Тэй воплотил в себе всю историю  войны  во
Вьетнаме, уместившейся в те несколько минут,  которые  потребовались,  чтобы
великолепно подготовленная группа потерпела неудачу.  Ее  предали  в  равной
степени сама система и изменник, затаившийся внутри федеральной бюрократии.
   Операция "Сендер грин" будет не такой, сказал себе Келли, хотя бы по  той
причине, что ее организуют как частную игру. Если  реальной  опасностью  для
операции является надзор сверху, то почему бы не избавиться от него?

***

   - Капитан, вы очень мне помогли, - сказал Келли.
   - Вам удалось найти то, что вы искали, мистер Кларк? - спросил Гриффин.
   - Да, мистер Гриффин, -  ответил  он,  бессознательно  пользуясь  морской
терминологией в обращении к молодому офицеру. - Анализ,  сделанный  вами  по
второму лагерю, просто превосходен. Если никто вам еще не говорил этого,  то
скажу я: это спасло, по-видимому, жизнь не одному солдату. И  вот  что  еще:
мне бы хотелось, находясь в джунглях, работать с  таким  офицером  разведки,
как вы.
   - Я не могу летать, сэр.  Хочется  делать  что-то  полезное,  -  произнес
Гриффин, смущенный похвалой, - Вы делаете. -  Келли  передал  капитану  свои
заметки. На его глазах тот положил их  в  конверт,  который  затем  опечатал
красным воском. - Доставьте этот конверт курьером по указанному адресу.
   - Слушаюсь, сэр. У вас накопилось несколько выходных.  Скажите,  вы  хоть
спали за все это время? - спросил капитан Гриффин.
   - Думаю, что немного расслаблюсь в Новом Орлеане, перед  тем  как  лететь
обратно.
   - Для этого Новый Орлеан подходящее место, сэр. - Гриффин проводил  Келли
к его машине, куда уже был погружен багаж.
   Еще один этап разведывательной работы оказался  до  смешного  простым.  В
комнате  в  офицерском  общежитии  находился  телефонный  справочник  Нового
Орлеана, и Келли, к своему  изумлению,  обнаружил  в  нем  имя  человека,  с
которым решил встретиться, еще когда сидел в кабинете Джеймса Грира в ЦРУ.

***

   Эта партия товара окончательно  утвердит  его  репутацию,  думал  Таккер,
наблюдая за тем, как Рик и Билли заканчивают  погрузку.  Часть  этой  партии
окажется в Нью-Йорке. До сих пор он выглядел человеком, посягающим на  чужую
монополию,  честолюбивым  аутсайдером.  Он  доставил  в  Америку  достаточно
героина, чтобы к нему и его партнерам начали проявлять интерес.  Правда,  то
обстоятельство, что у него были партнеры, само по  себе  пробудило  интерес,
помимо того что он имел доступ к партиям наркотика. Но теперь все изменится.
Теперь  он  предпринял  шаг,  который  сделает   его   полноправным   членом
организации. На него будут смотреть, как на  серьезного  бизнесмена,  потому
что эта партия сможет обеспечить все  потребности  Балтимора  и  Филадельфии
на.., может быть, даже на месяц, решил он. Может быть, меньше, если сеть  их
дилеров  такая  хорошая,  как  они  говорят.  Остаток  начнет  удовлетворять
растущие потребности Нью-Йорка. Большое Яблоко нуждалось в пополнении  из-за
ареста там крупной партии наркотиков. После длительного периода,  когда  ему
приходилось передвигаться маленькими шажками, сейчас Таккер делает  огромный
шаг. Билли включил радио, чтобы выслушать спортивные новости, и  вместо  них
поймал прогноз погоды.
   - Хорошо, что мы отправляемся сейчас. Надвигается шторм. Таккер  выглянул
наружу. Небо было по-прежнему чистым и спокойным.
   - Нам не о чем беспокоиться, - заключил он.
   Он любил Новый Орлеан, город,  выросший  на  европейских  традициях,  где
обаяние Старого Света смешивается  с  американской  энергичностью.  Город  с
богатой историей, принадлежавший то французам, то испанцам,  он  никогда  не
терял традиций даже в области юридического кодекса, почти непостижимого  для
остальных сорока девяти  штатов  и  часто  ставившего  в  тупик  федеральные
власти. Таким же смешанным было и местное наречие -  жители  Нового  Орлеана
часто вставляли в свой разговор французские слова - или то, что они  считали
французскими словами. Предки  Пьера  Ламарка  жили  в  Акадии  -  теперь  ее
называют в Канаде Новой Шотландией, - бывшей колонии Франции, и некоторые из
его более отдаленных родственников по-прежнему проживают в дельте Миссисипи.
Однако обычаи, кажущиеся эксцентричными и привлекательными для  туристов,  и
комфортабельная  жизнь,  богатая   традициями   для   всех   остальных,   не
интересовали Ламарка, разве что являлись точкой  отсчета,  личной  подписью,
отличавшей его от других представителей его  профессии.  Это  было  нелегко,
потому что сама профессия требовала определенного шика, собственного  стиля.
Он подчеркивал свою уникальность белым полотняным  костюмом  с  жилетом  под
пиджаком, белой рубашкой  с  длинными  рукавами  и  красным  галстуком,  что
соответствовало его собственному представлению об  образе  респектабельного,
пусть слишком заметного, местного бизнесмена. Этому же образу соответствовал
его личный автомобиль - кадиллак цвета яичной скорлупы. Ламарк с  презрением
относился  к  кричащим  украшениям,  устанавливаемым  на  своих  автомобилях
некоторыми другими сутенерами, вроде декоративных выхлопных труб,  на  самом
деле не имеющих функционального назначения. Один сутенер, выдающий  себя  за
техасца, даже прикрепил на капот своего "линкольна" рога длиннорогого  быка,
но этот парень был всего лишь представителем бедной  белой  швали  из  южной
Алабамы и к тому же не умел обращаться со своими девушками.
   Именно это последнее качество Ламарк считал своим величайшим талантом.  С
чувством глубокого довольства собой,  распахнул  дверцу  машины  для  своего
последнего   приобретения,   пятнадцатилетней   девушки,   совсем    недавно
прирученной  им.  Невинная  мордашка  и  застенчивость  делали  ее  особенно
привлекательной и волнующей кобылкой  его  "конюшни",  состоящей  сейчас  из
восьми девушек. Она  заслужила  неожиданную  любезность  сутенера  тем,  что
доставила ему редкое наслаждение своими услугами  в  начале  дня.  Роскошный
автомобиль мягко заурчал после первого  же  поворота  ключа,  и  в  половине
восьмого Пьер Ламарк отправился на работу, потому что  ночная  жизнь  в  его
городе начиналась  рано  и  кончалась  поздно.  Сейчас  в  городе  собрались
какие-то коммерсанты на свою ежегодную конференцию. Новый  Орлеан  привлекал
множество подобных мероприятий, и Ламарк замечал их начало и  завершение  по
приливам и отливам своего денежного протока. Предстоящая ночь  обещала  быть
теплой и прибыльной.

***

   Ну конечно, это он, подумал Келли, сидя за рулем своего взятого  напрокат
автомобиля, припаркованного за полквартала. Кто еще будет с утра в пиджачной
паре с жилетом и в компании юной девушки в узкой мини-юбке? Уж  конечно,  не
страховой агент. Даже с такого расстояния  Келли  видел,  что  украшения  на
девушке дешевые, рассчитанные на определенный эффект. Он включил сцепление и
последовал за кадиллаком. Следить было легко, так что он  не  приближался  к
Ламарку. Действительно, сколько белых "кэдди" может быть в городе? - подумал
Келли, пересекая по мосту реку. Между ним и кадиллаком ехали три автомобиля.
Келли не отрывал взгляда от цели и одновременно боковым зрением наблюдал  за
тем, что происходит вокруг. Один раз ему пришлось пойти на риск  и  проехать
перекресток при желтом сигнале светофора, но в остальном ничто  не  нарушало
преследования. "Кэдди" остановился у входа в первоклассный  отель,  и  Келли
увидел, как девушка вышла из машины и направилась ко  входу.  Ее  шаги  были
одновременно уверенными и какими-то покорными. Келли не хотел видеть ее лица
вблизи, опасаясь, что это пробудит в нем  воспоминания.  Сегодня  ночью  ему
было не  до  эмоций.  Эмоции  заставили  его  предпринять  операцию,  но  ее
осуществление должно основываться  на  чем-то  другом.  Ему  придется  вести
постоянную борьбу с самим собой, подумал Келли,  однако  он  обязан  успешно
справиться со своими чувствами. В конце концов, поэтому он  и  приехал  сюда
этой ночью.
   Кадиллак миновал еще несколько кварталов и остановился у старого  бара  с
кричащей рекламой, достаточно  близко  от  первоклассных  отелей  и  деловых
кварталов, чтобы можно было легко  дойти  до  них  пешком,  не  удаляясь  от
комфорта и безопасности цивилизации. Постоянный поток такси убедил  Келли  в
том, что эта сторона местной  жизни  основывается  на  твердых  началах.  Он
запомнил, где находится бар, и нашел место  для  стоянки  своей  машины  еще
через три квартала.
   То, что Келли решил оставить машину так далеко  от  цели,  имело  двойной
смысл. Прогулка по  Декатур-стрит  позволит  ему  познакомиться  с  районом,
почувствовать его пульс, и в  то  же  время  он  посмотрит  на  места,  где,
вероятнее всего, будут развиваться события. Келли не  сомневался,  что  ночь
окажется длинной. Несколько девушек  в  кор