али водную гладь.
   - Никогда больше, Джонни-мальчик, - произнес он вслух. -  Никогда  больше
мы не сделаем ошибок. Никогда.
   Транспортный самолет  С-141  совершил  посадку  на  воздушной  базе  Поуп
неподалеку от Форт-Брэгга, закончив  свой  обычный  полет,  который  начался
более  чем  в  восьми  тысячах  миль  отсюда.   Четырехмоторный   реактивный
транспортный самолет коснулся бетонной дорожки аэродрома  несколько  жестко.
Команда устала, несмотря на остановки для отдыха по пути,  а  их  пассажирам
забота уже не требовалась. На таких рейсах  редко  бывали  живые  пассажиры.
Войска, возвращающиеся с фронта военных действий, летели на "Фридом бердс" -
"Птицах  свободы",  которыми  почти  всегда  являлись   чартерные   самолеты
коммерческих авиалиний, стюардессы  которых  расточали  улыбки  и  разносили
бесплатное спиртное на протяжении всего продолжительного обратного полета  в
реальный  мир.  На  рейсах,  направляющихся  в  Поуп,   таких   удобств   не
требовалось. Команда самолета ела обычные летные пайки, и полеты  обходились
без шуток и разговоров, присущих молодым летчикам.
   Приземлившись на аэродроме, самолет прокатился почти до конца  посадочной
площадки  и  повернул  на  рулежную   дорожку.   Команда   самолета   начала
потягиваться в своих креслах. Командир самолета, капитан,  знал  предстоящую
процедуру наизусть, но перед ними катился ярко раскрашенный джип на  случай,
если  он  что-нибудь  забудет.  Самолет  послушно  последовал  за  джипом  к
приемному центру. Капитан и  его  команда  уже  давно  перестали  размышлять
относительно природы их полетов. Это была работа, необходимая работа, вот  и
все, думали они, выходя по трапу для предписанного  правилами  отдыха.  Этот
отдых состоял, после короткой  информации  о  поведении  самолета  во  время
последних тридцати часов полета и выявленных за этот период  недостатках,  в
посещении офицерского клуба, нескольких коктейлей, душа и сна  в  общежитии.
Ни один из членов экипажа не оглянулся на самолет. Скоро  они  снова  увидят
его.
   Стандартная процедура полета таила в  себе  противоречие.  В  большинстве
случаев в предыдущих войнах американцев  хоронили  в  тех  местах,  где  они
погибали. Это доказывают американские кладбища во Франции и других  странах.
Во Вьетнаме дело обстояло по-иному. Казалось, люди  понимали,  что  ни  один
американец не хочет оставаться там ни живым, ни  мертвым,  и  потому  каждое
найденное тело отправляли домой. Каждое тело, пройдя через  центр  обработки
неподалеку от Сайгона, теперь должно было пройти еще один аналогичный пункт,
после чего его отправят в тот город, откуда эти в основном молодые люди были
отправлены умирать на войне, которая  велась  далеко  за  океаном.  К  этому
времени семьи погибших уже  имели  достаточно  времени,  чтобы  решить,  где
состоятся похороны, и инструкции относительно похорон ожидали  каждое  тело,
упомянутое по имени и фамилии в бортовом манифесте.
   В приемном центре тела американских  военнослужащих  ожидали  гражданские
гробовщики, потому что этой специальности среди множества других вооруженные
силы не имели. Одетый в мундир своего рода  войск  офицер  всегда  находился
здесь,  чтобы   провести   опознание   тела,   поскольку   род   войск   нес
ответственность за то, что соответствующее  тело  поступало  по  правильному
адресу, указанному его  семьей,  несмотря  на  то  что  большинство  гробов,
покидающих приемный центр, было запечатано. Тяжелые раны, нанесенные на поле
боя, плюс разрушительное действие тропического климата на тела,  которые  во
многих случаях обнаруживали не сразу, были не тем, что хотели  видеть  семьи
погибших  сыновей,  мужей  или  отцов.  В  результате  правильное  опознание
останков было нелегким делом, и именно по этой причине военные относились  к
нему с максимальной серьезностью.
   Приемный  центр  представлял  собой  большой  зал,  где   множество   тел
обрабатывалось одновременно, хотя сейчас  здесь  не  было  той  лихорадочной
активности, какая была в недавнем  прошлом.  Работавшие  здесь  не  упускали
случая мрачно пошутить, а некоторые даже слушали прогнозы погоды в той части
света, чтобы  предсказать,  в  каком  состоянии  прибудет  следующая  партия
погибших.  Одного  только  запаха  здесь  было  достаточно,  чтобы  прогнать
любопытных, и потому старшие офицеры редко заходили  в  приемный  центр,  не
говоря уже о штатских  сотрудниках  министерства  обороны,  которым  зрелище
множества трупов нарушало душевное равновесие. Но к запаху можно привыкнуть,
особенно к запаху противогнилостных составов, который  был  все-таки  лучше,
чем остальные запахи, связанные со смертью. Одно такое  тело,  принадлежащее
специалисту четвертого класса Дуэйну Кендаллу, носило  следы  многочисленных
ран на туловище. Гробовщик заметил, что Кенделла  сумели  привезти  живым  в
полевой госпиталь. Некоторые разрезы  явно  принадлежали  военному  хирургу,
приложившему все  усилия,  чтобы  спасти  раненого.  Впрочем,  эти  разрезы,
которые привели бы в ярость главного хирурга гражданской больницы, были куда
менее ужасны, чем раны, оставленные на теле осколками  мины-ловушки.  Хирург
потратил,  наверно,  минут  двадцать,  пытаясь  спасти   раненого,   подумал
гробовщик, размышляя о том, почему хирург потерпел неудачу, - скорее  всего,
это печень, решил он, судя по расположению и размерам разрезов. Нельзя  жить
без печени, каким бы искусным ни был хирург.  Гораздо  больший  интерес  для
гробовщика представляла белая бирка,  расположенная  между  правой  рукой  и
грудью,  которая  подтверждала  кажущуюся  случайной  пометку  на  карточке,
приложенной к контейнеру, в котором прибыло тело, снаружи.
   - Вот этого легко опознать, - сказал гробовщик капитану,  с  блокнотом  в
руке  проходившему  по  залу  в  сопровождении  сержанта.  Офицер   проверил
необходимые данные,  сравнил  со  своей  информацией,  кивнул  и  отправился
дальше, оставив гробовщика заниматься своим делом.
   Как всегда, требовалось выполнить ряд определенных операций, и  гробовщик
принялся за них без излишней спешки, но и не затягивая время. Подняв голову,
он убедился, что капитан находится в другом конце зала, и потянул за  нитку,
стежки которой, стягивающие  разрез,  были  сделаны  другим  гробовщиком  на
противоположном конце маршрута. Стежки мгновенно разошлись, гробовщик  сунул
руку  внутрь  человеческого  тела  и  достал  оттуда  четыре   пластмассовых
прозрачных пакета с белым порошком, которые он быстро сунул в стоящую  рядом
сумку, прежде чем снова зашить зияющую пустоту в теле Дуэйна  Кендалла.  Это
была третья и последняя партия сегодня. Потратив еще  полчаса  на  еще  одно
тело, он закончил свой рабочий день и направился к своему "меркури  кугуар".
По пути он остановился у супермаркета "Уинн-Дикси" и купил там батон  хлеба.
Выходя из супермаркета, он подошел к  телефону-автомату,  опустил  несколько
монет и снял трубку.

***

   - Да? - произнес Генри Таккер, подняв трубку при первом же звонке.
   - Восемь. - На противоположном конце повесили трубку.
   - Отлично, - ответил Таккер, вообще-то себе  самому,  опуская  телефонную
трубку. Этот гробовщик доставит ему восемь килограммов. Еще семь  -  второй.
Они не знали друг о друге, и передача наркотиков осуществлялась в разные дни
недели. Теперь, когда Таккер решил проблему  сбыта,  можно  увеличить  объем
поставок.
   Арифметика этого бизнеса была достаточно простой.  Каждый  килограмм,  то
есть тысяча граммов,  смешивался  с  определенным  количеством  нетоксичного
вещества -  например,  порошка  молочного  сахара,  который  его  компаньоны
получали  со   склада,   снабжавшего   продовольственные   магазины.   После
тщательного размешивания, чтобы обеспечить  однородность  всей  партии,  уже
другие люди разделят крупную партию на маленькие дозы, которые и поступят  в
продажу.  Высокое  качество  и  растущая  репутация  поставляемого  продукта
гарантировали ему цену, несколько превышающую обычную оптовую, получаемую им
от его белых компаньонов.
   Но скоро возникнет другая проблема - с объемами  поставки.  Таккер  начал
эту операцию в небольшом масштабе, поскольку  был  человеком  осторожным,  а
крупные поставки вызывают жадность.  Скоро  это  станет  невозможным.  Объем
поступающего к нему чистого рафинированного героина был намного больше,  чем
предполагали его  компаньоны.  Пока  они  были  довольны  высоким  качеством
продукта, и он постепенно сообщит им о подлинном масштабе поставок, сохраняя
в секрете  свой  метод  доставки  наркотиков,  с  изобретением  которого  он
постоянно поздравлял себя. Элегантность метода была поразительна,  даже  для
него самого. По самым завышенным правительственным оценкам - он  внимательно
следил  за  этим  -  импорт  героина  из  Европы  по   "французскому",   или
"сицилийскому", каналу - официальные источники никак не  могли  освоиться  с
терминологией - составлял примерно около одной тонны в чистом  виде  в  год.
Это, по мнению Таккера, должно  измениться,  потому  что  именно  наркотикам
принадлежало  будущее  среди  всех  американских  пороков.  Если  он  сможет
поставлять сюда всего двадцать килограммов героина в неделю - а  возможности
его канала намного превышали эту цифру, - он превзойдет это количество,  тем
более что ему не надо беспокоиться о таможенных инспекторах.  Таккер  создал
свою организацию, обратив особое внимание на проблему безопасности. Начать с
того, что ни один из тех, кто занимал ключевое положение  и  с  кем  он  был
связан, сам не употреблял наркотики. Нарушение  этого  правила  наказывалось
смертью, и он  дал  это  понять  самым  простым  и  наглядным  способом.  На
противоположном конце канала поставок работало  всего  шесть  человек.  Двое
добывали героин из  местных  источников,  чья  безопасность  гарантировалась
обычными   средствами   -   крупными   денежными   суммами,   выплачиваемыми
соответствующим людям. Четверо гробовщиков, работавших при отправке грузов в
Америку, также высоко оплачивались  и  были  выбраны  за  разумный,  деловой
подход и надежность. Военно-воздушные силы США занимались  транспортировкой,
ликвидировав таким образом затраты и риск, составлявшие обычно самую сложную
и опасную часть  импорта  наркотиков.  Двое,  получавших  партии  героина  в
Соединенных Штатах, тоже были осторожными и надежными людьми. Не  один  раз,
докладывали они, обстоятельства вынуждали их оставлять партии героина внутри
тел, которые затем были должным образом  похоронены  вместе  с  наркотиками.
Разумеется, жалко нести потери, но надежный бизнес - это осторожный  бизнес,
и небольшое повышение цен  при  продаже  маленьких  доз  на  улице  запросто
компенсировало их. К тому же эти двое хорошо знали, что с ними случится  при
попытке похитить несколько килограммов и самостоятельно пустить их в дело.
   Далее оставалось всего лишь доставить партию героина в удобное  место  на
автомобиле, и это осуществлялось надежным  и  высокооплачиваемым  человеком,
никогда не  превышавшим  разрешенную  скорость.  То,  что  часть  дальнейшей
операции проводилась в заливе, думал Таккер, прихлебывая пиво и наблюдая  за
бейсбольным матчем по телевизору, было одним из его самых  ловких  ходов.  К
числу всех преимуществ, которые давал выбор этого места, следовало отнести и
то, что он позволял дать понять новым партнерам, что наркотики сбрасывают  с
кораблей, направляющихся по Чесапикскому заливу в Балтимор.  Партнеры  сочли
такой метод доставки  на  редкость  удачным,  в  то  время  как  Таккер  сам
доставлял героин из тайного места  хранения.  То,  что  ему  верят,  доказал
случай с Анджело Ворано, купившим свою идиотскую маленькую парусную  яхту  и
предложившим подобрать партию наркотиков, сброшенных с корабля. Таккеру  без
труда удалось убедить Эдди и Тони, что Анджело заложил их полиции.
   Если повезет,  он  сможет  захватить  весь  рынок  торговли  героином  на
Восточном побережье и удерживать его до тех пор, пока американцы  продолжают
умирать во Вьетнаме. Кроме того, подумал Таккер, у него еще оставалось время
составить планы будущей деятельности на случай, когда,  по-видимому,  грянет
мир. А пока следовало подумать о том,  как  расширить  сеть  распространения
наркотиков. Та сеть, которой он  сейчас  располагал  и  которая  действовала
совсем неплохо, позволив привлечь к себе внимание  новых  партнеров,  быстро
устаревала. Она была слишком мала для его честолюбивых планов, так что скоро
ее придется перестроить. Но всему свое время.

***

   -  О'кей,  теперь  это  стало  официальным.  -  Дуглас  бросил  папку   с
документами расследования на стол и посмотрел на своего босса.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил лейтенант Райан.
   - Во-первых, никто ничего не видел. Во-вторых, никто не знает, на  какого
сутенера она работала. Третье, никто даже не знает, кто она такая.  Ее  отец
повесил трубку, сказав, что не разговаривал со своей дочерью четыре года.  А
ее друг не видел ни хрена ни до того, как в него  выстрелили,  ни  после.  -
Детектив сел.
   - А мэр больше не проявляет к расследованию никакого интереса, - закончил
это резюме лейтенант Райан.
   - Ты знаешь, Эм, я не  возражаю  против  тайного  расследования,  но  оно
снижает мой процент раскрываемости преступлений. Что, если я не получу более
высокое назначение на следующем заседании инспектората?
   - Это будет забавно. Том.
   Дуглас покачал головой и посмотрел в окно.
   - А вдруг все-таки это был действительно известный нам "дуэт"? -  спросил
сержант с чувством безысходности. "Дуэтом"  они  называли  пару  грабителей,
вооруженных обрезами, которая двое суток назад совершила новое убийство.  На
этот раз их жертвой пал адвокат из Эссекса.  Преступление  видел  свидетель,
находившийся  в  автомобиле  ярдов  за  пятьдесят  от  происшедшего.  Он   и
подтвердил, что преступников было двое, что вообще-то не составляло  особого
открытия.  Кроме  того,   в   полицейской   работе   придерживались   широко
распространенной точки зрения,  что  убийство  адвоката  вообще  не  следует
рассматривать как преступление, но ни  один  из  детективов  не  решился  бы
произнести этого вслух.
   - Сообщи мне, когда ты все-таки  в  это  поверишь,  -  негромко  произнес
Райан. Оба детектива, однако, не верили в  это.  Те  двое  были  всего  лишь
грабителями. На их счету уже было несколько жертв, и дважды они отъехали  за
несколько кварталов от места преступления, однако в обоих случаях  это  были
спортивные автомобили и им, по-видимому, просто хотелось на несколько секунд
почувствовать, что значит владеть настоящими колесами. Полиции был  известен
цвет преступников, размеры  и  -  ничего  больше.  Однако  "дуэт"  составили
деловые преступники, тогда как  убийца  Памелы  Мадден  хотел  произвести  в
высшей степени личное впечатление; а может быть,  в  округе  появился  новый
убийца-извращенец, и вероятность этого просто прибавила сложности их  и  без
того тяжелой работе полицейских.
   - Мы были так близко, правда? - спросил Дуглас. -  У  этой  девушки  были
имена, она знала их в лицо и была свидетелем.
   - Но мы даже не подозревали, что она присутствовала при этом, до тех  пор
пока этот кретин не допустил, чтобы  мы  ее  навсегда  потеряли,  -  заметил
Райан.
   - Ну что ж, он вернулся туда, куда, черт побери, и собирался вернуться, а
мы тоже находимся там, где и находились. - Дуглас забрал папку и возвратился
к своему столу.

***

   Уже стемнело, когда Келли пришвартовал свой "Спрингер".  Взглянув  вверх,
он заметил пролетавший высоко над головой вертолет, вероятно, он принадлежал
находящейся поблизости базе ВВС Военно-морского флота. Как бы то ни было, он
не кружил над островом и не задержался в этом  районе.  Воздух  снаружи  был
тяжелым, душным и  влажным.  Внутри  бункера  атмосфера  была  еще  хуже,  и
понадобился час, прежде чем кондиционер набрал обороты и принялся за работу.
Его "дом" казался еще более пустым чем раньше, уже  во  второй  раз  в  этом
году,  а  комнаты  в   отсутствие   второго   человека,   разделявшего   это
пространство,  ощущались  особенно  большими.  Келли  бродил  по  ним  минут
пятнадцать. Его движения казались бесцельными, пока он не понял, что  стоит,
уставившись на одежду Пэм. Тут у него в голове что-то щелкнуло и он осознал,
что ищет человека,  которого  здесь  больше  нет.  Он  собрал  ее  одежду  и
аккуратно сложил на сервант, который когда-то принадлежал Тиш  и  мог  стать
собственностью Пэм. Самым печальным было  то,  что  вещей  оказалось  совсем
немного:  джинсы,  отрезанные  чуть  выше  колен,  лифчик,  несколько  более
интимных вещей, фланелевая рубашка, которую она надевала на ночь. Сверху  на
стопке стояли ее поношенные туфли. Так мало вещей, напоминающих о ней.
   Келли сел на край кровати, глядя на них. Сколько  все  это  продолжалось?
Три недели? Неужели так недолго? Это не было  уточнением  числа  проведенных
вместе календарных дней - время так  не  измеряется.  Время  -  это  что-то,
заполняющее пустые пространства в вашей жизни, и три недели,  проведенные  с
Пэм, были более длинными и наполненными, чем все то время, которое он прожил
после смерти Тиш. Но все это ощущалось теперь  как  нечто,  случившееся  так
давно. Пребывание в больнице казалось всего лишь мгновением, но  оно  словно
воздвигло стену между самой драгоценной частью  его  жизни  и  тем,  где  он
находился сейчас. Он мог подойти к этой стене и взглянуть через нее  на  то,
что было в прошлом, но был лишен возможности протянуть руку и коснуться его.
Жизнь  была  такой  жестокой,  а  память  могла  превратиться  в  проклятие,
насмешливое напоминание о том, что было и что могло развиться из этого, если
бы только он вел себя по-другому. Хуже всего было то, что стену  между  тем,
где он сейчас находился и где мог оказаться, построил он сам, своими руками,
подобно тому как несколько минут назад собрал стопку одежды Пэм, потому  что
она больше была не нужна. Он мог закрыть глаза и увидеть ее. Мог слышать  ее
в тишине, однако запах Пэм исчез и исчезло ее прикосновение.
   Келли  протянул  руку  через  кровать  и  коснулся  фланелевой   рубашки,
вспоминая, что она скрывала, вспоминая, как его большие сильные руки неловко
расстегивали пуговицы, находя под рубашкой свою любовь. Но  теперь  это  был
всего лишь кусок ткани, форма, содержавшая лишь воздух, да и  его  было  так
мало. И только тут Келли в первый раз зарыдал - в первый раз после того, как
Узнал  о  ее  смерти.  Его  тело   сотрясалось   от   понимания   реальности
происшедшего, и в уединении замкнутой бетонной коробки он произносил ее имя,
надеясь, что где-то она услышит его и простит за то, что он погубил ее своей
глупостью. Может быть, сейчас она покоилась в мире.  Келли  молился  о  том,
чтобы Бог понял, что у нее вообще-то не было других шансов выжить, чтобы  он
распознал доброту ее характера и был милостив к ней,  но  это  уже  было  за
пределами  человеческих  возможностей.  Его  взгляд  блуждал  по  комнате  и
постоянно возвращался к стопке одежды.
   Эти ублюдки даже лишили ее тело последнего достоинства, не скрыв  его  от
природных стихий и любопытных людских взглядов. Они хотели, чтобы все знали,
что они наказали ее, насладились ею и вышвырнули, словно мусор  на  помойку,
годный лишь птицам. Пэм Мадден не имела для них никакого значения, разве что
была удобной вещью, доставлявшей им наслаждение не только при  жизни,  но  и
даже после смерти - демонстрируя их могущество. Насколько важную роль играла
Пэм в его жизни, настолько незначительную  -  для  них.  Как  и  семья  того
старейшины во Вьетнаме, вспомнил Келли. Наглядная демонстрация: только брось
нам вызов и мы заставим тебя  страдать.  А  если  то,  что  осталось,  будет
обнаружено другими, тем лучше. Такой была их гордость.
   Келли  лег  на  кровать,  измученный  неделями  пребывания  в  больничной
постели, которое заключил длинный и напряженный день на ногах.