нада
- артиллерия  била  по  возможным  путям  снабжения  партизан.  Над  головой
проносились самолеты,  похоже,  бомбардировщики  морской  пехоты,  их  удары
обрушивались на те или иные цели, скорее всего на пустые  леса,  потому  что
ими и являлось большинство целей. Не там, где находится враг,  так  что  это
ничему не поможет, верни? Эти деревенские  жители  поставили  свои  жизни  и
жизни своих семей на карту ради чего-то,  что  не  осуществилось,  и,  может
быть, майор считает, что он проявляет благородство и милосердие, уничтожая в
назидание всего одну семью, вместо того чтобы покончить  со  всеми  жителями
деревушки. К тому же мертвые  не  говорят,  а  майору  хотелось,  чтобы  эту
историю повторяли как можно  чаще.  Ужас  был  оружием,  которое  они  могли
использовать и использовать успешно.
   Время  продолжало  двигаться  то   медленно,   то   быстро,   и   наконец
двенадцатилетняя девочка замолчала, и ее отшвырнули  в  сторону.  Третьей  и
последней была восьмилетняя дочь, увидел в бинокль Келли. Но что за  ублюдки
- они разводят большой костер! Они не хотят, чтобы кто-нибудь пропустил хоть
что-то, правда?
   Восьмилетняя девочка, совсем малышка, у нее еще нет даже сил для хорошего
крика. Келли следил за тем, как происходит смена караула.  Еще  двое  солдат
оставили периметр площади и направились к лежащей девочке.  Насилие  служило
развлечением для этих подонков, которые в отличие от американских солдат  не
могли посещать публичные дома на Тайване. Караульный,  который  стоял  ближе
других к Келли, еще не успел поразвлечься и, наверно, не  успеет.  То  ли  у
старосты недостало дочерей, то ли майор недолюбливал солдата. Как бы  то  ни
было, он оставался не у дел,  и,  должно  быть,  это  расстраивало  его.  Он
внимательно следил за тем, что сегодня не выпадет на его долю. Может быть, в
следующий раз.., но сейчас он по крайней  мере  мог  смотреть..,  как  он  и
поступил, забыв о своих обязанностях.
   Келли прополз уже половину расстояния, прежде чем осознал  это,  он  полз
быстро, как  только  мог,  бесшумно  скользя  по  влажной  траве.  Он  полз,
прижимаясь к земле, стараясь  слиться  с  ней,  приближаясь  и  приближаясь,
подгоняемый плачем, доносящимся от костра.
   Тебе следовало сделать это раньше, Джонни-мальчик.
   Но тогда это было невозможно.
   Да и теперь, черт возьми, это неосуществимо!
   И  в  этот  момент  в  происходящее  вмешалась  судьба  -  с  юго-востока
послышался звук вертолета "Хьюи", возможно, и не одного. Первым услышал  его
Келли, с ножом в руке беззвучно поднимаясь с земли позади солдата.  Они  все
еще не слышали подлетающих вертолетов, когда он нанес удар,  вонзив  солдату
нож в основание черепа, в то место, где позвоночник соединяется с основанием
мозга, - в продолговатый мозг, как называл это кто-то на лекции. Вонзив нож,
Келли повернул его, словно отвертку, второй рукой  зажав  солдату  рот.  Все
получилось идеально. Тело солдата мгновенно обмякло, и  он  бережно  опустил
его на землю, не из соображений человечности, а просто чтобы избежать шума.
   Но  шум  теперь  был  слышен.  Шум  вертолетов.  Майор  поднял  голову  и
повернулся к  юго-востоку,  почувствовав  опасность.  Он  выкрикнул  приказ,
собирая своих людей, затем поднял руку  с  пистолетом  и  застрелил  девочку
выстрелом в голову, как только один из его солдат слез с нее и  откатился  в
сторону.
   На  сбор  группы  потребовалось  всего  несколько  секунд.  Майор   мигом
автоматически сосчитал солдат, заметил, что одного не хватает, и посмотрел в
сторону Келли, однако яркий свет  костра  ослепил  его,  и  он  увидел  лишь
смутное движение.
   Один, два, три.., шептал про себя  Келли,  выдернув  чеку  из  осколочной
гранаты.  Парни  третьего  взвода  коммандос  всегда  готовили   собственные
запальные трубки для гранат - никогда не знаешь, как поступят с ними пожилые
дамы на фабрике. Их запальные трубки горели ровно пять  секунд,  и  на  счет
"три" граната вылетела из руки Келли. Ее металлическая рубашка  сверкнула  в
оранжевом свете костра. Почти идеальный бросок. Келли  уже  лежал  в  траве,
когда граната приземлилась; он услышал чей-то  тревожный  крик,  раздавшийся
секундой позже и уже бесполезный.
   Граната убила или ранила семерых солдат из десяти. Келли вскочил на  ноги
и убил одного из оставшихся в живых короткой - три  выстрела  -  очередью  в
голову. Его глаза даже не остановились на взметнувшемся красном облачке - он
был профессионалом, а не любителем. Майор все еще оставался жив. Он лежал на
земле, пытаясь  направить  на  Келли  свой  пистолет,  когда  пять  пуль  из
американского автомата разорвали его грудь. Теперь Келли оставалось  одно  -
выжить. Он совершил глупый шаг, пути назад  не  было,  и  теперь  надо  было
только это.
   Келли побежал направо, высоко держа автомат. Он  видел,  что  по  крайней
мере двое солдат остались в живых. Разъяренные, с оружием в руках, они  были
так растеряны, что не кинулись в джунгли, как  он  ожидал.  Первый  вертолет
начал бросать над деревней осветительные ракеты. Келли выругался  -  темнота
сейчас была его  лучшим  союзником.  Но  зато  он  заметил  и  убил  длинной
очередью, опустошившей его магазин, еще одного  солдата.  Все  еще  двигаясь
вправо, Келли заменил пустой  магазин  на  новый,  надеясь  увидеть  второго
солдата, но  тут  его  внимание  привлекли  фигуры  разбегавшихся  крестьян,
некоторые из них были ранены, очевидно, осколками его гранаты, но сейчас  не
время было беспокоиться об этом. Его взгляд замер на жертвах -  и,  что  еще
хуже, слишком долго он смотрел на костер, так что, когда отвернулся,  ночное
зрение Келли больше  не  существовало.  Перед  глазами  мелькали  призрачные
голубые и оранжевые  пятна.  Он  слышал  рев  турбины  "Хьюи",  совершавшего
посадку рядом с деревней, и этот рев был  настолько  громким,  что  заглушал
крики крестьян. Келли спрятался за стену хижины и, глядя в темноту и  мигая,
пытался восстановить зрение. По крайней мере один северо-вьетнамский  солдат
находился где-то поблизости, и уж он точно не побежит в  сторону  вертолета.
Келли продолжал двигаться вправо, но теперь  гораздо  медленнее.  Между  той
хижиной, за которой он скрывался, и соседней было метров десять,  освещенных
костром. Он выглянул из-за угла хижины и побежал, на этот раз низко  опустив
голову. Краем глаза Келли заметил движущуюся тень и, когда повернулся, чтобы
взглянуть на нее, споткнулся обо что-то и упал.
   Фонтанчики пыли метнулись вокруг, но Келли не смог сразу  найти  источник
выстрелов. Он перекатился влево, чтобы укрыться от пуль, но при  этом  попал
на освещенное место. Привстав, он оттолкнулся назад и уперся спиной в  стену
хижины, разыскивая отчаянным взглядом вспышки автоматных очередей. Вот  они!
Он поднял свой CAR-15 и открыл огонь в тот момент, когда две  пули  калибром
7,62 миллиметра попали ему в грудь. Его развернуло силой ударов, и  еще  два
попадания разбили автомат у него в руках. Когда  в  следующее  мгновение  он
взглянул вверх, в деревушке было тихо.  При  первой  же  попытке  встать  он
ничего не добился, кроме вспышки боли.  Затем  ему  в  грудь  уперлось  дуло
автомата.
   - Сюда, лейтенант! - услышал Келли, затем тот же голос приказал:
   - Санитара!
   Келли подтащили поближе к костру. Его голова безвольно свесилась к левому
плечу.
   Американские солдаты обыскивали деревню,  осматривали  северо-вьетнамских
солдат.
   - Этот подонок еще жив, - сказал один из американцев.
   - Вот как? - второй солдат перешагнул через  тело  восьмилетней  девочки,
приставил дуло своего автомата ко лбу вьетнамца и выстрелил.
   - Черт тебя побери, Гарри!
   - Немедленно прекратите! - раздался крик лейтенанта.
   - Посмотрите, что они сделали, сэр! - крикнул в  ответ  Гарри,  падая  на
колени в приступе рвоты.
   - Что с тобой? -  спросил  санитар,  подходя  к  Келли,  который  не  мог
вымолвить ни слова. - Проклятье! -  выругался  санитар.  -  Лейтенант,  это,
наверно, и есть тот парень, что вызвал нашу группу!
   В поле зрения Келли появилось  еще  одно  лицо  -  по-видимому,  это  был
лейтенант, командовавший штурмовой группой, большая нашивка у него на  плече
свидетельствовала о его принадлежности к дивизии легкой пехоты.
   - Лейтенант, похоже, все в  порядке,  еще  раз  осматриваем  периметр!  -
послышался голос постарше.
   - Живых нет?
   - Так точно, сэр!
   - А вы кто такой, черт побери? - спросил  лейтенант,  посмотрев  вниз.  -
Сумасшедшие морские пехотинцы!
   - Флот! - выдохнул Келли вместе с кровью.
   - Что? - спросила медсестра О'Тул.
   Келли широко открыл глаза.  Его  правая  рука  быстро  двинулась  поперек
груди, а голова повернулась, осматривая комнату. Сэнди О'Тул сидела  в  углу
под лампочкой, читая книгу.
   - Что вы здесь делаете?
   - Слушаю ваши кошмары, - ответила она. -  Уже  второй  раз.  Знаете,  вам
действительно было бы неплохо...
   - Да, я знаю.

Глава 10

Патология

   - Ваш пистолет  на  заднем  сиденье,  -  сказал  ему  сержант  Дуглас.  -
Разряженный. Отныне пусть он в таком виде и остается.
   - Как относительно Пэм? - спросил Келли, устраиваясь в кресле-каталке.
   - Мы расследуем некоторые полученные нами  сведения,  -  ответил  Дуглас,
даже не пытаясь скрыть очевидную ложь.
   Этим  сказано  все,  подумал  Келли.  Кто-то  сообщил  прессе,  что   Пэм
арестовывалась за проституцию, и из-за этого разоблачения дело утратило свою
безотлагательность.
   Розен сам привел  "скаут"  ко  входу  с  Уолф-стрит.  Корпус  машины  был
отремонтирован, в дверцу со стороны водителя вставлено новое  стекло.  Келли
поднялся из кресла-каталки и внимательно осмотрел свою машину. Рама двери  и
соседняя стойка стали препятствием на пути потока свинца и спасли ему жизнь.
Кто-то просто плохо  прицелился,  после  того  как  тщательно  и  с  успехом
выследил их - чему изрядно помогло то обстоятельство, что он не счел  нужным
следить в зеркала за происходящим вокруг, сказал себе Келли  с  бесстрастным
выражением лица. Как он сумел забыть об этом? - спросил он себя  в  тысячный
раз. Это так  просто,  подчеркивал  он  при  разговоре  с  каждым  новичком,
прибывавшим в 3-ю группу коммандос: всегда следите за  своим  тылом,  потому
что там может оказаться кто-то, охотящийся за вами. Разве трудно  запомнить,
а?
   Но все это история. И историю изменить нельзя.
   - Возвращаешься на свой остров, Джон? - спросил Розен. Келли кивнул.
   - Да. У меня там много работы, и мне нужно вернуть себе хорошую форму.
   - Я хочу, чтобы ты приехал сюда на осмотр, ну, скажем, через две недели.
   - Хорошо, сэр. Приеду, - пообещал Келли. Он поблагодарил Сэнди  О'Тул  за
заботу и получил в награду теплую улыбку. За эти восемнадцать дней она стала
почти другом. Почти? Может быть, уже без почти, если только он позволит себе
думать таким образом. Келли сел в машину и пристегнул  ремень  безопасности.
Он никогда не любил - и не умел - прощаться. Он кивнул, улыбнулся и тронулся
с места, поворачивая направо  к  Малберри-стрит,  впервые  в  одиночестве  с
момента своего прибытия в больницу.
   Наконец. Рядом с ним, на пассажирском сиденье, где  он  в  последний  раз
видел Пэм, лежал большой конверт из плотной  бумаги  с  надписью  "МАТЕРИАЛЫ
ПАЦИЕНТА/СЧЕТА", сделанной неуклюжим почерком Сэма Розена.
   - Боже мой, - выдохнул Келли, направляясь на запад. Теперь он  не  просто
следил за потоком транспорта.  Городской  ландшафт  навсегда  изменился  для
Джона Келли. Улицы  представляли  собой  странную  комбинацию  активности  и
пустоты, и его глаза осматривали все вокруг в привычке, которую он  позволил
себе  забыть,  останавливаясь  на  людях,  чье  бездействие   казалось   ему
намеренным. Понадобится время, сказал он себе, научиться  отличать  овец  от
баранов - обычных  людей  от  людей  с  преступными  намерениями.  Городской
транспорт был редким, и к тому же люди  не  задерживаются  на  этих  улицах.
Келли посмотрел налево и  направо,  чтобы  убедиться,  что  глаза  остальных
водителей устремлены только вперед, отключенные от окружающего мира, подобно
тому как он поступал когда-то сам, нервно  останавливаясь  на  красный  свет
светофора, если не мог безопасно проскочить его, и резко нажимая  на  педаль
газа, когда загорался зеленый свет. Они надеются, что могут оставить все это
позади, что проблемы, свойственные городу,  останутся  здесь  и  никогда  не
захватят пригороды, где живут хорошие люди. В этом  смысле  такое  положение
было обратно тому, что  существовало  во  Вьетнаме,  правда?  Там  опасности
таились в джунглях и вы хотели, чтобы они не  выходили  из  зарослей.  Келли
понял, что он вернулся домой, чтобы увидеть такое  же  безумие  и  такое  же
ощущение неудачи, только в совершенно другом месте. И он был виноват и  глуп
подобно всем остальным.
   "Скаут" свернул налево, направляясь к  югу  мимо  еще  одной  больницы  -
большого белого здания. Деловой район, банки и конторы, здание суда, ратуша,
цивилизованная часть города, куда приезжают на работу цивилизованные люди  в
дневное время, быстро покидая его с  наступлением  темноты,  все  вместе,  -
ведь, когда все поспешно уезжают единой массой, это безопаснее.  Этот  район
города хорошо охраняется полицией, потому что без этих людей  и  их  деловой
деятельности город несомненно умрет. Или что-то вроде этого. А  может  быть,
это вовсе не вопрос жизни или смерти, а просто времени.
   Только полторы мили, удивился Келли. Так мало? Нужно проверить по  карте.
Опасно короткое расстояние между этими  людьми  и  тем,  чего  они  боялись.
Остановившись на перекрестке, он видел очень далеко,  потому  что  городские
улицы, подобно противопожарным просекам в лесу, открывают  длинные  и  узкие
перспективы. Свет на светофоре переменился, и он поехал дальше.
   Через двадцать минут он остановился  у  "Спрингера",  стоящего  на  своем
привычном месте. Келли собрал вещи и поднялся на  борт.  Спустя  еще  десять
минут заворчали дизели, заработали кондиционеры, и он снова  ощутил  себя  в
своем  маленьком  белом  коконе  цивилизации,  готовый  отойти  от  причала.
Оставить  позади  обезболивающие  средства  и  снова  ощутить  вкус  пива  и
расслабиться - просто символическое возвращение к нормальной жизни, - и  тем
не менее он решил не прикасаться к алкоголю. Его левое плечо  все  еще  было
мучительно оцепеневшим, несмотря на то что он пользовался  им,  в  некотором
роде, почти неделю. Он прошел по салону, широко размахивая руками и  морщась
от боли в левом боку, и  наконец  поднялся  наверх,  чтобы  снять  швартовы.
Мердок вышел из, своего  офиса,  наблюдая  за  ним,  но  ничего  не  сказал.
Случившееся с Келли попало в газеты,  хотя  репортеры  каким-то  образом  не
догадались связать смерть Пэм с его ранением. Топливные баки были  полны,  и
все бортовые системы функционировали нормально, хотя  верфь  не  представила
обычного счета.
   Со  швартовами  Келли  обращался  неловко,  потому  что  его  левая  рука
отказывалась  исполнять  то,  что  приказывал  ум,  в  обычной  отработанной
последовательности. Наконец он убрал швартовы,  и  "Спрингер"  направился  к
выходу  из  лагуны.  Оказавшись  за  пределами  портового  бассейна,   Келли
разместился в салоне, заняв кресло у штурвала, и  направил  судно  в  залив,
наслаждаясь комфортом кондиционированного воздуха и безопасностью окружающих
его стен. Только покинув час спустя пределы  судоходного  канала,  он  отвел
взгляд от водного  пространства  перед  собой.  Он  проглотил  две  таблетки
тайленола  и  запил  их  газированным  напитком  -  это  было   единственное
лекарство, которое Келли позволял  себе  принимать  последние  три  дня.  Он
откинулся на спинку капитанского  кресла,  включил  автопилот,  который  вел
теперь яхту на юг, и открыл конверт, оставленный ему Сэмом.
   Одни только фотографии были вынуты из конверта. Он видел одну из  них,  и
этого было достаточно.  Сопроводительная  записка,  написанная  от  руки,  -
каждая страница в конверте была фотокопией, а не оригиналом -  гласила,  что
профессор   патологии   получил   эти    копии    от    своего    знакомого,
судебно-медицинского эксперта штата, и в ней излагалась просьба,  чтобы  Сэм
обращался с материалами осторожнее. Келли не смог разобрать подпись.
   Квадраты  "преступная  смерть"  и  "убийство"   на   обложке   оба   были
перечеркнуты. Причиной смерти, говорилось в отчете, было удушение  руками  с
узким рядом глубоких следов, вонзающихся в шею жертвы. Судя по жестокости  и
глубине  следов  удушения,  можно  было  предположить,  что  мозг  прекратил
функционировать из-за кислородного голодания еще до того, как  переломленная
гортань преградила доступ воздуха в легкие.  Характерные  бороздки  на  коже
говорили о том, что удушение  было  произведено,  по-видимому,  шнурками  от
ботинок, а синяки, оставленные костяшками пальцев мужчины с большими кистями
вокруг горла, указывали на  то,  что  убийца  душил  жертву,  находящуюся  в
лежачем положении. Далее в отчете на пяти страницах, напечатанных через один
интервал, говорилось, что жертва перед смертью  была  подвергнута  жестокому
насилию, оставившему значительные  травмы,  причем  все  они  были  подробно
перечислены    бесстрастным    медицинским    языком.    Отдельный     бланк
свидетельствовал о том, что она была  изнасилована  и  ее  гениталии  носили
несомненные признаки жестоких мучений, разрывов и  травм.  Необычно  большое
количество семенной жидкости, все еще содержащееся у нее во влагалище  после
обнаружения и вскрытия тела, говорило о том, что жертву изнасиловал не  один
убийца (группы крови О положительная, О отрицательная и АВ  отрицательная  -
смотри серологическую справку, приложенную  к  отчету).  Глубокие  порезы  и
синяки на руках и ладонях были классическим свидетельством того, что  жертва
оборонялась. Да, Пэм не сдалась, она защищала свою жизнь. У нее была сломана
челюсть и имелись еще три перелома, в том  числе  сложный  перелом  локтевой
кости левой руки. Келли пришлось отложить отчет. Некоторое время он  смотрел
на горизонт и лишь затем снова принялся за чтение. Его руки не дрожали, и он
не произнес ни единого слова, но ему пришлось  отвести  взгляд  от  холодной
медицинской терминологии.
   "Как ты видишь  на  фотографиях,  Сэм,  -  гласила  надпись  от  руки  на
странице, заключающей отчет, - это  было  сделано  парой  явно  ненормальных
людей.  Девушку  подвергли  жестоким  пыткам.  Должно  быть,   потребовалось
несколько часов, чтобы проделать все это. Обрати внимание на фотографию ј6 -
об этом ничего  не  сказано  в  отчете.  Ее  волосы  были  причесаны,  почти
наверняка до вскрытия. Патолог, занимавшийся ею,  каким-то  образом  упустил
это - он молод. (Элана не было в городе,  когда  ее  привезли,  в  противном
случае я не сомневаюсь, что ею занимался бы он сам.) Это  кажется  несколько
странным, но на фотографии ясно видно. Странно,  как  можно  упустить  такую
очевидную вещь. По-видимому, это был его первый случай  такого  рода,  и  он
обратил слишком много внимания  на  основные  травмы  и  потому  не  заметил
чего-то  столь  незначительного.  Насколько  я  понимаю,  ты  был  знаком  с
девушкой. Мне очень жаль, дружище. Брент", - гласила  подпись  на  этот  раз
более разборчивая, чем сопроводительная записка. Келли уложил отчет  обратно
в конверт.
   Он выдвинул ящик из  контрольной  панели,  достал  коробку  патронов  для
"кольта" 45-го калибра и зарядил два магазина, затем уложил все это  обратно
в ящик. Мало вещей так бесполезны, как незаряженный пистолет. После этого он
прошел в камбуз и взял с полки самую большую консервную банку. Вернувшись  в
кресло перед панелью управления, он взял банку в левую руку и продолжил  то,
чем занимался почти неделю, поднимая банку и поворачивая ее  вместо  гантели
вверх и вниз, к себе и от себя, с радостью приветствуя боль, наслаждаясь ею,
в то время как его глаза непрерывно осматрив