доставленном  ей  огромном
наслаждении.
   Кортес протянул руку назад, к столику в изголовье, и взял пачку сигарет.
   - Тебе не следует курить, - сказала ему Мойра Вулф.
   - Да, я знаю, - улыбнулся он. - Хочу бросить. Но после того,  что  ты  со
мной сделала, - Кортес озорно блеснул  глазами,  -  мне  нужно  восстановить
силы.
   Наступила тишина.
   - Madre de Dios! - воскликнул он тихо после минуты молчания.
   - Что случилось?
   Еще одна озорная улыбка.
   - Вот мы лежим с тобой рядом, а я даже не знаю, кто ты!
   - Что тебе хотелось бы узнать? Короткий смешок. Пожатие плеч.
   - Это не так важно - я хочу сказать, что может быть важнее того,  что  ты
уже сделала? - Поцелуй. Ласковое прикосновение руки Снова тишина. Он погасил
сигарету, не докурив ее до половины, чтобы показать, как ценит ее мнение.  -
Я не эксперт в подобных делах.
   - Вот как? - Наступила ее очередь усмехнуться и его - покраснеть.
   - Нет, Мойра, это совсем  иное.  Я  -  когда  был  молодым,  в  то  время
считалось, что... считалось, что это  не  имеет  значения,  но...  теперь  я
умудрен опытом и не могу оставаться... - Смущение. - Если ты не  возражаешь,
мне хотелось бы побольше узнать о тебе, Мойра. Я часто бываю в Вашингтоне  и
хочу... я устал от одиночества. Я устал от... мне хочется быть ближе к тебе,
- произнес  он  наконец  голосом,  полным  убеждения.  Затем,  запинаясь,  с
надеждой и одновременно страхом, что будет отвергнут:
   - Если ты позволишь...
   Она нежно поцеловала его в щеку.
   - Позволю.
   Вместо  того  чтобы  крепко  обнять  ее,  Кортес  облегченно  вздохнул  и
расслабил мышцы, причем это облегчение не было таким уж притворным. И  опять
тишина, прежде чем он заговорил снова.
   - Тебе тоже нужно больше узнать обо мне. Я состоятелен.  Мои  предприятия
выпускают инструменты и запасные детали для  автомобилей.  Они  находятся  в
Коста-Рике и Венесуэле. Мой бизнес сложен и... нет, не опасен,  но...  иметь
дело с крупными производителями непросто. У меня два брата, оба моложе  меня
и оба работают вместе со мной. А ты... чем ты занимаешься?
   - Я вот уже двадцать лет работаю личным секретарем.
   - Вот как? У меня тоже есть секретарша.
   - И ты гоняешься за ней по кабинету, пытаясь завалить на...
   - По возрасту Консуэла годится мне в матери. Она работала еще с отцом.  У
вас в Америке что - боссы  гоняются  за  своими  секретаршами?  -  Намек  на
древность.
   Еще одна усмешка.
   - Я бы не сказала. Я - личный  секретарь  Эмиля  Джейкобса.  Он  является
директором ФБР.
   - Это имя мне незнакомо. - Ложь. - ФБР,  я  знаю,  это  ваша  федеральная
полиция. И ты, значит, там главная секретарша?
   - Не совсем так. Моя работа в основном состоит в том,  чтобы  вести  дела
мистера Джейкобса. Ты не поверишь, какой у него загруженный рабочий  день  -
одни совещания  и  встречи,  а  я  должна  следить  за  распорядком.  Иногда
приходится прямо-таки жонглировать временем.
   - Да, Консуэле тоже приходится заниматься этим. Если бы она  не  помогала
мне... - Кортес рассмеялся. - Возникни необходимость выбирать  между  ней  и
одним из братьев, я выбрал бы ее. В конце концов, нанять управляющего не так
и трудно. А что он за человек, этот Джейкобс -  так  его  зовут?  Знаешь,  в
детстве я хотел быть полицейским, носить револьвер и разъезжать  на  машине.
Наверно, это очень интересно, занимать пост самого главного полицейского.
   - Его работа заключается большей частью в чтении  бумаг.  Мне  приходится
много печатать и подшивать  документы.  На  такой  должности,  как  у  него,
заниматься приходится главным  образом  вопросами  финансирования,  а  также
присутствовать на совещаниях.
   - Но ведь не обходится и без... без интересных вещей? Самое интересное  в
полицейской работе заключается в том,  что  ты  знаешь  вещи,  не  известные
никому больше. Знаешь, кто преступник, и преследуешь его.
   - Не только это. ФБР занимается не только полицейскими проблемами. На них
возложена задача преследовать шпионов - контрразведка, понимаешь?
   - Но ведь шпионами занимается ЦРУ?
   - Нет.  Конечно,  я  не  могу  говорить  об  этом,  однако  контрразведка
относится к сфере деятельности ФБР. Впрочем, это то же  самое  -  совсем  не
похоже на телевидение. Почти всегда скучно. Я читаю отчеты все время.
   - Поразительно, -  произнес  Кортес  удовлетворенно.  -  Сколько  у  тебя
женских талантов, и ты еще учишь меня. - Он  ободряюще  улыбнулся,  надеясь,
что Мойра будет продолжать. Этот идиот, который навел его  на  эту  женщину,
вспомнил Кортес, посоветовал предложить ей деньги. Бывший полковник подумал,
что инструкторы в академии КГБ могут гордиться им и его  способностями.  КГБ
всегда неохотно расставался с деньгами.
   - Он заставляет тебя много работать? -  спросил  Кортес  после  минутного
молчания.
   -  Иногда  приходится  задерживаться  на  работе,  но  обычно  он  хорошо
относится ко мне.
   - Если он заставит тебя работать слишком  много,  придется  поговорить  с
этим мистером Джейкобсом... Что, если  я  приеду  в  Вашингтон  и  не  смогу
встретиться с тобой, потому что ты занята?
   - Ты действительно хочешь...
   - Мойра. - Тон его изменился.  Кортес  знал,  что  для  первого  раза  он
расспрашивал ее слишком много. Она отвечала  слишком  охотно,  и  потому  он
задал слишком много вопросов. В конце концов, независимо от того, испытывает
эта женщина чувство одиночества или нет, она интеллигентна и умна. В  то  же
время Мойра чувствительная и страстная женщина. Кортес  шевельнулся.  На  ее
лице он прочитал вопрос: снова? И улыбнулся в ответ: да.
   На этот  раз  он  не  был  таким  терпеливым,  теперь  он  не  исследовал
неизвестное. Теперь ее реакция была ему знакома. Поняв,  как  возбудить  ее,
Кортес приступил прямо к делу. Десять  минут  спустя  Мойра  забыла  о  всех
вопросах. В ее памяти останется только запах его кожи и  нежность  ласкающих
ее тело мужских рук. Она будет наслаждаться  вернувшейся  молодостью.  Мойра
станет задумываться над тем, куда все это приведет, но даже не вспомнит, как
это началось.
   Любовные свидания принято хранить в тайне. Вскоре после  полуночи  Кортес
отвез Мойру туда, где стоял ее автомобиль. И снова  она  изумила  его  своим
молчанием. Она держала его за руку подобно школьнице, но  это  прикосновение
хранило бездну чувств. Последний поцелуй перед тем, как она вышла из машины,
Мойра не захотела, чтобы он провожал ее.
   - Спасибо, Хуан, - тихо прошептала она. Следующую фразу  Кортес  произнес
совершенно искренне:
   - Мойра, ты возродила во мне мужчину. Я так тебе обязан.  Когда  я  снова
приеду в Вашингтон, мы должны...
   - Обязательно...
   Следуя за машиной Мойры, Кортес провожал ее почти до самого  дома  -  ему
хотелось  продемонстрировать  свою  потребность  заботиться  о  ней,  и   он
остановился лишь недалеко от  порога,  чтобы  не  привлечь  внимания  детей,
которые, несомненно, не ложились спать. После этого Кортес вернулся  в  свой
отель. На лице его была улыбка, лишь отчасти объяснимая успехом операции.
   Сотрудники в штаб-квартире ФБР сразу  все  поняли.  Проспав  чуть  больше
шести часов, Мойра впорхнула в  здание,  облаченная  в  костюм,  который  не
надевала с год. Ее глаза сияли, и эту радость было невозможно  скрыть.  Даже
директор ФБР Джейкобс обратил на это внимание, но  никто  не  обмолвился  ни
словом. Джейкобс все понял. Он похоронил жену всего через несколько  месяцев
после того, как овдовела Мойра,  и  скоро  узнал,  что  работа  не  способна
заполнить такую пустоту в человеческой жизни. Как я рад за нее, подумал  он.
У  Мойры  все  дети  еще  дома.  Не  следует  перегружать  ее  работой.  Она
заслуживает, чтобы ей предоставили еще один шанс на настоящую жизнь.

Глава 8

Развертывание

   Просто удивительно, как гладко все прошло, подумал Чавез. В конце концов,
все они были сержантами, но тот, кто занимался организацией этого дела, был,
несомненно, знающим и умным человеком, потому что все  обошлось  без  слепых
поисков, кому какие обязанности поручить. В их отделении были  сержант,  что
помогал капитану Рамиресу в оперативном планировании,  санитар,  превосходно
подготовленный в подразделении сил спецназа,  уже  прошедший  курс  владения
оружием. Джулио Вега и Хуан Пискадор были раньше пулеметчиками, и сейчас  им
передали легкие бельгийские пулеметы. То же относилось и к  радисту.  Каждый
член группы сразу вписался в отделение,  занял  отведенное  ему  место.  Все
прошли достаточную подготовку и потому с  уважением  относились  к  опыту  и
навыкам другого, а  дальнейшая  подготовка,  при  которой  каждый  овладевал
дополнительными навыками, чтобы в случае  необходимости  заменить  товарища,
еще больше заставила их уважать друг  друга.  Напряженный  режим  подготовки
усилил чувство гордости, с которым они прибыли в лагерь, и спустя две недели
группа  действовала,  как  хорошо  оглаженный  механизм.  Чавез,   прошедший
обучение в школе рейнджеров, занимался разведкой и шел впереди. Его  задачей
было прощупать обстановку, беззвучно передвигаться с одного места на другое,
наблюдать и прислушиваться, а затем докладывать капитану Рамиресу.
   - О'кей, где они? - спросил капитан.
   - Двести метров отсюда, за тем  выступом,  -  прошептал  в  ответ  Чавез.
Пятеро. Трое спят, двое охраняют.  Один  сидит  у  костра,  второй  ходит  с
автоматом.
   В горах было прохладно даже летом. Где-то вдалеке койот выл на луну.
   Иногда  слышался  шорох  -  это  олень  пробирался  среди   деревьев,   и
единственным звуком, принадлежащим человеку, был отдаленный  гул  реактивных
самолетов. В ясной ночи видимость казалась удивительной, даже не требовались
очки, повышающие остроту зрения в темноте,  которые  имелись  у  каждого.  В
разреженном горном воздухе звезды на небе не сверкали, а  просто  светились,
напоминая отдаленные сияющие точки. При обычных условиях  Чавез  обратил  бы
внимание на красоту ночи, но сейчас он думал только об операции.
   Рамирес и сержанты были одеты в четырехцветные маскировочные комбинезоны,
сделанные  в  Бельгии.  Их  лица   тоже   были   соответственно   раскрашены
косметическими палочками (разумеется, в армии их так  не  называли),  причем
настолько  умело,  что  люди   слились   с   тенями   подобно   уэллсовскому
человеку-невидимке. Но самое главное - они чувствовали себя  в  темноте  как
дома. Ночь была их лучшим и  самым  надежным  союзником.  По  своей  природе
человек дневной охотник. Все его органы чувств, все ин-стинкты, а также  все
изобретения лучше всего работают при дневном свете.
   Первобытные ритмы сковывают его  по  ночам,  если  только  он  не  прошел
подготовки, направленной на преодоление этого.  Даже  американские  индейцы,
казалось, растворившиеся с природой, боялись ночи и почти никогда не вели по
ночам боевых действий; больше того, у них не  принято  было  охранять  ночью
свой лагерь,  что  позволило  американской  армии  разработать  свою  первую
действенную стратегию ночных операций. В темноте человек разжигает костры не
только для того, чтобы обогреться, но  и  для  того,  чтобы  увеличить  поле
обзора, однако тем самым уменьшает этот обзор до нескольких футов, тогда как
человеческий  глаз,  подготовленный  должным  образом,  способен  достаточно
хорошо видеть в темноте.
   - Всего пять?
   - Я насчитал только пять.
   Рамирес кивнул и сделал знак еще двум солдатам приблизиться к нему.
   Шепотом отдав несколько  приказов,  он  вместе  с  этими  двумя  двинулся
вправо, чтобы подняться над лагерем. Чавез вернулся  вперед.  В  его  задачу
входило снять часового и солдата, что сидя  дремал  у  костра.  Двигаться  в
темноте, не нарушая тишины, труднее, чем видеть. В темноте человеческий глаз
легче распознает движущиеся предметы, чем стоящие на месте. Чавез  осторожно
переставлял ноги, чтобы что-то не хрустнуло  или  не  выскользнуло,  нарушив
тишину, - не следует  недооценивать  возможности  человеческого  слуха.  При
дневном  свете  этот   способ   передвижения   мог   произвести   комическое
впечатление, но имел явные преимущества.
   Правда, красться так  довольно  медленно,  а  Динг,  как  всякий  молодой
мужчина, не отличался терпением. Это  было  его  слабостью,  от  которой  он
стремился избавиться. Пригнувшись, держа наготове оружие,  готовый  к  любой
неожиданности, Чавез ощущал, как обострены все его органы чувств,  -  словно
по телу протекал электрический ток. Он медленно поворачивал голову то в одну
сторону, то в другую, а глаза его никогда не замирали на  одном  предмете  -
ведь стоит только остановить  взгляд  на  чем-нибудь  в  темноте,  как  этот
предмет через несколько секунд  начинает  исчезать,  словно  растворяясь  во
мраке.
   Чавез ощущал беспокойство, но не мог понять отчего Он замер,  осмотрелся,
секунд на тридцать обратив все свои органы чувств на поиск слева от себя.
   Ничего. впервые за сутки ему захотелось надеть очки ночного видения. Динг
отогнал от себя эту мысль. Белка или другой ночной грызун. И уж, конечно, не
человек. Никто не может передвигаться  в  темноте  беззвучнее,  чем  ниндзя,
улыбнулся он. Через несколько минут  он  достиг  намеченной  позиции  и  под
прикрытием карликовой сосны опустился на колени. Сдвинув крышку  с  зеленого
циферблата своих электронных часов, он наблюдал, как цифры мелькают одна  за
другой, приближая момент нападения. Часовой ходил по кругу,  огибая  костер.
Он не удалялся от него больше чем на  тридцать  футов,  стараясь  глядеть  в
сторону, чтобы не нарушить ночное зрение.  Но  пламя  костра  отражалось  от
камней и сосен вокруг, и отраженный свет не мог не влиять на  ночное  зрение
часового - он дважды взглянул прямо на Чавеза, но не увидел его. Время.
   Чавез поднял свой МР-5 и выстрелил в грудь  часового.  Тот  вздрогнул  от
резкого удара, схватился за место попадания и, удивленно застонав,  свалился
на землю. Выстрел сопровождался лишь  едва  слышным  металлическим  щелчком,
похожим на удар одного скатившегося камушка о другой, однако в сонной ночной
тишине он показался необычным. Солдат, дремавший у костра,  шевельнулся,  но
не  успел  закончить  движение,  повалившись  от  второй  пули  Чавеза.  Все
развивалось отлично.
   Чавез прицелился в одного  из  спящих,  когда  услышал  характерный  звук
пулеметной  очереди  Джулио,  напоминающий  треск  разрываемой  ткани.  Трое
спавших вскочили на ноги и упали, не успев выпрямиться.
   - Откуда ты взялся, черт побери? - недовольно произнес "мертвый" часовой.
   Место  на  груди,  куда  подала  восковая  пуля,  болело,  и  досада   от
неожиданности нападения усиливала боль. К  тому  моменту,  когда  он  встал,
Рамирес и остальные уже вошли в лагерь.
   - Парень, а ты молодчина, - раздался голос позади Чавеза, и на плечо  его
опустилась рука. Сержант едва не подпрыгнул - мимо прошел незнакомый мужчина
и остановился у костра. - Иди сюда.
   Ошеломленный Чавез подошел к костру.  По  пути  он  вынул  обойму  -  при
попадании в лицо восковые пули могут нанести нешуточные ранения.
   - Итак, признаем результат успешным, - заметил мужчина. - Пятеро  убитых,
причем они даже  не  успели  опомниться.  Капитан,  ваш  пулеметчик  немного
перестарался.  Я  бы  чуть  повременил  с  очередью  -  пулеметная  стрельба
разносится очень далеко. Кроме того, я попытался бы  подобраться  поближе  -
впрочем, эта скала была наилучшим прикрытием. Ладно, забудем  об  этом.  Моя
ошибка. Не всегда удается  выбрать  подходящую  местность.  Мне  понравилась
дисциплина вашего отделения во время  подхода,  а  само  развертывание  было
превосходным. Ваш разведчик, капитан, производит прекрасное впечатление.  Он
едва не заметил меня.
   - Последняя похвала показалась Чавезу сомнительной.
   - А вы кто такой, черт возьми? - тихо спросил Динг.
   - Парень, я занимался такими операциями в  боевой  обстановке,  когда  ты
бегал с игрушечным пистолетом. К тому же я смошенничал. - Кларк поднял  руку
с очками ночного видения. - Я осторожно пробирался вперед и  замирал  всякий
раз, когда ты поворачивал голову. То, что ты слышал, было моим дыханием.  Ты
едва не раскрыл меня. Мне даже показалось, что учебную операцию  из-за  меня
придется отменить. Извини. Между прочим, меня зовут  Кларк.  -  Он  протянул
руку.
   - А меня - Чавез. - Сержант пожал протянутую РУКУ.
   - У тебя это  здорово  получается,  Чавез.  За  последнее  время  мне  не
приходилось встречаться с таким искусством. Особенно мне понравилось, как ты
передвигаешься. Мало у кого хватает терпения. Ты мог бы  пригодиться  нам  в
третьей группе спецназа. - Это была самая высокая  похвала  Кларка,  которая
звучала очень редко.
   - Что это за группа?
   Кларк ухмыльнулся и покачал головой.
   - Нечто, чего никогда не было, - не забивай себе голову.
   Кларк подошел к  тем  двоим,  которых  "застрелил"  Чавез.  Оба  потирали
одинаковые места на бронежилетах, у самого сердца.
   - Да, ты умеешь стрелять, парень.
   - Из этого кто угодно попадет в цель.
   Кларк повернулся и взглянул на молодого человека.
   - Имей в виду, когда начинается настоящая схватка, все становится другим.
   Чавез почувствовал подлинный смысл в этих словах.
   - А что именно становится другим, сэр?
   - Вот тут самое трудное, - признался Кларк; отделение  капитана  Рамиреса
собиралось  вокруг  костра.  Кларк  обращался  к  Чавезу,  как   учитель   к
талантливому ученику:
   - С одной стороны, ты должен относиться к этому как к учебной операции, с
другой помнить, что здесь всякие ошибки исключены.  Ты  должен  учитывать  и
одно, и другое. У тебя отличное природное чутье, парень. Положись  на  него.
Оно сохранит тебе жизнь. Если тебе  что-то  кажется  подозрительным,  скорее
всего так оно и есть. И не путай это чувство со страхом.
   - Почему?
   - Тебе будет страшно в бою, Чавез. Мне всегда было страшно. Приучи себя к
этой мысли, и она будет помогать тебе, а не мешать. Ради  Бога,  не  стыдись
страха. Половина трудностей,  с  которыми  сталкиваются  солдаты,  возникает
оттого, что люди боятся показать свой страх.
   - Сэр, а для чего нас готовят?
   - Этого я не знаю. Подготовкой занимаются другие. - Кларку удалось скрыть
свои  опасения  на  этот  счет.  Солдат  готовили  как-то  необычно,  не   в
соответствии с той операцией,  которую,  как  полагал  Кларк,  им  предстоит
осуществить. Должно быть, Риттер снова решил перехитрить всех. Ничто так  не
беспокоило Кларка, как умный начальник.
   - Но ведь вам  придется  работать  с  нами  в  поле.  Удивительно  точное
замечание, подумал Кларк. Он сам попросил, чтобы его направили сюда; но  он,
конечно, понимал, что Риттер сделал все, чтобы заставить Кларка обратиться с
такой просьбой.  В  ЦРУ  он  был  самым  квалифицированным  специалистом  по
операциям такого рода. Вообще в США мало кто обладал подобным опытом, а  те,
кто относился к этой категории, становились слишком старыми для  оперативной
работы. Может быть, все дело в этом? Кларк не знал, хотя и  подозревал,  что
Риттер  любит  скрывать  такие  операции,  особенно  если   хочет   проявить
осторожность. Умные и осторожные люди  часто  кончают  тем,  что  обманывают
самих себя, подумал Кларк, и Риттер тут не составлял исключения.
   - Может быть, - неохотно ответил Кларк. Не то чтобы он не хотел  общаться
с этими парнями, он боялся к ним привязаться, не зная, что произойдет дальше
и сможет ли он им помочь.
   - Итак? - Директор ФБР Джейкобс повернулся к Мюррею. Мюррей протянул руку
за чашкой кофе. - Но доказать будет нелегко. Он  умен  и  хитер,  да  и  вся
команда придет на помощь. Если вы  читали  его  досье,  то  поймете  почему.
Настоящий морской офицер. В тот самый день, когда я прибыл в Мобил, он  спас
команду с горящего рыболовного судна - говори после этого  про  удивительное
совпадение. Он так близко подвел свой фрегат, что на борту выгорела  краска.
Разумеется, можно изолировать всех членов команды и допросить по одному,  но
вот как эт