в  сделать  то,  что  ты  просишь.
Доволен?
   - Спасибо. Ты когда работаешь?
   - Эту неделю до позднего вечера. - Сейчас было чуть больше четырех дня, и
Аллен только заступил на дежурство. Он не знал, что Келли уже звонил сегодня
трижды, не называя своего имени. - Я кончаю смену примерно  в  полночь,  час
ночи. Примерно так. Это зависит от того, какая ночь выдастся, - объяснил он.
- Иногда я бываю занят больше, чем в другое время.
   - Тогда завтра, вечером. Я подъеду ко входу в участок. А  потом  можно  и
поужинать.
   Аллен нахмурился. Все это походило на фильм про Джеймса Бонда, секретного
агента, и прочую чепуху. Но он знал, что Келли  -  серьезный  человек,  даже
если мало разбирается в полицейской работе.
   - Хорошо, увидимся завтра.
   - Спасибо, Фрэнк. До свидания. - Связь прервалась,  и  Аллен  вернулся  к
работе, сделав пометку на календаре.

***

   - Боишься? - спросил он.
   - Немного, - призналась Пэм. Келли улыбнулся.
   - Тогда все в порядке. Но ты слышала, что я сказал. Он ничего о  тебе  не
знает. Ты всегда  можешь  отступить  -  если  захочешь.  Я  буду  все  время
вооружен. И это всего лишь разговор. Ты можешь  принять  в  нем  участие,  а
можешь прервать. Мы сделаем все за один день - точнее, за одну  ночь.  Кроме
того, я все время буду рядом с тобой.
   - Каждую минуту?
   - За исключением того времени, которое ты  захочешь  провести  в  дамском
туалете, милая. Там тебе придется самой о себе позаботиться.
   Пэм улыбнулась и успокоилась.
   - Я должна заняться ужином, - сказала она, направляясь в кухню.
   Келли вышел наружу. Рассудок требовал больше времени уделить подготовке к
стрельбе, но он уже занимался этим. Келли вошел в  бункер,  где  размещалась
мастерская, и снял кольт с полки. Сначала он нажал на кнопку  и  надавил  на
боевую пружину. Затем повернул втулку. В  результате  пружина  распрямилась.
Келли разобрал затвор, снял ствол,  и  теперь  пистолет  был  разобран,  как
полагается в полевых условиях. Он поднял ствол и посмотрел в него  на  свет.
Как  и  ожидал,  ствол  был  грязным  от  стрельбы.  Келли  почистил  каждую
поверхность, пользуясь чистыми тряпками, щелочным  растворителем  "Хоппе"  и
зубной щеткой до тех пор, пока на металле  не  осталось  и  малейших  следов
грязи. Затем он нанес на пистолет тонкий слой масла. Не слишком много, чтобы
не пристали грязь и пыль, что, в свою очередь, может привести к заклиниванию
механизма в решающий момент. Закончив чистку, Келли собрал пистолет быстрыми
и сноровистыми движениями - он мог сделать это с закрытыми глазами.  Приятно
чувствовать привычную тяжесть кольта в руке - он несколько раз оттянул назад
затвор, чтобы убедиться,  что  пистолет  собран  должным  образом.  Наконец,
визуальный осмотр подтвердил это.
   Келли достал из выдвижного ящика стола два  заряженных  магазина  и  один
лишний патрон. Он вогнал заряженный магазин в рукоятку, передернул затвор, и
первый патрон оказался в патроннике. Затем он осторожно  опустил  взведенный
курок и задвинул еще один патрон, до этого  казавшийся  лишним,  в  магазин,
который вынул из рукоятки. Теперь этот магазин был тоже полностью заряжен, и
Келли вернул его на  место.  Таким  образом,  в  его  распоряжении  оказался
пистолет с восьмью патронами и запасной магазин с семью -  всего  пятнадцать
патронов. Этого было бы недостаточно для прогулки по джунглям Вьетнама,  но,
по мнению Келли, вполне хватит, чтобы встретить опасность в темных переулках
города. Он не сомневался, что попадет в человеческую голову из пистолета при
любых условиях - будь то день или ночь - первым же выстрелом с расстояния  в
десять ярдов. Он никогда не дрожал под  огнем,  и  ему  приходилось  убивать
людей. Какие бы опасности ни угрожали им в городе, Келли был готов к ним.  К
тому же он не собирался сражаться с подразделениями Вьетконга. Келли ехал  в
город ночью, а ночь была его другом. На улицах будет меньше людей, о которых
следует беспокоиться, стреляя в городских  условиях,  и  если  противник  не
знал, что он в городе, - а им это не будет известно - ему не придется думать
о засаде. Надо всего лишь быть настороже, а это стало для Келли привычкой.
   На ужин Пэм приготовила курицу, которую научилась жарить совсем  неплохо.
Келли едва не достал к курятине бутылку вина, но  вовремя  передумал.  Зачем
искушать Пэм алкоголем? Может быть, он и сам бросит пить. Невелика потеря, а
принесенная им жертва только подтвердит его  веру  в  нее.  Их  разговор  за
столом не касался серьезных вопросов. Келли уже выкинул из головы  мысли  об
опасностях. Нет смысла  думать  о  них.  Слишком  живое  воображение  только
затрудняет осуществление предстоящей задачи, а отнюдь не облегчает ее.
   - Ты действительно  думаешь,  что  нам  понадобятся  новые  занавески?  -
спросил он.
   - Рисунок тех, что висят у тебя, не гармонирует с мебелью.
   - На яхте? - фыркнул Келли.
   - На ней как-то мрачновато, понимаешь?
   - Мрачновато, - заметил он, убирая со стола. - Послушать  тебя,  так  все
мужчины одинаковы... - Келли замолчал. Первый раз он не сумел  удержаться  и
допустил ошибку. - Извини.., На ее лице появилась шаловливая улыбка.
   - А  что,  в  некотором  отношении  так  оно  и  есть.  И  перестань  так
нервничать, когда разговариваешь со мной о разных вещах, ладно?
   Келли почувствовал себя лучше.
   - Хорошо. - Он притянул ее к себе. - Ну, если ты так считаешь.., тогда...
   - М-м-м... - Она улыбнулась, отвечая на его поцелуй. Руки Келли пробежали
по ее спине, и он заметил,  что  под  хлопчатобумажной  блузкой  у  нее  нет
бюстгальтера. Она хихикнула. - Я все ждала, когда же ты наконец заметишь.
   - Мне мешал свет свечей, - объяснил он.
   - Свечи вполне гармонировали с ужином, но вот только запах... - Она  была
права. Вентиляция  в  бункере  оставляла  желать  лучшего.  Этим  тоже  надо
заняться. Перед Келли открывалось очень занятное будущее. Он передвинул руки
на более интересное место ее тела.
   - Ты считаешь, я прибавила достаточно?
   - Это мое воображение или...?
   - Ну, может быть, совсем немного, - призналась Пэм, удерживая его руки на
том же месте.

***

   - Нужно купить тебе  новую  одежду,  -  сказал  он,  глядя  на  ее  лицо,
светившееся уверенностью, которой не было раньше. Он поставил ее к штурвалу,
и яхта шла по курсу, проложенному по компасу, мимо маяка  Шарпс-Айленд-Лайт,
далеко к востоку от судоходного канала, который был сегодня полон судов.
   - Отличная мысль, - согласилась Пэм.  -  Но  я  не  знаю,  где  находятся
хорошие магазины. - Она взглянула на компас, проверяя курс,  как  заправский
рулевой.
   - Их нетрудно найти. Стоит  только  взглянуть  на  площадку  для  стоянки
автомобилей.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Линкольны и кадиллаки, милая.  Это  всегда  означает,  что  в  магазине
продается хорошая одежда, - заметил Келли. - Никогда не ошибешься.
   Она засмеялась, к чему он и стремился. Келли не  мог  прийти  в  себя  от
изумления, как хорошо она контролирует себя,  хотя  оставалось  сделать  еще
очень много.
   - Где мы будем сегодня ночевать?
   - На борту яхты, - ответил Келли. - Здесь мы в безопасности. - Пэм  молча
кивнула, но он все-таки решил объяснить:
   - Сейчас ты выглядишь по-другому, и они тебя не узнают. Они незнакомы  ни
с моей яхтой, ни с моим автомобилем. Фрэнк Аллеи не  знает  твоего  имени  и
даже того, что ты - женщина. Этого требует безопасность операции.  Мы  будем
наверняка в безопасности.
   - Не сомневаюсь, что ты прав. - Пэм улыбнулась  ему.  Уверенность  на  ее
лице согрела ему кровь и увеличила уже немалое самомнение.
   - Сегодня вечером, наверно, пойдет дождь, - заметил  Келли,  указывая  на
отдаленные тучи. -  Это  тоже  хорошо.  Уменьшает  видимость.  Мы  старались
проводить операции во время дождя. Люди не так бдительны, когда промокают.
   - Ты действительно  неплохо  разбираешься  в  таких  вещах?  Мужественная
улыбка:
   - Я учился в по-настоящему жестокой школе,  милая.  Через  три  часа  они
вошли в  гавань.  Келли  подчеркнуто  продемонстрировал  свою  бдительность,
окинув взглядом площадку для  стоянки  автомобилей  и  убедившись,  что  его
"скаут" стоит на прежнем месте.  Он  послал  ее  вниз,  пока  швартовался  у
причала и подгонял машину к яхте. Пэм точно следовала его указаниям и прошла
прямо от яхты к "скауту", не глядя по сторонам, и он сразу выехал из  порта.
Было еще рано, и потому они  тут  же  покинули  город,  отыскав  пригородный
торговый центр в Тимониуме, где Пэм в течение двух -  Келли  они  показались
бесконечными - часов выбрала три хороших  платья,  за  которые  он  заплатил
наличными. Пэм  тут  же  переоделась  в  скромную  юбку  и  блузку,  которые
понравились Келли  больше  всего.  Ее  одежда  вполне  гармонировала  с  его
пиджаком, под которым у него  не  было  галстука.  Впервые  Келли  оделся  в
соответствии со своими финансовыми возможностями, чем остался доволен.
   Они поужинали здесь же, в хорошем ресторане,  в  темной  угловой  кабине.
Келли не хотел говорить ей об этом, но у него была потребность  в  приличной
пище, и хотя Пэм справилась с жарением курицы, ей  нужно  было  еще  многому
учиться.
   - Ты отлично выглядишь - спокойная и безмятежная, - сказал он, поднося ко
рту чашку кофе.
   - Я никогда не думала, что буду так себя чувствовать. Ведь не прошло  еще
и трех недель?
   - Совершенно верно. - Келли поставил чашку на стол. - Завтра мы  увидимся
с Сарой и ее друзьями. Через пару месяцев все будет совсем иным, Пэм.  -  Он
взял ее левую руку, надеясь, что когда-нибудь на ее безымянном пальце  будет
золотое кольцо.
   - Теперь я верю в это. Честное слово, верю.
   - Отлично.
   - А что мы будем делать  дальше?  -  спросила  она.  Ужин  закончился,  и
оставалось еще несколько часов до их тайной встречи с лейтенантом Алленом.
   - Может быть, просто поездим по городу? -  предложил  Келли.  Он  оставил
деньги на столе и повел свою спутницу к машине.
   Уже стемнело. Солнце почти закатилось, и пошел дождь. Келли поехал на  юг
по Йорк-роуд к городу, сытый и довольный, чувствуя себя уверенным и  готовым
к ночной работе. Въехав в Таусон, он увидел недавно  заброшенные  трамвайные
пути, говорившие о том, что он  близок  к  городу  и  возможным  опасностям.
Мгновенно его  бдительность  обострилась.  Взгляд  перебегал  то  влево,  то
вправо, осматривая улицы и тротуары, и каждые пять секунд останавливался  на
зеркале заднего обзора. Сев в машину, он сунул свой кольт в обычное место  -
кобуру под передним сиденьем, откуда он мог достать пистолет быстрее, чем из
кобуры на поясе. К тому же так было гораздо удобнее.
   - Пэм? - спросил он, не сводя взгляда с транспорта и убедившись, что  все
дверцы заперты - мера безопасности, казавшаяся чрезмерно  параноидальной,  в
то время когда он сам был настороже.
   - Да?
   - Насколько ты мне доверяешь?
   - Я доверяю тебе, Джон.
   - Где было твое место - работы, я имею в виду?
   - Что ты хочешь сказать?
   - Я хочу сказать, что  сейчас  темно,  идет  дождь,  и  мне  хотелось  бы
посмотреть на то,  что  здесь  происходит.  -  Даже  не  глядя  на  Пэм,  он
почувствовал, как напряглось ее тело. - Послушай, я буду осторожен. Если  ты
увидишь что-нибудь беспокоящее тебя, я умчусь  с  такой  быстротой,  что  ты
просто не поверишь.
   - Я боюсь этого, - тут же заявила Пэм, но  в  следующее  мгновение  взяла
себя в руки. Она уверена в своем мужчине,  верно?  Он  сделал  для  нее  так
много. Он спас ее. Она должна доверять ему - нет, он должен знать,  что  она
ему доверяет. Она должна показать ему это. И потому она спросила:
   - Ты обещаешь, что будешь осторожным?
   - Положись на меня, Пэм, - заверил он ее. - Стоит  тебе  заметить  что-то
беспокоящее тебя, и мы уезжаем.
   - Тогда хорошо.
   Просто  поразительно,  подумал  Келли  пятьдесят  минут   спустя.   Здесь
происходят события, которых раньше он никогда не  замечал.  Сколько  раз  он
проезжал через этот район города и никогда  не  останавливался,  никогда  не
обращал внимания. А ведь на протяжении многих  лет  его  жизнь  зависела  от
того, что он замечал все,  каждую  погнутую  ветку,  каждый  внезапный  крик
птицы, каждый след в глине. Но он проезжал через  этот  район  сотни  раз  и
никогда не замечал происходящего здесь, потому что это  были  совсем  другие
джунгли, наполненные другими  зверями.  Часть  его  существа  просто  пожала
плечами и сказала: "Ну  и  что?  Ты  ожидал  что-то  другое?"  Другая  часть
заметила, что здесь всегда присутствовала опасность, но он не сумел заметить
ее, однако предостережение не было достаточно громким и ясным.
   Окружающее было идеальным. Темная  ночь  под  облачным  безлунным  небом.
Единственное освещение  исходило  от  редких  уличных  фонарей,  создававших
одинокие  круги  света  на  тротуарах,  одновременно  покинутых  и   кипящих
активностью. Надвигался и уходил ливень, иногда сильный, но в основном дождь
был умеренным, хотя и достаточным для того, чтобы ходить, опустив голову,  и
ограничивать  видимость,  а   также   мешать   естественному   человеческому
любопытству.  Это  вполне  устраивало  Келли,  поскольку  он  ездил   вокруг
"кварталов, замечая  перемены  в  какой-то  точке  только  после  того,  как
проезжал мимо нее второй или третий раз. Он обратил внимание,  что  даже  не
все уличные фонари  горели.  Было  ли  это  ленивой  небрежностью  городских
рабочих или материально-технической  заботой  местных  "бизнесменов"?  Может
быть, подумал Келли, и тем и другим понемногу. Парни, меняющие  перегоревшие
лампочки, вряд ли много зарабатывают, и бумажка в  двадцать  долларов  может
убедить их исполнять свои обязанности чуть медленней  или,  быть  может,  не
вкручивать лампочку до конца. Как  бы  то  ни  было,  это  создавало  особое
настроение. Улицы были темными, а темнота всегда являлась  преданным  другом
Келли.
   Кварталы были такими.., печальными, подумал он. Убогие витрины того,  что
было когда-то продовольственными магазинами,  где  торговали  папа  и  мама,
сейчас наверняка разоренные супермаркетами, которые сами были  разрушены  во
время  уличных  беспорядков  68-го  года,  открывали  пока  еще   никем   не
заполненную нишу в  экономической  структуре  района.  Потрескавшийся  бетон
тротуаров был усеян самыми разными отбросами.  Живет  ли  здесь  кто-нибудь?
Если да, то кто они? Чем они занимаются? О чем мечтают? Уж конечно,  не  все
они преступники. Прячутся по ночам? И если прячутся по ночам, что делают при
дневном свете? Келли узнал в Азии: дайте врагу часть суток, и он закрепит ее
за собой и затем расширит, поскольку в сутках двадцать четыре  часа  и  враг
захочет завладеть всем этим  временем,  чтобы  использовать  его  для  своей
деятельности. Нет, противнику нельзя давать ничего, ни  времени,  ни  места,
ничего, что он мог бы использовать себе на пользу.  Вот  так  и  проигрывают
войну, а здесь ведется  война,  и  победу  одерживают  не  силы  добра.  Это
потрясло его. Келли уже видел войну, которая, как он знал, будет проиграна.
   Группа дилеров была весьма разношерстной, заметил  Келли,  проезжая  мимо
района, где они сбывали свои товары. Поведение этих людей убедило Келли в их
уверенности.  В  этот  час   улицы   принадлежали   им.   Между   отдельными
представителями может быть соперничество, может вестись жестокий отбор - как
по Дарвину, - который решал, кому какой сегмент какого тротуара принадлежал,
чьи территориальные права перед тем или этим разбитым  окном,  но,  как  это
происходит со  всем  подобным  соперничеством,  и  здесь  скоро  достигалась
стабильность, и бизнес продолжался, потому что, в конце концов, именно он  и
является целью соперничества.
   Он свернул в новую улицу. "Новую" - какая ирония!  Нет,  эти  улицы  были
старыми, такими старыми, что люди добрые  уехали  отсюда  много  лет  назад,
переселившись в более  зеленые  места,  дав  возможность  другим,  кого  они
считали менее достойными,  занять  эти  районы,  а  затем  и  те  люди  тоже
переселились отсюда, и цикл повторился на протяжении новых  поколений,  пока
не случилось что-то очень плохое и не возникло то, что он видел сейчас перед
собой. Ему потребовался почти час, чтобы понять, что здесь есть люди,  а  не
просто заваленные отбросами тротуары и преступники.  Келли  увидел  женщину,
ведущую за руку ребенка  от  автобусной  остановки.  Интересно,  откуда  они
возвращаются? - подумал он. От тети? Из общественной библиотеки? Наверно, из
какого-нибудь места, посещение которого  стоило  неприятностей  перехода  от
остановки и до квартиры, мимо зрелищ и звуков  и  людей,  чье  существование
могло нанести вред этому маленькому ребенку.
   Спина Келли выпрямилась, и глаза сузились. Он видел все это раньше.  Даже
во Вьетнаме, стране, ведущей войну  с  момента  своего  возникновения,  были
родители и были дети и даже во  время  войны  лихорадочные  поиски  чего-то,
напоминающего нормальную жизнь. Детям нужно играть, хотя бы иногда, их нужно
обнимать и любить, защищать от суровой действительности как можно дольше, до
тех пор, пока мужество и способности их родителей  позволяют  это.  И  здесь
происходило то же самое, разумеется. Повсюду были жертвы, все невинные в той
или иной степени, и самые невинные из всех - дети. Он  видел  это  и  здесь,
когда молодая мать вела ребенка через улицу, недалеко от  угла,  на  котором
стоял дилер, продающий наркотики. Келли  притормозил,  пропуская  женщину  с
ребенком, надеясь, что любовь и забота, с которой мать  будет  относиться  к
нему этим вечером, помогут этому ребенку. Заметили ли ее дилеры? Заслуживали
ли внимания простые граждане, или их  просто  терпели?  А  может  быть,  они
служили прикрытием? Потенциальными покупателями? Или причиняли неприятности?
Служили добычей? А что ребенок? Думали они о нем? Вряд ли.
   - Черт побери, - прошептал он почти про себя, слишком  увлеченный,  чтобы
продемонстрировать свой гнев открыто.
   - Что ты сказал? - спросила Пэм. Она сидела  спокойно,  отодвинувшись  от
дверцы.
   - Ничего.  Извини.  -  Келли  покачал  головой  л  продолжил  наблюдение.
Вообще-то  он  начал  получать  удовольствие  от  этого.  Это  походило   на
разведывательную операцию. Разведка заключалась  в  том,  чтобы  узнать  как
можно больше,  а  сбор  информации  всегда  был  страстью  Келли.  Здесь  он
встретился с чем-то совершенно другим. Да, конечно, все это  было  зловещим,
разрушительным и безобразным, но одновременно чем-то другим, и это волновало
его. Его руки, сжимающие руль, вздрагивали от волнения.
   Покупатели  тоже  были  разные.  Некоторые,  совершенно  очевидно,   жили
поблизости, это было ясно по цвету их кожи и  поношенной  одежде.  Некоторые
погрузились в наркотики больше остальных, и Келли пытался  понять,  что  это
значит. Может быть, те, что казались нормальными, только начали,  и  рабство
еще захватывало их в свои объятия? А те, что с трудом  передвигали  ноги,  -
ветераны самоуничтожения, бесповоротно устремляющиеся к своей смерти?  Разве
может нормальный человек смотреть на них, не приходя в ужас  от  мысли,  что
можно  уничтожить  себя,  принимая  по  дозе  наркотика  за  один  раз?  Что
заставляло людей идти на это? Келли едва не остановил  автомобиль  при  этой
мысли. Происходящее здесь выходило за пределы приобретенного им опыта.
   Кроме того, здесь были  и  другие,  в  автомобилях  средней  цены,  таких
чистых, что они явно приехали в них из пригородов, где требовалось соблюдать
определенные условности. Проезжая мимо одной из таких  машин,  Келли  окинул
взглядом водителя. Подумать только, даже при галстуке! Он свободно  болтался
у шеи, что указывало на нервное состояние владельца в этом  районе  -  одной
рукой он опустил стекло в окне, а другая покоилась сверху  на  руле.  Правая
нога, без сомнения, на педали газа, готовая послать  автомобиль  вперед  при
малейших признаках  опасности.  Должно  быть,  изрядно  нервничает,  подум