рым,
что каждому, кто пожелает остаться в Соединенных Штатах, будет предоставлено
политическое  убежище.  Петров  и  остальные   офицеры   не   смогли   этого
предотвратить. И десяти минут не прошло, как новость облетела всю команду.
   Когда пришло время обеда, а он  был  совместным,  русские  офицеры  снова
оказались  бессильны  воспрепятствовать  контактам,  и  в  результате   сами
остались голодными,  так  как  беспрестанно  расхаживали  между  столами.  К
веселому изумлению офицеров "Пиджена", русские  офицеры  отказывались  и  от
приглашений в офицерскую кают-компанию.
   "Пиджен"  ошвартовался  с  осторожностью.  Спешить  было  некуда.   Когда
поставили трап, оркестр на причале начал  играть  американские  и  советские
мелодии, отдавая дань совместному духу операции по спасению русских моряков.
Советские моряки предполагали, что их прибытие  пройдет  тихо  и  незаметно,
принимая во внимание ранний час. Но ошиблись. Как  только  первый  советский
офицер ступил на  трап,  его  ослепили  десятки  софитов  и  оглушили  крики
репортеров,  которые  до  света  поднялись  с  постелей,   чтобы   встретить
спасательное судно. У них появилась возможность оживить  утренние  репортажи
событием в рождественском духе, и  никто  не  преминул  воспользоваться  ею.
Русским  еще  не  доводилось  встречаться  с   западными   журналистами,   и
происходящее их просто ошарашило. Несмотря на все усилия морских пехотинцев,
репортеры оттеснили  офицеров  и  перекрыли  им  путь.  Офицеры,  как  один,
прикинулись, что не знают ни слова по-английски, но тут оказалось, что  один
предприимчивый телерепортер привел с  собой  профессора  русского  языка  из
университета  Южной   Каролины.   Петров,   оказавшись   перед   полудюжиной
телевизионных камер, пытался выдавить какие-то политически приемлемые фразы,
надеясь, что все это - дурной сон. Понадобился целый  час,  чтобы  рассадить
всех русских моряков по трем автобусам и отправить в аэропорт. По пути рядом
с автобусами мчались машины с фото-  и  телерепортерами,  не  давая  русским
покоя фотовспышками и вопросами, которые выкрикивались,  хотя  никто  их  не
понимал. Картина в аэропорту мало отличалась от сцены в гавани. ВВС выделили
транспортный самолет VC-135, но прежде чем подняться на борт, русским  снова
пришлось пробиваться через репортерское море. Посадка на самолет потребовала
лишние полчаса.
   Офицеры ВВС рассадили русских моряков. Им тут же  предложили  сигареты  и
миниатюрные бутылочки виски. К тому времени, когда транспортный самолет  для
столь важных персон достиг двадцати  тысяч  футов,  на  его  борту  все  без
исключения были в приподнятом настроении. По бортовой трансляции  к  русским
обратился  офицер,  который  объяснил,  что  по  прибытии  все  подвергнутся
медицинскому осмотру, а на  следующий  день  из  Советского  Союза  за  ними
пришлют самолет, но американцы  надеются,  что  пребывание  русских  моряков
продлится  на  день-другой,  чтобы  они  смогли   по   достоинству   оценить
американское  гостеприимство.  Члены  экипажа  превзошли  себя,  рассказывая
пассажирам о каждом приметном объекте вдоль летного маршрута, они  старались
заверить  русских  в  стремлении  всех  американцев  к  мирным  и  дружеским
отношениям с Советским Союзом и выражали свое восхищение мужеством советских
моряков  и  скорбь  по  поводу  гибели  офицеров,  успевших   отправить   на
поверхность  своих  подчиненных.  Все  это  являло  собой  шедевр  двуличия,
направленного на то, чтобы ошеломить русских. И это удалось.
   Самолет  пролетел  на  небольшой  высоте  над   пригородами   Вашингтона,
приближаясь к авиабазе Эндрюз. Переводчик объяснил, что сейчас они пролетают
над  домами   людей   среднего   достатка,   которые   принадлежат   рядовым
государственным служащим и рабочим, занятым  в  местной  промышленности.  На
аэродроме русских ждали еще три  автобуса,  и  вместо  того  чтобы  обогнуть
Вашингтон  по  кольцевому  шоссе,  автобусы  поехали  прямо   через   город.
Американские офицеры, находившиеся в каждом автобусе, приносили извинения за
транспортные пробки, объясняя, что  практически  каждая  американская  семья
имеет автомобиль - а то и два или больше, - так что общественным транспортом
пользуются  лишь  в  исключительных  случаях,  не  желая   затруднять   себя
управлением собственного  автомобиля.  Ничего  себе  затруднения,  изумленно
думали советские моряки. Их замполиты скажут им  потом,  что  это  ложь,  но
зрелище тысяч автомобилей на дорогах доказывало обратное. Ведь не  может  же
все это быть спектаклем, специально организованным  для  группы  моряков  за
столь короткое время? Когда они проезжали через юго-восточную  часть  округа
Колумбия, русские обратили внимание на то, сколько  за  рулем  чернокожих  -
значит и им принадлежат автомобили, и сколько!
   Автобусы проехали по  длинному  бульвару  Мола,  и  переводчики  выразили
надежду, что гостям разрешат посетить музеи, доступные для  каждого.  В  том
числе Музей  авиации  и  космоса,  где  находится  образец  лунного  грунта,
доставленный  с  Луны  американскими  астронавтами  на  корабле  "Аполло"...
Русские моряки видели людей в спортивных костюмах, которые бежали по Молу, и
многочисленных пешеходов  на  тротуарах.  Между  тем  автобусы  повернули  к
Бетесде  и  миновали  наиболее   привлекательные   районы   северо-западного
Вашингтона.
   В Бетесде их  встретили  съемочные  телевизионные  группы,  которые  вели
прямую  передачу  по  всем  трем  общенациональным   каналам,   и   дружески
улыбающиеся врачи военно-морского флота, которые тут  же  повели  моряков  в
госпиталь для медицинского обследования.
   Здесь  же  присутствовали  десять  сотрудников   советского   посольства,
попавшие  в  крайне  затруднительное   положение.   Они   старались   как-то
контролировать  контакты,  но  не  решались  нарушить  атмосферу  дружбы   и
гостеприимства, окружающую их соотечественников. Попытки вмешаться  были  бы
расценены американской  стороной  как  политическая  провокация,  стремление
подорвать дух разрядки. Сюда собрали  врачей  из  больницы  Уолтера  Рида  и
других государственных госпиталей. Они быстро и тщательно осмотрели  каждого
подводника, обращая особое внимание на симптомы радиационного облучения. При
этом каждый русский моряк оказывался один на  один  с  американским  морским
офицером, который вежливо спрашивал, не хочет ли он остаться  в  Соединенных
Штатах, обращая особое внимание на то, что всякий, кто примет такое решение,
обязан лично заявить о своем намерении представителю советского  посольства.
Но в этом случае разрешение остаться в Америке ему гарантировано.  К  ярости
советских дипломатов четыре матроса выразили желание остаться в  Соединенных
Штатах,  но  потом  один  из  них  изменил  свое  решение  после  беседы   с
военно-морским атташе.  Американцы  предусмотрительно  снимали  каждую  свою
беседу на видеопленку, чтобы можно было предъявить ее в случае  обвинений  в
оказании давления на матросов.
   По окончании медицинского осмотра - к счастью,  выяснилось,  что  уровень
радиационного  облучения  невелик,  -  моряков  ждал  обед,  после  чего  их
разместили в гостинице для отдыха.

Вашингтон, округ Колумбия

   - Доброе утро, господин посол, - поздоровался президент. Арбатов заметил,
что доктор Пелт снова стоит рядом со  своим  боссом  за  огромным  старинным
столом. Посол предполагал, что на этот раз атмосфера встречи будет отнюдь не
дружелюбной.
   -  Господин  президент,  я   хочу   выразить   протест   против   попыток
правительства Соединенных Штатов похитить наших моряков, - заявил Арбатов.
   - Господин посол, - голос  президента  звучал  резко,  -  для  меня,  как
бывшего  окружного  прокурора,  похищение  людей  является   отвратительным,
мерзким преступлением, и никто не  имеет  права  без  достаточных  оснований
обвинять в этом правительство Соединенных Штатов Америки -  и  тем  более  в
этом кабинете! Мы никогда не похищали,  не  похищаем  и  не  будем  похищать
людей. Вам это ясно, сэр?
   - Мне хотелось бы добавить, Алекс, - произнес более мягким  тоном  доктор
Пелт, - что люди, о которых вы говорите, остались в живых  только  благодаря
нам. Спасая ваших моряков, мы потеряли двух отличных  офицеров.  По  крайней
мере вам следовало бы выразить благодарность за наши усилия, направленные на
спасение ваших соотечественников, и сожаление по поводу гибели  американцев,
поплатившихся за это жизнью.
   - Советское правительство восхищено мужеством ваших офицеров и хотело  бы
выразить глубокую благодарность от имени всего советского народа за спасение
наших подводников. Тем не менее, мне хотелось бы обратить внимание господина
президента на то, что делаются попытки убедить наших матросов встать на путь
предательства и не возвращаться на родину.
   - Господин посол, когда в прошлом году ваш  траулер  спас  экипаж  нашего
патрульного самолета, офицеры советских  вооруженных  сил  предлагали  нашим
летчикам деньги, женщин и другие блага за  информацию,  которой  располагали
американские летчики, или за согласие остаться во Владивостоке. Разве это не
так? Только не говорите, что вам об этом ничего не известно. Вы знаете,  как
ведется такая игра. Разве мы тогда выразили протест? Нет, мы были благодарны
за спасение наших шестерых парней, и теперь, разумеется, все  они  вернулись
на прежнюю службу. Мы всегда глубоко благодарны за любое проявление заботы о
благополучии простых американских граждан. В данном  случае  каждому  вашему
офицеру и матросу было сказано,  что  он  может  остаться  в  Америке,  если
пожелает. Мы не  прибегали  к  принуждению.  Каждого,  кто  изъявил  желание
остаться здесь, мы попросили встретиться с представителем вашего посольства,
чтобы дипломат мог объяснить желающему остаться у нас, почему тот  совершает
ошибку. Согласитесь, господин посол, что это справедливо. Мы  не  предлагали
вашим людям ни денег, ни женщин. У нас не  принято  подкупать  людей,  и  мы
никогда - никогда! - не станем их  похищать.  Похитители  людей  попадают  в
тюрьму, по крайней мере я всегда принимал все меры к этому. Мне даже удалось
добиться того, что один такой преступник был приговорен  к  смертной  казни.
Так что впредь никогда не обвиняйте  меня  в  этом,  -  закончил  президент,
преисполненный праведного гнева.
   - Мое правительство требует возвращения  всех  спасенных  подводников,  -
продолжал настаивать Арбатов.
   - Господин посол, любой человек в Соединенных Штатах, независимо  от  его
национальности или того, каким образом он попал в нашу страну, находится под
защитой закона. Наши  судебные  инстанции  неоднократно  принимали  подобные
решения. В соответствии с  нашими  законами  нельзя  заставить  мужчину  или
женщину делать что-то против его  -  или  ее  -  воли  без  соответствующего
решения суда. Будем считать этот вопрос  закрытым.  А  теперь  у  меня  есть
вопрос к вам. Что делал  ваш  подводный  ракетоносец  в  трехстах  милях  от
побережья Америки?
   -  Подводный  ракетоносец,  господин  президент?  Пелт  взял   со   стола
фотографию  и  передал  Арбатову.  Она  была  увеличена   с   видеорекордера
"Сиклиффа", и на ней отчетливо  видна  была  баллистическая  ракета  СС-Н-20
подводного запуска.
   - Название подводного ракетоносца - "Красный Октябрь", - сказал  Пелт.  -
Он взорвался и затонул в трехстах милях от  берега  Южной  Каролины.  Алекс,
между нашими государствами существует договор, что корабли такого класса  не
будут подходить к берегам каждой из стран  ближе,  чем  на  пятьсот  миль  -
восемьсот километров. Мы требуем объяснений, почему эта субмарина  оказалась
так близко у нашего побережья. Не говорите, что это фальшивка. Даже если  бы
мы захотели пойти на такую глупость, у нас просто не хватило бы времени. Это
одна  из  ваших  ракет,  господин  посол,  и  на  подлодке  находилось   еще
девятнадцать таких же. - Пелт намеренно  назвал  ошибочное  число  ракет,  -
Таким образом, правительство Соединенных Штатов обращается  к  правительству
Советского Союза с просьбой объяснить, как этот ракетоносец оказался здесь и
почему столько других ваших кораблей находятся недалеко от наших берегов.
   - Это и есть, должно быть, потонувшая субмарина, - высказал предположение
Арбатов.
   - Господин посол, - мягко заметил президент, -  ракетоносец  взорвался  и
затонул только в четверг, через семь дней после того, как вы сказали нам  об
этом. Короче говоря, господин посол, ваше объяснение, представленное  нам  в
прошлую пятницу, не совпадает с реально установленными фактами.
   - В чем заключается ваше обвинение? - возмутился Арбатов.
   - Ни в чем, Алекс, - пожал плечами президент. - Если наш  договор  больше
не действует, значит, он потерял силу. Насколько  я  помню,  мы  на  прошлой
неделе обсуждали и эту проблему. Сегодня к вечеру американский народ  узнает
обстоятельства происшедшего. Вы достаточно знакомы с  нашей  страной,  чтобы
представить реакцию американских граждан. А пока я  не  вижу  оснований  для
вашего флота продолжать свое пребывание у берегов  Америки.  Так  называемая
"спасательная  операция"  успешно  завершена,   и   дальнейшее   присутствие
советского флота может рассматриваться только как провокация. Я хочу,  чтобы
вы и ваше правительство подумали о том, что говорят сейчас  мне  командующие
родами войск - или, если  вам  это  больше  нравится,  что  посоветовали  бы
советские военные генеральному секретарю Нармонову, если  бы  ситуация  была
обратной. Мне требуются объяснения. В  случае  их  отсутствия  мне  придется
выбирать всего одну из немногочисленных версий - и мне не хотелось бы делать
такой выбор. Передайте это своему правительству и  скажите,  что,  поскольку
несколько ваших моряков предпочли остаться у нас, мы скоро,  вероятно,  сами
узнаем, что произошло на самом деле. До свиданья.
   Арбатов вышел из кабинета и повернул налево, к западному выходу.  Морской
пехотинец распахнул перед ним двери  -  жест  вежливости,  не  зависящий  от
выражения глаз. Шофер посла, ожидавший его у "кадиллака",  услужливо  открыл
дверцу лимузина.  Шофер  был  главой  отдела  политической  разведки  КГБ  в
вашингтонской резидентуре.
   -  Итак,  -  произнес  он,  глядя  на  поток  транспорта,  несущийся   по
Пенсильвания-авеню, прежде чем сделать левый поворот.
   - Встреча прошла в точности,  как  я  предсказывал,  и  теперь  можно  не
сомневаться, почему они похищают наших людей, - ответил Арбатов.
   - Почему же, товарищ посол? - удивился шофер. Он тщательно  скрывал  свое
раздражение. Всего несколько лет назад этот партийный чиновник не решился бы
тянуть время  в  разговоре  со  старшим  офицером  КГБ.  Просто  позор,  что
происходит с Комитетом государственной безопасности  после  смерти  товарища
Андропова. Но скоро все наладится, в этом он не сомневался.
   - Президент практически обвинил нас  в  том,  что  мы  намеренно  послали
подводный ракетоносец к американскому побережью, нарушив тем самым секретный
протокол, подписанный нашими странами в  1979  году.  Они  удерживают  наших
людей, чтобы  допросить  их,  дознаться,  каковы  были  приказы,  полученные
командиром подлодки. Как вы думаете, сколько времени потребуется  для  этого
сотрудникам ЦРУ? Сутки? Или двое? - Арбатов сердито покачал  головой.  -  Не
исключено, что они уже знают ответ - ведь  рецепт  очень  прост:  наркотики,
женщины - вот языки этих молодых парней и развязались!  Президент  предложил
также Москве подумать о том, что  советуют  ему  сейчас  горячие  головы  из
Пентагона. И не только советуют, а требуют. Тут ведь нет никакой  тайны,  а?
Они, бесспорно, утверждают, что мы проводили репетицию  внезапного  атомного
нападения на Соединенные Штаты - может быть, даже пытались его  осуществить!
Как будто мы не работаем день и ночь над проблемой мирного  сосуществования.
Кретины,  они  подозревают  всех,  испытывают  страх  перед  происходящим  и
приходят в ярость из-за этого.
   - Неужели вы осуждаете их, товарищ посол? - спросил  шофер,  запоминая  и
анализируя каждое слово, готовя  свое  собственное  донесение  в  московский
центр.
   - И еще он добавил, что не видит больше причин для дальнейшего пребывания
нашего флота в непосредственной близости от берегов Америки.
   - В какой форме он это сказал? В форме требования?
   - Достаточно вежливо. Он говорил мягче, чем я ожидал. Это беспокоит меня.
Мне кажется, что американцы что-то готовят. Бряцание сабли вызывает  шум,  а
намерение  извлечь  ее  из  ножен  не  привлекает  внимания.  Он  потребовал
объяснения происшедшего. Что ответить ему? Что действительно происходит?
   - Думаю, мы никогда не узнаем об этом. - Старшему офицеру резидентуры КГБ
была известна  причина,  вызвавшая  появление  советского  флота  у  берегов
Америки - первоначальная причина, какой бы невероятной она не казалась.  Его
поразило, что морская разведка и ГРУ допустили такой фантастический  промах.
Донесение  агента  Кассия  было  не  менее  невероятным.  Шофер  посольского
лимузина лично передал его в Москву. Неужели Соединенные Штаты  и  Советский
Союз, эти две могущественные державы, пали жертвой  какой-то  третьей  силы?
Операция вышла  из-под  контроля,  американцы  пытаются  найти  виновного  и
выяснить, как это произошло, чтобы потом  предпринять  нечто  подобное?  Это
походит  на  правду,  но  а  все  остальное?  Шофер  нахмурился,  глядя   на
проносящиеся  мимо  автомобили.  Полученный  из  московского  центра  приказ
гласил: выяснить немедленно, является ли это операцией ЦРУ.  По  его  мнению
ЦРУ не имело отношения к происшедшему. А если имело,  то  на  этот  раз  ему
удалось необыкновенно удачно замести следы. Неужели  существует  возможность
скрыть столь сложную операцию? Вряд  ли.  Независимо  от  этого  ему  и  его
сотрудникам понадобится не одна неделя неустанного  труда,  чтобы  разгадать
эту тайну и выяснить, что говорят в Лэнгли и о чем сообщают оперативники,  в
то время как остальные резидентуры КГБ будут заниматься тем же во всем мире.
Если ЦРУ удалось внедрить своего агента в командование Северного  флота,  он
это узнает. Тут он не сомневался. Ему даже хотелось,  чтобы  это  было  так.
Тогда всю ответственность за провал понесет ГРУ и его престиж  упадет  точно
так же, как несколькими  годами  раньше  военной  разведке  удалось  уронить
престиж КГБ. Если он  правильно  оценивает  ситуацию,  Политбюро  собирается
использовать КГБ против ГРУ и военных, позволить московскому центру провести
свое независимое  расследование  случившегося.  Каков  бы  ни  был  конечный
результат, КГБ опередит всех и ослабит  влияние  вооруженных  сил.  В  любом
случае его организация выяснит, что произошло на  самом  деле,  и  если  это
подорвет позиции соперников - тем лучше...

***

   Когда за советским послом закрылась дверь Овального кабинета, доктор Пелт
открыл дверь в соседнюю комнату, и в кабинет вошел судья Мур.
   - Господин президент, давненько я  не  прятался  в  шкафах,  -  улыбнулся
директор ЦРУ.
   - Вы действительно полагаете, что все пройдет удачно?  -  спросил  доктор
Пелт.
   - Теперь я не сомневаюсь в этом, -  кивнул  Мур  и  опустился  в  удобное
кожаное кресло.
   - Вам это не кажется слишком рискованным, судья? - спросил Пелт. - Я имею
в виду проведение столь сложной операции.
   - В том-то и вся прелесть этого дела,  доктор.  Мы  ничего  не  проводим.
Советы делают это вместо нас. Да, конечно,  множество  наших  агентов  будут
шнырять по Восточной Европе, задавая массу вопросов. То же самое относится и
к парням сэра Базила. Французы и агенты  Моссада  уже  там,  потому  что  мы
запросили, что им известно о пропавшей подлодке. КГБ узнает  об  этом  очень
быстро и задастся вопросом:  почему  это  агенты  четырех  главных  западных
спецслужб пытаются выяснить одно и то же, вместо того чтобы хранить молчание
- если это их совместная операция.
   Тут нужно оценить дилемму, п