ть.
   - Неужели вы верите рассказу этих двух...
   - Да, верю. Присяжные вряд ли поверят - по крайней мере, так мне кажется,
однако никогда нельзя заранее сказать, к какому заключению придут  присяжные
заседатели. Но вы сделали это. Я знаю, что вы не можете признаться...
   - Почему вы так думаете...
   - Капитан, я прослужил в бюро двадцать шесть лет. Мне приходилось слышать
самые безумные истории - некоторые  были  выдуманными,  некоторые  оказались
правдой. Постепенно появляется чувство, которое позволяет сразу  определить,
что было в действительности, а что - нет. Мне кажется, что  можно  протянуть
веревку через вон тот блок и затем на палубу без особого труда, а если умело
оценить волнение на море, раскачивание тела не будет иметь особого значения.
И при этом уж никак не пострадает радиолокационная антенна,  о  которой  так
беспокоился Райли. Как я уже сказал,  только  не  делайте  такого  еще  раз.
Считайте,   что   вам   повезло,   -   обвинение    обладает    достаточными
доказательствами, так что можно выиграть дело без использования  полученного
вами признания. Только остановитесь вовремя. Я уверен, что вы  прислушаетесь
к моему совету. Ведь вы уже поняли, что в этом деле все гораздо сложнее, чем
кажется на первый взгляд, верно?
   - Мне показалось странным, что владелец  яхты,  убитый  этими  подонками,
был...
   - Совершенно точно. Вы открыли огромную банку с червями и  ухитрились  не
запачкать руки. Вам повезло. Главное, перестаньте испытывать судьбу,  -  еще
раз повторил Мюррей.
   - Спасибо, сэр.
   Еще через минуту Мюррей сидел  в  автомобиле.  Брайт  все  еще  испытывал
негодование.
   - Когда-то, едва закончив  академию  ФБР,  совсем  зеленым  агентом  меня
направили в Миссисипи, - произнес Мюррей. - В штате  исчезли  три  борца  за
гражданские права, и я оказался самым младшим  сотрудником  группы,  которая
провела расследование. В общем-то, мое участие заключалось главным образом в
том, что я держал плащ инспектора Фитцджеральда. Вам  доводилось  слышать  о
Большом Джо?
   - Мой отец с ним работал, - ответил Брайт.
   -  Тогда  ты  знаешь,  что  Джо  был  своеобразной  личностью,  настоящим
полицейским старого  закала.  Так  вот,  нам  стало  известно,  что  местные
куклуксклановцы поговаривали о том, что собираются убить  несколько  агентов
ФБР, - ты наверняка слышал об этом, они  причиняли  немало  беспокойства  их
семьям и тому подобное. Джо рассердился. Я отвез его на встречу  с...  забыл
имя этого остолопа, он был Великим Драконом местной ячейки ККК, и именно  он
угрожал больше других. Когда мы приехали, он сидел на  лужайке  перед  своим
домом в  тени  деревьев.  Рядом  лежало  заряженное  ружье,  и  он  уже  был
наполовину готов  от  выпитого  самогона.  Джо  направился  к  нему.  Кретин
протянул было руку за ружьем, но  Джо  только  посмотрел  на  него,  и  рука
от-дернулась. Фитцджеральд обладал таким взглядом - он лично отправил на тот
свет троих, и по его лицу было видно, что он  этого  не  скрывает.  Я  начал
немного беспокоиться, положил ладонь на рукоятку револьвера,  но  Джо  своим
взглядом привел куклуксклановца в полное замешательство и сказал, что,  если
не прекратятся  разговоры  об  убийстве  агентов  ФБР  и  анонимные  звонки,
беспокоящие жен и детей, он, Большой Джо, вернется и прикончит его прямо  на
лужайке перед домом. Джо не повышал голоса, не кричал, Просто говорил  таким
тоном, словно заказывал завтрак. Великий Дракон поверил ему. Я -  тоже.  Как
бы то ни было, после этого все разговоры  прекратились.  Этот  поступок  Джо
нарушал все законы, - продолжал Мюррей. - Иногда приходится их обходить. Мне
случалось делать это - как сейчас. И тебе тоже.
   - Но я никогда...
   - Перестань трястись от негодования, Марк.  Я  сказал  "обходить",  а  не
"нарушать". Существующие правила не в состоянии  предвидеть  всех  ситуаций,
которые могут возникнуть. Именно  поэтому  мы  надеемся,  что  агенты  будут
полагаться на здравый смысл. Только так может  функционировать  общество.  В
данном случае эти парни из береговой охраны сумели добыть ценную информацию,
и мы сможем воспользоваться ею лишь в том случае, если сделаем вид,  что  не
заметили, как она получена. Они  не  причинили  особого  вреда,  потому  что
задержанные подвергнутся суду по обвинению в убийстве  и  все  предъявленные
улики будут физическими - вещественными доказательствами. Их или  приговорят
к электрическому стулу, или они признаются в убийствах и  окажут  содействие
следствию, снова предоставив в наше распоряжение всю ту информацию,  которую
уже получил капитан Уэгенер, перепугав их до смерти.  Как  бы  то  ни  было,
именно такое решение принято в Вашингтоне Предавать гласности все то, что мы
обсуждали на  борту  фрегата,  значит  поставить  очень  многих  в  неловкое
положение По твоему мнению, местные присяжные...
   - Нет, - тут же признал Брайт. - Не нужно быть слишком ловким  адвокатом,
чтобы разнести все это на части, и даже если он не сделает этого...
   - Совершенно точно. Будем только дуть в собственные паруса.  Мы  живем  в
несовершенном мире, но я не думаю, что Уэгенер когда-нибудь  снова  совершит
подобную ошибку.
   - О'кей. - Брайту такой исход был не по душе, но это не имело значения.
   - Теперь нам нужно как можно точнее выяснить, почему этого беднягу и  его
семью убил наемный убийца - sicario - со своим копьеносцем. Знаешь, когда  я
преследовал мафиози в Нью-Йорке, никто не трогал семей. Не допускалось  даже
убивать  в  присутствии  семьи  -  разве  что  требовалось  что-то  особенно
подчеркнуть.
   - Да, у торговцев наркотиками другие правила, - напомнил Брайт.
   - Верно. А мне казалось, что террористы - жестокий народ.
   Его нынешняя работа была куда легче, чем работа  с  "мачетерос",  подумал
Кортес. Вот он сидит за столом в углу прекрасного дорогого ресторана,  держа
в руках карту вин на десяти страницах, - Кортес  считал  себя  экспертом  по
винам. И это вместо нищей лачуги в баррио <Баррио - квартал (исп. )>, полном
крыс, где ему  приходилось  есть  бобы  и  произносить  революционные  речи,
обращенные к народу, чье представление о марксизме  сводится  к  ограблениям
банков  и  героическим  заявлениям,  которые  без   конца   крутят   местные
радиостанции, перемежая их роком и  рекламой.  Америка,  решил  Кортес,  это
единственная страна в мире,  где  бедняки  едут  на  демонстрации  на  своих
автомобилях и где самые большие очереди, в которых им приходится выстаивать,
- это очереди перед кассами в супермаркетах.
   Он выбрал малоизвестное вино из  долины  Луары.  Метрдотель  одобрительно
щелкнул шариковой ручкой, забирая карту вин.
   Кортес вырос там, где бедняки  -  в  эту  категорию  попадали  почти  все
клянчат подачки на хлеб и обувь. В Америке в бедных районах живут  те,  кому
еженедельно нужны сотни долларов наличными  для  покупки  наркотиков.  Такое
бывшему полковнику казалось более чем странным. В Америке наркотики попадали
в богатые пригороды из трущоб, неся с собой процветание для  тех,  кто  имел
то, что искали другие.
   В общем то же самое происходило, конечно, и в международном масштабе.
   Янки, столь скупые  при  распределении  официальной  помощи  своим  менее
процветающим соседям, теперь затопили их деньгами, пользуясь  принципом  "от
человека к человеку". Прямо смешно! Кортес не знал, и его  не  интересовало,
сколько  американское  правительство  выделяло  своим  друзьям,  но  он   не
сомневался, что рядовые граждане - так измученные своей богатой жизнью,  что
нуждались в химическом возбуждении, -  давали  намного  больше,  причем  без
всяких ограничений, связанных с "правами человека". Он провел столько лет  в
должности  профессионального  разведчика,  пытаясь  найти   способ   унизить
Америку, подорвать ее  престиж,  уменьшить  влияние.  Однако  теперь  Феликс
понял, что вел свою работу не правильно. Он старался  использовать  марксизм
для борьбы против капитализма, несмотря на то, что имел  все  доказательства
его  бессмысленности.  Но  он  смог  применить  капитализм   против   самого
капитализма  и  осуществить   свою   первоначальную   миссию,   одновременно
наслаждаясь всеми преимуществами той системы, против которой боролся. И  вот
что самое странное: его бывшие хозяева считали его предателем именно потому,
что он нашел, наконец, способ, приводящий к желанным результатам...
   Сидящий напротив мужчина - типичный американец, подумал  Кортес.  Слишком
толстый от избытка отличной пищи,  не  обращает  внимания  на  свой  дорогой
костюм.
   Наверно, не чистит обувь. Кортес вспомнил, что почти всю юность  проходил
босиком и считал себя счастливым, когда у  него  появились  три  собственные
рубашки Этот мужчина ездил в дорогом автомобиле,  жил  в  удобной  квартире,
получал на работе жалованье, достаточное для  десяти  полковников  кубинской
секретной полиции, - и этого было для него мало. Вот она, Америка, перед ним
- сколько бы человек ни зарабатывал, ему все равно не хватает.
   - Итак, что у вас для меня на этот раз?
   - Четыре возможных кандидатуры. Вся информация находится в моем кейсе.
   - Насколько они хороши? - спросил Кортес.
   - Все удовлетворяют вашим требованиям, - ответил мужчина. -  Разве  я  не
всегда...
   - Да, на вас можно положиться. Именно поэтому мы так много вам платим.
   -  Приятно,  когда  тебя  ценят,  Сэм,   -   ответил   мужчина   не   без
самодовольства.
   Феликс - ужинавший с ним мужчина знал его как Сэма - всегда высоко  ценил
людей, с которыми работал. Он понимал значение того, что они могли  сделать.
Он был благодарен за предоставляемые ему сведения. Но Кортес презирал их  за
слабость. И все-таки разведчик - а он считал себя таковым - не  должен  быть
излишне разборчивым. В Америке было полно людей, похожих на этого. Кортес не
задумывался над тем, что и его купили, что он тоже работает за  плату.  Себя
он считал искусным профессионалом, до некоторой степени наемником,  но  ведь
такова традиция, освященная временем, ведь правда? К тому  же  он  занимался
именно тем, чем всегда заставляли его заниматься бывшие хозяева,  и  намного
успешнее, чем в рядах кубинской секретной полиции, да и платит за эту работу
кто-то другой. В конечном итоге сами американцы платят ему жалованье.
   Ужин прошел спокойно. Как он и ожидал, вино оказалось превосходным, а вот
мясо было пережарено, и овощи не показались вкусными.  Вашингтон  как  город
ресторанов, подумал Кортес, явно переоценивают. При выходе  он  просто  взял
кейс своего партнера и направился к автомобилю. К отелю он ехал не  спеша  и
через двадцать минут остановился у входа. Затем несколько  часов  он  изучал
документы.
   На этого человека  можно  положиться,  решил  Кортес,  и  он  заслуживает
похвалы.
   Каждый из четырех кандидатов выглядел весьма многообещающе.
   Завтра следует приняться за вербовку.

Глава 7

Известное и неизвестное

   Как и обещал Джулио, на то.  чтобы  привыкнуть  к  высоте,  потребовалась
неделя. Чавез снял с плеч лямки рюкзака. Это еще была  не  полная  нагрузка,
всего  двадцать  пять  фунтов,  но  программа   подготовки   предусматривала
постепенность.
   Это вполне устраивало  сержанта,  который  все  еще  тяжело  дышал  после
восьмимильной пробежки. У него побаливали плечи, как обычно, гудели ноги, но
вокруг уже не было слышно, чтобы кого-то рвало, и больше никто не отставал.
   Раздавались лишь обычное ворчание и ругательства.
   - Знаешь, на этот раз совсем неплохо.  -  Джулио  даже  не  задыхался.  -
Однако мое мнение не изменилось - лучше  всего  тренироваться  в  постели  с
женщиной.
   - Да, в этом ты прав, - кивнул Чавез и засмеялся. - В  работу  включаются
именно те группы мышц, которые обычно бездействуют, как говорят  специалисты
по прерыванию в невесомости.
   Самым большим достоинством лагеря  была  пища.  Для  питания  в  поле  им
выдавали  МГУ-пакеты  -  "мясо,   готовое   к   употреблению",   ничуть   не
оправдывающее столь пышное название, - зато  завтрак  и  ужин  были  отлично
приготовлены, и можно было даже выбирать из меню.  В  лагере  была  огромная
кухня. Чавез неизменно заказывал фрукты, стараясь взять блюдо  побольше,  но
все-таки  не  переходя  границу,  за  которой  на  него  станут  смотреть  с
удивлением; свежие фрукты он щедро посыпал сахарным песком, чтобы создать  в
организме запас энергии, и пил  крепкий  армейский  кофе,  так  как  кофеин,
содержащийся в нем, всегда давал дополнительный заряд бодрости по утрам.  Он
с удовольствием навалился на глубокую миску, полную нарезанных  грейпфрутов,
апельсинов и всяких других плодов,  пока  его  партнеры  по  столу  пожирали
яичницу с беконом, залитую жиром.
   Очистив миску, Чавез встал в очередь за мясом с овощами. Он  слышал,  что
углеводы тоже создают запас энергии, и теперь, когда он уже почти  привык  к
высоте, жирный завтрак его уже не очень беспокоил.
   Все  шло  хорошо.  Работать  здесь  приходилось  как  следует,   но   все
соответствовало уставу, без всяких глупостей. Каждый из сорока  был  высоким
профессионалом, и с ними обращались как с профессионалами. Тратить  силы  на
тщательную  заправку  постелей  не  приходилось;  сержанты  давно  к   этому
привыкли, так что, если, уголок одеяла не был правильно  подвернут,  взгляда
соседа было достаточно, чтобы  исправить  положение  без  всякого  крика  со
стороны офицеров.
   Они были молодыми мужчинами, серьезно  относящимися  к  своей  работе,  и
все-таки среди них царили и веселье, и дух приключений. Никто еще  не  знал,
ради  чего  они  готовятся.  Не  обошлось  без  предположений   и   догадок,
перешептывания, постепенно переходящего в симфонию храпа по  вечерам,  после
того как достигали соглашения по некоторым самым невероятным точкам зрения.
   Хотя Чавез не был образованным человеком, он  был  неглуп.  Он  почему-то
понимал, что все высказанные предположения не соответствуют истине. Война  в
Афганистане закончилась; туда их  не  пошлют.  К  тому  же  все  до  единого
говорили здесь по-испански, как на  родном  языке.  Он  размышлял  над  этой
проблемой, набив рот нарезанными  киви,  -  еще  неделю  назад  он  даже  не
подозревал, что существует такое удовольствие. Значительная высота лагеря...
их готовили здесь, в горах, совсем не ради забавы. Значит, Куба и Панама  не
в счет. Может быть, Никарагуа?
   Есть ли там высокие горы? В Мексике и других странах Центральной  Америки
тоже немало гор. Все до единого здесь были сержантами.  Каждому  приходилось
командовать отделением и пройти подготовку - того или иного рода. Каждый  из
них принадлежал к легкой пехоте.  Может  быть,  их  пошлют  на  какое-нибудь
специальное тренировочное задание, готовить других  легких  пехотинцев?  Это
значило, что операция связана  с  борьбой  против  партизан.  Разумеется,  в
каждой стране к югу от Рио-Гранде действовали партизаны или иные  подпольные
формирования.  Их  появление  было   результатом   несправедливых   действий
правительств, экономических  проблем,  однако  для  Чавеза  все  объяснялось
намного проще и конкретнее - эти страны катились в пропасть. Он  убедился  в
этом во время пребывания со своим батальоном в Гондурасе и  Панаме.  Местные
города выглядели грязными - даже баррио, где он вырос, казалось по сравнению
с ними земным раем. Что касается полиции - он никогда не восхищался полицией
Лос-Анджелеса, но полиция в этих странах не шла ни в какое сравнение с  нею.
Однако к здешним военным  он  относился  с  еще  большим  презрением.  Толпы
ленивых громил, они мало отличались от уличных банд, если  не  считать  того
обстоятельства, что у  всех  было  одинаковое  оружие  (банды  Лос-Анджелеса
предпочитали индивидуальный выбор  стволов).  Умение  владеть  оружием  было
примерно на том же уровне. Да и требуется ли особое  умение  солдату,  чтобы
ударить прикладом какого-нибудь беднягу? Что касается  офицеров,  то  такие,
которых можно было бы сравнить с лейтенантом Джексоном, ему не  встречались:
ведь Джексон совершал пробежки наравне со своими солдатами и  не  боялся  ни
испачкаться в грязи,  ни  пропотеть  до  вони,  как  и  подобает  настоящему
пехотинцу. Однако больше всего Чавез презирал тамошних  сержантов.  В  Корее
ирландец сержант Макдевитт  открыл  Чавезу  глаза:  гордость  заключается  в
мастерстве и профессионализме. И если уж говорить по  существу,  заслуженная
гордость - это все, что нужно мужчине. Именно гордость заставляла его бежать
вперед, не допускала, чтобы он отстал,  сдался  во  время  эт  их  проклятых
пробежек по горным склонам. Нельзя подвести своих товарищей.  Нельзя,  чтобы
они заметили, что ты не то, чем хочешь казаться. Короче говоря, это было все
то, чему он научился в армии, и Чавез знал, что то  же  самое  относится  ко
всем остальным присутствующим в этом зале. Таким образом,  их  готовили  для
того, чтобы они сумели готовить других овладеть своей специальностью.  Таким
образом, это была достаточно обычная армейская операция.  По  той  или  иной
причине возможно, политической, но Чавез не любил связываться с политикой; к
тому же в ней, по его мнению, было мало смысла и ее трудно было понять - эта
операция являлась секретной. Он был достаточно умен, чтобы сообразить -  раз
ведутся такие тайные приготовления, значит, операция связана с ЦРУ.  Тут  он
оказался прав, хотя и ошибался в характере операции.
   Завтрак закончился в  обычное  время.  Они  встали  из-за  своих  столов,
отнесли  подносы  и  тарелки  на  стол,  где  собирали  грязную  посуду,   и
направились к выходу.
   Большинство по дороге завернули  в  туалет,  и  многие,  включая  Чавеза,
переоделись в чистые, сухие майки Сержант не  был  излишне  привередлив,  но
все-таки предпочитал свежий запах только что  выстиранной  майки.  В  лагере
была отличная прачечная. Чавез подумал о том, что будет скучать  по  лагерю,
высоте и всему остальному. Каждый день они слышали вдали одинокий вой  сирен
дизельных поездов, въезжающих в туннель  Моффат,  который  видели  во  время
пробежек, совершаемых дважды в день. По  вечерам  они  замечали  двухэтажные
вагоны поездов  компании  "Амтрак",  направляющихся  на  восток,  в  Денвер.
Интересно, подумал Чавез, хорошая ли здесь охота? На  кого  охотятся?  Может
быть, на оленей? Они видели оленьи стада - крупных самцов, встречались тут и
странные белые  фигуры  горных  козлов,  которые  мчались  вверх  по  крутым
скалистым  склонам,  испуганные  приближением  солдат.  Вот  эти   "сволочи"
действительно находятся  в  настоящей  спортивной  форме,  заметил  накануне
Джулио. Но после недолгого размышления Чавез выбросил эту мысль  из  головы.
Он охотится на двуногих животных, которые отстреливаются, если  не  проявить
необходимую осторожность.
   Четыре  отделения  выстроились  на  плацу.  Капитан  Рамирес  скомандовал
"смирно" и повел их в сторону выделенного им участка, примерно в полумиле от
зданий лагеря, в дальнем конце горной долины. Там их ждал чернокожий мужчина
в майке и темных шортах, причем оба предмета одежды с трудом сдерживали  его
рвущиеся на свободу мышцы.
   - Доброе утро, парни, - произнес мужчина. - Меня зовут мистер Джонсон.
   Сегодня мы начнем подготовку, по-настоящему  направленную  на  выполнение
предстоящей операции. Все вы прошли курс обучения  рукопашной  схватке.  Моя
задача заключается в том, чтобы убедиться, насколько хорошо вы подготовлены,
и научить вас кое-чему, что было  упущено  во  время  предыдущих  тренировок
Убивать беззвучно совсем нетрудно. Самое сложное заключается  в  том,  чтобы
суметь достаточно близко подойти. Всем нам это известно.  -  Руки  Джонсона,
пока он говорил, исчезли  За  спиной  -  Существует  другой  способ  убивать
беззвучно Его руки появились из-за спины. Он сжимал в них пистолет с похожим
на консервную банку утолщением на дуле Не успел Чавез сказать себе, что  это
глушитель, как Джонсон поднял пистолет и, держа его  обеими  руками,  трижды
выстрелил  Динг  сразу  пон