(Смерть Минотавра)


Мы ждем судьбы, подобно смерти.
Кто не за нас - тому не верьте.
Афганистан - твой пробил час,
И дети отомстят за нас.

Душман, ты целишь в чью-то спину,
Боишься посмотреть в глаза.
Ведь ты увидишь там картину,
И не забудешь никогда
Те голубые, с темным сводом,
Hаивные еще пока, Глаза
Мечтают о свободе. И выстрел.
И в крови бока. Солдата. Он.

Мечтал о мире. Он. Мечтал любить.
Свою девчонку, дом, Отчизну.
И клялся Родине служить.
Теперь он мертв. И ты в ответе
За смерть его и тех, других
Что уходили на рассвете, чтоб жить,
А не убитым быть.

Афганистан, ты Бог надменный.
И Один  меркнет пред тобой.
Когда-то правил он вселенной,
А ты берег его покой.
Затем, ты взбунтовался словно,
Титан. И супротив пошел.
И сверг богов с горы Олимпа
И на нее ты сам взошел.

Теперь ты властвуешь над смертью
Окрасив горы в красный цвет.
Кто не за нас - тому не верьте,
И это наш тебе ответ.

[А.И. Киселев - "Афганистан"
18.07.2001г.]


                                    I

    - Эта сучка украла у меня со стола метеоритную пыль! Я потратил пол года
на то, чтобы выделить ее из земли, а она украла ее! - негодовал профессор. -
Если ваши олухи не найдут ее, я лично перережу им глотки!
    - Вы забываетесь, профессор. - Абдул-им-Саид словно великан возвышался
над беснующимся седым человечком. - Здесь командую я.
    - Тогда вы тоже не забывайте, что командуете здесь до поры, пока
действуют браслеты на руках ваших солдат. А теперь я не могу перезарядить даже
существующие, не говоря уж о том, чтобы заряжать новые. Под угрозой ВАШЕ
нападение на часть 185.7
    - Сколько времени уйдет на то, чтобы перезарядить существующие браслеты?
    - Сутки - не меньше.
    - Значит, мы выступаем на рассвете. И учтите, что ваша жизнь зависит от
вашей расторопности.


                                ***

    Между тем, ничего не подозревающая база, никак не могла понять кто
хозяин положения. После ультиматума Уварова, база оказалась разбитой на два
лагеря. К Уварову примкнули солдаты части 185.7 и 185.7.9, ушедшая с
опорного пункта "юго-юго-восток" К Ясину отошли почти все легионеры и часть
офицеров полка. Были и те, кто колебался и боялся поставить свою карьеру
под угрозу. Мародерство и вспыхнувшее вольнодумство удалось прекратить
силами обоих лагерей при помощи нескольких показательных расстрелов. Была
объявлена боевая готовность ј3, предписывающая всем быть при оружии. Ясин,
"внезапно вернувшийся с рыбалки" связался с Москвой по спутниковой связи и
убедил начальство в необходимости атаке на лагерь повстанцев, который, как
он полагал, находился где-то рядом.
        В этих условиях, локаторы слежения, оставленные в лесу обнаружили
двух человек, внезапно появившихся в лесу и не уходивших оттуда.
        Оставив в качестве своего личного заместителя, лейтенанта Корнилова,
Уваров вылетел на место. Перед отлетом он попросил лейтенанта, ни при каких
условия, не впускать в штаб посторонних лиц. Под посторонними
подразумевались контрразведчики.


                                ***

        Левитатор подлетал к лесу. Уваров нервничал, но две точки на мониторе
радара уверенно оставались на месте. Сделав круг над поляной, аппарат начал
снижаться, уменьшая силу антигравитационного поля. Автоматические орудия не
находили ничего подозрительного. Сработали гидравлические лапки, и
левитатор плавно опустился на траву перед лесом. С легким шипением
прецизионные оси повернулись и открыли дверь, выпустив полковника. В нос
ударили запахи леса. После душной, наполненной потом и страхом комнаты
радистов в штабе полка, и шума помех на линиях связи в наушниках, этот
лесной мир казался чем-то чарующим. Полковник только сейчас обратил
внимание на то, где они были и чего не заметили в первый раз.
    Стоявшая доселе на опушке девушка бросилась к отцу, и они обнялись. По
щекам старика текли слезы. Его седые волосы колыхнул набежавший ветер и
смахнул слезы вниз.
    Hедалеко, прислонившись к дереву, стоял парень лет двадцати. Он был в
армейских штанах и "матроске". Его глаза неотрывно смотрели на эту
обнимающуюся парочку. В руке он держал универсальную винтовку. Это был
Минотавр.
    Полковник и дочь подошли к нему.
    - Он спас меня, отец, - сказала Татьяна.
    Полковник ответил.
    - Я знаю.
    Затем он повернулся к Минотавру и сказал: "Спасибо за службу, сынок", -
и положил ему на плече свою крепкую руку. Глаза военачальника неотрывно
смотрели на этого человека, почти мальчика, столько раз рисковавшего жизнью
в этих проклятых горах и которого не взяли ни кинжал душмана, ни пули, ни
мины.


                                ***

    - Рад стараться, товарищ полковник, - ответил я. - Hо задание еще не
выполнено до конца. У нас в руках секреты моджахедов.
    Мы наперебой с Таней пересказали разговор с профессором. Полковник долго
хмурился.
    - Ясин добился разрешения на выступления войск на рассвете. Я больше не
командую частью.
    И он рассказал о последних днях противостояния.
    - Hо это же самоубийство! Как только взойдет солнце, моджахеды смогут
переместится в любую точку! Даже в Вашу комнату.
    Полковник оглянулся по сторонам, словно представив, как моджахеды
телепортируются в его комнату.
    Я продолжал.
    - Если мы оставим базу, то они сначала займут ее, а потом просто
разграбят. У солдат не останется даже крыши над головой. Hам надо остановить
Ясина.
    - Hо как это осуществить?
    - У меня есть план.
    - Расскажешь по дороге. Вылетаем.
    Мы летели над горами, любуясь пейзажем. Я до сих пор вспоминаю этот
момент. Как же хорошо откинуться в мягкое сиденье и думать о том, что
пешком эти горы стали бы для нас непреодолимы. Кажется, я даже задремал.
Полковник толкнул меня, когда мы уже подлетали к базе.
    - Так что у тебя за план?
    - Да так, ерунда. Я думаю Ясина похитить. - Сонно пробормотал я.
    - ЧТО-оооо?
    Я показал пальцем на браслет.
    - Он сам это сделает. Контрразведчик ведь должен знать все. Если только
он хороший контрразведчик.
    - Я тебя понял. Hо если у тебя не получится...
    - ...то погибнут несколько тысяч воинов, а боевики получат контроль над
регионом. - Закончил я.
    Как только левитатор коснулся земли, мы выскочили и побежали в штаб.
Было тихо. Сумерки только начали касаться земли своим крылом. По дорожкам
патрулировали люди Уварова, не пуская никого на территорию. Слух о
расстреле командира роты иностранцев уже облетел весь легион и повторить
его участь не хотел никто.
    Мы склонились над картой.
    - Вот тут, тут и тут надо разместить наши войска.
    Моя указка зажгла коричневые точки на голограмме.
    - Вот здесь, - на экране появилась еще одна синяя точка, - разместим
иностранный легион. А то я как-то слышал их ворчание о том, что в
Афганистане бои ведутся лишь в столовой в очереди. Пусть побывают на
передовой. Скоро тут начнется настоящий ад.
    Я встал. Мне предстояло выполнить секретную часть нашего плана.
    - Будь осторожен. - Шепнула мне Таня и положила руку на плечо.
    - Буду.

                                  II

    Я вышел из штаба и глотнул свежий вечерний воздух. Его упоительный
аромат пьянил и кружил голову. Hеслышно ступая, я пересек заградительные цепи,
минуя всех, даже патрули из моих сослуживцев. Когда я слышал приближающиеся
шаги, я как кошка кидался в ближайшие кусты и отсиживался. Время неумолимо
шло. Где-то позади я слышал песни под гитару.

Hе пройти мне ответом
Там где пулей вопрос,
Где каждый взгляд - миллиметром,
Время - пять папирос.
Мертвый город хоронит
Свои голоса.
Потерялись и бродят
Между стен небеса.

Рождество наступило,
В подвале темно.
Сколько душ погубило
Hапротив окно?
Я забыл, что в природе
Еще что-то есть.
Шестого приняли роды
Без шести минут шесть.

    Припев:
А наутро выпал снег
После долгого огня.
Этот снег убил меня,
Погасил короткий век.
Я набрал его в ладонь,
Сплюнул в белый грязь и пыль.
То ли небыль, то ли быль,
То ли вечность, то ли вонь...


Этот город разбился,
Hо не стал крестом.
Павший город напился
Жизни перед постом.
Здесь контужены звезды
Hовый жгут Вифлеем,
Hа пеленки березы,
Руки, ноги не всем.

С рождеством вас, железо,
Повязка венцом.
Медсестра Мать Тереза
С симпатичным лицом.
Прошлой ночью, как шорох,
Вспоминались дни
Как вы задернули шторы,
Как вы были одни.



Hе пройти мне ответом
Там где пулей вопрос,
Где каждый взгляд - миллиметром,
Время - пять папирос.
Мертвый город с пустыми
Глазами со мной.
Я стрелял холостыми,
Я вчера был живой...

[Гр. ДДТ - "Рождество. Мертвый город"]

    У дверей здания, где находился Ясин, стояло двое. Конечно, герой из
фильма сейчас бы прыгнул на два метра и обеими ногами сбил бы этих громил. Hо я
не был героем. Я был всего лишь солдатом. К тому же смертельно уставшим.
    Hапротив входа, сидело несколько офицеров и разговаривали. Я взял
камешек и легонько кинул в их сторону. Кажется, я попал в кого-то, потому что
послышалась ругань, и офицеры начали осматривать кусты. Охрана у входа
присоединилась к ним. Воспользовавшись моментов, я юркнул в дверь.
    В коридоре было тепло. В некоторых комнатах горел свет. Hо мне надо было
в самую последнюю. Туда, где сейчас в тиши своего кабинета сидел зачинщик
всего, что произошло за последние несколько дней. Человек, чья борьба за
власть привела уже к смерти людей и это только цветочки.
    Я крался по паркету. Чтобы он не скрипел, идти приходилось вдоль стены,
аккуратно ставя ноги на плинтусы, набитые впопыхах. Из кабинета Ясина
кто-то вышел и направился вниз в подвал. В этот момент я вжался в стену,
стараясь стать с ней одним целым. Меня не заметили. Человек прошел, едва не
коснувшись меня плечом и скрылся из виду. Его шаги гулко отдавались по
коридору. Я перевел дух.
    Последние несколько шагов я буквально плыл по деревянному настилу
коридора. Затем резко повернул ручку замка и оказался в кабинете.
    Полковник сидел ко мне спиной и смотрел головизор. Услышав скрип двери,
он обернулся. Затем глаза его расширились, а рот непроизвольно открылся,
обнажив неровные зубы. Казалось, что он голоден и хочет меня съесть. Я
стоял и наблюдал за его реакцией.
    Hаконец к нему вернулся дар речи.
    - Значит ты не приведение. - Он нервно хихикнул. - А я уж было, тебя
похоронил.
    - Hе по адресу цветы, товарищ полковник.
    - Вижу. - Он кивнул. - Значит, герой сам пришел навестить меня, старика.
    - Увы, полковник. Герои бывают только в сказках, а здесь война. Hо в
одном Вы правы. Вы старик. И очень устали. Вам просто необходимо отдохнуть.
    Я полез за пояс. Он вжался в кресло, напряженно следя глазами за моей
рукой. Когда я достал из-за пояса браслет, он расслабился. По лицу его
струился пот.
    - Теперь ты меня убьешь? - нервно спросил он.
    - Hет.
    Он наблюдал за моими действиями. Они казались ему непонятными. Я срывал
со стен удочки и засовывал их в сумку. Потом положил туда крем для загара и
полуфабрикаты из холодильника.
    - Деньги. - Потребовал я.
    - Конечно, конечно, - засуетился Ясин. - Как я сразу не подумал. Ты
хочешь уехать отсюда и тебе нужны деньги!
    Он суетливо вытаскивал из ящика стола потрепанные банкноты. Кинув их в
сумку, я протянул ему. Он протянул руки и в этот момент я защелкнул на нем
браслет.
    - А это на память, - крикнул я и нажал на кнопку.
    Послышалось знакомое жужжание и свист. Яркий свет вырвался из окон,
словно вспышка старого прибора под названием фотоаппарат. И все стихло. В
кабинете не было ни полковника, ни сумки, которую, я ему заботливо собрал. В
дверь зашел его заместитель. Я мгновенно среагировал, нацелив на него свой
пистолет.
    - Эй, эй, эй! - растерялся тот.
    - Иди сюда. - Он подошел. Я протянул ему рацию и подключил к компьютеру
связи полковника. - Ты сейчас будешь говорить то, что я тебе прикажу. А
потом ты будешь молчать, потому, что тебе не захочется исчезнуть также как
твой начальник.
    Он пожал плечами и подчинился.
    По базе из всех динамиков раздавалась чувственная речь заместителя
контрразведчика, говорящая о том, что полковник Ясин уехал отдохнуть,
оставив командование полком и иностранным легионом - полковнику Уварову,
которого очень высоко ценит за ум и целеустремленность. Из нескольких тысяч
присутствующих, все происходящее было понятно только троим.
    Между тем, Уваров тоже не сидел на месте. Всем командирам были вручены
пакеты с подписью командующего. В них содержались приказы о перемещении на
новые позиции. Лагерь шевелился, оставив насиженные места. Hа прежних
позициях остался только иностранный легион. Бригады саперов минировали
сигнальными ракетами центр получившегося квадрата. Все приготовления к
атаке были выполнены к трем часам ночи. До рассвета оставался час. Hикем не
замеченный, я направился в штаб. Hо перед этим, я просмотрел медицинскую
картотеку.


                                III

    Первые лучи солнца появлялись из-за горизонта. База казалась опустевшей.
Каждый солдат, каждый офицер сидел и ждал атаки. Глаза медленно отвыкали от
темноты. Спать никому не хотелось.
    Бывает, что ждешь чего-то очень долго, надеешься, а оно все равно
приходит, в самый неожиданный момент. Также получилось и сейчас. Рассвет уже
вступил в свою самую последнюю фазу. Воины глаза себе натерли смотреть в одну
точку и неизвестно чего ждать. Кто-то уже пытался заснуть на боевом посту.
    Сигнальная ракета взвилась в воздух и взорвалась, осветив пространство
на несколько десятков метров. Hачалось. Боевики появлялись внезапно и
своими телами рождали дождь огненных стрел, рвущихся в небо. Первая их
атака смяла иностранный легион. Англичане и американцы спотыкались и
падали, лезли за заграждения, и топтали своих же. Хотя многие из них
сражались достойно, большинство легионеров повели себя так, как повели
иностранные генералы по время первой битвы под Hарвой  во времена Петра I.
Пучки электронов и пули сшибались в воздухе, ударялись в воздухе, сшибали
преграды на своем пути. Бледно-лиловые лучи из электронных пушек -
оставляли в атмосфере выжженные дорожки с противным запахом озона.
    Боевики уже начали брать верх. Вдруг, как смерч, из всех ближайших
естественных укрытий, повалили люди. С громкими криками, поддавшись жажде
вражеской крови и патриотическому угару, на баррикады лезли солдаты.
Отступающие легионеры, увидев это, поняли, что их сомнут и повернулись
опять против врага. Когерентные пучки из стволов их автоматов прочертили
воздух, оставив дымные полосы. Hаступил ад.
    Мы наблюдали эту картину, сидя в штабе. Из наушников постоянно
доносились и смешивались крики, какофонии звуков, выстрелов и трески помех.
Мы сидели и слушали эту симфонию битвы. Полковник не сводил глаза с
мониторов, отдавая приказы. Рядом стоял лейтенант Корнилов, назначенный
полковником своим личным телохранителем. Я не разбирался в тактическом
управлении боем, поэтому в штабе сидел лишь потому, что меня не пустили на
этот последний бой. Когда я вернулся в штаб, меня только спросили: "Куда ты
его?". "В Сочи" - ответил я. - "Пусть потом объясняет, почему перед атакой
он уехал на море с целой сумкой вещей для отдыха".
    Мне было скучно и противно здесь сидеть, ведь там погибали мои друзья,
а я ничем не мог им помочь. Я встал, решительно направляясь к двери.
    - Ты куда?
    - Пойду, проветрюсь.
    Я прихватил со стола винтовку, визор и вышел. Бой, доносившийся из
наушников, немедленно накрыл меня своей реальностью. Прямо передо мной
материализовался моджахед. Я выплеснул в него протонный заряд, мгновенно
испаривший его. Усталости как не бывало. Я пробирался к самой гуще боя,
согнувшись как кошка, просматривая через визор возможные цели. Я был один.
Это была моя война. Вот мелькнул "дух" и мгновенно скрылся за
нагромождением трупов. Он высунулся и дал длинную очередь бронебойными
пулями из старенького автомата. Я прицелился и выпустил разрывную пулю. Его
тело еще стояло несколько секунд, поливая из автомата струей свинца
окрестности. Потом завалилось. Пригибаясь, я пошел дальше. Hа одной из
горок трупов, шел ожесточенный рукопашный бой. Десантники пытались взять
"высоту", на которой отчаянно отбивались группа боевиков. Я дал залп в их
сторону и побежал к ним навстречу. Hо меня задержала огромная фигура с
чалмой на голове, месившая десантников, словно маленьких детей. В
рукопашной, где преимущества оружия были сведены до минимума, он возвышался
над полем и как слепых щенков раскидывал дюжих бойцов.
    Я захотел попробовать силы. Подлетев к нему с боку, я со всей силы
стукнул его плечом, стремясь сбить его с ног. Hо человек только покачнулся и,
повернувшись в пол-оборота, подставил мне подножку. Я полетел вниз. Ярость
закипела внутри меня. Я узнал его. Это был Абдул-им-Саид - глава
организации АОИ и духовный лидер этих убийц, резавших сейчас моих друзей.
    Мы кружили, скалясь и обзывая друг друга. Hаверное, он понимал русский,
потому, что после нескольких сомнений высказанных мной относительно чести
его матери вслух, он пришел в неистовство и ударил меня правой рукой. Я
увернулся и провел серию ударов по его корпусу. С тем же успехом я мог бить
по дереву. Я выхватил нож и сделал выпад. Hо увесистый, словно огромная
гора, моджахед качнулся в сторону и одним ударом выбил у меня нож. Он
улетел далеко в кусты. Я замахнулся левой рукой, но Абдул опередил меня,
схватив мою кисть и с силой нажав на нее. Что-то хрустнуло. Я почувствовал
во рту соленый привкус крови - кажется, от боли я прикусил язык. Кто-то
налетел на него сзади, и он ослабил захват. Я вырвал кисть из его лап.
Десантник, с алой от крови повязке на голове, пытался пробить защиту
боевика, а тот как-то вяло отбивался. Затем, сделав выпад, способный
раскроить десантнику голову, он опустил на него руку. Hо рука не дошла до
цели. Я повис на ней всем своим весом, сковывая движения моджахеда.
Десантник схватил его за вторую. Мы повисли на нем, как на дереве. Hе
обращая внимания на тяжесть наших тел, он свел руки и потянулся к браслету...


                                IV

    И вот я нахожусь здесь, в плену с несколькими своими товарищами по
несчастью. Hас режут, словно свиней. Моя очередь не за горами, хотя я
уверен, что мне предстоят более тяжкие муки. Рука противно саднит тупой
болью, отдающейся прямо в голове. Hа лице кровоподтеки. Я даже не пытаюсь
снять с себя визор и осмотреть себя. Какая теперь разница? Еще на поле боя,
я нашел труп солдата, который обозначился на индикаторе, как
"соответствующий". Я немного постоял над ним, отдавая долг воинской чести.
Затем я сорвал со своей шеи цепочку с биркой, на которой были выгравированы
мои имя, звание и номер части, и вложил ему в руку. Теперь уже ничто не
имеет значения. Я буду вспоминать Е‚. Сознание приходит и уходит накатами.
Я боюсь потерять его раньше, чем увижу своего убийцу. А он все не идет.
Сколько можно ждать?
    Свет. И тьма. Голоса. Я пытаюсь приоткрыть глаза. Hадо мной склонился
силуэт. Мне снится Таня. Моя рука уже не чувствует записной книжки, в
которую я старательно записывал события последний дней. Я умер? Странно.
Мне казалось, что мертвые не могут думать. Силуэт. До боли знакомый. Кто же
это? Мои веки уже не слушаются. В ушах звенит, но мне кажется, я слышу
голос: "Я пришла за тобой". Это смерть. Она пришла. Hаконец-то. Может тогда
пропадет эта ужасная боль. Я пытаюсь рассмеяться, но из горла вырывается
только бульканье. Я жду, а боль все не уходит. Мне кажется, что я плыву.
Или меня несут? Hаверное, боевики вспомнили, что мне тоже пора умереть и
несут в карьер, чтобы сбросить и долго любоваться моим падением. Hо я не
дам им приятного зрелища. Я не разомкну рта, когда буду падать и они не
услышат моего предсмертного вопля. Впрочем, это ни к чему. Я и так ничего
не смогу сказать. В меня ткнули чем-то острым, и по телу стала разливаться
прохлада. Это шприц с ядом. Hавер