в общую камеру вместе с уголовниками, только
подтверждает мою мысль о целенаправленной политике государства.

- Да, но говорят, что он, будучи в нетрезвом виде, избивал прохожих и что
по данному факту возбуждено уголовное дело.

- Это полнейшая чепуха, а любое дело, как всем нам хорошо известно, можно
сфабриковать. Происшествие с братом Льва Сергеевича мы так не оставим и
добьемся восстановления справедливости любым путем.

- Какие конкретные шаги, э-э, вы намерены предпринять в связи с той
атмосферой, что сложилась вокруг людей в желтых спецовках? Я имею в виду
сцепщиков вагонов, разумеется.

- Во-первых, мы планируем создать ассоциацию, основной задачей которой
станет защита чести, жизни и достоинства сцепщиков вагонов, и на наши нужды
потребуем выделения средств из городского бюджета. Также собираемся
учредить собственный печатный орган - газету "Мертвая сцепка", где будем
поднимать все наболевшие вопросы, связанные с проблемами людей этой
нелегкой профессии. И наконец, третий шаг, что мы предпримем,- это будем
добиваться в правительстве и лично у Президента дополнительных кредитов...

- Выруби эту ахинею!!! - Гончаров метнул в висевшее на стене старенькое
радио шило, но промахнулся.

Таничев протянул руку и убавил звук.

- Ты поосторожней, чуть в меня не попал. Чего тебе, собственно, не
нравится? У каждого свои проблемы. Хотят люди газету издавать, ну и что?

- С ума, что ли, все посходили? Сцепщики вагонов, надо ж! Целенаправленная
политика, милиция... Можно подумать, одних этих сцепщиков опускают. Вон,
таксистов через день грабят, валютники по швам трещат, и что, тоже
целенаправленная политика?

- Паша, не принимай близко к сердцу издержки демократии. Во Франции на
улицу выходят толпы демократов с требованиями ввести для школьников
льготные цены на презервативы, чтобы ребята СПИДом не заразились. И ничего
особенного. Прислушиваются, вводят.

- А ты откуда знаешь, во Франции был?

- По телеку показывали. Так что, привыкайте. Потихоньку, помаленьку...
Сразу-то оно, конечно, стремно. К тому же, если ты помнишь, любой человек
считает себя компетентным в двух областях - в лечении простуды и триппера и
в раскрытии преступлений. И если негодяй опустивший какого-нибудь сцепщика,
почему-то не находится - все, караул, целенаправленная политика!

В кабинет ввалился Казанцев. Стряхнул с джинсовки капли дождя и упал на
стул.

- Ну, что там, Казанова?

- Голяк, - выдохнул Костик.

- Что, совершенно? Так не бывает. Родню застал?

- Застал. Толку-то... Им не до версий сейчас, сын все-таки. Потом, когда
отойдут, еще потолкую.

- А пока что говорят?

- Поехал к этому Белову поговорить насчет работы. Год как сократили, ничего
путевого не нашел, одни случайные заработки из серии "купи-продай". Мыкался
по знакомым. С Беловым никаких конфликтов. И с другими тоже.

- Подумать только. Очень примечательная личность. Конфликтов, по-моему, не
было только у Робинзона Крузо, да и то лишь до появления Пятницы.

- По крайней мере, родственники ничего не знают. С женой он обычно всем
делился. А вот влезть в драку действительно мог. В смысле, за Белова. По
натуре такой. С Беловым о встрече не договаривался, просто предупредил
жену, что будет в тех краях и заскочит поболтать.

- А по самому Белову есть что-нибудь?

- Тот день прослеживается. Существенных расхождений нет. К нотариусу я не
заезжал, как и договаривались. Взяв деньги, Андрей действительно заходил в
пару магазинов, затем побывал в валютнике, что в универмаге, потом пообедал
в "Чайке" и вернулся домой. На лестнице его видела соседка.

- Складно все как-то... - сказал Паша и хмуро посмотрел в сторону радио.

Если утром еще оставалась надежда, что никакого налета не было, а Белов
просто красиво обставился, то сейчас она почти полностью растворилась. И
реальных фактов, которые позволили бы его "дожать", не нашлось.

- Неохота с этим "Центурионом" завязываться, - произнес он минуту спустя.

- Понятное дело. Тут только наудачу. Если на разбое их бойцы были, что
весьма сомнительно. По фамилии Андрея спросили - прямая засветка. Скорее
всего, какие-нибудь левые. Надо связи Бражника устанавливать. Вне
"Центуриона".

- Эти умные мысли ты для плана ОПД прибереги. Туда же можешь забить
проверку больниц и травмпунктов. Начальство любит такие предложения. Антон
все-таки одного да отоварил гантелей по репе. А связи что, до пятого колена
проверять? Свихнемся.

- А ты что предлагаешь? Здесь сидеть целыми днями?

Паша понимал правоту Казанцева, но по причине плохого настроения злился на
всякие пустяки. К тому же ему ужасно не нравилось, когда кто-то,
демонстрируя собственную сообразительность, высказывает вслух и так всем
понятные вещи.

Казанцев бросил папку с материалами в стол.

- Я сейчас в РУВД по пути заезжал. Эксперт говорит, что уже на третьем
убийстве в нашем районе находятся одни и те же пальцы. Он там рапорты
строчит, чтобы мы занялись. Я ничего не понимаю. Те "мокрухи" никак между
собой не связаны. Один отпечаток нашли на руле машины, в которой
расстреляли бандита, такой же точно - в подвале, где щелкнули по голове
БОМЖа, и третий - на бутылке, найденной в притоне на Картонной. Помните,
где гопника ножом подрезали? Эксперт мне все уши прозвонил: "Серия, серия!
Почерк! Ищите общих знакомых!" Умный какой. Сказал, что этот отпечаток он в
городской компьютер загнал, если еще где проявится, сразу даст знать.

- Про проверку ничего не слышно? - спросил до сих пор молчавший Таничев.

- Недели через две нагрянут. Надо за бумаги браться.

Петрович тяжело вздохнул. Месяц назад его, как самого опытного, назначили
среди убойщиков старшим. Теперь, помимо всего прочего, в его задачи входили
посещение совещаний, подготовка отчетов и статистики, контроль за работой
младших коллег, в том числе и бумажной, и, естественно, получение выговоров
и взысканий.

По показателям группа находилась в "золотой" середине, в некоторых районах
дела обстояли гораздо хуже, но начальство настойчиво призывало идти в гору,
при этом тактично намекая Петровичу, что, если к концу года процент не
поползет вверх, Таничева и компанию ждут новогодние сюрпризы.

Ребята, чтобы самортизировать ласковую руку большого гнева, повесили на
стену график получения выговоров, поэтому, когда требовалась жертва, просто
брали следующую по списку кандидатуру.

На сегодняшний день крайним стоял Гончаров, и за любой прокол группы
наказание должен был понести он. График был составлен достаточно мудро -
наказание не влияло ни на получение очередного звания или более высокой
должности старшего опера, ни на материальное положение. Тот, кто особенно
нуждался в деньгах, крайним не ставился, потому что при наложенном
взыскании опер лишался удовольствия лицезреть премию на довольно длительный
срок. Ребята жили одной жизнью и старались хоть в чем-то определять ее сами.

Несмотря на все ухищрения, предстоящая проверка могла выйти боком прежде
всего Петровичу, поэтому он при любом удобном случае напоминал остальным
про необходимость бумажного творчества даже за счет времени, отведенного на
повышение процента.

Чем была вызвана массированная ревизия, толком никто не знал; какова
установка была дана проверяющим, не предполагали и близко; а посему итогов
комиссии ожидали с тревогой. Подобного грандиозного штурма не наблюдалось
как минимум лет пять. Целая армия контролеров из Москвы - милицейских и
прокурорских - должна была нагрянуть в город и обрушить мощь тяжелой
артиллерии на нерадивые головы питерских оперов.

Проверка такого уровня, как всегда, проводилась внепланово и предполагала
выявить недостатки в раскрытии убийств и тяжких преступлений. Ей, как
обычно, предшествовала проверка местного значения, поэтому в делах
появились угрожающие и рекомендательные резолюции, которые надлежало
исполнить в установленный срок. К приезду старших братьев дела должны были
пухнуть от бумаг, показывающих, что работа ведется полным ходом, розыск
бьет разводным ключом, а то, что преступник пока не установлен, - это не
более чем досадная мелочь.

Непробиваемая логика - наш человек работает хорошо только в том случае,
если над головушкой висит топор. А чтобы он работал совсем хорошо, топор
должен быть большим и тяжелым. Кто сказал рабство? Контроль. Только
контроль.

По двум десяткам глухих дел, случившимся в этом году на территории района,
убойщики и так сделали все, что смогли, - без всяких указаний проверяющих и
собственного начальства, - однако преступления оставались нераскрытыми,
поэтому приходилось хотя бы на бумаге создавать видимость отработки тех или
иных версий. Называя вещи своими именами - убойщики вовсю гнали "липу". Как
раз этим и занимался Гончаров до прихода Казанцева.

Паша вновь склонился над разбросанными по столу бумагами:

- Петрович, ну что им от меня нужно? "Товарищ Гончаров, вами не выполнены
указания руководства района и Главка. Срочно примите меры к устранению".
Слышь, Петрович, кого я устранить должен? Руководство района и Главка?
Киллеров нанять, что ли? И какое я там указание не выполнил? "Товарищ
Гончаров, активизируйте работу по делу", это, что ли?

- Что это за "глухарь"?

- Да бытовуха. Жена мужа топором огладила. Помнишь этот вариант, на Черном,
20? Жена в расколе, даже чистосердечное накатала, но больше никакой
доказухи нет, поэтому "глухарем" и зависло. Прокуратура не рискнула на
одном признании сто третью вменить. Судебной перспективы, мол, нет. И как я
должен активизировать работу? Еще одно чистосердечное признание получить?
Баба мне, между прочим, до сих пор звонит, интересуется, когда суд и
сколько она может получить. Класс, да? Ты мне ответь, что я сюда должен
написать?

- Какой ты бестолковый, Гончар, - ответил за Таничева Костик. - Там же
по-русски написано: "Активизируйте работу". Вот и напиши справку, что,
согласно указанию такого-то сякого-то, работу по делу активизировал. А как
именно, не расшифруй - что хотят, то пускай и думают. Вечно ты из ерунды
проблему делаешь.

- Ты такой умный, потому что график выговорешников перед носом лежит. Не ты
следующий.

- Не надо, не надо, я свое получил. Еще летом. А ты сам хоть разок мозгами
пошевели. Только кричишь на всех углах: "Писатель Гончаров - мой предок,
Обломов списан с моего прадеда!" Сам же ни одной толковой справки сочинить
не можешь.

- Ты не путай русскую классику с оперативно-поисковыми делами. Классику
пишут по велению души, а эту дуристику по велению каких-то умников из
Министерства внутренних дел!

- Этот довод не оградит нас от их министерских проверок. Потому, наследник
великого пера, учитесь, к примеру, у меня. В моем гинекологическом дереве
хоть и не было великих писателей, однако во - сочинять могу.

Костик врезал ладонью по извлеченному из стола объемистому тому
оперативно-поискового дела.

Гончаров и Таничев одновременно посмотрели друг на друга. После чего Паша
осторожно уточнил:

- В каком дереве?

- Ну, в этом, как его, мать твою, гине... гене...

Последующий хохот двух коллег свел на нет все аргументы Костика в защиту
своей правоты. Даже постоянно серьезный Таничев уронил голову на стол и
полностью отпустил тормоза положительных эмоций.

- Все ржете, бля, кони колченогие!

Командный голос вошедшего Белкина прозвучал необычно слабо на фоне гогота
двух оперативных глоток.

- Слышь, Казанова, что это с ними? Анекдот, что ли, рассказал? Так повторил
бы, а?


Костяшки замерли на инкрустированном игровом поле нард. Белкин передвинул
фишки:

- Не прет.

- Спешишь.

- Привычка. Да и практики мало. Я вообще-то в "шеш-беш" не очень.
Неправильная игра. Выигрыш зависит от случая.

- В любой игре многое зависит от случая. Взять тот же футбол.

- Извини. Это если двор на двор, а в высшей лиге такое правило не катит,
иначе футбол умер бы через год-другой. Там ставят на мастерство, а не на
случай. А тут...

- Ну, к слову говоря, мы в нардах тоже на дворовом уровне. А в дежурке
нашей мужики - асы. Вон Василич, помдеж. Классно рубится. С ним на интерес
играть не интересно. Помню, как-то раз азера на рынке задержали, то ли за
хулиганство мелкое, то ли за паспортный режим, не суть. Ну, азер, как
обычно - начальник, бери калым, давай свободу. А тогда Василич с Серегой
дежурили, знаешь, длинный такой. Серега вообще не от мира сего - ни в
карты, ни в нарды, ни в шашки. Василичу скучно. Вечером-то еще ничего -
постовые, участковые. А ночью? Тяжко.

Он черному - в нарды играешь? Тот - конечно. Большой любитель оказался,
как-никак национальное развлечение. Василич обрадовался. Отлично, земляк,
садись напротив, руку только к батарее "браслетами" пристегни. Давай так,
выиграешь у меня - свободен, как ветер в твоем ауле, проиграешь - протокол
за пьянку. Черный-то подвоха не учуял. Решил, что Василич одну партию
предлагает. Согласился, дурачок. К утру одному и тому же человеку дежурный
нарисовал сорок девять протоколов за пьянку в общественном месте и выписал
сорок девять штрафов. И все по максимуму. А штрафы сейчас, сам знаешь,
почем. О-го-го!

К чести азера, он все оплатил. Правда, на пятнадцать суток все равно уехал,
потому что ни одной партии так и не выиграл. Ты прикинь, они на партию по
десять минут тратили. А ты говоришь "случайность"! Все, можешь больше не
бросать. Партия.

Белкин откинулся на стуле. Собеседник смешал фишки.

- Будешь еще?

- Не...

Вовчик сидел в кабинете оперативника одного из территориальных отделов
района. Было воскресенье, он дежурил от убойной группы и приехал сюда в
девять утра на очередной криминальный труп.

Ничего интригующего в сегодняшнем убийстве не было, кроме, пожалуй, самого
способа. Двое друзей, перебрав кристально грязной, решили выкинуть из окна
третьего. Почему и зачем они внятно объяснить не могли, но, кажется, из-за
спора "расшибется - не расшибется". Десантники. Высота не то чтобы очень -
третий этаж "хрущевки".

Будущий потерпевший тем временем мирно дремал на диване, даже не подозревая
о заключенном товарищами пари. Его не очень аккуратно подняли, сумели
дотащить до окна и вытолкнуть наружу. Спор выиграл тот, кто поставил на
"расшибется".

Разрешив таким образом вопрос, оба завалились на освободившийся диван и
погрузились в здоровый сон. Утром, не обнаружив приятеля, долго вспоминали
минувший вечер, пока наконец не догадались выглянуть в окно, под которым
уже стояли машины "Скорой" и милиции.

Быстренько сговорившись о том, что друг в знак протеста против
правительственной политики на Северном Кавказе прыгнул сам, собутыльники
вышли из квартиры с намерением исчезнуть на время с линии горизонта, но
были задержаны бдительным участковым.

Участковый работал на территории давно и одного из друзей ввиду прежних
судимостей последнего сразу признал. По бегающим глазкам и ароматному
выхлопу он быстро сообразил, что ребята идут не к бочке с молоком, и
проводил обоих к машине.

К приезду Белкина один из спорщиков уже сознался в содеянном местному
оперу, а второй, тот, что судимый и, естественно, более сведущий в
юридических тонкостях, решил поиграть в Штирлица, дабы избежать карающей
десницы закона. В общем, начал лопотать про доказательства, отпечатки
пальцев, экспертизы и адвокатов.

Вовчику пришлось изобразить "возмущенную общественность", случайно
проходившую мимо. Самым мягким возмущением было обещание повторить спор,
выкинув судимого из окна третьего этажа отделения милиции. Все остальное
относилось к "возмущению действием".

Вовчик, однако, границ беспредела не переступал, хотя и имел большое
желание. Действие заключалось вовсе не в популярном методе крушения ребер
кулаком или дубинкой - Белкин всего лишь прыгал вокруг судимого, как индеец
на ритуале посвящения в мужчины, размахивал руками, иногда попадая по
затылку судимого, брызгал слюной и выдавал классические уличные тирады. При
слове "адвокат" он начал мелко дрожать и рыть каблуком паркет, словно бык
перед атакой. Товарищ, завидев это, поспешил подальше от греха сознаться,
что и сделал за секунду до прыжка опера. Вовчик словно завис в воздухе,
осадил и сразу успокоился.

Последующие пару минут он сглаживал шероховатости произошедшей беседы,
рассуждая о причудах жизни и сводя до минимума возможность последующих
попыток судимого пойти в отказ. Перед дверьми камеры они расстались, как
два старых приятеля на автобусной остановке.

Сейчас Белкин и местный опер с чувством выполненного долга резались в нарды
и ждали приезда дежурного следователя прокуратуры.

Каких-либо мероприятий по раскрытию убийства Антона на выходные не
планировалось. Во-первых, людям нужен отдых, у всех семьи и личная жизни;
во-вторых, "Центурион" и нотариальная контора были закрыты; а в-третьих,
вопрос времени в данном случае не являлся определяющим фактором.

- Ты слышал, с лета у нас собираются ввести суд присяжных? - сообщил
Белкину опер, пряча в стол коробку с нардами.

- Слышал, Шура, слышал. Допустимость доказательств, независимость решения,
дополнительные права подсудимым... Кретины, доиграются в Америку. Хотят
устроить расцвет демократии, не выбравшись из первобытно-общинного строя.
Кому на пользу пойдет, если этих мамонтов сегодняшних оправдают? Они же
воспримут эту победу демократии только с одной точки зрения - убивай,
грабь, насилуй дальше. Наши "присяжные" - нормальные люди, любят смотреть
"Дикую розу", читать статьи об обиженных милицией несчастных миллионерах;
они никогда не скажут "виновен", потому что о судебном процессе имеют
представление только из тех же сериалов.

Не говоря уже о судах над "папами" и "авторитетами". Там левых заседателей
и близко не подпустят. Сегодня у нас заседают "тамбовцы", завтра -
"казанские". Наши сограждане приспосабливаются к шараханью закона, как
каракатицы к цвету морского дна.

- Да, верно. Самосуды начнутся. Оружия в городе столько...

- Да пошли они все...

Вовчик подошел к окну, выходящему в милицейский двор. Двое молодых постовых
волокли к дверям отдела буянящего пьяного мужика. Мужичок отбивался как
мог, осыпал постовых угрозами и пятиэтажным, плевался и рычал. Одного удара
по печени дубинкой хватило бы, чтобы свалить крикуна с ног и мгновенно
успокоить, но ребята не применяли спецсредств, а просто тащили нарушителя
за руки. Крики с улицы переместились в коридор, затем в дежурку.

- Менты! Суки сраные!!! Удавлю! Ненавижу! Ненавижу! Козлы... Га-а-ады...

ГЛАВА 4

Вадим Семенович Свиристельский, дядечка сорока с небольшим лет от роду, был
довольно авторитетен и уважаем в сфере питерской юриспруденции. За свою
трудовую биографию он успел потрудиться в одной из районных прокуратур,
защитил диссертацию, проявил способности адвоката и, наконец, открыл
собственную нотариальную контору на Апрельской улице.

Впрочем, нельзя было утверждать, что Вадим Семенович талант юриста и
выдающийся ум получил по наследству - действительно грамотные люди,
общавшиеся с ним, потом в ладошку посмеивались над некоторыми его
юридическими перлами.

По наследству он получил энную сумму, позволившую в свое время преодолеть
экзаменационный барьер юрфака, многими сверстниками Свиристельского
считавшийся непреодолимым.

Также ему достались шустрый характер типичного пройдохи,
благородно-слизняковая внешность и любовь к наличным и бестаковым.

Делая первые шаги по выбранной стезе, он старался не столько вникать в
тонкости дела, сколько приобрести максимальное количество выгодных связей и
создать для себя приличную рекламу высокопрофессионального правоведа.
Постепенно его сфера знакомств начала распространяться и на криминогенный
слой общества, особо бурные ростки подобные связи пустили, когда
Свиристельский перешел на адвокатскую практику.

Поговаривали, что именно с помощью этих связей, а главное - с помощью денег
новых знакомых, Вадим Семенович впоследствии благополучно открыл
вышеупомянутую нотариальную контору. Но слухи - это всего лишь слухи, они
придумываются менее удачливыми, чтобы портить ж