за себя не ручаюсь!

- И что вы от нас хотите, Роза Дмитриевна?

- Как что? Это ж изнасилование! Уголовщина в чистом виде! Идите и арестуйте
этого извращенца! А меня везите на экспертизу! Я требую экспертизу! Что вы
на меня так смотрите? С недоразумением?

А как прикажите смотреть на человека, заявляющего, что его, вернее, ее
виртуально насилует сосед по коммуналке? Понимаете? Виртуально. Как в
рекламе "Пепси". Загружается в программу, переходит в другое измерение,
проникает сквозь стену и материализуется прямо в койке уважаемой Розы
Дмитриевны. Не стесняясь мужа, лежащего в той же койке. Насилует в
извращенном виде и назад, за стенку. К компьютеру... И как прикажете
реагировать на подобное заявление? Уверен, любой, даже не отягощенный
службой в милицейских стенах отреагирует соответственно. "Вам, Роза
Дмитриевна, действительно на экспертизу надо, только немножко на другую.
Туда и ступайте. Вместе с мужем. Можем подсказать адрес..." Но мы - не
любые. Любых не испытывают, прикидываясь потерпевшими. Любых не ждет
служебная проверка и ее горькие результаты, связанные с последующим
материальным ущербом. Не говоря уже о моральном. Любых не берут в
космонавты... Только вежливых профессионалов.

- Простите, Роза Дмитриевна, а мужу вы об этом говорили?

- Ни в коем случае! У него язва! Вдруг случится обострение на нервной
почве?... Значит так. Вот мое заявление. Заводите дело и отправляйте соседа
в тюрьму. Предупреждаю, не арестуете, я дойду до Кремля.

На стол ложится тетрадный лист, исписанный витиеватым почерком. Увы,
распознать, прикидывается Роза Дмитриевна дурой или таковой является на
самом деле слету я не могу. Да и профессиональный психиатр тоже не сможет.

С одной стороны все признаки на лицо, достаточно заявление прочитать и
задать пару наводящих вопросов. С другой - в оргинспекторском бойцы
натасканные, службу знают добре, как Жеглов говорил. Прикидываться умеют,
когда надо. И главное, хитрые со своими подходцами. Опаску имеют. Не с
какой-нибудь банальной заявой о краже придут. А вот - о виртуальном
изнасиловании. Все верно, вдруг меня предупредили? Кражу я как надо
отработаю, ни один гад не подкопается. А дурака виртуального, ясно дело, за
дверь выставлю. Или "Скорую" вызову. На это и расчет... Хрен, ребята, нет у
вас методов против профессионалов сыска.

- Хорошо, Роза Дмитриевна. Никаких проблем. Сейчас съездим на экспертизу в
женскую консультацию. А вечером посадим у вас засаду. Вы сможете
куда-нибудь отправить мужа?

- Конечно! - в глазах виртуальной потерпевшей загорается огонь возмездия, -
я запру его на балконе!

Переигрывает, ох переигрывает... Расчет на любителя...

- Ну и прекрасно, - на моем лице гагаринская улыбка, - Пойдемте. Прошу.
Может, воды?

Не дожидаясь ответа, я наполняю специально приготовленный бокал из
специально приготовленного графина. Вода предварительно профильтрована.

- Спасибо.

Роза Дмитриевна припадает к сосуду. Осушив до дна, кладет его в свою сумку.

- Вы единственный, кто понял меня. Во всех семи отделах, где я была, кроме
хамства, ничего не слышала. Спасибо.

- Не за что. Приходите еще. Всегда рады. Стаканчик верните, пожалуйста. Он
казенный, а так бы я его вам подарил...

В дежурке протягиваю заявление Розы Дмитриевны дежурному и шепчу:

- Михалыч, штампуй. Регистрируй.

Седовласый майор, сидящий на своем боевом посту двадцать второй год,
пробегает глазами содержимое, после чего секунд пять внимательно смотрит в
мои не очень ясные очи.

- Пил?

- Ты чего, Михалыч? Могу дыхнуть. Шишкин велел заштамповать. Я не причем.
Он вообще все приказал регистрировать. Новая установка министерства.
Говорить народу правду о преступности. Иначе из совета Европы выпрут.

- Кого?

- Родину.

Больше вопросов Михалыч не задает. Опыт. Достает книгу происшествий,
регистрирует материал и начинает набивать сводку на компьютере.

- Так и передавать в Главк - виртуальное изнасилование?

- Так и передавай... Вот еще, Михалыч... Надо бы ее в консультацию свозить,
- я киваю на стоящую в коридоре Розу Дмитриевну, - отправь Ваську Рогова.
Чего без дела сидит? Тем более, он сегодня в ботинках, а не в сапогах.

Пока сидящий на лавочке Вася Рогов не просек тему, я открываю дверь дежурки
и зову потерпевшую.

- Роза Дмитриевна, проходите. Вот этот молодой человек отвезет вас на
экспертизу.

- А засада? - строго напоминает она.

- Обязательно. Я позвоню...

Следом за Розой Дмитриевной в дежурку врывается пухлорылый субъект со
следами истерики на лице и припадает к пульту Михалыча.

- Помогите!... Помо... Ох...

- Что такое?

- У меня попугая украли... Их квартиры. Клетку сломали. Там следы...
Включайте этот, как его - "Перехват"!

- А это вот, к товарищу оперуполномоченному. Он разберется.

Я улыбаюсь...


Георгий появляется в три по полудню. Опоздал. Его лик сияет, как купол
Исаакия в солнечный день. Ясный мой, свет.

- Все! Андрюхин, все!!! Меня берут!

- Спокойней, Георгий... Сядь и объяснись. Только не на клетку. Там следы.
Кто тебя берет? Управление собственной безопасности?

Жора убирает клетку со следами и плюхается на диван.

- Не кто, а куда! В кино берут, братан! В "Занесенных"! На роль мента!

- Неужели? Много вы, похоже, вчера выпили.

- Да не так и много! Два бутылька всего. Лабудянский отличный мужик! Я ему
пару наших баек рассказал в красках, с выражением, он и обрадовался.
Говорит, какой вы потрясающий типаж! Ни один артист так не сыграет!
Гениально! Все, беру без проб! Через неделю первая съемка! Ты
представляешь, Андрюхин! Я буду на большом экране. Не в каком-то сериале
мыльном, а в солидном фильме! Атас!

Минут на десять Жора пускается в рассуждения про большой кинематограф, свою
роль в искусстве и творческую манеру Лабудянского.

- Он продвинутый режиссер, это сразу видно. Мастер! Высший класс!

- Откуда ты знаешь? Он, вроде, ничего еще не снял.

- Это не важно. Его творчество синкретично! Понимаешь?

- Нет. Это как?

Жора пытается объяснить жестами, но получается непонятно. Хотя словечко
красивое.

- Короче, он сказал, что будет снимать в стиле Кубрика.

- А кто это? - задаю я контрольный вопрос, хотя, конечно, слышал об этом
режиссере.

- Ну, ты дал! Кубрик! Который Рубика изобрел! Кубрик Рубика. Прикинь, как
глубоко задумано. Все перемешалось в хаос, но рано или поздно кто-то найдет
нужную комбинацию и восстановит порядок. Блеск!

Жора закидывает ногу на ногу и делает затяжку сигаретой, зажатой
растопыренными пальцами на манер голливудского актера Джона Траволты.

- А потом, глядишь, фильм в Канны попадет, я в Европе засвечусь. Да, это
тебе не ментура, не кошельки ворованные искать.

- Денег то обещали заплатить?

- Да не надо мне никаких денег! Лишь бы сняли! Деньги дело наживное! Но,
вообще-то, если фильм в прокате пойдет, я рассчитываю на долю малую.

- Через неделю, значит? Лабудянский все-таки нашел спонсора?

- Нашел, раз снимает. Я не спрашивал об этом. Сейчас, между прочим, многие
крупные фирмы в кино вкладываются. Не столько на прокате заработать,
сколько свой товар на экране засветить. Водку там, пивко или шампунь какой.
А режиссеру без разницы, каким шампунем герой башку моет. Лишь бы спонсор
платил.

- Я слышал, деньги даются под раскрученных режиссеров. С новичком опасно
рисковать. А Лабудянский новичок.

- Да какая мне разница?! Хоть братва деньги в мешке принесла, лишь бы
снимал. Это лучше, чем ничего!

- И тебе не западло будет играть мента за бандитские бабки?

- Я не сказал, бандитские они или нет... В конце концов, мое дело роль
играть. Одно хреного - убивают меня по сценарию. Из помпухи в башку. А я
суеверный...

- Попроси Лабудянского, пускай сценарий подправит. Ранит тебя, например. Но
только, чтобы не комиссовали. А то на одну пенсию не протянешь.

- Просил. Уперся. Искусство, мол, требует крови.

- Тогда смирись... Я надеюсь, ты создашь положительный образ российского
милиционера. Станешь культовым героем, в тебя будут играть дети, а министр
вручит почетный значок.

Характерный звук шагов в коридоре. Ать-два, левой! Спутать невозможно.

Сейчас будет кровь без искусства. Я угадал. Дверь распахивается, на пороге
замполит отдела Стародуб Илья Ильич. Зевс-громовержец в погонах. Самый
положительный образ российского милиционера. Правда, личико подкачало.
Широковато. И перстенек на среднем пальце явно диссонирует.

- Ты где с утра был?!

Вопрос, как вы понимаете, задан напарнику. Лично я с утра принимаю
заявителей. Тем не менее, Георгий наивно переспрашивает:

- Я?

- Ты мне не заходи раком за камень.

- А Андрей вас разве не предупредил? - с чистым сердцем напарник бросает
под замполита меня, - Я в Центральное РУВД мотался. Там ребята кучу вещей
паленых изъяли, проверял, нет ли наших.

- Пять часов проверял?

- Там опера не было на месте, подождать пришлось.

Илья Ильич садится на стул и достает блокнот.

- Так, у кого был, с кем встречался? Телефон. Учти, я с этого вопроса не
слезу. К тебе давно претензии назревали.

- Я не помню фамилии, а телефон выкинул. Зачем стол лишними бумагами
захламлять?

- Ладно, сейчас вернется машина, поедем, покажешь, где был, - Илья Ильич
явно не доверяет Жориным словам.

- Ко мне человек вот-вот придет... По убийству...

Напарник похож на пионера, застуканного сторожем в чужом саду.

- Ничего, человек подождет. В другой раз будешь докладывать не Андрею, а
старшим по званию. Хорошие отношения не должны мешать службе.

- Я думал...

- Ты не для того погоны носишь, чтобы думать, - Стародуб закрывает блокнот
и обращает свой суровый командирский взор на мою персону, - так, теперь ты.
Почему в кабинете беспорядок, с точки зрения грязи? Сложно приборку
сделать? Чуть-чуть приложить максимум усилий?

- Не успел. Поздно вчера закончил. Сегодня приберусь, - по военному четко
докладываю я.

- А баб зачем повесил? - Илья Ильич указывает на плакат группы "Блестящие",
закрывающий вмятину на стене.

Не подумайте ничего плохого. Никого головой о стену я не бил. Вмятина
появилась до меня.

- Так они второй год тут висят.

- Баб отодрать... Теперь второе. Ты за сегодня девять материалов
заштамповал. И все "глухие"! Рехнулся?! Отдел хочешь угробить?! Я человек
добрый, но всему есть предел!

Поясняю - моя сегодняшняя, добросовестная деятельность по регистрации
заявлений может нанести показателям непоправимый урон, откинув отдел на
последнее место в турнирной таблице чемпионата ГУВД по раскрываемости.

- Вы предлагаете отшивать людей, пришедших к нам за помощью? Я правильно
понял?

Минута молчания. Жора осторожно крадется к дверям, пользуясь неразберихой в
мыслях Стародуба. Я пытаюсь угадать следующую реплику замполита. "Ты
сначала раскрой, а потом регистрируй. Город на спецконтроле в
министерстве...".

- А почему брюки мятые? Что, всю ночь на бабе лежал? - резко меняет курс
Илья Ильич.

Не угадал.

- Виноват. Отпарю, - четко, по-военному отвечаю я.

- Завтра проверю, - сделав пометку в блокноте, замполит поднимается и ловит
в прицел не успевшего смыться Георгия, - так, никуда не уходи, вернется
машина, поедем в Центральное РУВД.

Жора обречено вздыхает и прекращает попытку побега.

- Нам деньги не за то платят, чтоб по пять часов неизвестно где болтаться,
- заканчивает воспитательную речь Илья Ильич, стоя в дверях, - государство
вам не бездойная корова.

Исчезает.

Те же, без замполита.

- Вот, Андрюхин, а ты говоришь, зачем в кино сниматься, - Георгий с
неподдельной злостью смотрит на дверь, - Вот для того! Чтоб всякие
отставники тобой не командовали, как салагой! Какое его дело, где я был?
Пиво пил! Ничего, посмотрим, что он после выхода фильма петь будет. Корова
бездонная!

- У тебя первые признаки звездной болезни. Имей в виду, пилюль от нее нет.

- Ничего, не заболею... А я не понял, ты чего, правда, десять "глухарей"
штампанул?

- Девять. Правда. Решил провести эксперимент. Посмотреть, что измениться в
отдельно взятом подразделении.

- Премии лишат, вот и все, что изменится. Ты больше так не экспериментируй,
Менделеев. Это тебе не научный институт... Ну, гад. Все настроение
испоганил!

Это не обо мне. Добрым словом Георгий вновь помянул Стародуба.

- А где ты действительно был? Дрыхнул, что ли?

Жора опускает глаза, трет рукой подбородок, рассуждая про себя, говорить
или не стоит.

- Я это... Репетировал... Лабудянский попросил текст выучить, ну и в роль
войти по возможности. Вот я и ... Только попробовать хотел, а потом глядь
на часы... Увлекся.

- Слушай, Жор. Кино это прекрасно, но как же убийства? Ты хочешь вот так,
за здорово живешь, променять одно на другое? А как же Рудольф Аркадьевич?
Или он тебе больше не интересен? Кто его прищучит? Утконос? Или Илья Ильич?

Жора виновато опускает глаза на мой не подметенный пол.

- Не боись... Раскроем.

Выходя на днях из ворот фабрики, Георгий был настроен заметно решительней,
метал молнии и клялся, что прижмет к ногтю этого наглого вруна Шилова и
самого переработает на мусор. "Эх, мешок бы ему на голову, да в лесок! Как
в кино с Бельмондо!" "Шилова в мешке не утаишь, Георгий. Да и у нас пока не
Франция".

Сейчас боевой задор коллеги на порядок ниже.

- Раскроем? - переспрашиваю я, - интересно, как? К тому ж, у тебя
репетиции.

- Они не помешают... А к Рудольфу есть тайная тропка. Никуда наш И.О. не
денется.

- Поделись, если не секрет. Что за тропка?

- А ты сам еще не понял?

Жора отрывает взгляд от пола. Во взгляде проснулось вдохновение.

- Честно говоря, нет. Жена?

- При чем здесь жена?... Машенька.

- Секретарша?

- Абсолютно верно. Думаю, красавица нам подойдет. Шилова она ни в грош не
ставит. Не авторитет он для нее. Сам посуди, красить глаза в присутствии
начальника... Это открытое нарушение секретарского кодекса. Да и потом...
Заметил, как она на него смотрела?

Должен заметить другое. Жора никогда не упустит возможности совместить
приятное с полезным.

- Не заметил...И что необычного в ее взгляде?

- Опусти башку в очко деревенского туалета, сделай глубокий вдох, а потом
посмотрись в зеркало. Вот такой же взгляд был и у нее.

Замечательная метафора. Чувствуется, Георгий действительно не напрасно
провел время с человеком искусства. Мне больше делать нечего, как башку в
очко совать. И почему именно деревенского туалета? Наш, отделенческий
нисколько не хуже.

- Я так думаю, если ее расположить, она много чего расскажет. И про живого
директора и про мертвого. А дальше видно будет...

- Я кое в чем не очень уверен... Машенька-то нам подойдет. Но подойдем ли
ей мы? Ты ведь правильно заметил, ее надо расположить...У тебя много денег?
Или ты собираешься ей стихи читать?

- Есть у меня, чем ее расположить, - голосом Глебушки Жеглова заявляет мой
друг, - какая баба не мечтает попасть в Голливуд? Не говоря о секретарше с
фабрики по переработке отходов.

- В Голливуд?

- Я фигурально выражаюсь. В мир кино. Иная подруга за секунду в кадре пол
жизни отдаст. На этом и сыграю. А не хотите ли, Машенька, в кадр-другой
попасть? Но с маленьким условием...

- Ты еще сам не снялся.

- Чепуха, договорюсь с Лабудянским. Жалко ему, что ли, человеку роль в
массовке дать? Там как раз в сценарии пара бомжих есть... А ты говоришь,
зачем мне кино...

- А в казино не хочешь с ней сходить? В "Бармалей", например?

- Дай денег, схожу.

- Я не о том. Жетончик у Бочкарева в кабинете...

- Ну и что? Человек любил азартные игры. Если б мне там поведали, кто его
пристукнул, бегом бы побежал. Но только не поведают мне там ни хрена.

Беспокоит Михалыч по местному телефону. Небось, десятое, юбилейное
заявление. Ошибся. Прибыла машина, Жору ждет увеселительная прогулка. Но не
в Диснейленд.

- И не лень барану бензин тратить, - ворчит напарник, покидая мой кабинет,
- скорей бы, скорей бы в кино...

Остаток дежурства прошел в той же экзотической обстановке. Я пытался
вычислить, какая еще из восьми заяв липовая, но так и не сумел. А посему
регистрировал все аккуратно и без мухлежа. В хозяйственный магазин, откуда
утащили банку с краской, пришлось нестись аллюром, периодически шарахаясь
от бросающихся следом собак. Хозяин, увидев мою истекающую потом
физиономию, долго извинялся, что побеспокоил органы такой ерундой. На что я
уверенным тоном заявил - пустяков для нас не бывает, помогать людям наш
долг и честь. Хозяин прослезился...

Замполит с Жорой вернулись из путешествия по местам боевой славы лишь в
районе девяти вечера, наконец, освободив машину... Чем закончился вояж, не
знаю, Жора сразу рванул домой.

Репетировать, наверно.

Сейчас на хронометре без пяти десять. Еще пара часов и мое дежурство уйдет
в историю. А кто знает, может и войдет. Я варю пельмени в электрочайнике и
релаксирую, закинув ноги на стол. Идиотская привычка, взятая из полицейских
сериалов, от которых я тащился до прихода в ментуру. Сейчас уже не тащусь.
От одной, слава Богу, избавился - демонстративно таскать сбрую с кобурой и
пистолетом. Укушенный еще таскает, хотя однажды получил за это от своих же.
Зарулил в кабак, с понтом снял пиджачок, обнажив свою фирменную упряжь и
висящий под мышкой пистолет. За что и был мгновенно вырублен двумя
ОМОНовцами, подрабатывающими в кабаке вышибалами.

О, а вот и он. Легок на поминках. Я убираю ноги со стола. Ну, чем еще
обрадуете, царь Борис?

- Зараза! - переступив порог Укушенный бьет кулаком о стену. (Где ж на всех
"Блестящих" напастись?), - сука какая-то у нас на земле завелась. Весь
район наркотой снабжает.

- Героином?

- Всем, что душе угодно. И кокс и "колеса"... По бросовой цене. Где-то
поблизости окопался. Наши дилеры раньше у черных на Левобережном рынке
брали, а теперь у него. Якобы, в какой-то хате перевалочный пункт. Ширево
из Закавказья идет, партии сумасшедшие, а здесь уже по дилерам
раскидывается.

- Откуда информация?

- Человечек мой только что шепнул. Где хата, он не знает, но попробует
вычислить. Думаю, в общаге какой-нибудь. Хорошо б накрыть.

- Слей тему в ОНОН[5], пускай крутятся.

- Не доверяю я нашему ОНОНу, - Борька зачем-то оглядывается на дверь и
снижает громкость вещания, - месяца два назад уже доверился. (Мат). Мне
Бурундук стуканул про черных с герычем[6] из девятого дома, я как идиот в
ОНОН перекинул. Черных так и не накрыли, а Бурундука через неделю с
"передозом[7]" на окраине города нашли. Да еще отбуцканного. Помнишь
Бурундука? Мелкий такой шустрила.

- Помню.

- Так что теперь я лучше сам... Лидка меня не искала?

- Звонила. Полчаса назад где-то. Я сказал, ты в прокуратуре.

- С ума сошел? В такое то время? Она ж туда перезвонит.

- Тогда предупреждай где ты. В засаде, кстати, не против посидеть сегодня?
У девчонки одной. Сосед ее донимает. Ничего девчонка, симпатичная. Мужа не
будет. Кроссворды порешаете, в картишки перекинетесь. На раздевание.

- Иди ты, - огрызается Укушенный, - сам садись.

После одного события засады для Бориса больная тема. Причем, в прямом
смысле. Сидел он как-то с Васей Роговым в хате у одной балерины, которую
хотели навестить квартирные воры. Сидеть в засадах скучно, неинтересно. Ну
и предложили хозяйке в карты сыграть. На раздевание. У Васьки всегда
дежурная колода в кителе. Балерина похихикала для вида и согласилась.

Фигурка - "Плейбой" отдыхает, что ж не сыграть? Раздеваться, конечно,
договорились не до полного "ню", а в разумных пределах. Понеслось. Так
увлеклись, что не заметили, как законный супруг вернулся. А муж, не просто
муж, а чемпион военного округа по боксу. Пришел герой с боевого дежурства.
Заходит в гостиную и наблюдает групповую эротическую сцену. Вася в семейных
трусах и носках, Бориска, в том же, но без носок, и молодая жена "топ
лесс". Интимный свет, интимный Джорж Майкл из магнитофона, винишко,
картишки. Легкий, игривый смех... Ой, здравствуй любимый. Знакомься, это
мальчики из милиции. В засаде сидят... Мальчики даже документы достать не
успели. Коро