че будет.

Набрать номер Шилова я не успеваю, в кабинет врывается Укушенный.

- Андрюхин, диктофон у тебя?

- Да, - я извлекаю из сейфа старенький "Панасоник" с треснутым корпусом, -
батарейки, правда, сдохли.

- Я новые куплю. Клюнули, собаки, клюнули! - Борька возбужден, как бык
перед началом схватки.

- Кто? - спрашиваем мы хором.

- Дилеры! Помнишь, я говорил, где-то под боком сука завелась, наркотой
торгует?

- И чего? Вычислил?

- Скоро узнаю, где окопались. Человек договорился партию "герыча"взять.
Сегодня встречается, чтоб подробности оговорить, а дня через три передача
будет. Я ему хочу диктофон зарядить. Лишняя доказуха не помешает.

- Аккуратней... Найдут - одним трупом больше.

- Не найдут. Он в трусы спрячет. И я его прикрывать буду.

- Вымыть потом не забудь, - предупреждает Георгий, - или в пакет пусть
завернет. А то мандавошек подцепим ненароком.

- Хорошо, - Укушенный прячет диктофон и идет к двери.

- Борь, погоди, - останавливаю его я, - ты в истории наследить хочешь?

- Чего-чего? - у Борьки вытягивается лицо.

- Ну, кем ты хочешь остаться в истории человечества?

Укушенный пожимает плечами, так, наверно, и не поняв вопроса.

- Человеком. Раз человечество. Не козлом же...

Когда он скрывается за дверью, я возвращаюсь к прерванному делу.

- Алло... Маша? Это из милиции. С Рудольфом Аркадьевичем соедини...
Что?!... Когда?!...Е-е-е... Мы сейчас, сейчас приедем...

- Что стряслось?! Замочили?! - кричит Жора, едва я кладу трубку.

- Нет... Сам отравился. Пару часов назад заперся в кабинете и наглотался
таблеток.

- Жив?!

- Да... Увезли в реанимацию. Перспективы фифти-фифти. Будем надеяться,
медицина победит.

- Гоним!


Гоним, мы, по обыкновению, на своих двоих. Аккумулятор Борькиного
"Мерседеса - 412" сдох окончательно и восстановлению не подлежит. О
служебном транспорте мы даже не заикаемся. Не дадут, даже под угрозой
ядерного оружия.

- Нервишки не выдержали, - предполагает Жора, когда мы летящей походкой
выходим из отдела, - прикинул, что сейчас его амуры выплывут, и траванулся.
Крепко его приперло, раз самоликвидацией занялся.

- Чего ж он раньше не траванулся? Бочкаревскую вдову не вчера приземлили.
Давай прибавим, вон автобус.

Мы отпускаем тормоза и успеваем втиснуться в последнюю дверь "Икаруса".

- Это и непонятно... А, может, это мент бывший из казино стуканул, что ты
приходил?

- Ему то зачем?

- Деньжат срубить. Его из ментуры, случаем, не за взятки выперли?

- Да откуда я знаю?

- То-то... А здесь вариант денежный - убийство, все-таки. Позвонил Шилову и
намекнул - гони бабки, кое-что расскажу. У того "очко на минус[13]",
естественно, заплатил. Любой бы заплатил. Мокруха - это не карманы резать.

Я хочу занять положение поудобней и вдруг ловлю какой-то
недоброкачественный взгляд, сверлящий нас с Жорой. Взгляд принадлежит милой
старушке, сидящей в метре от нас. Поворачиваюсь и замечаю еще несколько
лиц, сведенных немым вопросом. Все. Понял. "Очко на минус", "мокруха - не
карманы резать", "вариант денежный"... Сказано было громко, чтоб я
расслышал в шумном салоне. Я расслышал. Остальные тоже.

Я провожу ладонью по шее, что на нашем языке жестов означает "кончай
базар". Жора пожимает плечами и замолкает до конца поездки. Зачем строить
версии, если через полчаса все выясним? Может, Шилов записку оставил. В
конце концов, он пока жив и сам все объяснит. В одном Жора несомненно прав,
приперло Рудольфа Аркадьевича здорово. И уж во всяком случае, не из-за
разбитого мной стекла. Признаться, с того момента меня гложет противный и
занудный червячок, намекающий, что я мелкий хулиган.

Покинув автобус, мы знакомым маршрутом, продираясь сквозь вонь, добираемся
до проходной фабрики. Милицейских машин нет, значит, либо коллеги еще не
доехали, либо им просто не сообщили. Сообщат позже, из больницы. Конечно,
если этого захочет Рудольф Аркадьевич. Знакомый "Фольксваген" на площадке
заводоуправления. Стекло заклеено полосками скотча. Червячок превращается в
червя. Успокаивает одно. Я не по злобе душевной, а в силу непредвиденных
обстоятельств и токма ради истины.

В приемной несколько взволнованных господ, вероятно из числа заводских
руководителей. Кабинет Шилова открыт, но туда никто не проходит. Жора
представляется, просит покинуть приемную всех, кроме Маши. Маша, к слову,
выглядит спокойно, будто каждый день на заводе кто-то травится. Меня
посещают нехорошие мысли. Уж не она ли подсыпала отравки в чай Рудольфа
Аркадьевича? И не она ли, часом, лишила жизни своего предыдущего
начальника? А Жора с ней в разведчиков играет, в кино зовет сниматься,
вместо того, чтобы посмотреть на секретаршу трезвым взглядом. Я, как вы
понимаете, выражаюсь фигурально. Давно пора красотку на дыбу в Тайный
приказ. Да плеточкой, плеточкой...

- Рассказывай, - без преамбулы начинает Георгий, сев напротив нее, когда
посторонние покинули приемную

- Он с утра дерганый был, словно не в себе. Как с температурой, - Маша
достает сигарету и прикуривает, - совещание отменил, просил ни с кем не
соединять.

- Что-нибудь пояснил по этому поводу?

- Сказал, плохо себя чувствует. Я предложила вызвать неотложку, он
отказался. Примерно через час попросил минералки. Я принесла. Мне сразу не
понравилось, как он выглядит...

- В смысле?

- Обычно он снимает пиджак и работает в сорочке, а сегодня не снял его...
Так и сидел за столом, как статуя. Да и вообще... Он последние дни мрачный
какой-то. С работы пару раз днем уходил... Я оставила воду, спросила, не
надо ли еще чего? Он сказал нет, я ушла. Минут через пятнадцать слышу,
что-то упало в кабинете. Заглядываю - он на полу, скорчившись, лежит.
Хрипит, пена изо рта... Кошмар, короче. Стакан на полу. Я сразу в "Скорую"
позвонила, народ с этажа позвала. Сначала думала - с сердцем плохо, или
давление. Он жаловался все время. Мужик впечатлительный, из-за любой мелочи
убивается. Давление и скакало. А врач сказал - отравление. Коробочка от
таблеток на столе лежала... Забыла, как называются. Целую упаковку
проглотил.

Маша делает глубокую затяжку и вкручивает окурок в пепельницу.

- Вот и все.

- Милицию вызывала?

- Зачем? Он же сам. Жене позвонила только.

- Я так понял, ты осматривала стол?

- Нет, ничего не трогала. А врачам не до осмотра было. Сразу укол, на
носилки и в больницу.

- Пойдем, глянем, - Жора вскакивает со стула и устремляется в кабинет. Мы
следом.

Осматривать там, в общем-то, нечего. Никаких предсмертных записок не
присутствует. Бросается в глаза аккуратность, с которой разложены вещи на
столе, из чего можно сделать вывод, что Шилов сегодня к работе не
приступал. Жора выдвигает по очереди ящики, бегло шарит в них и закрывает
обратно. Он и сам не знает, что хочет найти. Закончив, бросает взгляд на
стол. Берет визитницу в кожаном переплете. Она явно выпадает из строгой
картины. Брошена небрежно, на край стола.

- Он обычно сам звонит или просит, чтоб ты соединила?

- По-разному. Когда занят, просит меня.

- Сегодня не просил?

- Нет, но сам звонил. Где-то за пол часа до... Я слышу, когда он набирает
номер.

Напарник садится на место увезенного в больницу Шилова, снимает трубку и
нажимает кнопку повтора.

- Меня всегда ужасно интересовало, куда в последний раз звонит человек,
решивший свести счеты с жизнью? Может, прямо туда? - Жора указывает на
потолок, - мол, встречайте, скоро буду.

Жорин незатейливый юморок понимают не все. Но, лично я давно привык.
Коллега нажимает кнопку громкой связи. После третьего гудка раздается
щелчок и металлический голос автоответчика. "Здравствуйте. Вы позвонили в
кредитный отдел банка "Державный". К сожалению, в настоящую минуту мы не
можем ответить на ваш звонок. Оставьте свое сообщение после сигнала, либо
перезвоните позже. Спасибо".

-- Не за что, - Георгий кладет трубку и таращится на меня испытывающим
взглядом, - скажи, друг. Вот лично ты, стал бы звонить в кредитный отдел
банка за пол часа до собственноручной кончины?

- Знаешь что, друг? - отвечаю я, - во-первых, у меня нет дурной привычки
накладывать на себя руки. Это пагубно влияет на здоровье. А во-вторых...
Мне в кредитном отделе ничего не светит, кроме нервного расстройства.

Жора поворачивается к секретарше.

- Банк "Державный" вас обслуживает?

- Никогда о таком не слышала.

-- Может, Шилов брал там кредит? Раз он звонил в кредитный отдел?

- Я не в курсе. Может, и брал. Он же мне не докладывает.

- Ладно, - Жора еще раз окидывает придирчивым взглядом кабинет и кивает
мне, - пошли.

Оставив Машу в приемной, мы выходим в коридор и шепчемся.

- Надо ехать в банк. Здесь ничего не выцапаем. Если б Машка что-то знала,
сказала бы.

- Точно ли?

- Отвечаю. Казаки вербуют на совесть. А банк - это интересно. Очень
интересно! Да какой идиот будет звонить туда за пол часа до смерти?!

- Почему же?... Например, сказать, что не сможет вернуть долг. Извиниться.
Как порядочный человек.

- Это мы и выясним. "Державный", "Державный"... А Орловский[14] не там
работает?

- Валентин? Возможно. Название знакомое.

Орловский Валентин Андреевич, бывший зам начальника нашего РУВД, ушел на
пенсион три года назад, возглавив службу безопасности какого-то
коммерческого банка. Кажется, как раз "Державного". Если это так, нам
крупно повезет. Орловский человек требовательный и дотошный. Я испытал это
на собственной бледной шкуре. А стало быть, о своей вотчине наверняка знает
почти все. К слову сказать, прошлой зимой он выиграл первенство города по
биатлону среди банковских работников Северо-запада. В свои пятьдесят с
хвостиком начисто перебегал и "перестрелял" молодое поколение.

Жора возвращается в приемную, листает пухлый справочник, находит телефон
"Державного" и набирает номер. Услышав ответ, интересуется, кто возглавляет
службу безопасности. По радостно сжатому кулаку, понимаю, что мы угадали.

- Соедините меня с ним, пожалуйста.

Спустя минуту Георгий бросает трубку, радостно восклицая:"Ничтяк! Он нас
ждет!"

Я смотрю на часы. В банк я еще успею сгонять, но потом необходимо вернуться
в отдел. Проклятая текучка. Течет и течет без конца. А мне ж еще и отдел
мыть.

Когда мы минуем проходную, Жора спрашивает:

- Ты заметил, чего не хватает на Шиловском столе?

- Бутылки? Для храбрости?

- Двух бутылок!... Фотка исчезла. Дочурки Кати.


Сев в автобус, мы больше не обсуждаем производственные вопросы, предпочитая
слушать других.

- Оль, говорят, в Питере завелся виртуальный маньяк? Уже шестерых
изнасиловал. Нет, правда, я на полном серьезе.

- Что значит, виртуальный?

- С помощью специальной программы может проникать в любые места. В
квартиру, например, или в баню. Пройдет сквозь стену, изнасилует и
исчезает.

- Брось чепуху городить. Что он, невидимый?

- Оль, я отвечаю! "Городские хроники" писали! Ленка мне приносила, я
собственными глазами читала. Что, газеты врать будут?

- Надеюсь, тебя еще не изнасиловал?

- Зря смеешься... А круги на полях? Тоже, скажешь, не было? Это доказанный
факт.

Я называю это вирусом.

Дамы выходят, и я не смогу услышать продолжение их научного спора. Круто,
однако, маньяк разгулялся. Шестой эпизод. Может, поймать? Пока весь город
не изнасиловал.

- Идиотки, - кивает на вышедших Георгий, - один дурак придумает, остальные
разносят.

- Жор, а вдруг, он и правда существует? Круги же на полях есть?

- Еще один... Ты про это Шишкину расскажи. Глядишь, внеочередной отпуск
даст. Для восстановления психического здоровья.

Я не сообщаю Жоре, что Шишкин уже в курсе. Но никакого отпуска я не
дождался.

Мысли возвращаются к Рудольфу Аркадьевичу. Очень хочется надеяться, что мой
вчерашний визит в "Бармалей" не стал причиной сегодняшнего происшествия.
Шилов прекрасно понимал - его адюльтер с вдовой Бочкарева рано или поздно
всплывет. С моей ли помощью, или без. Не исключено, Жанна Андреевна уже
призналась в этом Утконосу или прокуратуре. А адюльтер, судя по всему,
серьезный. Жора говорил, Шилов с женой далеко не благополучная ячейка
общества. Ругаются регулярно и от души. А Жанна Андреевна и помоложе и
покрасивши. Да и характер, наверно, попокладистей. В семье Рудольфа
Аркадьевича держала только дочь. Терпел, бедняга, но из дому не уходил.
Ситуация довольно типичная. И что получается? Все же не вытерпел. Решил
объясниться с шефом. Пришел к нему до хаты. Выкатил свой любимый "Мартини".
Жанна Андреевна была дома, но, чтоб не мешать мужчинам, ушла на кухню или в
спальню. Собравшись с духом, Рудольф Аркадьевич выложил правду-матку.
"Извини, Илья Сергеевич, ты хоть мне и начальник, но любовь дороже!" Илья
Сергеевич такого оборота не понял, полез в грязную драку, за что и получил
"Дафной" по голове. Либо от своего зама, либо от законной супруги. Пальчик
на попке "Дафны" говорит о последнем варианте. Билеты на "Калигулу?". Они
могли быть взяты не в качестве алиби. Просто удачно подвернулись. Когда
Жанну Андреевну прикрыли, Шилов, естественно, серьезно забеспокоился. Если
ударил он, это тюрьма. Если она - разбитые надежды, всеобщий позор и
презрение. И то и другое для впечатлительной натуры довольно серьезный
повод, чтоб бежать в аптеку за лекарством. Все вроде, логично и
психологически обосновано. Кроме звонка в банк.


Через пол часа мы проходим через вертушку банка "Державный". Орловский,
встретив нас, проводит к себе, угощает испанским кофе и предлагает изложить
проблему. Что мы и делаем, перебивая друг друга. Георгий не преминул между
делом похвастать, что скоро станет звездой большого экрана.

- Фабрика по переработке отходов? Нет, никаких кредитов они у нас не брали.
Всех крупных кредиторов я помню наизусть. Но название знакомое, в нашем
департаменте я его слышал. Впрочем, что мы голову ломаем? Минутку.

Валентин Андреевич связывается по селектору с кредитным отделом и
приглашает какого-то Валеру. Валера возникает почти тут же. Смесь Тома
Круза и Василия Шандыбина.

- Валера, вам сегодня звонил Шилов Рудольф Аркадьевич? С фабрики по
переработке отходов? - Орловский кивает на свободный стул, предлагая
молодому человеку присесть.

- Да. Я с ним разговаривал.

- Отлично. Что он хотел?

- Он консультировался... Возможно ли прекратить действия гарантийного
обязательства? Вообще то, странный вопрос.

- Почему странный?

- Если б это спросил студент, я бы еще понял... Но директор фабрики.
Человек юридически грамотный...

- Ничего странного, - спокойно отвечает Орловский, - мы же не удивляемся,
что в парламенте сидят люди, путающие падежи? Напомни, пожалуйста, суть
вопроса. Что за обязательство, почему он хотел его прекратить?

- Да все очень просто... Одна контора взяла у нас кредит. Шестьсот тысяч
долларов, если не ошибаюсь. Фабрика выступила гарантом возвращения денег. У
них есть недвижимость. Пара пустующих корпусов. Я сам ездил, составлял
оценочные документы. Шилов подписал гарантийное обязательство, мы уже
перечислили часть денег фирме.

- Все, вспомнил, - утвердительно кивает Валентин Андреевич, - а почему
вдруг он решил сделать реверс?

- Я не знаю, он не сказал об этом. Спросил, есть ли хоть какая-нибудь
возможность отказаться от своих гарантий? Я, естественно, ответил
отрицательно. Как говориться, закон обратной силы не имеет. Что с возу
упало, то не вырубишь топором.

- Это действительно, так? - интересуется Георгий у Орловского.

- Да, так. Даже если на фабрике сменится руководство, оно будет обязано
рассчитываться за долги своих предшественников. В нашем случае -
гарантировать погашение кредита. Это очевидно... Спасибо, Валера.

- Это все?

- Да, ступай.

Валера уходит, не простившись.

- И что это за фирма? - спрашиваю я.

- Здесь интересная история. К сожалению, меня в тот момент в банке не было,
ездил дом достаивать в деревню. Доложили уже после... К президенту банка
обратился хороший знакомый с просьбой о кредитовании какого-то проекта. В
качестве гаранта как раз и выступала Шиловская фабрика. В принципе, ничего
противозаконного нет. Единственное, о чем попросил шеф - не затягивать с
оформлением кредитного договора. В первую очередь, это касается моего
отдела . Мы отвечаем за чистоту сделки. Ребята уложились за неделю. Часть
кредита уже перекинули.

- А почему не весь?

- Это условие договора. Поэтапное финансирование.

- А что же, в таком случае, интересного в этой истории?

Орловский поднимается со стула и разминает плечи.

- Во-первых, процент кредитования. Он, как говориться, ниже нижнего
предела, что бывает не часто. Второе. Помимо самого договора, существует
график погашения кредита. Это обязательное условие. Расчетный счет фирмы
находится в нашем банке, чтобы мы могли отслеживать движение денег. В
обычной практике, часть крупного кредита погашается через три-четыре
месяца.

- Плюс проценты.

- Само собой. Но здесь кредит начинает погашаться аж через год. Я, конечно,
удивился, но шеф успокоил, сказав, что это его инициатива. Дескать, особый
случай, и надо пойти навстречу.

- То есть, возможность смыться с деньгами исключена?

- Смыться, конечно, можно, но тогда банку отойдет фабричная недвижимость, и
вся любовь. А уж мы умеем выцарапывать долги.

- Может, поэтому Шилов и позвонил сюда? Узнать, есть ли какая возможность
избежать этого? - делает предположение Жора, - Допустим, он понял, что
деньги возвращать не собираются.

- Все возможно, - спокойно отвечает Орловский, - нас многие хотят объехать
на кривой кобыле. Но в данном случае я спокоен. Фабрика вернет нам деньги в
любом случае.

- Черт, - вздыхает Георгий, - похоже, поэтому Шилов и решил не ждать
срока... Обидно.

- Почему обидно?

- Мы предполагали другой мотив самоубийства... А здесь обыкновенный кидок.
Интересно, почему он подписался в гаранты? Что это за проект?

- Это легко посмотреть, - Орловский садится за компьютер, - но, как
правило, этот пункт договора не соответствует реальности. Вы, к примеру,
указываете, что собираетесь вкладываться в производство йогуртов, а на
самом деле закупаете на Кавказе автоматы.

- Зачем же тогда вообще указывать?

- Формально ведь надо что-то указать. Для ревизоров. Ага, вот он... Кредит
берется для создания публичного произведения и на рекламу для его
распространения. Что ж, коротко и со вкусом. Понимай, как хочешь. Но, если
хотите, я дам вам юридический адрес, сгоняйте и сами выясните.

- Адрес то не липовый?

- Я же сказал, юридический. Фактический может находиться где угодно. Но
есть телефоны директора, главного бухгалтера, а они реальные. Записывайте.

Орловский диктует адреса и фамилии, которые нам ничего не говорят.

- Так, а название конторы?

- Пожалуйста. "ЗАО "Мидас".

- Как, как? - переспрашивает Жора.

- "Мидас". Сейчас как только не обзываются. Нет, чтоб попроще. "Знамя
Ильича" или "Светлый путь" - пожимает плечами Орловский, - хорошо, хоть не
"Мудак".

- А вы знаете, кто такой Мидас? - Жора вдруг становится похожим на беркута,
заметившего отбившегося от стада ягненка.

- Сорт кактуса? - не подумав, брякаю я.

- Сам ты кактус... Мидас - греческий царь. Из мифа. Все, к чему он
прикасался, превращалось в золото.

- Хорошая патология. Мне бы на денек-другой. Приподнялись бы. Георгий, да
ты эрудит! - я с восхищением смотрю на напарника, - давно пора стать
миллионером!

- Погоди ты, - Жора судорожно теребит пальцы. Верный признак, что он решает
сложную задачу на сообразительность, - да я знать про него не знал, кабы не
рассказали... Черт! А статуэтка? Там, в хате была статуэтка! Человечек с
золотой веткой в руках! Как же я сразу не вруби... Усекаешь? Усекаешь,
Андрюхин?

- Да как я усеку, если ты ничего не говоришь?

- Там! У Шилова! Когда мы "жука" ставили! Так-так-так... Публичное
произведение... Черт! Черт! Черт!

Орловский понимающе кивает головой. "Жуком" его не удивишь. А чертями и
подавно.

- Все, поскакали, - напарник отрывается со стула, автоматически протягивая
руку Орловскому, - пока, Андре