бою. После того, как ты уйдешь. - Маргарита помолчала. -  Третьяковы
знали смысл в этой жизни.
   - Маргарита... А у вас...
   - Девочка, давай на "ты", а? Я старше тебя, и мне это будет приятно.
   - Давайте...
   - Аля...
   - Да, извини... Маргарита... А у тебя есть дети?
   - Нет. И не будет, - тихо произнесла женщина, сразу как-то сникнув. -  Но
это не значит, что... То, что ты после себя оставишь, и  есть  то.  чего  ты
стоишь. Перед прошлым и перед будущим. Перед Богом.
   - Хм... Выходит, мои родители так ничего и не оставили...
   - Они оставили тебя. Не так мало.
   - Да?
   - И тебе нужно лишь доказать, что они сделали это  не  зря,  -  с  мягкой
улыбкой сказала женщина.
   - Я сама в этом сомневаюсь.
   - Ты недовольна родителями?
   - Я недовольна миром.
   - Да? Я - тоже, - рассмеялась Маргарита. - Но  это  не  повод,  чтобы  им
пренебрегать. Какое-то время они молчали.
   - Маргарита... Извините, что я спрашиваю... Вы... Ты... счастлива?
   Женщина улыбнулась устало: - Знаешь, девочка... Счастье в этом мире  ведь
не самое главное.
   - Да? И что же главнее?
   - Любовь.
   Глава 60
   Аля почувствовала, что очень устала. То ли  от  этого  разговора,  то  ли
оттого, что погода неотвратимо менялась и небо заволакивали низкие,  тяжелые
тучи,  грозившие  долгим,  мутным  снегопадом.   И   если   проснулась   она
отдохнувшей, то сейчас чувствовала апатию и вялость.
   Маргарита заметила ее состояние: - Похоже, ты не вполне еще  выздоровела,
девочка.
   - Выздоровела? От чего? Женщина пожала плечами: - От войны.
   - А откуда ты знаешь...
   - Это не нужно знать. Это можно просто увидеть.
   - Разве от войны можно выздороветь?
   - Да, раз это болезнь.
   - Маргарита... Можно мне еще спросить? Что все-таки за человек Маэстро?
   - Человек?.. Порой  мне  кажется,  что  он  просто  дьявол.  -  Маргарита
тряхнула головой, словно сгоняя наваждение.  Странная  улыбка  искривила  ее
губы. - Ладно... Это все бредни. Я пойду, а ты поспи.
   Аля не возражала. Как  только  Маргарита  закрыла  за  собой  дверь,  она
свернулась клубочком под теплым одеялом и уснула. В  предсонных  грезах  она
видела дом, маму и папу... Они стояли рядом с этим домом на высокой  горе  и
молчали. Аля пыталась спросить их о чем-то, но они или не  слышали,  или  не
желали отвечать... Девушка попыталась подойти к  ним  поближе,  но  на  пути
оказалась река. Широкая, черная вода маслянисто переливалась  под  странным,
фиолетовым светом...  В  этой  воде  плыло  ледяное  крошево,  а  берег  был
скользким, и Аля поспешила отойти  от  реки.  Вода  эта  даже  на  вид  была
ледяной, а девушка так устала от  холода!..  Она  возвращалась  по  какой-то
дороге, домика на горе, окруженного летом и цветущим садом, не  было  видно,
но она знала, что он есть, что там и живут теперь ее родители,  что  им  там
хорошо, что когда-нибудь они дождутся ее и снова все будут вместе...  Но  не
теперь. А потом Аля уснула. Без сновидений.
   Она проснулась оттого, что на нее кто-то смотрел. Открыла глаза и увидела
лиловый глаз, который,  как  ей  по-,  казалось,  глядел  на  нее  лукаво  и
весело...
   - Мишка... - улыбнувшись, прошептала Аля. Ей  по  думалось  сначала,  что
продолжается сон. Она закрыла  глаза,  открыла  снова.  Плюшевый  медвежонок
лежал  рядом  на  подушке.  Она  потянулась  рукой,  дотронулась  до  мягкой
шерстки...
   - Я рад, что сумел  тебя  обрадовать,  маленькая  амазонка...  Аля  резко
подняла голову. Рядом с постелью сидел одетый во все черное мужчина. Длинные
густые волосы, синие глаза... Он был  похож  на  стремительного,  гибкого  и
смертельно опасного хищника. Ну да, тот самый Маэстро.
   - Вы? Вы откуда?
   - Прямо с Луны.
   - Да? И как там на Луне?
   - Холодно. Впрочем, как всегда.
   Маэстро  произнес  это  так  буднично,  что  на  какое-то  мгновение  Аля
поверила, что это действительно так. И еще... Ей вдруг  стало  не  по  себе,
словно этот человек принес с собой  тот  самый  лунный  холод...  Холод,  от
которого цепенел воздух и замирало все живое.
   - Кто вы?
   Я тот, чей взор надежду губит; Я тот, кого никто не любит... Я бич  рабов
моих земных, Я царь познанья и свободы, Я враг небес,  я  зло  природы...  -
продекламировал Маэстро. - Кто я?.. Разве это важно? - Он встал,  вымученной
улыбкой сгоняя с лица печаль. И настоящая она была или  наигранная,  Аля  не
взялась бы ответить. - А поговорить нам действительно есть о чем. Я  вернусь
через тридцать минут. Только...
   - Не бойтесь, я не убегу. Мне некуда бежать.
   - Я давно ничего не боюсь. - Мужчина вышел, прикрыв за собой дверь.
   Аля прошла в душ. Сбросила сорочку и долго стояла под  горячими  струями.
Нужно было о чем-то думать, но о чем?
   Девушка стояла зажмурившись, ощущая, как по коже сбегают горячие капли...
Капли бежали и по щекам, смешиваясь со слезами...
   А сейчас ей нужно было решить только одно: кто такой  Маэстро,  друг  или
враг? "Я тот, кого никто не любит..." Лицо Олега Гончарова увиделось  совсем
близким... И - его голос: "Поверить - это самое трудное". Поверить?
   Но... Глаза Маэстро так глубоки и так равнодушны!
   Нет. У нее нет друзей. Маэстро или из той же компании, что и Сиплый,  или
из другой. Которая ничуть не добрее. Для  нее  это  ничего  не  меняет.  Как
только они найдут рюкзачок с наркотиками, ее сразу убьют.  И  искать  ее  не
будет никто. Да и кто она теперь? Лена Глебова или Аля Егорова?..
   Капли бежали по лицу, смешиваясь со слезами...
   Стоп!
   Дура, вот кто она! Если этот Маэстро нашел медвежонка, значит, он нашел и
наркотики! И ее - не убили. Почему?  Зачем  она  им  нужна?  Почему  Маэстро
просил Маргариту позаботиться  о  ней?..  Что  означает  этот  шкаф,  полный
нарядов? Зачем она нужна этому Маэстро? Зачем она нужна им? И  кто  такие  -
эти "они"?
   И зачем это Маэстро притащил медвежонка?
   "Мишка плюшевый, ласковый..."  -  услышала  она  сиплый  голос  того,  со
шрамом.
   Нет. Этот "черный человек" вовсе не похож  на  сексуального  маньяка.  Но
что-то ненормальное в нем все же есть. Скорее  даже  -  нечеловеческое.  Аля
вспомнила его ледяные глаза, и кожа мгновенно покрылась изморозью мурашек...
   "Я тот, кого никто не любит..."
   Бред. Галиматья.
   Девушка сделала воду горячей насколько возможно. И старалась ни о чем  не
думать. Минуту, две, три...
   Не нужно думать, просто почувствовать...
   Аля вышла из душа, завернувшись в огромную махровую простыню.  Медвежонок
лежал на кровати и косил на нее лиловым глазом.
   - Потап... -  ласково  прошептала  Аля,  погладив  медвежонка  по  мягкой
шкурке.  -  Помнишь  считалочку?  Ехала  машина  темным  лесом  за  каким-то
интересом... Инте-инте-интерес, выходи - на букву "С".
   "Ехала машина темным лесом за каким-то интересом..." "А в  машине  сидела
девочка Аля. У нее был мишка Потап. С виду он был плюшевый, но на самом деле
- живой и умный", - словно услышала девушка голос отца.
   - Ты умный, Потап? И  поэтому  такой  молчаливый  и  грустный?  Или  тебе
досталось там, в плену? Не грусти...
   "А больше всего ему было грустно потому,, что он не умел говорить.  И  не
мог рассказать девочке о том, какой он .и как он ее любит. Но Потап верил  в
то, что когда-нибудь девочка научится понимать его безо всяких слов".
   - Потап, что ты хочешь мне сказать?.. - произнесла Аля еле слышно.
   - Ты можешь меня выслушать? - Маргарита была  одета  в  длинное  вечернее
платье до пят. Маэстро невольно залюбовался ею. - Где ты витаешь?
   Маэстро снова окинул ее  взглядом  с  головы  до  ног:  и  -  Как  сказал
Александр Сергеевич: что хорошо, то хорошо... - Это сказал  не  Пушкин.  Это
сказала Лаура, узнав, что Дон Гуан шел прямо к ней. А за минуту перед тем  -
Гуан проткнул шпагой ее любовника, на что девица отреагировала вполне в духе
времени:  "Эх,  Дон  Гуан,  досадно,  право.  Вечные  проказы  -  а  все  не
виноват"....
   - Ужасный век, ужасные сердца... Марго, я теперь не готов к  литературном
диспутам. Сейчас я поговорю с этой девочкой, а потом мы уедем.
   - Далеко?
   - Не особенно.
   - Влад, я как раз хочу поговорить с тобой...
   - О "Каменном госте"?
   - Нет. Я могу говорить с тобой серьезно?
   - Серьезно? Интересно, о чем?
   - Об этой девочке. И о тебе.
   - Марго, не бери в голову, это чистый бизнес.
   - Именно поэтому. Я  не  хочу,  чтобы  она  участвовала  в  твоем  чистом
бизнесе. - Да? - Да. Аля этого не переживет.
   - Марго... Ты ошибаешься по поводу этой девчонки. Она способна выживать в
таких условиях, что... Знаешь, каждый человек выбирает себе тропу. И идет по
ней. Люди - как звери. Есть змеиные тропы, есть  -  кабаньи.  И  есть  тропы
одиночек, тропы  барсов.  Они  охотятся  высоко  в  горах  и  иногда  упорно
стремятся к снежным вершинам. Там нет для них ни еды, ни питья - ты  знаешь,
снег в горах совсем не то, что вода, он не утоляет жажды... Тем не менее эти
дикие кошки карабкаются по неприступным склонам, пока не обессилят.  Они  не
хотят погибать, гнить,  они  хотят  бессмертия.  Может  быть,  бессмертие  и
представляется им заоблачной снежной вершиной?.. Тела барсов  не  подвержены
тленью, их не растерзают ни шакалы, ни волки, шкуры их не достанутся кому-то
украшением или одеждой. Барсы не умирают, они уходят. В вечность. Как  люди,
идущие их тропой. Маэстро прикурил, чиркнув длинной спичкой, закончил: - Эта
кошечка может пережить всех. Пока не решит, что ей пора туда, к вершине.
   - Все это слова, Маэстро...
   - Поверь мне, я давно не ошибаюсь в людях.
   - Может быть. Только... Сейчас она устала. Отпусти ее.
   - Это невозможно, Марго.
   - Маэстро... Может, ты и гений, но ты безжалостен.
   - Как всякий гений, - пожал плечами тот.
   - Сделай исключение.
   - Исключение? Из чего? Из чего я могу исключить эту |девчонку? Из жизни?
   - Ради Бога, не устраивай очередное шоу... - Шоу? А  что  есть  вся  наша
жизнь, как не шоу? Закат (империй сопровождается общим психозом: люди ничего
не хотят знать, кроме шутовского представления! Вот только  для  водевиля  в
нем слишком много крови. Впрочем, и это не ново. Особенно на закате империи.
Ты вспомни, Марго, чего хотели римляне? Хлеба и зрелищ! И -  ничего  больше!
Нахлебавшись из корытца, они шли смотреть на кровь,  на  реки  крови,  и  их
любимцем становился тот император, что проливал ее больше! Нет, не на  полях
сражений - в цирках! Люди... Что может быть сладостнее для них,  чем  видеть
чужую смерть?!
   Тогда... Тогда люди были бесхитростней и проще, теперь  они  лицемерны  и
лживы, как ехидны! Посмотри на любой город! Он словно вымирает  по  вечерам:
все сидят запершись в своих квартирках, не  желая  знать,  не  желая  видеть
того,  что  происходит  снаружи!  А  снаружи  -  тьма!  Взрывы,  убийства  и
нескончаемая глумливая клоунада...
   - Прекрати, Маэстро! - чуть скривив губы, произнесла Маргарита.
   Но мужчина, казалось, ее  даже  не  услышал.  Большими  шагами  он  мерил
комнату, лицо меняло выражения быстро и нервно.
   - Скажешь, где-то там, за океаном, лучше? Их фильмы-шоу собирают  десятки
миллионов зрителей, кукольные эпопеи, кукольные злодеи,  кукольные  герои...
Вдребезги разлетаются стекла рушащихся небоскребов,  в  месиво  превращается
людская плоть, и льются, льются тонны бутафорской крови! Век железа и  крови
все  никак  не  может  насытиться  под  занавес!  Великая   империя   римлян
захлебнулась бы в той крови, что  пролита  людьми  самого  "образованного  и
гуманного" века, она захлестнула  бы  бессмертный  Рим,  будто  воды  нового
вселенского потопа!.. Да... Римляне  были  честнее:  они  не  скрывались  за
бутафорией... А мы... Все не можем насытиться... Под занавес... И ни у  кого
не хватает отваги объявить конец этому представлению... Ни у кого не хватает
отваги...
   Маэстро опустился в кресло. Лицо его было необычайно бледным  и  казалось
смертельно уставшим; на лбу блестели бисеринки пота.
   - От чего я могу уберечь эту девчонку? - тихо произнес он. - И почему это
нужно делать?
   Маргарита смотрела на него широко раскрытыми  глазами.  Потом  произнесла
тихо: - Маэстро... А ведь ты сумасшедший.
   Тот улыбнулся горько и устало, и в этой улыбке не было и тени игры.
   - К сожалению, я совершенно нормален. Абсолютно. У меня нет иллюзий.
   - Жизни без иллюзий не бывает.
   - Вот именно. Поэтому я всегда предпочитаю смерть. Она честнее.
   - Маэстро... Ты...
   - Закончим этот разговор. Марго.
   - Пожалуй.
   Маэстро приподнял брови: - Твой тон...
   - Девочка останется у меня,  -  глядя  ему  в  глаза,  твердо  произнесла
женщина. - А ты убирайся. Делай свой бизнес. Один.
   - Маргарита... - Маэстро смотрел на нее с нескрываемым удивлением.
   - Ты плохо расслышал? Я сказала - убирайся.
   - Ты... решила?
   - Да. Я решила. И решений своих, как ты знаешь, не меняю.
   Створки дверей холла за спиной Маэстро неслышно разошлись. Появились  два
крепких парня в одинаковых костюмах.  Их  правые  руки  были  скрыты  полами
пиджаков.
   - Ах, Маргарита... - Маэстро поднес руки к своему  лицу,  провел  тонкими
нервными пальцами... - Все-таки этот мир хорош. Он  не  перестает  удивлять.
Даже такого, как я. Это твоя личная инициатива или...
   - Что - или?
   - Есть такая аббревиатура... Человек из трех букв. Для знатоков штучка...
Ах, милая дама... Любите ли вы театр?.. Любите ли вы его так, как люблю  его
я?..
   - Не юродствуй, Маэстро.
   - Помнишь монолог Лира? "Увидишь - я  верну  ту  власть,  с  которой,  ты
думаешь, расстался я навек!" Я тебе уже не нравлюсь? Тебе нравится Лир?
   - А какая между вами разница?
   - Вот даже как... Хм... Итак, Лир. Ты стала поклонницей силовых  методов,
Марго?
   - Да. Если иные бессильны.
   - Согласись, это скорее в моем стиле.
   - Ты совсем свихнулся с годами.
   - Может быть, может быть... Ну что  ж...  Прощай,  Маргарита.  -  Маэстро
подмигнул, пропел: - Жить без любви,  быть  может,  можно,  но  -  как?..  -
Отвесил ей церемонный поклон, легко подхватил со стула черный сюртук. - Хотя
жаль.
   - Маэстро...
   - Я знаю, что предают только свои... Мне казалось, я давно привык, но...
   - Маэстро, ты ненормальный!
   - Лир - нормален?
   - Он понятнее.
   - Ты не спасешь этим девчонку. Наоборот.
   - Маэстро, я все решила. Все.
   - Жаль.
   Он  задержал  на  ее  стройной  фигуре  долгий  взгляд,  словно  стараясь
запомнить ее навсегда именно такой, повернулся на месте и  пошел  к  выходу.
Поднял правую руку, слегка пошевелил пальцами...
   Двое охранников чуть посторонились, но держались настороженно, не сводя с
него пристальных взглядов.
   Маргарита застыла у стола. На глазах ее блестели слезы.
   Маэстро шел к выходу танцующей походкой  и  вдруг...  споткнулся.  Сюртук
неловко взлетел вверх, а сам он согнулся в падении...
   Тяжелый нож, пущенный с огромной силой, пробил сердце.  Женщина  медленно
сползла на пол. Влага так и застыла в глазах невыплаканными слезами...
   Охранники успели лишь выхватить пистолеты. Короткий плоский нож торчал  у
каждого из  шеи.  Один  упал  навзничь,  спиною  на  пол,  второй,  хрипя  и
захлебываясь кровью, силился удержать ствол и сделать выстрел.
   Маэстро  приблизился,  спокойно  забрал  из  слабеющей   руки   пистолет,
произнес: - Извини, старина. Бросок был не совсем точен, - и одним движением
вогнал лезвие до конца. Охранник дернулся и безжизненно рухнул на пол.
   Маэстро вернулся к телу Маргариты. Посмотрел, чуть склонив голову. Сдул с
ладошки поцелуй: - Прощай, Марго. Ты была хорошей девочкой. Но... Жизнь есть
жизнь.
   Маэстро развернулся и пошел к выходу,  взметнув  сюртук  черным  вороньим
крылом.
   Дверь в комнату Али распахнулась. На пороге стоял  Маэстро.  Аля  была  в
одном белье, прикрылась шубкой.
   - Заканчивай туалет, амазонка! Едем.
   - Вы же сказали...
   - Обстоятельства изменились. Поговорим в машине. поторопись.
   - Может быть, вы выйдете, пока я оденусь?
   - Я буду смотреть в другую сторону. Да, оденься по-проще. Как для похода.
   - На чужую страну?
   - Вот именно.
   Аля натянула колготки, толстые шерстяные носки,  джинсы,  свитер  двойной
вязки и короткую дубленку. Подумала и прихватила  вязаную  шапочку  и  шарф.
Нашла  в  шкафу  средних  размеров  сумку,  бросила   туда   несколько   пар
запечатанного белья и кроссовки. Туда же положила плюшевого  медвежонка.  На
ноги надела удобные ботинки на рифленой  подошве.  Быстро  оглядела  себя  в
зеркало. Тряхнула волосами, рассыпая их по плечам: - Я готова.
   - Ну прямо юный пионер!  Вернее,  пионерка.  Пошли.  Аля  вышла  в  холл.
Состояние ее сменилось: она действительно была готова к любым неожиданностям
и сюрпризам. Самым неприятным. То ли от близости этого  странного  человека,
то ли по закону самосохранения, все  чувства  замерли  в  ее  душе,  застыли
ледяной изморозью; интуиция и логика сейчас помогали одна другой, и мозг  ее
был абсолютно ясен. Аля впервые чувствовала себя в таком  странно-отрешенном
состоянии... Словно ей предстояло решить уравнение  со  всеми  неизвестными,
решить быстро и верно; и решать и действовать придется "по ходу пьесы", и за
любую ошибку она заплатит дорого.
   Нужно выжить. Она сыграет по своим правилам, делая  вид,  что  играет  по
предложенным. Девушка чувствовала: иного способа выжить у  нее  теперь  нет.
Маэстро вывел девушку через черный ход.
   - Мы не скажем до свидания Маргарите? - спросила Аля.
   - Нет. Она уехала. - Разве она собиралась?
   - Нет, как и мы. Но бывает, что обстоятельства складываются так, что...
   Маэстро подошел к сравнительно небольшому двухместному  джипу.  Распахнул
дверцу: - Прошу.
   Створы ворот автоматически  разошлись,  когда  мужчина  нажал  на  кнопку
сенсора.  Мотор  завелся,  Аля  слушала  его  ровное  урчание,  смотрела  на
зеленовато светящиеся  приборы...  Вспомнила  вдруг  свою  квартирку,  и  ей
показалось, что вышла она оттуда несколько лет назад, и если и жила там,  то
в какой-то иной жизни.
   Автомобиль сорвался с места и умчался в снежную круговерть.
   - Так куда мы едем? - попыталась уточнить Аля.
   - К югу.
   - В мертвый сезон?
   Маэстро не ответил. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, и  бледное  лицо
его в зеленоватом мерцании приборов казалось маскарадной маской.
   Глава 61
   Кассета крутилась в магнитофоне, отмеряя мгновения времени, как колеса  -
километры шоссе.
   Автомобиль мчался на огромной скорости. Снежинки  плясали  в  свете  фар,
будто облетающий тополиный пух. Вокруг была степь; ее очертания  терялись  в
ночи. Как и очертания времени, страны и мира.
   Аля открыла  глаза.  Посмотрела  на  светящийся  циферблат  часов:  почти
четыре. Утра. Она тряхнула головой, поудобнее устроилась на сиденье.
   - Я что, уснула?
   - Как сурок. "Из края в край вперед иду - и мой сурок со мною..." - напел
Маэстро.
   - Дурацкая песня.
   - Сочинение господина Моцарта.
   - Да? Я не знала.
   - Из края в край... "Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю  я
коней своих нагайкою стегаю, погоняю... Что-то воздуху мне мало, ветер  пью,
туман глотаю, чую с гибельным восторгом - пропадаю, пропадаю!.."  Гениальные
строки... А как у Пушкина? "Все то, что гибелью грозит, для сердца смертного
таит неизъяснимы наслажденья..." Люди обожают играть со смертью, но очень не
любят проигрывать... А  приходится...  Гораздо  чаще,  чем  они  могут  себе
представить. Всегда, Но пока ты выигрываешь - это и  есть  настоящая  жизнь.
Все остальное - ничто.
   Маэстро смотрел сквозь лобовое стекло на дорогу, но  девушке  показалось,
что он не видит ничего: ни снега, ни  мглы...  Господи,  а  может  быть,  он
сумасшедший, этот Маэстро?.. Куда более опасный, чем тот, Сиплый...
   Аля вытянула из пачки сигарету, прикурила. Выдохнула дым.
   - Я так больше не могу...
   - Что? - Я не могу так больше! Кто вы? Откуда вы взялись?
   - Ты боишься? - скосил на нее  глаза  Маэстро.  Аля  хотела  соврать,  но
неожида