том  или  успехом,  их
нищетой или роскошью, их славой  или  безвестностью,  но  их  бытием  или...
небытием. Их жизнью и смертью. Сладостней  этого  ощущения  нет  ничего:  ни
близость красивейших женщин,  ни  вкус  изысканных  вин  -  ничто  не  может
заменить власти.
   Никита Григорьевич  Мазин  знал,  за  что  сражается...  Жить  на  пенсию
отставника  организации,  которую  в  скором  времени  обзовут  каким-нибудь
гестапо,   он   не   собирался.   Химеры,   называемые   "долг",    "честь",
"благородство". его не  увлекали  и  раньше,  а  в  сложившейся  ситуации  -
подавно; Мазина серьезно волновали лишь три понятия: жизнь, смерть и власть.
   Вполне благородное занятие для немолодого мужчины.  Ну  а  поскольку  оно
позволяло ощущать еще и вкус тех самых изысканных вин  и  любовь  тех  самых
изысканных женщин, то...
   Мурлыкай, Барс,  мурлыкай...  Чем  скорее  ты  назовешь  имя  человека  с
Ходынки, тем скорее исчезнешь... Естественно, в мир иной. лучший, горний, да
еще и  не  один,  а  с  милой  женушкой  и  сопливой  дочкой.  Живите  своим
растительным стадом там, а в этом жестоком мире не  место  ни  барашкам,  ни
агнцам. Особенно тем, что решили поиграть в хищников.
   Хищник должен думать только над тем, как захватить большую  территорию  и
отстоять ее... Этот Барс - не хищник. Его волнует судьба баранов. Так  пусть
разделит их судьбу. До конца.  Такая  уж  баранья  доля  -  служить  кому-то
кормом. Аминь.
   19 августа 1991 года, 8 часов 07 минут
   - Снег... Что это? - спросила Наташа.
   - Наркотики. Героин, морфий, опиум. Но в основном героин.
   - А при чем здесь ваша контора?
   - Наркотики - это оружие массовою поражения.
   - Ну конечно... А водка тогда - страшнее ядерной войны...
   - Не я это придумал. В свое время англичане в Непале выращивали  опиумный
мак в огромных количествах. Рынком сбыта стал прежде  всего  Китай.  Китайцы
возмутились; прошли три англо-китайские  опиумные  войны,  самые  настоящие,
прежде чем англичане утвердились в своем праве  эксплуатировать  этот  рынок
сбыта.
   - Ну и что? А Китай-то стоит до сих пор. Великая держава.
   - Тем не менее  тогда  Поднебесная  попала  в  тяжелую  и  долговременную
зависимость.
   - И это из-за наркотиков?
   - В том числе. Страна была расчленена, и снова Китай объединил  полностью
только Мао Цзэдун.
   - А Тайвань?
   - Политика - штука тонкая. И укладывается не в годы, а в века. Порой -  в
тысячелетия.
   - Слушай, тебе по пекинскому радио можно выступать!
   - Зря иронизируешь. Главная заслуга Великого  Кормчего  -  в  объединении
страны. Режимы приходят и уходят, единая страна остается.
   - Ну а при чем здесь ваша контора?
   - Видимо, кто-то решил учесть опыт.
   - Англичан?
   - Не только. Страны Востока - дружественная нам Индия, исламские режимы -
производят огромное количество наркотиков. И наркокартели  получают  доходы,
вполне сравнимые с прибылями  крупнейших  и  мощнейших  мировых  корпораций.
Причем не облагаемые никакими налогами. Слышала о "золотом треугольнике"?
   - Только что слышала, не больше.
   - А больше и не надо. Именно там производится две трети  потребляемого  в
мире опия. Переработанный в героин, он приносит хозяевам десятки  миллиардов
долларов.  И  губит  миллионы  жизней.  Только  в  Европе   годовой   оборот
наркобизнеса составляет 124 миллиарда  долларов  США.  Годовой  объем  сбыта
наркотиков в мире - около трехсот тысяч тонн.
   - Так я,  не  пойму:  что,  кто-то  решил  перевести  ваше  заведение  на
хозрасчет и зарабатывать этим деньги?
   - Не совсем так. Мотивировки были политические. И подкинул их кому-то  из
руководителей или комитета, или даже ЦК  кто-то  из  восточных  друзей.  Или
зарубежных, или наших среднеазиатов, - Да? И кто именно?
   - Этого я не знаю. Хотя могу примерно  просчитать  время:  год  семьдесят
шестой. Я тогда как раз в училище поступил.
   - Почему семьдесят шестой?
   - Первое серьезное обострение  болезни  Брежнева.  Наверное,  этот  некто
использовал возможность подать идею таким образом, что генсек одобрил ее, не
особенно вникая.
   - По-моему, он никогда ни во что не вникал.
   -  Наташка,  ты  совсем  взрослая  девочка,  чтобы  судить  о  людях  так
поверхностно. А о государях в особенности.
   - Володя, ты уже совсем взрослый мальчик,  чтобы  не  быть  всегда  таким
серьезным. Это я стебаюсь.
   - Чего?
   - Иронизирую. Сленг. Так что там подписал дорогой Леонид Ильич?
   - Полагаю, ему была предложена программа... Знаешь, эти восточные  режимы
не просто наживают деньги на поставке наркотиков, скажем, в США или Западную
Европу. По их разумению, так они борются  против  "мирового  сатаны".  Белый
порошок уносит жизней в год куда больше, чем  все  локальные  войны,  имеете
взятые, причем он убивает людей в сытых, благополучных странах, убивает,  не
разбирая ни чинов, ни званий, ни регалий, ни могущества родителей, не беря в
расчет ни интеллект, ни талант. Цель может быть сформулирована примерно так:
"они" навязывают бедным азиатам локальные войны, эмбарго  и  другие  тяготы,
те... Те лишают их будущего.
   - Мне  всегда  казалось,  что  наркотики  употребляет  определенный  сорт
людей...
   - Не очень привязанных к жизни?
   - Ну. вроде того. Какие-нибудь хрипящие рокеры,  бродяги,  неудачники  по
жизни...
   - У неудачников по жизни и бродяжек нет денег на "белое бессмертие".  Они
довольствуются спиртным.
   - Нет, погоди... Вот ты говоришь, англичане наводнили  Китай  опиумом,  и
ничего. Китайцы сумели и объединиться, и повоевать, и сейчас  очень  неплохо
движутся...  А  возьми  Штаты  пятнадцатилетней  давности!  Да  там   курить
марихуану было просто модой! Казалось, из  этих  хиппи,  поколения  "ленивых
бунтарей", не вырастет ничего путного, а  что  на  деле:  стали  те  вьюноши
примерными  отцами   семейств   и   жесткими,   расчетливыми   бизнесменами,
политиками, военными. Прагматиками. И с удовольствием вспоминают те времена,
когда трахались под каждым кустом с  такими  же  обкуренными  подружками  на
каком-нибудь  рок-фестивале...  По-моему,  ты  драматизируешь...  От   водки
кончается куда больше народу.
   - Это пока. Водку и употребляют практически все.
   - И все же...
   -  Нет,  Наташа.  Это  ты  упрощаешь.  В  программу  "Снег"   входили   и
научно-исследовательские институты...
   - Даже так!
   - Да. В семидесятые если что и  делалось,  то  делалось  очень  серьезно.
Особенно при наличии санкции Генерального.
   - Помню. Но и дури хватало.
   - Как везде. Так вот... - Егоров замолчал, собираясь с  мыслями,  закурил
сигарету. -  Это  было  замечено  давно:  и  водка  и  наркотики  по-разному
действуют на белых, желтых и черных...
   - В твоих устах "белокурой бестии"...
   -  Брось,  Наташка,  ты  же  знаешь,  что  я  не  расист.  Просто  такова
реальность. Индейцев Северной Америки уничтожили вовсе не карательные походы
колонистов или выстрелы лихих  ковбоев,  а  "огненная  вода".  Любой  азиат,
начинающий потреблять волку, спивается, как подросток, за два-три  года.  Из
десяти начинающих систематически употреблять спиртное азиатов спиваются  все
десять. Что, кстати, произошло не только с "ихними" индейцами, но и с нашими
доморощенными чукчами и камчадалами.
   - Понятно. Генотип такой.
   -  Кстати,  возможно,  именно  поэтому  пророк  Мухаммед  запретил  своим
последователям употреблять вино.
   - Угу. Они все больше коньячок предпочитают, как я могла заметить. -  Тем
не менее... Восточные люди могут курить гашиш,  опиум  годами,  безо  всяких
существенных подвижек, как наши так водочку  кушают.  А  вот  белый  человек
подсаживается  на  наркоту  крайне  быстро  и,  к  сожалению,  почти  всегда
необратимо. В девяносто восьми случаях из ста. - Егоров,  так  что  с  этими
двумя? Они тоже потом станут наркоманами?
   - Не-а. Не успеют.
   - Почему это?
   - Помрут от запоя.
   - Ага. Если ты шутишь, значит, не все так страшно.
   - Все достаточно противно, Наташка. Наркотики в  у  отличие  от  алкоголя
принимать начинают совсем молодые ребята; для них "пыхнуть" или "ширяться" -
не настолько попытка "кайф догнать", сколько желание принадлежать к  некоему
избранному кругу, у которого от окружающих есть и  свои  тайны.  К  тому  же
прием наркоты завязывается и на групповуху, что в зеленом возрасте  -  очень
даже стимулирующий фактор.
   - Наверное, и не в зеленом тоже? - хмыкнула Наташа. -  Но  -  одни  любят
арбуз, другие - свиной хрящик. Егоров, тебе-то какое до всего этого  дело  и
зачем вообще ты во все полез?
   - Вообще-то случайно.
   - Как это - случайно? В вашей системе бывают еще случайности?
   - Да их везде навалом! Все началось с командировки в Афган, помнишь?
   - Еще бы! Егоров, ты что, так все годы службы наркотой и занимался?
   - Нет. Я разным занимался. И  в  Афган  попервоначалу  попал  как  чистый
практик и долго не мог привыкнуть к тамошней работе. - Практик -  в  чем?  -
Наташка...
   - И не щурься! Сказал "а", говори "б". Ну  и  все  другие  буквы.  Думаю,
ничего ты уже не нарушишь, если расскажешь мне что-то. Причем  никаких  тайн
военных мне не надо, я же сказала... - В засадах я работал.
   - В засадах?
   - Спецназа. Все просто: сидишь в укромном месте и ждешь караван  "духов".
Пока не дождешься...
   - И - что?
   - И - все. Потом уничтожаешь живую силу противника, а материальную  часть
захватываешь.
   - Как-то... Как-то у тебя все не по-настоящему получается...
   - Зато у Хемингуэя по-настоящему.
   - Иронизируешь?
   - Нисколько. Война - это грязь и кровь. И много боли. Больше  ничего  там
хорошего нет.
   - Совсем?
   - Не совсем. Есть еще и дружба, и верность. Иначе  просто  не  выжить.  -
Егоров закурил, сделал несколько глубоких затяжек и одним движением  затушил
сигарету в  пепельнице.  -  Это  было  в  восемьдесят  шестом.  Засада  была
серьезная. Мы захватили три машины. У меня был приказ  сразу  по  ликвидации
живой силы связаться с базой  и  вызывать  прикрытие.  Один  из  автомобилей
оказался поврежден. Разрушенным оказался и контейнер, находящийся в  кузове.
Большой такой. В нем... В нем оказалось около семисот  килограммов  героина.
Пусть и скверно переработанного.
   Потом согласно приказу вызвал "вертушки", доложил с повреждениях.  Потерь
среди личного состава у меня не было. Вертолетов налетело  столько,  сколько
не  бывало  на  прикрытиях  войсковых  операций.  Из  двух  выскочили  бойцы
спецгруппы... Знаешь, об  этом  не  любили  говорить  ни  в  газетах,  ни  в
воспоминаниях потом, но такие были.. Они  выполняли  самую  грязную  работу.
Совсем грязную. На войне... На войне  и  ее  нужно  кому-то  делать.  Кто-то
должен.
   Они затарили в грузовой вертолет контейнеры. Никто  кроме  этих  ребят  и
нас. не знал, что в них. Мы вернулись на базу. Но, как выяснилось, остальные
наши группы с этой базы уже убрались, только мы... А  той  же  ночью...  Той
ночью был мощный налет. Вот именно, мощный.
   Обычно "духи" нападали втихую, и никогда - на базы спецназа. Слишком были
бы велики их потери при  любом  исходе  операции.  А  здесь...  Сначала  они
обстреляли нас из минометов и орудий,  потом  -  из  тяжелых  пулеметов.  Мы
пытались вызвать помощь, но ничего не вышло...
   - Что-то с рацией?
   - Не совсем так. Даже  пока  рация  действовала,  мы  не  могли  добиться
внятного приема...
   - Может быть, ваши враги выставили радиопомехи?
   - Может... Но... Такой аппаратуры у "духов" не было, это точно.
   Володи замолчал, глядя в одну точку. Закурил, сделал  несколько  затяжек,
продолжил: - В живых осталось трое.  Трое!  Из  тридцати  здоровых,  молодых
парней!  Ни  одна  "вертушка"  не  пришла,  даже  когда  рассвело,  ни  один
бронетранспортер! Никто!
   - Володя... - Женщина мягко положила ладонь на руку мужа.
   - Я спокоен, Наташка. Сейчас я спокоен. Втроем мы ушли в горы еще затемно
и затаились. Нас бы тоже перебили, но здесь уже случай. Часов в  одиннадцать
мы заметили километрах в семи небольшую группу. Одеты они были  как  "духи",
но когда я наблюдал за их передвижением в бинокль, то сумел рассмотреть лицо
одного из них. Это был... Короче, это  был  командир  группы  спецназа  ГРУ.
Тогда я просто-напросто встал во весь рост, дал длинную очередь из  "калаша"
в  воздух,  потом  начал  махать  руками.  Хм...  Хорошо,  что  попросту  не
подстрелили сгоряча...
   Вместе с ребятами мы вышли через трое суток в расположение базы  спецназа
ГРУ. Вертолет за нами прислали через пару часов. А еще через два дня со мною
встретился некий товарищ...
   К ЭТОМУ времени у меня накопилась масса вопросов. Первый:  каким  образом
"духи" смогли за полсуток организовать такое хорошо подготовленное нападение
на базу? Подтянуть технику, сосредоточиться,  а  наши  при  этом  ничего  не
заметили, а? Второй: почему нам не подошли на выручку'? Как удалось  узнать,
силы были, силы вполне мобильные, и очень недалеко:  стоило  нас  поддержать
огоньком или броней, и группа осталась бы цела. И третье: с базы ГРУ "домой"
мы долетели в целости и сохранности только потому, что  пилот...  самовольно
изменил полетное задание. Капитан Игнатьев... В Афгане он был пилот милостью
Божьей, плевать хотел на любое начальство... Потому, наверное, и выжил...
   Первым делом, как взлетели, он отключил рацию, глянул  на  нас:  "Мужики,
мое дело - вас в цельности доставить, так? Потому "косяка" давить нечего,  у
всех свои протечки в чердаке. Мы должны лететь через Западный отрог,  но  мы
там не пойдем. Не знаю почему, но не пойдем. Страшно мне там  идти,  поняли?
Так что... - Потом приложился  к  фляжке.  -  Ну  что,  как  говаривал  Юрий
Алексеевич, поехали!" -  "Какой  Юрий  Алексеевич?"  -  "Так  Гагарин!  Юрке
попроще было, по нему из всех видов не палили. Хотя - как знать..." Он круто
развернул машину, и мы понеслись на юг, прижимаясь к невысоким  горам,  чуть
не задевая брюхом каменистые склоны... Ну так вот, на другой  день  со  мною
беседовал человек...
   - Некий товарищ?..
   - Нет, он представился, только... Знаешь, Наташка,  "неким"  его  назвать
сложно. Увидев его однажды, вряд ли когда забудешь. Для нашей конторы  такое
лицо...
   - Красавец мужчина?
   - В смысле?
   - Лицо выразительное?
   - Трудно сказать. Наверное, раньше оно  и  было  приятно-неприметным  или
даже красивым, если  бы  не  шрам.  Словно  лицо  когда-то  располосовали  в
лохмотья бутылочным остовом...
   Глава 41
   19 августа 1991 года, 8 часов 23 минуты
   При этих словах Крас, сидящий в фургончике  и  слышащий  каждое  слово  в
комнате, усмехнулся, но совсем невесело. Больше всего  это  было  похоже  на
гримасу даже не боли - ярости...
   ...Случилось это  в  шестьдесят  седьмом.  Красу  тогда  едва  исполнился
двадцать один год, он с блеском учился в МВТУ им. Баумана и мог бы считаться
во всех отношениях удачником, если бы... Ну да, ему до скандала не  везло  с
девушками. Казалось бы, всем вышел: и статью, и спортсмен, и лицо, тогда  не
обезображенное шрамом, было приятным, его даже сравнивали с Аленом  Делоном,
правда... Правда, глядели при этом словно  жалеючи,  будто  природа  взялась
было лепить нечто исключительное, да и не доделала... С  отроческих  лет  он
проводил много времени у зеркала, пытаясь понять, в чем он,  этот  невидимый
изъян... Самому себе он нравился. И волосы он носил по  тогдашней  моде,  до
плеч, и деньги водились... Почему же?..
   С девками не выходило ничего путного. Трижды он добирался  с  партнершами
до постели, но каждый раз у него было ощущение, словно он просто потерся обо
что-то липкое и влажное вроде нечистого махрового полотенца из общественного
сортира... Нет, те, с кем он имел дело, ему не нравились, а те, от  кого  он
мог бы потерять голову, избегали его ухаживаний  с  настойчивостью...  Да  и
нравы  тогда  были  вполне  пуританские  по  сравнению  с   нынешними:   его
однокурсники один за другим обзаводились семьями "по залету", и он  думал  о
себе: может, оно и к лучшему?..
   А случилось это, когда  ему  стукнуло  двадцать  два.  Была  вечеринка  у
однокурсницы  Кристины.;  выпивали,  слушали  "Битлз",  танцевали...   Время
близилось к одиннадцати. студенты добропорядочно откланивались и отбывали. А
Гриня Краснов - -  набрался.  Очнулся  в  три  часа,  в  трусах,  рубашке  и
галстуке, лежащим на узенькой тахте рядом с  какой-то  женщиной.  Он  встал,
крадучись пробрался в туалет, натыкаясь на столы и стулья; из другой комнаты
слышалась возня; он заглянул в приоткрытую  дверь:  на  широкой  деревенской
кровати развлекались втроем Вадик Александров и  сестры  Ветлицкие,  хозяйки
дома. Его словно обдало  паром;  лицо  покраснело,  дыхание  участилось,  он
провел рукой по трусам, чувствуя набухшее естество. Но вдруг стало  даже  не
совестно,  а  неприятно:  во  тьме  копошились  три  потные  фигуры,  и   он
почувствовал и досаду, и зависть гораздо острее, чем желание.
   Собственно, сестер было трое; старшая, Элеонора, как он понял, - это  его
соседка по постели, и по всем критериям она на семь статей ниже сестричек; а
особенно   хороша    младшенькая,    Анджелка,    сводная    первым    двум.
Четырнадцатилетняя нимфетка с  длиннющими  ногами,  распущенными  по  плечам
белыми, крашенными гидроперитом, волосами и  взглядом  зеленых  глаз  таким,
будто персона мужского пола для нее существо высшее,  иррациональное,  почти
марсианин... Этот  шалый  взгляд  распутной  недотроги,  дикарки  с  острова
Лесбос,   впервые   увидевшей   мужчину,    заводил    с    пол-оборота    и
пацанов-ровесников,   и   взрослых,   ну   а   добропорядочных    семьянинов
предпоследней молодости доводил до такого состояния, что они бросали к ногам
предмета страсти деньги, карьеры, семьи...
   Мысль о том, что эта гибкая, дразнящая дикарка сейчас кувыркается голышом
в постели  с  его  приятелем,  да  еще  и  в  компании  сестры  Кристинки...
Кристинка, та была тоже очень ничего, а  вот  старшая...  Почему  жизнь  так
несправедлива?
   Крас зашел в туалет, потом, по-воровски оглядываясь, прокрался к  бару  в
секретере,  нашарил   в   нем   чудом   оставшуюся   бутылку   виски:   энзэ
Ветлицкого-старшего, настрого запрещенный к распитию. Так же, втихаря, засел
на кухне, отвинтил пробку, с мстительной радостью  решив:  раз  у  них  свои
развлекухи, мы им устроим подлянку. Налил себе в чашку, хлебнул. Поморщился.
Вкус хваленого виски  больше  всего  напомнил  ему  смесь  самого  сивушного
самогона и одеколона; Краснов поморщился, стараясь не вдыхать, выпростал всю
чашку, налил снова, выпил до дна. Теплая ленивая волна настигла мгновенно...
   Что было потом, он  помнил  смутно.  И  то,  как  вошел,  пошатываясь,  в
комнату, где  развлекались  сестры  с  приятелем,  и  то,  как,  то  и  дело
прикладываясь задницей об углы, стягивал трусы... Память сохранила почему-то
только  хищно  выпяченные  губы  Анджелки,  когда  она,  взвесив  на  ладони
бездействующее "мужское  достоинство"  Краса,  словно  базарная  торговка  -
гроздь винограда, презрительно выдохнула: "Не стоит. И стоять не будет. Зато
как висит!" Потом залилась истерическим смехом, выдавив из себя: "Пошел вон,
коз-з-зел!" Гриня вернулся в зал, рухнул ничком  на  незастеленную  тахту  и
мигом вырубился.
   Снова он проснулся часа через три. Во всех четырех  комнатах  было  тихо;
единственное,  что  ощущал  Крас,  это  стоящее  колом  "орудие"  и   дикую,
безотчетную ненависть. Он вошел в комнату,  зажег  верхний  свет:  любовники
спали. Одним движением сбросил одеяло со всех троих.
   - Тебе чего, козел? - спросила вскинувшаяся Кристина, а  он  с  силой,  с
оттягом ударил ее кулаком с лицо. Девушка разом откинулась с дивана.
   - Гриня, ды ты оху...
   Приятеля Крас просто-напросто вытряхнул из постели единым рывком, схватив
одной рукой за разом треснувшие трусы, другой стиснув шею, словно тисками...
   - Хриня... - успел прохрипеть тот, а Крас одним движением ударил парня  о
стену с такой