окля  видно,  что  у  тебя  в
трусиках мокро все... И что? Трахает-то  он  холопок,  давалок,  потому  что
перед ними обязательств никаких!
   Я почувствовала, как на глазах закипают слезы... Что ж она все-таки такая
сука, эта Медвинская?..
   - Во-во, пореви еще... Да все я понимаю: просто тебе, как и всем, хочется
к крепкому парню прилепиться, без дураков, как мне к Булдаку, раз уж с Буней
не получилось... Вот ты и лепишься на  постоянку...  И  наверное,  правильно
делаешь... А то... Хочешь, я тебя познакомлю с нормальными мужиками?
   - Это из груздевских?
   -  Груздев,  понятно,  босс,  но  там  еще  есть:  Манохин,  он  районным
строительством заведует, и денег у него как вшей  у  нищего...  Он  от  тебя
точно заторчит! А  как  узнает,  что  целка,  -  так  и  вообще  пойдешь  на
постоянку! Быть постоянкой - это тебе...
   - Ну и сука ты!
   - А то...
   - Это чтоб я Буне не досталась?
   - Да пошла ты.
   - Стерва ты, Катька, вот тебе и...
   - А ты не стерва? Сидишь тут, жалелыцицу из себя строишь!  Не  нужно  мне
никаких жалений, поняла?
   Я только вздохнула. Катька отвернулась к стене и жала так бревном...  Все
же ее было жалко. Я знала, что  она  сейчас  плачет.  Потому  что  боится...
Боится увидеть сво„ лицо после,  когда  снимут  бинты...  Надо  думать,  эта
сволочь Булдак постарался на славу...
   - Ты не переживай, - произнесла я. - Буня, что ты нем  ни  говори,  пацан
справедливый... Он достанет Будлака, и тот ответит. Ну  изменила  ты  ему  -
это, конечно плохо, но чтобы так потом уродовать...
   Катька аж взвилась! Да и я  хороша  -  подобрала  утешительное  словечко,
нечего сказать: "уродовать".
   - Ты что, правда такая дура или притворяешься?! проорала она.
   - Извини, Кать, я не хотела...
   - Чего ты не хотела? Ты что, серьезно думаешь, что Булдак избил  меня  из
ревности?
   - А из-за чего же еще?
   - Ну целка, ну дите! Да плевать он на это хотел, по  няла?  Он  сам  меня
Груздю и подставил!
   - Как это - сам?
   - А вот так! Угодить решил большому боссу да жизнь свою устроить  попроще
да поприкидистей, сутенер елдин! Сдал он меня, как последнюю  холопку  сдал,
вот и все дела! В аренду!
   - Груздь что, деньги ему за тебя платил?
   - Вот еще... Я все же не дешевка... Уговорил меня Булдак:  сказал,  нужно
поближе к этому Груздю подойти, а потом подломить его хорошенько...
   - Как это - подломить? - Как-как, выставить, и все дела!
   - Ограбить?
   - Да называй как хочешь!
   - Вот это да!
   - А чего тут такого? Сама о себе  не  позаботишься  -  никто  о  тебе  не
позаботится. Тем более Булдак сказал  как  только  дело  провернем,  смоемся
отсюда подальше..
   - Так у вас же ни паспортов, ничего...
   - Нашла проблему: с деньгами все можно купить,  ты  поняла  -  все!  А  я
выгляжу на все  шестнадцать...  -  Катька  вдруг  осеклась,  добавила  почти
шепотом: - Выглядела...
   - Тогда почему... - начала я.
   - По качану, - огрызнулась Медвинская. - Нет, я правда не понимаю...
   - А чего тут понимать?.. Тут видеть нужно,  тут  нужно  пожить  так,  как
живут Груздев, Манохин, Стеклов...
   - А что там особенного?
   - Чего тебе объяснять, все равно не поймешь... Потому что дите...
   - Да ладно тебе... А ты попробуй.
   - Попробовать? - Катька задумалась на секунду. - скажи мне,  в  чем  верх
мечтаний всех здешних?
   - Детдомовских?
   - Ну хотя бы...
   - Домой. Все хотят домой.
   - Ладно, это понятно. А по-простому?.. Теперь задумалась я.
   - И нечего лоб морщить, все как  в  том  фильме  про  "Республику  ШКИД":
нажраться от пуза! Или скатерку спереть и рубаху из  нее  скроить!  Не  так?
Пусть вместо скатерки - джинсовый костюм или  там  платье,  не  важно,  суть
одна. Прикури мне сигарету... - попросила Катька.
   Глубоко затянулась, выдохнула дым.
   -  А  вот  представь  салон  могучего  "мерса",  где  пахнет  не   вшивой
дезинфекцией или  щами  из  тухлой  капусты...  Запах  дорогой  кожи,  какой
обтянуты кресла, мерное покачивание, ненавязчивая музыка... Хорошо выбритый,
подтянутый спортивный мужчина рядом... Загородный ресторан,  больше  похожий
не на кабак, а  на  закрытый  клуб,  -  он  таковым  и  является...  Хорошее
шампанское, вышколенная обслуга, превосходная, изысканная  еда...  Представь
мраморную ванну, а в ней пена пушистая и нежная, как шелк... И запах цветов,
когда утром ты просыпаешься в большой постели,  а  рядом  букет  только  что
срезанных цветов, еще в  капельках  росы...  И  простыни  хрустят  и  пахнут
фиалками... А на кухне тетя Груня уже  поджаривает  тосты  и  намазывает  их
свежайшим сливочным маслом, и икра на льду,  и  чай  такой,  что  от  одного
аромата можно сдвинуться, и кофе, и все, чего душа пожелает...
   Ты понимаешь, что они живут в другой стране, в другом мире?..  Их  заботы
другие, их желания другие, их подстерегают другие опасности...  Людишки,  не
важно, детмовские или вольноживущие - все озабочены тем, как бы набить брюхо
жратвой, а квартирку-клеть - утварью. Их это уже не волнует, это для  них  -
само собой, но они продолжают рисковать и пахать, потому что хотят  быть  не
последними, хотят быть круче! Ты понимаешь?..
   Я уже не говорю о сексе... Груздев, я его  называла  Папа,  -  произнесла
Катька с ударением на второи слог, - просто гений какой-то в этом деле!  Эти
наши только сопят и "гоняют дурака", кто как сможет, а Папа... Да что я тебе
могу объяснить, целке?.. Ничего.
   Знаешь, что было самое трудное? Это  уходить  оттуда  в  детдом.  На  эти
кровати с проржавевшей сеткой, на эти рыжие матрасы, глядеть на  придурочных
детей и еще более придурочных воспитателей с учителями... Меня от этой грязи
и глупости тошнит, ты понимаешь, тошнит!..
   Физически!
   - К хорошему легко привыкаешь... Только...
   - Заткнись и слушай, недолетка! И  нехрена  меня  жалеть!  Я  никого,  ты
слышишь, никого  больше  жалеть  не  буду...  Морду  Булдак  раскроил,  зубы
повыбивал! Ну и дурак, что не  убил!  Я  его,  подонка  рваного,  все  равно
достану и порешу, падлу! Своими, чужими ли руками, а жить он  не  будет!  Ты
думаешь, сломали меня? Сама дура, вот и расплатилась  собственной  физией...
Ничего... Слушай меня внимательно. Ля-ля! Я убью,  зубами  загрызу  всякого,
кто мне в тот мир вернуться помешает! Здесь все равно не жизнь, и  прозябать
меня никто не заставит! Никто! Лучше подохнуть на  подлете,  чем  всю  жизнь
гнить! Я... Я в Москву поеду... Скажешь, так меня там  и  ждут,  с  порченой
физиономией и детдомовским прошлым?.. Ждут, еще как ждут, только они об этом
еще не знают!
   Слушай меня внимательно, целка глупая,  и  забей  себе  в  мозги  на  всю
дальнейшую жизнь: я не одна такая! Любой, ты поняла, любой  или  любая,  кто
хоть раз попробовал того мира, той страны другой, не захочет жить в этой!  И
он будет убивать, бить, резать, подставлять, предавать,  подстилаться,  лишь
бы остаться в том мире навсегда...
   Катька перевела дыхание.
   - Все хотят, не у всех духу хватит. Так  вот,  Глебова,  у  меня  хватит.
Можешь не сомневаться. И  больше  ни  одной  глупости  я  не  сморожу.  Будь
уверена.
   Катька замолчала, забычковала сигарету.
   - Все. Закончили трали-вали разводить, спать хочу.
   - Погоди, Кать... Я одно не поняла: почему на  тебя  Булдак  все  же  так
вызверился?
   - А чего тут не понимать? - Катя вздохнула. - Для  Булдака  я  кто  была?
Пожимаю плечами: - Подруга...
   - Угу... А также подпруга, лошадь и седло... Короче - мясо. Да и для всех
здесь... Катька - стерва, Катька - сука, будто  кто-то  из  вас  лучше...  А
он...  Папа...  Для  него  и  была  деточка,  лапочка,  зайка...  Тебе  что,
непонятно?
   - Значит, все-таки из ревности?
   - Тупая ты, Глебова,  как  толстолобик!  Просто  достал  меня  Будак,  ты
поняла? Достал! Я ему сказала, что пошел он лесом, а также  лугом,  полем  и
другими болотами! Он прямо взбесился! При всем своем нахрапе  Булдак  еще  и
псих... Ну и я дура - момент выбрала...
   - Какой момент?
   - Такой. Булдак с городскими синяками уже стакнулся...
   - С какими синяками?
   - Ну  с  блатными...  А  Папик,  Груздев,  как  раз  эту  шпану  вычищать
собрался...
   Тут меня словно током ударило...
   - Погоди... Но ведь сегодня...
   - Что - сегодня?
   - Сегодня Буня с ребятами поехал как раз в город... Катька откинулась  на
подушки, захохотала: - Ну Булдак, ну курва! Убил, сволочь, наповал убил -  и
трех зайцев сразу! Мне витрину расквасил так, что чинить  замучаешься,  Буню
под разборку Папе подставил, синяков своих прихранил и Папу Груздя подставил
в  случае  чего:  чем  бы  разборка  ни  кончилась,  а  пацаны  наши  сплошь
несовершеннолетки и малолетки! Кукиш мякинный! Если пару сироток отправить к
праотцам. Папу со-жрут с потрохами:  демократическо-туалетная  пресса  такой
финт не упустит, до костей будет обсасывать, до шкурки, До крайней  плоти...
Ой, я не могу... Булдак... Булдак-елдак! А ведь с виду - дебил дебилом!.. Не
мо-гу!..
   Катьку колотила истерика.  Она  захлебывалась  рыданиями.  Я  попробовала
трясти ее  за  плечи  -  бесполезно.  Ринулась  вниз,  на  первый  этаж,  за
Светкой... Выскочила во Двор... Она как раз шла навстречу.
   - Ты чего сорвалась?!
   - У Катьки - истерика...
   - Подумаешь...
   - Светка! Булдак Сашку Буню подставил! Он уехал?
   - Сашка? Ну да. И все пацаны с ним. С час уже.
   - Быстро, ты слышишь, быстро за ними! Предупредить!
   - Не так спеши. Под чью разборку? Синяков?
   - Нет. Груздева.
   - Черт!
   - Бежим!
   - Куда? Автобус припрется через полчаса, если сегодня вообще будет. Нужно
на Валерике.
   - А если он откажется?
   - Отказаться подвезти таких куколок, как мы с тобой - Думаешь?
   - Уверена.
   - Бежим!
   Глава 30
   - Нашли дурака...  -  цыкнул  зубами  Валерик,  тщедушный  мужичонка  лет
тридцати пяти, прислонившись тощей спиной к борту "Москвича"-пикапчика; зубы
его были мелкими, как у хорька, и гнилыми, как перезревшие поганки. -  Нашли
дурака...
   Валерик был детдомовским шофером-экспедитором. Росточком - метр с кепкой,
редкие всклокоченные волосики постоянно торчали в разные стороны.  И  еще  -
был он личной "креатурой"  Кабана:  возил  продукты  не  столько  в  детдом,
сколько на личную гасиенду директора.
   По слухам, была у Валерки в райцентре супружница, крупная суровая  тетка,
которая бивала бедолагу чуть не ежедневно. И было за что:  вечерами  Валерик
залезал в каптерку,  помещавшуюся  рядом  с  душевой  девчонок-малолеток  на
первом этаже, приникал к щелям в дощатой перегородке, отделявшей каптерку от
раздевалки, и дрочил до полного изнеможения. Для жены от  мужской  его  силы
оставались одни воспоминания, если  они  у  нее  вообще  были.  Говорят,  он
пытался приставать к девочкам, но пацаны поговорили с ним тишком, и  Валерик
отвязался. Из каптерки же его даже гонять перестали: что возьмешь с убогого,
молью трахнутого мужичонки?..
   - Валерик, нам о-о-чень надо...
   - За бесплатно не вожу, - скривил он рожу.
   - А кто сказал, что за бесплатно? - округлила глаза Светка.
   - Не свисти... Денег у вас нет: вторую неделю на капусте гнилой сидите.
   - Ну ты и жлоб...
   - Поучи еще...
   - А бартер?
   - Чего?
   - Валерик, ты водила или где? Две ну просто очень завлекательные девчонки
просят подбросить их до городка, а ты - о деньгах... Пфи...
   Видно было, как дернулся  его  кадык,  проталкивая  вмиг  ставшую  вязкой
слюну.
   - А ты мне не вкручиваешь, свиристелка?
   - Вот еще!
   - Хм... - подавился Валерик смешком. На его пигмеиском  лице  можно  было
читать, как в ученической тетради: вожделение билось с недоверием, желание -
со страхом. - Ну да, вот так и учат шантрапу всякую, - заразмышлял он вслух.
- Щас я рот разину да песнями вашими заслушаюсь...  С  вас  станется:  вы  и
овцами прикинитесь, и трусики скинете, а  что  потом?  Иди  сюда,  нехороший
человек Валерик?! Плати за девочек!
   - Ты ч„, Валерик, мандражируешь? Не  знаешь,  что  мы  центровые?  У  нас
сплошной коммунизм и демократия в коллективе! Хочу - даю, хочу сама гуляю...
   - Свисти... Знаю я вашу банду! Что Буня, что Философ... А  Булдак  -  тот
вообще! Эту вашу Медви некую изуродовал как Бог черепаху! На хрен упало  мне
такое счастье. Пешком дойдете.
   - Вот придурок, а?! - в сердцах воскликнула Светка.
   - Может, и придурок, да не такой дурак,  как  вы  думали.  Пошли  отсюда,
мокрощелки...
   - Выходит, не стоит у него,  -  притворно  вздохнула  цветка.  -  я  тебе
говорила? То-то. Что за мужики пошли... Валерик покраснел от ушей до  корней
волос: - Девки, вы ч„, серьезно?
   - Да кто с тобой шутить-то собирается? Так хочется, аж сил нету!
   - Ну?
   - А ты думал? Мне одна напела: говорит,  мелкий  мужик  что  блоха,  злее
жалит. Вот мы с Глебовой на спор пошли! Я говорю - импотент тот Валерик, как
и все здешние, она - наоборот. Решили проверить.
   - Да? И что у вас на кону?
   - Интерес свой, пиковый. Вот это не твоего ума дело. Ну что, поехали?
   Лицо Валерика напряглось, словно  он  решал  самый  главный  гамлетовский
вопрос: нимфа эта Офелия или все-таки курва?
   Светка ткнула меня локтем в бок, шепнула  со  смешком:  -  Гигант  мысли,
титан секса  и  вообще...  Водила  решился.  Открыл  дверь:  -  Залазьте.  -
По-гагарински, бесшабашно маханул рукой, на  хорьковом  личике  -  выражение
остервенелой решимости, словно именно сейчас он и покорит ее,  Вселенную.  -
Поехали!
   Мы обе уместились на  переднем  сиденье.  Изношенный  мотор  "москвичика"
поурчал  для  порядку,  и  машина  тронулась.  Пару  раз  Валерик  попытался
стопорнуться на  проселке  для  получения  обещанного,  но  Светка  обиженно
надувала губки: дескать, за кого вы принимаете, милостивый государь, честных
девушек? Да чтобы в слякотную осеннюю пору, да на  жухлой  траве,  да  голой
задницей елозить? Да ни в жизнь! Притом она  взмахивала  короткой  юбчонкой,
как дирижер палочкой, настраивая этого полудурка на напряженное ожидание...
   Когда до городка оставалось  километра  три,  Валерик  стал  на  обочину,
потребовал: - Баста. Дальше не поеду. Рассчитывайтесь давайте!
   - Расчет так расчет... - пожала плечами Светка, - мы и не отказываемся. -
Она подмигнула мне, запустила руки под юбку  и  стянула  колготки  вместе  с
трусиками. - Ну, что застыл, болезный? Доставай свое хозяйство!
   Валерик, красный, как томат, неловко расстегнул брюки.  Я  отвернулась  к
окну. - Что, этот стручок и  называется  мужской  гордостью?  -  услышала  я
насмешливый  Светкин  голос.  Скосила  глаэ  Валерик  всеми  силами  пытался
пробудить уснувшую мервым  сном  плоть.  Пыхтел  и  тужился,  как  дизель...
Послышалось "уф!" - и водила затих.
   - Что и требовалось доказать! - констатировала Светка. - Не  стоит!  Даже
кончает лежа! Глебова, с тебя коньяк! С первой же получки!
   Вообще-то она жестоко с  этим  Валериком.  Я  глянула:  он  сидел  теперь
буро-малиновый, но притом - совершенно довольный.
   - Чего застыл? - прикрикнула на него Светка. - Скорее рак  свистнет,  чем
твой помазок подымется... Поехали уже, дрочило-мученик!
   - Девки... Только вы никому...
   - А кому оно интересно? - усмехнулась Светка. Пообещала: - Могила!
   - Вас обождать? - с надеждой переспросил он, когда доехали.
   - Да как хочешь! Силенок хватит на обратный путь? -  хохотнула  Светка  и
вслед за мной выскользнула из машины.
   Город был смурной и стылый по поздней  осени.  Капли  зависли  на  черных
голых ветвях  уныло,  словно  сами  деревья  были  простужены,  больны  этим
многодневным затянувшимся ненастьем.  Честно  говоря,  мы  тоже  поскучнели,
заспешили  к  оптовому  рынку.  Шли  какими-то  закутками  между   гаражами,
ларьками, непонятно  что  огораживающими  бетонными  заборами,  расписанными
известными словами в персональный  адрес  тогдашних  демократических  вождей
страны... Особенно не жаловали Гайдарчика. А мне вдруг вспомнилось: когда мы
ехали в поезде в детдом, я стояла в тамбуре. Вид был похожий:  мы  объезжали
какой-то городишко по окраине. Тупики гаражей, надписи, ржавый хлам,  там  и
сям свалки  разного  мусора...  Даже  жилые  двухэтажные  дома  с  торчащими
скелетами антенн выглядели брошенными, нежилыми...
   "Жуткий  город",  -  произнесла  я  невольно  вслух.  Маленькая  девочка,
прилипшая носом к стеклу рядом, махнула рукой: "А, он поломанный!"
   Устами  младенца...  Поломанный  город.   Выброшенный,   как   никчемная,
нелюбимая игрушка. Вместе с людьми. Из жизни.
   Рынок расположился на огромной  Сенной  площади  на  окраине  Зареченска.
Здесь торговали, как водится, всем.
   Светка  уверенно  протискивалась  сквозь  толпу  к  месту,   где   обычно
стопарились наши пацаны. Я  плыла  за  ней,  как  плоскодонка  в  кильватере
крейсера. Хотя... какой Светка крейсер?..
   Ребят мы увидели издали. Они стояли группкой. Напротив гужевались синяки.
Вернее, не сами блатные, а так, пехота, малолетки.  Буня  и  старший  в  той
группе, здоровенный жлоб с лобиком как у морской свинки, о чем-то  базарили.
Разговор был явно напряженный. Как сейчас принято называть,  "стрелка".  Это
сейчас "уважаемые" на стрелу съезжаются на "мерсах", "БМВ" и  джипах.  Тогда
пацаны делили сферы влияния обычным мордобоем.
   Мы со Светкой подошли к ребятам. Обыватели чуяли недоброе;  вокруг  обеих
групп образовалось пустое, мертвое пространство.
   - Чего вам здесь надо? - грубо остановил нас Философ.
   - Фил, вас собираются подставить! - сказала Светка.
   - Светик, нас здесь уже года два  подставляют,  -  усмехнулся  Фил,  -  и
ничего живем, хлеб жуем.
   - Фил, ты не понял...
   - Девки, валите отсюда по-быстрому, а? - произнес он, и в голосе  никакой
просьбы, только приказ. Глаза Философа блестели  недобро...  Он  смотрел  на
Буню и этого низколобого спокойно и уперто. - Чую, по-доброму нам сегодня не
разойтись. Уж больно Синус резв, значит, давно по кумполу не получал. Сейчас
получит.
   - Синус, это тот?
   - Угу. У него, кроме прочего,  глаза  косые,  вот  свои  и  прозвали  его
сначала Косинусом, потом, потому как он вроде паханить у них стал  и  сильно
огорчался на Косинуса, стали Синусом  звать.  Ладно,  кончай  базар,  девки,
валите. Ихние уже подтягиваются; по слухам, кастеты  отковали  -  ручонки-то
слабенькие, со спортом не дружат... Но мы им тоже сюрприз наладим,  мало  не
покажется...
   - Философ, отзови Буню! -  вмешалась  я.  -  Катька  Медвинская  сказала,
Булдак вас подставил!
   - Кому?
   - Груздеву.
   - Блин! - Философ шагнул было к Буне... Поздно!
   Удар Сашки был молниеносен. Синуса словно подкосило  на  месте;  пока  он
падал, голова успела еще дважды дернуться, и он завалился в разбитое  ногами
грязное месиво окровавленным кулем. И тут...
   Тут появился Булдак. Синусоиды расступились, пропуская его вперед.
   - Ты, я слышал, меня искал? - Будак смотрел на Буню ненавидящим взглядом.
   - Уже нашел! - Буня ринулся на  Булдака  со  стремительностью  выпущенной
арбалетной стрелы. И - словно на стену налетел! Хлесткий звук, будто широкой
доской  хлопнули  по  металлическому  настилу...  В  руке  Булдака   воронел
пистолет; ствол слегка подрагивал...
   - Допросился, сука?.. Получи! Получи!
   Выстрелы грохотали один за другим... Буня приподнялся на носках и  рухнул
навзничь.
   Все произошло невероятно быстро. Пацаны стояли,  словно  в  столбняке,  и
тут...
   - Не-е-ет! - Светка тигрицей ринулась на Булдака; он успел  направить  на
нее ствол... Я оказалась еще быстрее: с шага прыгнула и в падении  хлестнула
ребром ладони по его руке... Палец  нажал  спусковой  крючок,  пуля  ушла  в
землю, а Светка просто-напросто сбила здоровенного парня с ног, как  ураган.
Вцепилась ногтями в щеки Булдака  так,  что  полетели  лоскуты  кожи,  потом
ткнула в глаза...
   Наши пацаны ринулись на чужих. Молча,  как  волки.  Меня  кто-то,  словно
котенка, отшвырнул в сторону...
   Дрались жестоко. Кто-то упал  в  грязь,  зажимая  ножевую  рану,  кому-то
раздроби