клячей? Вот и  я...  После  каждого  дела.  Но  мы
другой жизни не знаем и не желаем никакой другой жизни! И ты и  я  опасаемся
Лира только потому, что нас пугает его непостижимый для  нас  рационализм  и
расчетливость, как других  пугает  наше  с  тобой  отступничество  от  норм,
которые людишки называют моралью... И ты  и  я  -  Сальери,  и  мучаемся  мы
оттого, что каждый из нас ищет  своего  Моцарта...  Тебе,  Крас,  доставляет
удовольствие уничтожать  красоту  и  совершенство  -  и  ты  ломаешь  хребты
девчонкам... Как ты мелок... Или лелеешь мечту встретить прекрасную Афродиту
и уничтожить Любовь? Не будь  дураком.  Крас,  в  женщинах  нет  любви,  нет
ничего, кроме похоти течных самок... Любовь - только в воображении гениев...
Как жаль, что мы разминулись в веках... Мне надоело забивать овец. Мне нужен
Моцарт...
   Маэстро снова обессиленно закрыл глаза, и Крас бы не  удивился,  если  бы
сейчас Маэстро проигрывал в  памяти  что-то  из  сочинений  непревзойденного
Вольфганга Амадея...
   - Готово, - нарушил уединенное безумие Маэстро Котин.
   - Фоторобот? - уточнил Крас.
   - Да. Сделать для вас распечатку?
   - Не нужно. Мы посмотрим на экране. Ведь при распечатке многое теряется.
   Крас, а за ним и Маэстро прошли в соседнюю комнату, наклонились к  экрану
компьютера, рассматривая изображение. Маэстро мельком глянул на Краса, желая
удостовериться... Да, на лице  того  была  написана  озабоченность.  Крайняя
озабоченность.
   - Ну что ж, дружище Котин... По  крайней  мере,  твой  оптимизм  тебя  не
подвел. Будешь жить дальше таким же  бодрячком,  -  потирая  тонкие  пальцы,
возвестил Маэстро. - Но не обольщайся: все равно пристрелят. Уж поверь чутью
мастера! - Снова обернулся к Красу: - Узнал?
   - Да. Гончар.
   - Именно. Вот, значит, какие он теперь горшки выпекает! Я-то полагал  его
давно  почившим  легионером  на  какой-нибудь  малой  войне:  уж   оч-ч-чень
способности были у парня... выше среднего. А он, здрасьте вам, туточки!  Вот
что, Котик, составляй официальный запрос: Гончаров Олег Игоревич, ну  и  так
далее. Мотивировки придумай  сам.  Подпиши  требование  вот  этим  кодом,  -
Маэстро вынул из кармашка четырехугольник, похожий  на  кредитную  карточку,
передал  Котину,  -  и  засылай   по   системе   спецсвязи   через   Москву.
Туда-сюда-обратно... Полагаю, досье и все координаты этого бравого вояки  мы
получим от здешней службы безопасности часа через полтора-два.
   - Если они есть... - утомленно произнес Крас.
   - Как не быть! На такого-то молодца! - Маэстро вздохнул, добавил: -  Если
ничто не помешает. Ну а что нам может помешать, а, Котик? Правильно мыслишь,
ничего, кроме смерти! Ну а смертью в этом городке теперь распоряжаюсь я.  Я!
Ты понял? Действуй!
   - Есть.
   - Гончаров - один из двух бойцов, уцелевших из отряда Барса,  -  произнес
Крас, когда сотрудник вышел, плотно закрыв за собой дверь.
   - Что с того? Крас, с каких это пор тебя волнуют покойники? Призраки? Или
"мальчики кровавые в глазах"? Хм... Ты же специализируешься по девочкам!  Да
и Барс был совсем не мальчик - он был хищник, один из самых опасных, кого  я
когда-либо знал. Этакая странная порода: служебный Барс. Такие не  выживают.
Или я ошибаюсь?..
   - Никаких мальчиков. Кукла.
   - Ты стал играть в куклы?
   - Подожди,  Маэстро.  Я  имею  в  виду  основной  объект:  Глебова  Елена
Игоревна...
   - И ты хочешь ее трахнуть! - взвился Маэстро, гримасничая, потирая  руки.
- Хотел бы я увидеть это зрелище: крэк, - Маэстро изобразил, как сворачивают
шею птице, - и готово! Как там спывають бялорусы?  "Ты  ж  моя,  ты  ж  моя,
перапелочка..."
   - Прекрати, Маэстро! Не до шуток.
   - Ну да, кто же шутит с любовью...
   - Лучше посмотри еще один фоторобот. - Крас нажал несколько клавиш.
   - Дама?
   - Как видишь.
   Маэстро впился глазами в экран. Произнес медленно: -  Крас...  А  это  не
плод твоей фантазии? - Нет. Я просто "состарил" девчонку.
   - Ну что ж... Это любопытно. Крайне. Лиру это покажется забавным.  Но  не
смешным.
   - Все-таки вариант "2"? - спросил Крас, и в его  голосе  Маэстро  услышал
тайное облегчение.
   - Может быть. При такой череде совпадений... Все может быть.
   Глава 23
   Любовь - это заговор двоих против безжалостного, равнодушного мира. Пусть
там свары, дележки, войны... А эти двое счастливы,  у  них  есть  любовь.  И
готовность ее защитить и умереть, если придется, но не отречься...
   А мир жесток и завистлив, он знает об этом  заговоре  двоих  и  стремится
разрушить его всеми силами, всеми соблазнами, всем  лукавством,  данным  ему
золотом...
   А у них  появляется  третий...  Маленький,  беззащитный...  Его  окружают
любовь  и  ласка,  и  любонь  двоих  только  крепнет...  И  счастье  кажется
бесконечным, безграничным и беспредельным... И так проходит год, и еще  год,
и еще... И любовь перестает казаться тем, что она  есть,  -  даром,  гораздо
более ценным, чем ум, талант, красота... И куда более редким.
   А мир не устает соблазнять. И вот ей уже кажется,  что  жизнь,  настоящая
жизнь, течет где-то рядом, за стенами их тихого дома, за пределами их тихого
счастья... Она ощущает на себе взгляды мужчин и чутким  воображением  рисует
себе что-то иное, прекрасное, полное  солнечного  света,  моря,  раскованных
женщин, респектабельных,  уверенных  в  себе  мужчин,  изысканных  напитков,
цветов, внимания, поклонения, лести... И она  начинает  считать  морщинки  у
глаз, замечает складочку у губ... Ах, как скоротечно и  безвозвратно  время,
как скучно и банально настоящее, как предсказуемо будущее.  Она  вспоминает,
вспоминает... Лукавая память подсовывает как раз то, что нужно: он,  занятый
своей бесконечной работой, не подал руку, не  похвалил  кушанье,  не  оценил
наряд, не заметил, не поцеловал, не...  "Не"  множатся,  дробятся,  будто  в
тысячах зеркал бесконечной анфилады...
   Он не сразу замечает перемену. Вернее, замечает, когда  уже  поздно.  Мир
покорил и его; ему нужно сделать, сделать, сделать... Ему нужно  утвердиться
в этом мире, ему  нужно  стать  кем-то,  не  похожим  на  других,  отличным,
создать,  как  средневековому  подмастерью,  шедевр,  стать  в   этом   мире
Мастером... Чтобы она могла им гордиться, чтобы их маленький никогда не знал
нужды, чтобы...
   Поздно. Все поздно. Заговор любви уже побежден. Остались два  одиноких  и
еще один, малыш... Он самый стойкий, он не может изменить любви, это  способ
его существования: он любит их обоих... Как маленький солдат, он  борется...
Единственным в этой жизни способом - любовью...  И  когда  двое  готовы  уже
сорваться в омут упреков, просит, встав между ними: "Мама,  поцелуй  папу...
Папа, поцелуй маму..." Как самоотверженна  его  борьба  против  целого  мира
лукавства и лжи! И  он  ждет,  надеется...  Он  хочет  победить  горы  обид,
непонимания, гордыни... Любить ведь так просто и так естественно!
   Тщетно. Двое стали одинокими.
   Вот только малыш... Он вырастет и будет искать свою любовь и  найдет,  и,
даст Бог, ему повезет, и он окажется более мудр и стоек  и  сумеет  защитить
этот дар, и он не угаснет, и человечество выживет...
   ...Олег открыл глаза. Скверно выбеленный потолок.  Газовая  плита.  Стол.
Все как всегда. Только почему он спит на кухне? Ах да, девчонка.
   Мир стал реален, рельефен и понятен. Вот только сон... Ему часто  снились
сны в словах... Слова ложились ровно, связно, ему казалось,  что  наутро  он
сможет легко записать все до запятой,  и  получится  хороший  рассказ...  Но
наутро он не помнил ничего. Только ощущение... Сейчас было ощущение  утраты.
Впрочем, не первый день и даже  не  первый  год.  Люди  глупы:  стремятся  к
независимости, получают одиночество. Но кому и как это объяснишь?..
   Сегодня мир понятен. Девчонка по имени Аля, попавшая  в  беду.  Ее  нужно
вытащить. Обязательно. А потом... Потом будет суп с  котом.  Или  ничего  не
будет. Вот это не важно. Совсем не важно. Просто нужно подняться  и  сварить
кофе.
   Олег вышел в ванную, умылся, вернулся на кухню и тут только заметил,  что
за  окном  совсем  темно.  Глянул  на  часы  -  стоят.  Вышел   в   комнату.
Фосфоресцирующий Циферблат показывал без пяти двенадцать. Ночи.
   Алена спала, разметавшись по постели. Одеяло  лежало  на  полу.  Простыня
комком - где-то сбоку. Олег наклонился, поднял одеяло  и  почувствовал,  что
девочка смотрит на него.
   - Где я? - спросила она полусонно, потом произнесла:  -  Ой!  -  Поспешно
прикрылась  ладошками,  извечным  женским  жестом,  полным   стыдливости   и
лукавства, щеки порозовели.
   Гончаров набросил на нее одеяло.
   - А говорят, девичьи сны полны неги.
   - Чего?
   - Неги.  Безмятежного  чувственного  покоя.  -  Он  кивнул  на  сбившуюся
простыню. - Не так?
   - Смеешься?
   - Вот еще...
   - Очень хочется есть. Странно, утром я обычно не ем...
   - А сейчас ночь.
   - Ночь? - Ага. Без двух полночь. Самое время пить херши.
   - Ух ты... Весь день проспался...
   - Ага. Так что со снами?
   - Ты прав, сны были... Лучше  бы  их  не  было...  А  сейчас  голова  как
чужая... Ты извини... Я ночью просыпалась два или три раза... | - И что тебе
снилось?
   Девочка задумалась на мгновение.
   - Пламя. Огонь. Но не согревающий, а...  И  -  лицо.  Этого,  со  шрамом.
Словно он смотрит на меня, указывает пальцем, кричит что-то, я бегу, а  ноги
путаются в высокой траве, я падаю, меня настигают...  Извини...  -  Ты  чего
беспрестанно извиняешься?
   - Хм... Втравила тебя в непонятную бодягу, заснула у тебя в ванной,  сижу
голышом на твоей кровати и нагружаю девичьими  снами...  -  Аля  усмехнулась
невесело. - Полными неги. И еще я вылакала твой коньяк.
   - Весь?!
   - Ну весь - это слабо. У тебя в баре набор - позавидуешь.  Но  армянского
"Отборного" отхлебнула порядочно... Думала, убегу... От того,  со  шрамом...
Не-а...
   - О'кей... Двенадцать. Считай, Новый год. Отмечать будем?
   - Будем. Только не в одеяле. Говорят, как встретишь, так и проведешь.
   - Значит, встретить надо достойно.
   - Угу. Шампанское у тебя в баре есть... А  как  насчет  мехов,  вечернего
платья, бриллиантов?
   - С бриллиантами не сложилось.
   - Тогда обойдемся. Буду амазонкой. Обожаю наряды. У тебя в шкафу  имеются
наряды?
   - Хм...
   - Ну раз "хм", отчаливай на кухню и жди. Готовься к встрече с прекрасным.
Да, Олег... Нас здесь точно не найдут?
   - Какое-то время - да. В принципе найти можно любого человека. Это смотря
кто будет искать. Но  сутки-двое  у  нас  есть.  Я  же  тебе  говорил,  даже
установить принадлежность этой квартирки - дело непростое. Хотя...  Если  им
повезет...
   - Ну... Договаривай... Так что будет, если им повезет?
   - Тогда нам повезет меньше.
   - И что?
   -  Милая  барышня,  не  из  одной  везухи   складывается   жизнь.   Будем
выкручиваться.
   - Фух... Ты прав. Надоело. Надоело думать, что будет. Мы живы?
   - Еще как!
   - Вот это главное!
   Аля скрылась в ванной. Олег услышал шум воды. За окном - та  же  вода.  И
уже не первый день. И даже  не  второй.  Осень  выдалась  донельзя  сырой  и
холодной. Такой, что выходить не хотелось никуда. Да и незачем было.  Запасы
спиртного он затарил в доме такие, что незачем. А потом... "А  потом  бросил
пить, потому что устал..." Впрочем, и из депрессии  выбраться  "на  раз"  не
сумел: измотали бессонницы. День, другой, третий... Мозг гонял по кругу  все
тех же "лошадок" - воспоминания... Но...  Память  не  возвращает  прошлое  и
может отнять будущее.
   Вчерашняя встряска... Ну да, все просто:  ему  некогда  было  рассуждать,
нужно было сразу действовать. И потому все его ночные бредни тихо  удалились
куда-то в глубины подсознания, их вытеснил еще более древний и стойкий  опыт
- опыт воина. Нормальный рефлекс  любого  нормального  мужчины:  тебе  нужно
защитить того, кто слабее, а потом... А, не важно, что будет  потом,  сделай
сначала это! Победи и останься живым!
   Завтрак,  вернее,  поздний  ужин  он  готовил  машинально:  забросил   на
сковороду  два  ломтя  ветчины,  обжарил,  разбил  яйца,  залил  кетчупом  и
припорошил укропом. Посмотрел на созданное блюдо безо всякого  воодушевления
- этим он питался уже месяца три, да и то эпизодически:  спиртное,  говорят,
достаточно калорийно.
   В комнате зазвучала музыка.
   - Э-эй! - позвала девушка.
   Он вошел в комнату.
   Алена стояла спиной к нему у бара, на ногах -  толстые  шерстяные  носки;
тонкая белая рубашка окутывает тело, словно облако,  не  скрывая  очертаний.
Свет из бара пронизывает сорочку насквозь... В  руке  девушки  был  бокал  с
янтарным напитком. Она обернулась: в расширенных зрачках плясали  золотистые
искорки. Капли бренди скатывались с губ, падали на шею... Она  выпила  бокал
до дна, не отрывая взгляда от мужчины. Ее глаза,  днем  ясные,  теперь  были
темны и глубоки, как омут.
   - Теперь пей ты! - произнесла она хрипло, подойдя  к  нему  вплотную.  Не
глядя, наполнила бокал, поднесла к его губам, когда он опустел,  откинула  в
сторону. Забралась руками под свитер, легонько провела ноготками по спине...
Потом - отпрянула неожиданно,  закружилась,  подняв  руки,  одним  движением
сбросила сорочку и осталась  нагой.  Снова  подошла  вплотную,  надавила  на
плечи, усадив его в кресло... Олег  обхватил  ее  бедра,  притянул  к  себе,
раздвигая  языком  складки,  нежные  и  трепещущие,  словно  лепестки   едва
распустившейся розы...
   Девушка  откинулась  назад,  замерла,  выгнулась,  застонала...  Тело  ее
сотрясла судорога наслаждения... Не  открывая  глаз,  она  скользнула  вниз,
нашла ртом его плоть... ...Она лежала на спине, обняв его  ногами,  замирала
на миг, словно прислушиваясь к чему-то в себе, открывала глаза, смотрела  на
него невидящим взглядом, снова смыкала  веки,  закусывала  губу  и  мчалась,
мчалась к новому, пронизывающему ее всю наслаждению...
   ...Некоторое время они лежали неподвижно, безмолвно, в сладкой полудреме,
пока  не  начинали  чувствовать  беспокойство  нового  желания...  Ее   губы
скользили все ниже по телу мужчины, ласкали горячий жар  его  плоти,  и  она
чувствовала растущее в себе желание, и снова кусала губы, и ждала, пока этот
жар не станет нестерпимо желанным, и тогда принимала его и неслась, мчалась,
летела, пока с губ ее не срывался стон, еще, еще...
   - Сделай мне больно... - прошептала она едва  слышно  спекшимися  губами,
поворачиваясь к нему спиной. - Пожалуйста...
   Он вошел в нее сзади одним движением, девушка вскрикнула, закусила  руку,
замерла, чувствуя его движения и изумляясь  новому,  скорому  возбуждению...
Почувствовала его горячую влагу, напряжение  стало  нестерпимым,  его  палец
нежно  коснулся  ее  возбужденного  "язычка",   и   все   взорвалось   снова
стремительным фейерверком...
   ...Она лежала на подушке, ощущая соленую влагу на губах...  Слезы  лились
сами по себе, а его руки  касались  ее  кожи,  и  она  растворялась  в  этом
тепле...
   ...Ей снилось, что она бежит через поле... Трава  была  высокой,  но  она
бежала быстро, и трава стелилась  ей  под  ноги...  Обернулась:  человек  со
шрамом  бежал  следом,  спотыкаясь,  но  он  приближался...   Приближался...
Настигал...
   Обрыв был такой, что обойти его было нельзя. Внизу клубился туман,  и  ей
вдруг показалось, что  это  бездна,  что...  А  сзади  она  слышала  дыхание
преследователей... Оглянулась через плечо: ее настигал волк. С желтых клыков
падала клочьями пена,  а  глаза  были  человечьи...  Разумные,  расчетливые,
злые... Через всю морду волка тянулся шрам...
   Аля сделала шаг  и  полетела  вниз.  В  клубящийся  прохладный  туман.  В
бездну...
   Девушка разом открыла глаза. Вместо острых, разрывающих  плоть  каменьев,
вместо холодного, равнодушно? тумана было удобное ложе и тепло сильного тела
рядом... Сердце колотилось часто-часто, но  ощущение  того,  что  она  жива,
пело, пульсировало в каждой клеточке ее тела... Осторожно, словно  маленький
звереныш, она  втянула  ноздрями  воздух,  точно  стараясь  запомнить  этого
мужчину навсегда и узнать его потом из сотен, из тысяч, и миллионов... И еще
- она чувствовала его дыхание... Он был жив... Они были живы...
   - Ты не спишь?.. - шепотом спросила девушка.
   - Уже не сплю, - ответил он.
   - Может быть, я сошла с ума?..
   - Тогда и я тоже...
   Аля повернулась к нему лицом, на глазах снова закипели слезинки...
   - Я люблю тебя... Ты слышишь? Я тебя  люблю...  И  не  нужно  мне  ничего
отвечать... Я не распутная и не развратная, я не знаю, что произошло... И  я
счастлива, что это произошло, ты понимаешь?..
   Он коснулся губами ее губ, девушка прильнула к нему всем  телом,  замерла
расслабленно, уткнувшись в подушку, заплакала...
   - Что-то не так?.. - Он приподнялся встревоженно.
   - Все так, глупый... Все так... И еще... Я сегодня убежала...
   - Убежала?..
   - Да. Во сне... От того, со шрамом... Он  был  волк.  Понимаешь?  Волк  с
человечьим взглядом... Ты на меня не сердишься?
   - Сержусь? - Ну... Я... Даже не знаю, как сказать... Я не показалась тебе
слишком...
   - Экстравагантной?
   - Ну можно и это слово назвать.
   - Ты  показалась  мне  замечательной...  -  прошептал  Олег,  наклонился,
поцеловал.
   - Ты не врешь? Правда?
   - Правда.
   Алена откинулась на подушки  и  начала  смеяться.  Сначала  голос  звучал
колокольчиком, потом... Смех захватил ее,  перешел  в  хохот,  она  схватила
подушку и - разрыдалась. Олег обнял ее, сжал так, что  перехватило  дыхание,
она силилась  вдохнуть,  но  не  могла...  Напряглась  всем  телом,  пытаясь
вырваться, и он - отпустил... Девушка дышала часто-часто и смотрела на  него
изумленно.
   - Где ты этому научился?
   - Чему?
   - У меня была истерика?
   - Не знаю, - пожал он плечами. - Не  переживай.  Все  уже  прошло.  -  Он
помолчал  и  добавил:  -  Все  плохое.  Лена  вздохнула:  -   Ты   даже   не
представляешь, как я хочу тебе верить...
   - И не веришь?
   - Вот это и было самое трудное...
   - Поверить?
   - Да. Просто поверить.
   - Это всегда самое трудное.
   - Ты не обижайся на меня... И не  сердись...  Я  нормальная...  Просто...
Просто за последние несколько суток я словно  три  жизни  прожила...  Ой!  -
Алена испуганно вскочила с постели. - У тебя зеркало есть?
   - Только то, что  в  шкафу.  Она  подошла,  открыла  створку:  -  Сделай,
пожалуйста, свет поярче...
   Олег  покрутил  резистор  ночника.  И  с  удовольствием  рассматривал  ее
обнаженную фигурку. А она  стояла  и  перебирала  пряди  волос,  внимательно
осмотрела лицо, окинула взглядом себя всю.
   - Уф! - облегченно рассмеялась девочка. - У меня уже глюки.
   - С чего вдруг?
   - Ты знаешь... Я вдруг испугалась... что поседела.
   - Не-а. Ты просто красавица!
   - И что? Не родись красивой, родись счастливой, .- -  вздохнула  девушка.
Вернулась к постели, откинула одеяло. -  Ого!  А  я  думала,  только  я  так
хочу... - Рассмеялась возбужденно. - Это у нас нервное...
   Он вошел в нее сразу,  чувствуя  ее  влажное  тепло.  Она  кончила  почти
мгновенно, с  придыханием  выпустив  воздух  сквозь  плотно  сжатые  зубы...
Замерла расслабленно на мгновение и снова  заспешила  туда,  на  пик,  чутко
откликаясь на его движения, подчиняясь упоительному, нарастающему ритму...
   Они обессиленно лежали на спине. Мужчина наклонился с постели,  нашел  на
полу пачку и зажигалку, прикурил две сигареты. Передал одну Але.
   - Олег... Ты понял, почему я... Ну, почему я так вот сразу... Набросилась
на тебя?.. Если честно, сама себя не узнаю... И фантазии у меня  странные...
Просто... У меня был парень, еще два дня назад я думала, что люблю его, а он
меня, а оказалось... Он меня предал. Не важно почему: со страху  или  просто
случай представился... Предал, и все... И потом... Если тебе  неприятно  все
это слушать, ты скажи, и я замолчу.
   - Но ты ведь хочешь сказать.
   - Да. Я хочу. Понимаешь... С ним была не любовь и даже не секс... С ним я
просто трахалась. Не