В темноте Олег крепко схватил девчонку за запястье и рванулся ко входу на
второй этаж. Там была такая же паника и неразбериха, как и внизу. Свет... Он
так много  значил  в  жизни  людей,  что  его  перестали  замечать.  Вернее,
замечают, когда он исчезает.
   В здании Гончаров ориентировался неплохо: все эти старые дома  однотипны.
Черная лестница, с нее можно выбраться вниз, на  улицу,  позади  здания.  Но
вниз как раз нельзя: перехватят. Вверх. Вперед и вверх!
   Замок на чердак был крепким, зато запор - хлипким: от  первого  же  рывка
гнилая древесина хрупнула,  скоба  вывернулась.  Олег  и  Аля  поднялись  по
скрипучей и местами такой же  ненадежной  деревянной  .лестнице  на  чердак,
выбрались через слуховое оконце на крышу. -  А  на  воле-то  как  хорошо,  -
улыбнулся  Олег,  пародируя   хрестоматийного   Вовочку,   вернувшегося   из
швейцарской ссылки.
   Девушка посмотрела на него; на лице ее застыла  странная  улыбка,  словно
она способна была сейчас или рассмеяться, или расплакаться. Но ей  казалось,
что слез уже нет. Как и выхода. Выхода  нет.  Только  один.  Аля  встала  и,
словно слепая, побрела к краю крыши. Один шаг - и  все  кончится.  Все.  Она
двинулась быстрее...
   - А вот этого не надо. - Гончаров перехватил девушку,  развернул  к  себе
лицом.
   - Пусти меня. Я устала. Наверное, меня не ждали в этом мире. Никто.  Если
я уйду, всем будет легче.
   В ее взгляде усталость и безразличие... И еще - страх.
   - Прекрати бояться, слышишь, перестань, - тряхнул ее Гончаров.
   Она смотрела на него слишком спокойно: - Я не боюсь. Ничего.
   - Не лги. Ты очень боишься. А от  страха  умирают.  Этого  нельзя.  Нужно
выжить.
   - Зачем?
   - Назло!
   - Я не хочу выживать назло...
   - Аленка... Сейчас не время и не  место  читать  нотации.  Но  ты  должна
понять! Радость тех, кто желает тебе зла,  смерти,  есть  еще  большее  зло!
Понимаешь! Нельзя погибать! Нужно выжить! | - Я устала, - произнесла девочка
совсем жалобно,! губы ее дернулись. - Я устала! - На  этот  раз  она  почтив
выкрикнула фразу, тело ее напряглось... Не раздумывая ни о чем,  Гончаров  с
маху влепил ей| пощечину. На мгновение Аля застыла, вдруг  разом  обмякла  в
его руках; Олег ее не удерживал, и девушка опустилась на настил крыши. Слезы
хлынули разом, девушка раскачивалась  из  стороны  в  сторону,  причитая:  -
Почему...  Почему  вы  меня  бьете...  Почему...  -  Она  хлюпала  носом   и
всхлипывала, переводя дыхание, словно маленький ребенок;  эффектная  девушка
исчезла, осталась обиженная, растерянная девчонка, глядевшая  на  мужчину  с
недоверием и... надеждой.
   Олег облегченно вздохнул: истерики теперь не будет. Спросил буднично: - У
тебя платок есть?
   - Что?
   - Платок. Носовой. Лучше - чистый.
   Девушка огляделась, возвращаясь в реальный мир.
   - Платок? Должен быть. Почему мы на крыше?
   - Залезли.
   Алена щелкнула замком сумочки.
   - Ого! - только и произнес Олег, извлекая оттуда пистолет. - Откуда такое
богатство?
   - От верблюда.
   - Тоже хорошо. - Понюхал ствол, хмыкнул,  отщелкнул  обойму,  вставил  на
место. Заглянул еще раз в сумочку, вынул глушитель, еще раз  осмотрел  ствол
пистолета,  произнес  едва  слышно:  -  Резьба  стандартная.  Фабричная.   -
Привернул металлическую трубку к стволу. - И где же такие верблюды водятся?
   - Где-где...
   - А вот продолжать не надо. Оставим  вопросы  до  лучших  времен.  Как  и
ответы на них. - Помолчал, глядя  на  небо  в  сиреневых  проблесках  маяков
служебных машин. - Если ответы, конечно, будут.
   - А если нет?
   - На нэт и суда нэт, - развел руками Гончаров. Прислушался к суете внизу.
- Однако засиделись мы здесь, милая барышня. Пора отчаливать.
   - Далеко?
   - Жизнь покажет.
   - И когда она это покажет?
   Олег не ответил. Тихонько подобрался к краю крыши и осторожно заглянул за
парапет.
   - Ну что там? - еле слышно спросила девочка.
   - Как в песне. "Вывели болезного, руки ему за спину и с размаху кинули  в
черный "воронок"..." - с чувством пропел Гончаров.
   - Идем?
   -  Рано.  Пока  вяжут  пехоту,  пока  строят   посетителей...   Генералов
понаехало...
   Он двинулся к яме люка. Остановился, опустился на крышу.
   - Присаживайся. Отдыхать будем. - Так, может, в самый раз - проскочим?
   - Или не проскочим. Запомни, милая  барышня:  ожидание  -  просто  другая
сторона стремительности, натиска, напора. И неизвестно, что требует  большей
воли. Куришь?
   - Иногда.
   - Тебе прикурить?
   - Ага, Если можно.
   - Еще как можно. Даже нужно. Только огонек прикрывай, ладно?
   - Да.
   Олег накрылся полой пиджака, чиркнул кремнем.  Вынул  изо  рта  сигарету,
подал девушке, другой с удовольствием затянулся сам: - Нигде так не курится,
как ночью, на свежем воздухе, в компании хорошенькой девочки и на крыше!
   - Я хорошенькая?
   - Алена, ты просто красавица. У меня не было времени сказать это  раньше.
- Олег затянулся, выдохнул, щурясь от дыма; - Слушай, а может, тебе сдаться?
   - Как это - сдаться? Ты же сам сказал...
   - Нет, я в прямом смысле: пойти и сдаться ментам. Хотя... из пистолета ты
стреляла, и, судя по всему, метко... Аля только свела губы.
   - Ладно. Это была самооборона.  Ведь  так?  -  Олег  в  упор  смотрел  на
девчонку.
   - Да. Так. Но от этого не легче. Я... Я  потом  чуть  не  застрелилась  в
парке.
   - И что помешало? Или кто?
   - Мама и папа...
   - Ну... Я вспомнила их... руки. И голоса. Я ведь совсем  не  помню  своих
маму и папу... Только это очень долгая история.
   - Потом расскажешь, - согласился Олег. Добавил: - Если захочешь. Стрелять
умеешь, как я понимаю?
   - Да.
   - Тогда держи. - Он протянул ей оружие. - Кстати,  откуда  у  тебя  такой
шедевр? Последняя разработка, этого  года  выпуска.  О  ней  и  вспециальных
журналах если что и было, то и то мельком.
   - Трофей, -  коротко  пояснила  Аля.  Гончаров  посмотрел  на  нее  очень
внимательно: Слушай, а ты актерскому мастерству не обучалась?
   - Не-а. Но каждая настоящая девчонка от природы артистка.  Вам,  сильному
полу, не понять. Вы порой тупые, как бронепоезда: всего два хода,  вперед  и
назад.
   - Пожалуй. Но может, это и хорошо?
   - Почему это?
   - В бронепоезде что ценно?
   - Уж точно не маневренность.
   - Угу. Огневая мощь. И - надежность. Абсолютная надежность.
   - Хм... - Улыбка  девушки  сложилась  в  горькую  складку.  -  Знавала  я
одного... Тот не то что на броник, на дрезину ржавую не потянет.
   - Ну и как звали того колесного?
   - Какая тебе разница? Человек без имени.
   - Понятно. Порожняк.
   - Как ты сказал?
   - Порожняк.
   - Надо же... В самую точку.
   - Ты не расстраивайся  сильно,  Аленка.  Значит,  время  еще  не  пришло.
Когда-нибудь...
   - Гончаров... - оборвала его девочка. - Мне то  же  самое  говорила  одна
подруга... Вот интересно, это у вас от воспитания?
   - У кого это - у нас?
   - У старшего поколения. Или возрастное?
   - Благоприобретенное, - досадливо хмыкнул Олег.
   - А вот и нет. Просто... Просто вы романтики. Да. Романтики и идеалисты.
   - Не все.
   - У вас такого нет. Вообще нет. И боюсь, никогда уже не будет.  Наверное,
просто жизнь как-то переломилась, и вы остались с той стороны перелома, мы с
этой. И всем нам  не  хватает  чего-то...  Вам  -  нас,  нашей  молодости  и
понимания мира как данности, нам - вас, вашей убежденности в правоте,  вашей
романтики... Но такого не будет. Никогда. А жаль.
   - Сколько тебе лет? - удивленно спросил Олег.
   - Ну вот. Подруга задавала тот  же  вопрос.  Ты  знаешь,  -  с  искренним
удивлением произнесла Аля, -  а  мне  вдруг  стало  не  страшно.  Совсем  не
страшно. Ведь когда-нибудь это закончится?
   - Обязательно.
   - Вот. Я потом тебе расскажу все. Просто... Когда  сидела  в  квартире  и
ждала, мне было жутко. До какого-то дикого отчаяния... Так жутко не было еще
никогда Потом... Потом все будто сон какой-то... Ты знаешь, моя жизнь вся  -
как сон, словно я живу не свою жизнь, чужую...
   - А может, ты - зомби? - хмыкнул Олег.
   - Да не верю я во всю эту галиматью!
   - И правильно делаешь. Психика человека - вещ умозрительно тонкая. И хотя
все мы процентов на девяносто  одержимы  стереотипами  или,  говоря  точнее,
архетипами, сочетание архетипов и индивидуальности  даст  такой  причудливый
узор, что вмешаться в него любому психиатру не под силу.
   - Да? А как же тогда кодирование? От алкоголизма там, еще от чего?
   - Эта хитрая и с виду мудреная штучка базируется  на  одном:  на  желании
клиента, на его собственной воле. Кто хочет пить,  продолжают,  хоть  ты  их
завнушай!
   - Погоди, Олег! Я  же  читала  про  психотропное  оружие.  Если  человека
накачать, скажем, наркотиками... А в одной книжке тоже читала: там  человеку
стерли  его  собственные  воспоминания   и   заменили   другими,   чужими...
Выдуманными.  Может,  и  у  меня  так?  -  Человек  не  машина.  Его  нельзя
программировать так, как вздумается какому-нибудь  ученому  гуманоиду.  Душа
непостижима и бесконечна...  Знаешь,  начало  средних  веков  было  временем
мистики. О душе тогда знали куда больше, чем сейчас... Святой Августин тогда
же и сказал: "Проникнуть в душу может лишь Тот, Кто ее создал".  -  Все  это
утешительно, но... Олег... Ты такой умный.  Может  быть...  Может  быть,  ты
скажешь, почему я ничего не помню?
   - Совсем ничего?
   - О своем детстве. До десяти лет, до того, как попа в детский дом.
   - Наверное, знаю.
   - Да?
   - Когда-то в твоем детстве произошло событие, скорее всего трагичное  или
страшное  настолько,  что  вызвало  тяжелейший,  глубокий  шок...  Настолько
страшное, что могло бы стать  причиной  полного  разрушения  твоей  психики,
твоего  сознания,   твоей   личности.   И   тогда   память   просто-напросто
заблокировала все воспоминания об этом событии или  цепи  событий,  а  воля,
твоя воля, действуя в режиме защиты  твоей  психики,  твоей  души  от  этого
разрушения, загнала их глубоко в подсознание...
   - Но сейчас я же хочу вспомнить хотя бы своих родителей и не могу! Совсем
не могу! - Значит, время не пришло.
   - Опять "время"... А когда оно придет, это время?
   - Время есть категория изменения всего сущего.  Мира  вокруг,  людей,  их
мыслей, стремлений,  состояний...  Когда  ты  будешь  готова  вспомнить,  ты
вспомнишь. Все.
   - Ты знаешь... Я должна вспомнить. Потому что... Потому что у меня  такое
ощущение, что без этого я и не живу вовсе...  Просто  переживаю  собственную
жизнь. А ведь другой не будет...
   А вот это он хорошо знал. Два года... Два года он  пережидал  собственное
одиночество.  Или  больше?  И  одиночество  началось  давно,   когда   семья
превратилась в имитацию семьи?.. Переждать... Пережить...  Перейти  из  этой
жизни в другую. Добрую, счастливую. Выбери себе жизнь и живи.
   - Ты вспомнишь, - произнес он.
   - Думаешь?
   - Уверен.
   - Когда буду готова... До этого...  До  этого  дожить  нужно.  -  Кто  бы
спорил.
   Олег  легонько  подошел  к  карнизу,  снова  осторожно  посмотрел   вниз.
Вернулся, тихо сказал: "Пошли!" - и первым спустился в черный провал люка.
   Глава 19
   Дальше были коридоры. Темные и пустые, словно катакомбы.
   Мужчина  и  девушка  двигались  едва  слышно,  замирая  при  любом  шуме.
Спустились на второй этаж. К счастью, на первом  пролете  никто  не  маячил,
омоновцы стояли ниже, у самого выхода. Слышно было, как  они  разговаривают.
Олег сделал шаг вниз и тут же метнулся назад, присел за перилами, увлекая за
собой девушку.
   Фигура в камуфляже вынырнула из коридора цокольного этажа.
   - Никого, - сообщил он, двигаясь на выход.
   - А чего там вообще хорошего? - спросили у него.
   - Склады. И пара кабинетов.
   - Начальственные, что ли? Они что, себе местечка получше, чем цоколь,  не
подыскали?
   - Да не, там что-то вроде костюмерной. Видно, для  шлюх:  костюмы  как  в
театре, парики, плетки какие-то, ну, не такие, какими дух вышибить можно,  а
как в кино... Там  же,  наверное,  их  и  "топчут",  только  не  клиенты,  а
братанки, задаром, им положено.
   - Суки...
   - Кто? Давалки?
   - Да вообще... Суки все... Тут пашешь как конь, а  зарплата...  А  эти...
Плюну на все и в охранники к ним подамся. Хоть в этот кабак... Без жорева  и
порева, думаю, здесь сидеть не стану...
   - Дурак ты, Серый... Сегодня - жорево, завтра - баланда. Оно тебе надо?
   - Дурак не дурак... Тут вся жизнь как баланда... А где Костика потерял?..
   - Да щас выйдет. Там выпивки и жрачки - немерено.
   - Ты чего, окосел - на задании?
   - Всякое задание когда-нибудь кончается. Тут уже всего ничего разобраться
осталось. Сменимся - и гуляй банда! А у тебя есть на что? То-то... И у  меня
нету. А тут той жрачки - хоть попой ешь!
   - Погоди... Стецко сказал, "Гарпун" вводят с "Неводом".
   - Вот и славно: повеселимся! А веселиться на трезвую голову -  это  хуже,
чем телке насухую вставлять, уразумел, молодой?
   - Ладно. Хозяин барин. Ты - начальство, тебе виднее.
   - Вот именно.
   - Не озябли, шнурки? - Костик вышел из  цокольного  слегка  навеселе.  На
плече висела сумка, основательно тяжелая.  -  Приложитесь,  пока  Бурбон  не
видит.
   - А где он?
   - Да все в зале, где же  еще.  Посетителей  этого  борделя  сеет.  Ты  же
знаешь, он любитель.
   - Бурбону бы в НКВД работать - цены б ему не было!
   - Ты брось, Бурбон - на своем месте. Ты стакан-то захватил?
   - А как же!
   - Так, пацаны. По сто пятьдесят, и не больше. Уразумели?
   - Как скажешь.
   - Уже сказал.
   - Тогда разливай, чего зря воздух молотить?
   Омоновцы затихли.
   Олег сделал девушке знак рукой: вниз. Они спустились  в  цокольный  этаж.
Здесь горело тусклое дежурное освещение,  все  двери  были  распахнуты.  Они
заглянули в одну комнату, в другую.
   - Ну и как мы отсюда выберемся? На оконцах решетки - только танком  такие
своротить, - сказала Аля. - Да и ты в такое не пролезешь.
   - Годы. Толстый стал.
   - Зато не ленивый.
   - Не. Не ленивый. - Олег пододвинул к оконцу  ящик.  -  Слушай,  а  ты  и
вправду классно стреляешь?
   - Да. Мастер спорта.
   - Какие люди и без охраны... Забирайся сюда. - Он протянул девушке руку.
   - Ну?
   - Смотри. "Ниссан" видишь?
   - Это не "ниссан", это "тойота".
   - Да нет, Алька, там, у скверика. Метров сто до него.
   - Ну вижу.
   - В бензобак из пистолета - слабо?
   - В бензобак?..
   - Ты чего, слышишь плохо?
   - Хорошо слышу, только...
   - Без вопросов. Только ответы. Попадешь или нет?
   - Постараюсь.
   - Постарайся. Очень постарайся.
   - А вдруг там сидит кто-то? - Никого там нет. - Откуда ты знаешь?
   - - Я же просил: никаких вопросов, - раздраженно произнес Олег. - Считай,
интуиция.
   - Тут стекло в окне.
   - Ну, это дело поправимое...
   Подошел к выходу из коридора, прислушался. Видно, служивым спиртное пошло
как нектар; слышался веселый говор, смех;  кто-то  рассказывал  о  последнем
любовном приключении, нарочито  привирая,  его  ловили  на  слове,  он  гнул
свое... Короче, Юстас Алексу разрешил расслабиться.
   - Ну что там? - спросила Аля, когда он вернулся.
   - Бойцы  вспоминают  минувшие  дни...  Все  идет  по  плану.  -  Гончаров
нагнулся, обмотал тряпкой кулак, встал  на  ящик  и  одним  коротким  резким
ударом проломил стекло. "Крэк" - звук был глухой.
   - Ну ты даешь. А у меня сердце в пятки провалилось: думаю, звона будет...
Знаешь, я почему-то очень стала бояться шума. Особенно резкого.
   - Это нервы. Потом пройдет.
   - Думаешь?
   - Ага. Когда-то я от выхлопа авто падал на землю и искал  рукой  ствол...
Белым днем, в центре города... Потом прошло. С "глушаком" тоже попадешь?
   - Я же говорю: постараюсь. - Аля деловито  достала  оружие,  прикинула  в
руке, стараясь почувствовать центровку.
   - Ну и как?
   - Отлично сбалансирован. Даже с этой "трубой".
   - За что боролись... Пистоль этот штатовцы для  шпионов  работали,  факт.
Где бензобак у этой колымаги, знаешь?
   - Ага. Однажды меня на таком катали.
   - За город? Пикничок? Банька? - Не болтай под руку...
   - Виноват. Исправлюсь.
   Алена прицелилась, держа оружие  двумя  руками.  Нежно,  плавно  спустила
курок. Хлопок, пистолет подпрыгнул в руке.
   Было видно, как пуля искоркой чиркнула по металлу автомобиля.
   -  Чуть  правей  и  ниже...  -  прошептал  Гончаров.  Девушка   вдохнула,
выдохнула, снова плавно, медленно навела ствол.
   Вспышка полыхнула в полной тишине, осветив ночь,  будто  алая  сигнальная
ракета; грохот взрыва разметал пламя, разваливая машину. Мужчина  и  девушка
замерли.
   - Да! - довольно выкрикнул Гончаров, увидев, как все  четверо  омоновцев,
стоявших у выхода, бросились к взорванному автомобилю. Резюмировал: -  Менты
- они как дети... - Повернулся к Алене. - Быстро!
   Пробежали по коридору,  выскочили  из  дверей,  метнулись  вдоль  здания,
скрытые его тенью... Впереди был скверик.
   Машину с потушенными габаритками они не видели и вышли бы прямо на нее...
Но тут из-за угла выехал "луноход", Гончаров толкнул девчонку,  ничком  упал
на нее. "Уазик" проехал метров двадцать  и  остановился.  Оттуда  выпрыгнули
служивые с автоматами на изготовку. И тут - завелся  мотор  стоящей  в  тени
деревьев "Волги".
   Сквозь острые кусты Олег увидел в  свете  фар  "лунохода",  мазнувших  по
ветровому стеклу, сидящего рядом с водителем грузного мужчину.
   - Ой! - вскрикнула Аля, подняв голову.
   Олег зажал ей рот ладонью, но  девушка  с  неожиданной  силой  вырвалась,
пытаясь направить на "волжанку" пистолет.  Автомобиль  на  большой  скорости
выкатился задом из сквера, выехал на дорогу, на газах развернулся и  умчался
в ночь.
   Вслед ему прогрохотали две автоматные очереди.  Завелся  мотор  "уазика",
"луноход" тронул с места, но тут  же  остановился.  Видимо,  водитель  понял
бесперспективность преследования: у черной "Волги"  был  явно  форсированный
мотор, да и коробка передач переделана -  с  места  она  ушла  на  четвертой
задней скорости. Было видно, как офицер что-то кричит в рацию...
   Алена лежала,  сжавшись  в  комок,  закусив  кулак  до  крови.  Плечи  ее
сотрясала дрожь, Олег сжал ее крепко и не отпускал до тех пор, пока тело  ее
не обмякло.
   - Только не плачь, пожалуйста, не плачь...
   - Это... Это был он, там, в машине... Тот, со шрамом...
   - Дьявол! - выругался Олег.
   Замер, пытаясь что-то вспомнить. Лицо этого человека... Оно было ему тоже
знакомо... Но поймать это неуловимое ощущение никак не удавалось.  Гончарову
подумалось, что, если бы он увидел мужчину из  автомобиля  еще  раз,  он  бы
вспомнил, непременно вспомнил! Он  его  видел  раньше?  Кажется,  да...  Вот
только когда и где? Олег прикрыл глаза... Лица, лица  калейдоскопом  неслись
из памяти, сотни, тысячи, десятки тысяч лиц... Скольких же он повстречал  за
последние "судьбоносные" годы?.. А лицо этого  он  видел...  Ну  да,  он  не
помнит, когда и где, но при дневном свете! Или в другой одежде? Нет, никак!
   - Дьявол, - сквозь зубы повторил Гончаров.
   - Что он дьявол - это точно... - прошептала девочка.
   Олег  поднял  голову,  огляделся.  Все  наличные  силы  милиции  и  ОМОНа
кучковались вокруг взорванного автомобиля. Аля тоже смотрела туда.
   - Слушай, - прошептала она. - А вот интересно, что бы сказал тебе  и  мне
человек, машину которого мы превратили в кучу железа.
   - Ничего. Он бы одобрил.
   - Ты знаешь владельца?
   - Ага.
   - Какой-нибудь крутой?
   - Очень крутой.
   - А кто?
   - Я.
   - Ну ты ще-е-едрый... Слушай, ты что, миллионер?
   - Остатки былой роскоши. Гори они огнем!
   Белый "форд-скорпио"  выскочил  из  уголочки  на  запредельной  скорости,
сержант-омоновец отреагировал адекватно; очередь из "калаша"  вырвала  перед
автомобилем фонтан асфальтовых брызг. Взвизгнули тормоза,  "форд"  крутнулся
на месте и неловко, боком впилился в  "луноход".  Бойцы  бросились  вынимать
незадачливых пассажиров. Все они, включая  водителя,  были  пьяны  в