я пошел?
   - Валяй. А ты не из пугливых, а, Иван?
   - А чего в этой жизни бояться, окромя "белочки"? А от нее  я  сегодня
точно утек. Но и спросить дозволь...
   - Ну?
   - За кого воюешь-то?
   - За тебя. - Как это?
   - Пока ты водочку пьешь, воевать кто-то должен?
   - Попрекаешь?
   - Не-а. Каждому свое. Топи, а то начальство вымерзнет.
   - Я не начальство топлю. Пять домов заводских.
   - Тогда тем более.
   - А ты это... Ты мне маслину в затылок не наладишь? Как тому?
   - Была бы охота, я б тебя прямо в машине расписал.
   - И то верно. Вот ведь, цветочки-лютики. - Иван разразился длинной  и
витиеватой матерной  тирадой,  приободряя  себя,  соскочил  с  подножки,
ступил с дороги в снег и через мгновение исчез во тьме. Как растворился.
   Рация, тихо лежащая рядом с убитым на дороге, запиликала едва слышным
зуммером вызова. Я поднял прибор. Попроще, чем "Эхо",  но  тоже  ничего.
Почему  парень  дернулся  за  стволом,  если  до  этого  базарил  вполне
по-свойски, как бригадир с  мужиком?  Видно,  нашли  повязанного  водилу
"зилка". Жаль, отогнать "жигуленок" подальше терпения  не  хватило.  Что
теперь?
   Я щелкнул тумблером, услышал:
   - Я - Кадет. Бутик, что там у вас?
   - "Анри", - назвал я ключевое слово, услышанное от пленного.  -  Я  -
Голик.
   Доложи Первому, что Козырь жив.
   - Что?
   - Что слышал! Подтверждение его смерти было?
   - Да я...
   - Головка от ружья! Слушай, Кадет, ты бы не умничал и передал Ильичу,
что просят, а? У меня рация полетела, а то я бы сам доложился...
   - Ты кто вообще такой. Голик?
   - Из приезжей Команды.
   - А как ты оказался...
   - Не твое дело.
   - Где Бутик?
   - На том свете. Вместе с напарником.
   - А в грузовичке?
   - Шпана. Но ловкий - стрелял  быстро.  Из  Козыревых  парней.  Я  его
завалил.
   - А ты каким боком во все это?..
   - Правым! Короче: доложи Ильичу, тьфу, Первому, что Козырь жив, акция
провалилась, завод обставлен братвой. Работаю запасной вариант.
   - Что?
   - Запасной вариант. Так Первому и передай. Дословно. Он поймет. Конец
связи.
   Уф! Если бы я сам мог понять, что намутил! Видно,  такая  уж  доля  у
проводника Сусанина: чем дальше в лес, тем гуще елки, чем  больше  дров,
тем злее волки! Операцией руководят  люди  умные,  пусть  они  ребусы  и
гадают! И главный  ребус  для  них  в  том,  чтобы  и  акт  провести,  и
девственность  сохранить!  Шуметь  им  нельзя,  а  мне  -   обязательно.
Естественно, расшифровать мою "дурочку" легче легкого, но на  все  нужно
время. Для них время - золото, для меня - жизнь.

Глава 66

   Филин сидел за столом, щуря красные  от  недосыпа  и  табачного  дыма
глаза.
   Перед ним стоял включенный компьютер  и  аппарат  спецсвязи.  Чуть  в
стороне - импортная кофеварка. В воздухе плавали клубы табачного дыма  и
аромат кофе.
   Степан  Ильич  Панкратов  расположился  напротив.  На  голове  надеты
наушники с микрофоном.
   Филин встал, подошел к  окну,  приоткрыл  жалюзи.  Территория  завода
тонула во тьме; только в километре от административного  корпуса  стояли
за отдельным высоким бетонным забором корпуса  "Цеха-К".  Та  территория
была залита светом. Но свет был белый, мертвенный, неживой.
   - Ильич, а ты не задумывался, почему священники и убийцы всегда одеты
в черное?
   - Что? - поднял голову Панкратов.
   - "Мне день и ночь покоя не дает мой черный человек... За мною  всюду
как тень он гонится", - тихо прошептал Филин.
   Неслышно подошел к столу, опустился  в  кресло,  вставил  в  рот-щель
очередную сигарету, щелкнул зажигалкой. Кофеварка пропищала и нацедила в
подставленную чашку  крепчайшего  кофе.  Геннадий  Валентинович  взял  с
приставного столика бутылку  коньяку,  плеснул  в  стакан,  на  донышко,
выпил, поморщившись, как лекарство, запил  горьким  кофе.  Посмотрел  на
экран компьютера.
   - Наши друзья в полете уже двенадцать минут. Панкратов  только  пожал
плечами:
   - Пока все штатно.
   - Кроме того, что мы сильно припозднились. Панкратов промолчал. Любые
разговоры его тяготили.  Филин  просто  дошел  до  той  крайней  степени
нервного напряжения, когда хочется говорить любые  пустопорожние  фразы,
задирать окружающих, в данном случае его, Панкратова, но не молчать.
   - По-моему, все складывается нормально.
   - Свое "по-моему" выброси на помойку! - скаламбурил Филин  и  оскалил
желтые от сигарет и кофе зубы. - Ох, какие кошки скребут у меня на душе!
Не кошки - тигры!
   - За такой бумагой мы - как в крепости!
   - На всякую крепость бывает свой подкоп! Дедушка проснулся  и  уволил
всю свору: Югашева, Самостьянова... А этот новый генерал-полковник...
   - Дюжев?
   - Да. Он не просто темная лошадь, он черная собака! Ты  посмотри  его
послужной! Училище ракетных войск  стратегического  назначения,  где  он
вполне мог стакнуться с ГРУ, потом - военная контрразведка ГБ,  затем  -
кадровик ФАПСИ, погранслужба, Совет безопасности... - Филин вздохнул.  -
Это только в писульках Суворова-Резуна ГРУ воюет  с  КГБ,  как  Ленин  с
буржуазией, на самом деле творческое сотрудничество присутствует! Боюсь,
что это как раз тот случай!
   - Геннадий Валентинович... На нашей  бумаге  подпись  не  Югашева,  а
Самого. - Панкратову было немного не по  себе  оттого,  что  в  решающий
момент ему приходилось успокаивать босса. Или -  Филин  играл?  Впрочем,
все люди порой бывают  похожи  на  детей:  хотят  слышать  успокаивающие
слова, хотя и сами их прекрасно помня г.
   Кажется, психологи называют это "сторонняя  стимуляция".  Когда  твои
собственные мысли высказывает кто-то  еще,  это  кажется  дополнительным
доказательством твоей правоты. У всех бывают минуты  слабости,  особенно
когда на кону такие деньги.
   Впрочем, жизни тоже Их жизни. - Вам ли не знать Систему?  -  спокойно
произнес  Панкратов.  -  Пока  войдут  в  дела,   пока   инвентаризируют
хозяйство...
   - Ты прав, Ильич. Хотя Сам ни о нас, ни об этом  сраном  "Точприборе"
слыхом не слыхивал! Но если какая накладка... А тут еще гребаный Билл со
своими бомбежками! "Лиса в законе"! Как  подумаю,  что  такую  ювелирную
разработку похоронят  неуемная  активность  не  ко  времени  воскресшего
Самого и предрождественские игры американского сексофониста-переростка!
   Заработал аппарат спецсвязи, подключенный к динамику:
   - Кадет вызывает Первого!
   - Первый на связи, - отозвался Панкратов. - Слушаю.
   - Мы подтянулись. Но тут непонятка какая-то!
   - Докладывай.
   - Убиты два моих человека.
   - Кем?
   - Неизвестно. На связь вышел некто Голик.
   - Голик?
   - Он так представился. Из Команды.
   - Дальше.
   -  Когда  мы  подъехали,  то  обнаружили  в  "жигуленке",  метрах   в
пятидесяти  от  проходной,  связанного  человека.  Он  назвался  шофером
Тимофеевым Сергеем Павловичем, посланным для загрузки бензина.
   - Ты можешь короче, Кадет? Какой бензин, какие бочки?
   - Здешний авторитет Демич  крутит  свой  левый  бизнес  с  кем-то  из
заводского начальства.  Бензин  продают  втихую,  минуя  "Ренессанс"  и,
возможно, Козыря.
   - Кадет, мне нужна суть!
   - По словам Тимофеева, некто, братанского  вида,  остановил  "зилок",
вырубил его, шофера, в смысле, спеленал, оставил в "жигуленке", сам  сел
за руль и поехал через проходную. Прямо перед нами проехал,  мы  видели.
Как только мне доложили об этом шофере в "Жигулях", я связался с Бутиком
и Сеней, они были посланы патрулировать  территорию  завода,  сообщил  о
непонятке и приказал разобраться.
   Связь  неожиданно  прервалась.  Когда  я  повторил   вызов,   человек
представился  Голиком  и  назвал  ключевое   слово,   действовавшее   до
семнадцати ноль-ноль: "Анри".
   Он сообщил, что мои люди, Бутик и  Сеня,  убиты  тем  самым  братком,
человеком Козыря, а он завалил уже этого братка.
   - Как Голик там оказался?
   - Он не пояснил. Связаться с вами не мог из-за повреждения его рации.
   Просил  передать,  что  акция   провалилась,   Козырь   жив,   братва
подтягивается по периметру к заводу... Сам  он  приступил  к  проведению
запасного варианта.
   - Какого запасного варианта?
   - Он не пояснил. Сказал, вы поймете.
   - Или, наоборот, не пойму... - пробормотал Панкратов.
   - Повторите, я не Понял?
   - Это так. Думаю вслух. Вот что, Кадет.  Пошли  две  машины  за  этим
Голиком.
   Пусть доставят его ко мне. Задание понятно?
   - Так точно.
   - Вот и действуй.
   - Только...
   - Да?
   - Если этот человек не тот, за кого себя выдает?
   - Захвати его. Если  начнет  шуметь  -  убей.  И  привези  мне  труп.
Командуй сам.
   - Есть.
   - Конец связи.
   - Конец связи.
   Панкратов вздохнул:
   - Час от часу...
   - В чем проблема? - быстро спросил Филин.
   - Голик и Сафронов находились в группе  наблюдения.  Несколько  часов
назад доложили, что  начали  преследование  подозрительной  машины:  она
маячила у центральной проходной.  Вышли  на  городскую  окружную,  затем
связь с  ними  прервалась.  Через  полтора  часа  мои  люди  из  милиции
сообщили: авто, на котором они ехали, под откосом, Сафронов мертв, Голик
исчез. Исчезла сумка с оружием и препаратами для активного допроса.
   - Голика нашли?
   - Нет. Нашли автомобиль, который  они  преследовали.  Без  толку:  он
третий час числится в угоне.
   - Дела... Козырь действительно жив? - Филин, прищурившись, смотрел на
Панкратова.
   - Проверить это невозможно. Хотя...
   Панкратов быстро вывел на экран  своего  компьютера  схему  завода  и
города; внизу,  отдельными  строками,  высветились  сообщения  подвижных
патрулей.
   - Ничего экстраординарного, - констатировал он.
   В это время зазвонил городской телефон, подключенный к  шифровальному
аппарату спецсвязи. Филин сдернул трубку:
   - Филин у телефона.
   - Это Демин, помощник губернатора.
   - Слушаю вас, Константин Лукич.
   - У нас тут нехорошие сигналы.
   - Поясните.
   - Звонили и из "Демократического альянса", и из "Яблока".
   - Лидеры демократов обеспокоены предстоящей сделкой?
   - Не совсем так. О сделке они ничего не знают. По информации для  них
на  завод  вылетела  экспертная  группа  из  Канады   для   зондирования
возможностей сотрудничества.
   - Тогда в чем дело?
   - Кто-то сообщил им, что красно-коричневые  готовят  на  "Точприборе"
масштабную провокацию. По договоренности с военными.
   - Дичь!
   - Не совсем. Мой источник в штабе Национального движения сообщил, что
они также обеспокоены.
   - А эти - чем?
   - Продажей национального достояния жидомасонам.
   - Идиоты!
   - Полностью с вами согласен.
   - Откуда у них эта информация?
   - Не могу знать. Вот  только  они,  полагаю,  уже  обзванивают  своих
отставников, а отставники  будут  сигнализировать  действующим  офицерам
УФСБ. Да и вообще... Перефразируя классика... Слухи - упрямая вещь. И  в
Службе безопасности начнут папочку шить.
   - Пусть шьют хоть две! Не успеют!
   - Хорошо, что на приеме информации сижу я. Губернатор сейчас в Совете
Федерации, но кто-то из ретивцев может стукнуть...
   Филин слушал вполуха. Он думал, скоро и напряженно.
   -  Вот  что,  Константин  Лукич.  На  завтра  нам  не  нужно  никаких
манифестаций  и  уличных  шествий.  Позвони  Серебрякову  в  УВД,  пусть
опускает на город "Невод", "Капкан", "Полкан" -  все,  что  захочет,  но
чтобы назавтра утром в Покровске все было чинно и благолепно.
   - Видите ли, уважаемый Геннадий Валентинович...
   - Демин, ты арифметику помнишь?
   - Хм...
   - Так вот. Складывать не нужно. Умножай. На три.
   - Если я вас правильно понял...
   - Ты меня правильно понял, Константин  Лукич.  В  три  раза.  Или  ты
считаешь, что сумма...
   - Геннадий Валентинович, по телефону...
   - Это спецсвязь.  Во-первых.  А  во-вторых,  никому  не  возбраняется
развлекаться математическими ребусами в свободное время. Ты меня  хорошо
понял?
   - Да.
   - Отлично. Вот завтра, после ознакомления  экспертов  с  материалами,
можно будет уже не беспокоиться ни о чем. И вам, и мне. До конца дней.
   - Я понял, Геннадий Валентинович.
   - А если понял, так расстарайся! Пусть Серебряков оставит во имя, так
сказать, закона и порядка в городе свое независимое мышление! На сутки!
   - Если доложить губернатору...
   - Вот и докладывай! Бумагу с завитком Номера Первого он видел!
   Упорствовать, я думаю, не станет! Засиделся  он  в  Покровске,  хочет
повыше взлететь, а когда в Москве гостишь, повыше ох как хочется! Упирай
на сокрытые, но государственные интересы! Пусть строит Серебрякова,  как
Швейка! Ты все уразумел, Демин?
   - Так точно.
   - Ну что ты,  Константин  Лукич,  по-военному?  Ты  давай  изъясняйся
казенно-суконным, и губернатор, и генерал  твой  милицейский  этот  язык
лучше поймут. Но чтобы был результат. Лады?
   - Сделаем, Геннадий Валентинович.
   - Ну вот и хорошо. Отбой.

Глава 67

   Филин  откинулся  в  кресле,  забросил   в   рот-щель   сигарету,   с
удовольствием затянулся:
   - Вот такие дела, Ильич.
   - Может быть, не стоит беспокоить губернатора?
   - По-твоему, он что-то заподозрит?
   - Купчеев - очень неглупый человек.
   - Но ведь не Ленин, а? - оскалился в улыбке Филин.  -  Великий  Вовик
тем и хорош был, что пер как танк времен  Первой  мировой,  поливая  все
окружающее  пространство  беглым  пушечно-пулеметным  огнем!  На  всякий
случай. А уж  соратники  добивали  уцелевших.  И  друг  друга.  -  Филин
наплескал себе очередную чашку крепчайшего кофе,  пригубил.  -  Ты  что,
Ильич, серьезно полагаешь, что  у  Купчеева  хватит  наглости  позвонить
Самому или хотя бы Премьеру и - э-э-э... проконсультироваться?
   - Всяко может статься. Самому - нет, а вот Дюжеву вполне.
   - Зачем? Рвение проявить? Искать приключения на собственный ливер? Он
хорошо сидит, здешний  губернатор,  и  хочет  сидеть  еще  лучше.  Любой
аппаратчик даже при самой  большой  спешке  торопится  очень  не  спеша.
Потому как и овес может сгореть, и осел сдохнуть. - Филин  посмотрел  на
свой компьютер:
   - Второй час полета.
   - Вы опасаетесь...
   - Да!  Опасаюсь!  Всего,  чего  угодно!  В  том  числе  и  того,  что
какая-нибудь бесхозная ракета "земля-воздух" шарахнет  откуда-нибудь  со
дна студеного окияна и разнесет эту таратайку впополам!
   - Вам не стоит пить столько кофе.
   - Не боись, Ильич, тот, кого ищет пуля, от инфаркта не  помрет  Филин
помрачнел вдруг, встал, подошел к окну,  чуть  отодвинул  жалюзи,  долго
смотрел на ночной город. Перешел на другую сторону и застыл,  еще  более
сумрачно глядя на  пустую  и  темную  территорию  завода.  Черноту  ночи
прорезывали лишь длинные лучи фар джипов.
   -  Твои  развлекаются,  -  кивнул  он  Панкратову.  Тишину  кабинета,
нарушаемую лишь мерным гудением компьютеров,  снова  нарушил  телефонный
звонок.
   - Внутренний? - спросил Филин.
   - Да. Полковник Васильев.
   Васильев командовал отдельной службой  безопасности  "Цеха-К".  Филин
взял трубку:
   - Слушаю, Евгений Петрович.
   - Что там  у  вас  происходит?  Наша  система  зафиксировала  вспышки
выстрелов.
   Джипы по территории завода мечутся непонятные.
   - Бардак, как везде, - миролюбиво сказал Филин.
   - У нас бардака нет, - сухо поправил  Васильев.  -  Вы  контролируете
ситуацию?
   - Да. Бандиты разбираются. Вы ведь в курсе, что в седьмом цехе  склад
левого бензина. И две канистры.
   - Это не моя епархия.
   - Удобная позиция.
   - Извините, Геннадий Валентинович...
   - Бога ради, полковник, я не желал вас задеть. У каждого своя служба.
   - Вы справитесь с ситуацией? Я могу выслать группу нашего спецназа.
   - Благодарю. Все под контролем. А у вас отличные системы обнаружения.
   - Такие вам и не снились,  -  произнес  Васильев  с  легким  оттенком
самодовольства.
   - Жизнь не сон! - оскалился в улыбке Филин.
   - По-моему, вы там выпиваете, ребята...
   - Завтра, полковник. Все завтра. И выпивка  тоже.  Сегодня  -  только
работа.
   - Это так. Разгоните эту шантрапу, полковник Филин. Если бы вы знали,
как мне надоел бардак за стенами объекта!
   - Бардак за стенами объекта мы ликвидируем. Вместе с  окружающими.  -
Филин снова обнажил зубы в оскале. - Конец связи.
   - Конец связи.
   Филин снова встал из-за стола, приоткрыл жалюзи, глянул на  окутанную
тьмой территорию завода. Где-то вдалеке все так же, люминесцентно-белым,
светился объект полковника Васильева. Филин скривил гримаску  означавшую
улыбку:
   - И эту  мертвечину  он  называет  порядком!  Нет,  Ильич!  Нас  ждут
банановые острова и абрикосовые  красотки!  Много  солнца,  моря,  нагих
гибких тел, пальмы...
   Ты понял, Ильич? И всего-то нужно - пережить эту ночь. И только.
   Зуммер компьютера пискнул призывно.
   - Что там еще?
   - Мой  человек  в  УВД.  Они  составили  словесный  портрет  угонщика
"фольксвагена".
   - Какого "фольксвагена", Панкратов?
   - Та самая машина, что была угнана из центра  города  после  акции  с
Козырем.
   При этом был убит наш ликвидатор. Потом ее преследовали мои  Голик  и
Сафронов. - Панкратов усмехнулся невесело:
   -  Те,  что  пропали.  Словесный  портрет  составлен  по   показаниям
владельца машины и еще нескольких человек.
   - Меньше слов, Ильич! Где картинка?
   - Вы же знаете, Геннадий Валентинович,  нашу  систему  защиты.  Любая
привходящая информация проходит многократную проверку и дешифровку.
   - Да знаю я, АНБ нам не грозит, - хихикнул Филин.
   Панкратов покосился на босса, но тут же притушил нескромный взгляд.
   Вообще-то он впервые видел Филина таким, дурашливым и  сверхсобранным
одновременно. Наверное, это кампари: смесь крепчайшего кофе  и  коньяка,
которую Филин пьет литрами  уже  третьи  сутки.  Или  он  просто  боится
уснуть?
   Разумная машина снова пискнула, на экране, как сквозь матовое стекло,
стало проступать изображение...
   Панкратов почувствовал, как лоб обильно оросила холодная испарина.
   "Дронов", - одними губами прошептал он. Он  только  хотел  произнести
фамилию вслух, но услышал, как Филин выдохнул хрипло:
   - Человек Дождя. Играющий Джокер.
   - Что? - переспросил Панкратов, поворачивая голову к Филину. Глаза  у
того,  казалось,  запали  так  глубоко,  словно  их  не   стало   вовсе.
Втянувшиеся щеки, заострившийся нос - все  это  сделало  Филина  похожим
на... - Вам плохо?
   - "Черный человек на кровать мне садится,  черный  человек  спать  не
дает мне всю ночь", - тихо, будто в бреду, прошептал Филин. - Стоит  мне
только  закрыть  глаза,  как  перед  взором  -  пламя...  Но  огонь   не
согревающий, нет... Такое пламя готово сожрать.
   Панкратов  вынул  из  бара-холодильника  бутылку  ледяной  минералки,
плеснул в хрустальный стакан, подал Филину:
   - Выпейте.
   Тот отхлебнул глоток, произнес:
   - Он должен быть убит.
   - Да, босс.
   - Сколько у тебя людей?
   - На заводе - тридцать четыре.  Еще  двадцать  -  в  аэропорту  и  по
дороге.
   - Всех сюда. Всех!
   - Есть.
   - Ты расставил "сеточку"? Мы можем его обнаружить немедленно?
   - Расставил. Только без пользы: господин Васильев предпринял усиление
мер безопасности объекта. У него базовый генератор новейшей модификации,
наши погремушки против его - пустышки.
   - Почему  ты  не  сказал  этого  раньше?  В  таком  случае  он  может
контролировать нашу связь. Переговоры, компьютер.
   - Нет. Система просигнализировала бы о  контроле.  Да  и  побоится  в
ФАПСИ сменилось начальство,  а  свои  погоны  на  плечах  дороже  чужого
кресла. Против  нашего  папируса  он  попер  бы  только  по  письменному
приказу. А отдать такой приказ, не  рискуя  потерять  погоны,  папаху  и
кресло, никто не решится.
   - Складно излагаешь. Почему Васильев опустил "завесу"?
   - Не в связи с нашими играми:  бомбардировка  Ирака.  Предписание.  А
предписание Васильев не нарушит.
   - Школа Лаврентия.
   -  Она  самая.  Васильев  начинал  в  Ленинградском  училище  МГБ.  В
пятидесятом году.
   - Значит, только визуальный контроль.
   - Да.
   - Мы можем осветить территорию?
   - Нет н