юбопытства.   И   что    вижу:    мечешься    под    простынями,    аки
мустанг-первогодок. Везет же  некоторым  со  снами:  желание  твое  было
выражено однозначно - столб  столбом.  Ну  не  могла  я  оставить  такое
сокровище на произвол судеб. Ревность бы замучила: что за  кино  смотрел
во сне?
   Мне казалось, что я только уснул,  проспал  минут  пять,  от  силы  -
десять. Но взглянул в окно: там явственно обозначился рассвет.
   - Ну да, - перехватила мой взгляд Ольга. - На заре ты его не  буди...
Ладно, балдей, я кофе сварю, ага?
   Мне вспомнились развлечения  вчерашнего  утра;  все  было  почти  как
сейчас, в каком-то полусне, и вот чего я тогда не  удосужился,  так  это
даже узнать имена милых ночных фей. Нехорошо. Я вздохнул. Возможно, даже
покраснел.
   - Я тебя умоляю! - нараспев, словно цитируя  героиню  неведомого  мне
фильма, произнесла  появившаяся  с  подносом  Ольга.  -  Ты  все  же  не
настолько  стар  и  закомплексован,  чтобы  придавать   этому   какое-то
значение! Ну что, потерпевший, чашечку кофе - и в душ?
   Кофе я выпил тремя глотками и через минуту  уже  стоял  под  горячими
струями.
   Вытерся, размотал бинт. Царапина выглядела вполне пристойно.  Залепил
ее пластырем.
   Ольга вошла абсолютно непринужденно,  оглядела  меня  бесцеремонно  с
головы до ног, а я почувствовал злость и... возбуждение.
   - Ну вот, я знала, что ты настоящий мужик, - хрипло  произнесла  она,
одним движением сбросила халат, приблизилась...
   На этот раз мы безумствовали долго.  Небольшая  кушетка,  стоявшая  в
душе, оказалась совсем не хрупкой; зеркала со всех сторон отражали  наши
опаленные любовной горячкой  тела...  Оля  старалась  превзойти  себя  и
демонстрировала все, на  что  способна,  который  раз  доводя  почти  до
кульминации... Одиноко взбиралась на пик, замирала там, вскрикивала, и -
летела вниз, увлекаемая  неудержимой  лавиной...  Потом  все  начиналось
сначала, вот только паузы между ее подъемами и спадами  становились  все
короче и короче, она словно балансировала на острой грани,  приближая  к
ней меня... На мгновение мы  замерли  и  -  стремительно  -  низверглись
вниз... Волны судорог проходили по нашим телам,  а  кожу  словно  кололо
тысячью изморозевых иголочек...
   Мы лежали на узенькой лавчонке, обессилевшие и  расслабленные.  Ольга
произнесла шепотом:
   - Это было божественно. - Помолчала, добавила:
   - Это не комплимент. Это действительно так.  Ты  умница.  Даже  среди
настоящих мужиков так мало умниц...
   По-видимому, рот мой исказила гримаска, я собирался сморозить  что-то
резкое,  типа:  "А  среди  вас,  баб,  дур  тоже  горстями!"  Уж   очень
нерадостно, когда тебя  сравнивают  с  кем-то,  будто  ты  чистопородный
жеребец арабских кровей...
   После скачек.
   Но в интуиции Оле не откажешь. Она мягко прикрыла  мне  рот  ладонью,
произнесла тихо:
   - Молчи. Если бы только знал, какие вы, мужики, глупые... Как вид. Не
потому, что дураки, а... Ну, знаешь, как олени на турнирных боях...
   Она вылила  на  себя  шампунь,  постояла  под  душем,  завернулась  в
махровый халат и вышла, бросив:
   - Завтрак будет через пять минут.
   Я стоял под горячими струями и чувствовал огромное облегчение. Словно
все мои проблемы испарилась, ушли, исчезли, как  предутренний  туман.  Я
поколдовал с кранами, делая воду то ледяной, то  снова  горячей,  голова
прояснялась, и в ней звучала только одна мелодия:
   "You are in the army now..."
   Через десять минут я сидел в столовой.  Белая  крахмальная  скатерть,
бекон с  яйцами,  большой  фарфоровый  кофейник,  толстые  чашки,  ломти
ветчины, хлеб.
   Какое-то время я молча поглощал приготовленное, потом произнес не без
ехидства:
   - Похоже, твоя подруга всегда готова, как юный пионер!
   - К чему?
   - К приемам.
   - В смысле... Уж не думаешь ли ты, что и у  меня  дома,  и  здесь,  у
подруги, притон? Этакий высококачественный бордельеро для  пресытившихся
или, наоборот, эксперементирующих барышень и плейбойствующих мужчинок от
шестнадцати до семидесяти пяти?
   Пожимаю плечами, налегая на ветчину.
   - Нет, Олег, ты несносен! Кажется, всем вышел, а предрассудки те  же,
что и у миллионов мужиков на этом шарике! Подумать только, вы  вовсе  не
изменились за годы эволюции! Тебе хорошо сейчас?
   - Замечательно.
   - Ну вот. Счастье никогда не бывает долгим, оно как  блики  на  воде,
как случайный солнечный зайчик на стене комнаты, не  поймаешь!  Так  нет
же, людям так хорошо, что они стараются поскорее  от  этого  избавиться!
Или,  что  еще  хуже,  сымитировать  солнечного   зайчишку   с   помощью
кинопроекционной установки! Итог?
   Известен.  Благородный  муж  и  отец  семейства  трудится   на   ниве
супружеской обязанности, представляя себя с другой, им выдуманной, она -
глядит  в  потолок  и  в  лучшем  случае  в  свою   очередь   воображает
несуществующего любовника, в худшем - постанывает  расчетливо  и  притом
прикидывает равнодушно-алчно:  сколько  после  такого  "горячего  секса"
удастся выпросить у мужа на новую горжетку...
   - Погоди, ты чего завелась...
   - Нет, это ты погоди! Принять меня за притоносодержательницу, это  же
надо!
   О двух вчерашних нимфах я благоразумно молчу.
   - Знаешь, от чего больше всего страдают люди в наше время?
   Пожимаю плечами:
   - От недостатка денег?
   - Вот  уж  нет.  От  недостатка  эмоций!  Ты  понял?  Это  не  просто
ущербность эмоциональной жизни, это настоящий  эмоциональный  голод!  Ты
думаешь, старички со старушками шатаются по митингам и  прочим  сборищам
из-за пенсий? Может быть, частично, но в целом -  из-за  вот  этого  вот
неутоленного, зверского эмоционального голода, сидения в четырех стенах,
собственной невостребованности!
   - А при чем здесь...
   Ольга закурила нервно:
   - И не перебивай меня, пожалуйста.
   - Молчу.
   -  Недостаток  эмоционально  насыщенной  жизни  -  бич  нашего  века!
Болезнь!
   Смертельная! Если бы только она разрушала семьи  и  толкала  людей  к
бутылке, на  иглу,  к  суициду...  Инфаркты  от  нее,  от  эмоциональной
недостаточности... В сердце человека поселяется тоска и точит, точит его
незаметно и фатально. Пока не сожрет. - Ольга вздохнула:
   -  А  все  почему?  Из-за  несоответствия  грез  и  действительности!
Серость, обыденность окружающего жрет людей почище язвы!  И  -  никакого
выхода, никакого! Нет, каждый ищет забвения, эмоций: кто - в водке,  кто
- в окаянном разгульстве, кто -  в  книгах  или  кинофильмах,  создающих
иные, блесткие миры, где чувства - свежи, страсти  -  остры,  решения  -
фатальны,  противостояния  -  титанически...  Люди  спасаются  от  скуки
окружающего, но до поры... А главное, их сексуальная  жизнь  да  и,  что
греха таить, сама любовь подчиняются закону эмоционального старения!  Ты
можешь представить Джульетту в чепце, а Ромео - пьяным пузатым  мужиком,
разглагольствующим на тему не правильной  социальной  политики  герцога?
Нет? Вот и я - нет. Грезы, детские комплексы, жажду красоты  -  вот  что
люди оставляют нереализованным в сексе!
   - Для того чтобы превратить свои грезы в реальность, нужны деньги,  -
осторожно замечаю я.
   - Чушь! Мир помешался на деньгах, но за  них  ничего  нельзя  купить,
кроме суррогата! Суррогата эмоций. Ну да, богатенький буратино может  не
просто снять  девку,  он  может  заказать  высококлассный  бордель,  где
аналитики просчитают, а девки - удовлетворят все его комплексы!  Заплати
- и получишь строгую школьную училку с хлыстом или, наоборот, субтильную
среднеклассницу в короткой юбчонке с бантом!  И  денежная  матрона  тоже
огребет все, что пожелает: героя-любовника  а-ля  Антонио  Бандерас  или
Леонардо ди Каприо, грубого мужика-лесоруба или утонченного  очкарика  с
длинным пенисом! Все, кроме искренности! Все, кроме живых эмоций!
   Суррогат! Ты понял? Да еще притом, что обе стороны, та, что платит, и
та, кому платят, испытывают одинаковые чувства к партнеру: высокомерие и
презрение!  За  деньги  можно  купить  секс,  но  не  искренность  и  не
влюбленность! И уж тем более - не любовь!
   - Мысль новая, а главное, свежая, - хмыкнул я.
   - Зря иронизируешь.
   - Только совсем не обязательно покупать проституток.
   - Да? Тогда что? Ухаживать? Да вы, мужики, примитивны, как инфузории!
Ну  что  мучит  нормального  мужика,  когда  он  жаждет  приключений   и
наконец-то замечает достойный предмет? Ну?
   - Честно?
   - Да не надо, все равно соврешь! Я сама скажу: даст или не даст.  Вот
первый вопрос. Второй возникает не у всех, но у подавляющего большинства
"сильного пола": встанет не встанет? Не так?
   - Первый, пожалуй, мучит. О втором как-то не задумываешься.
   - Это ты не  задумываешься.  Хотя...  Задумываешься,  но  по-другому:
сумею  показать  себя  этой  диве  суперстаром  этаким,   секс-гигантом?
Оттрахать так, чтобы визжала и плакала?! Ведь  без  этого  у  нормальных
мужиков и оргазм не в оргазм!
   Вы, пока не удовлетворите, окромя физиологии, тщеславие,  недовольны!
Нет?
   Я отхлебнул кофе, произнес скромным голосом преподавателя Катехизиса:
   - Милая Оля, если бы я не знал обратного, я бы решил, что  у  тебя  с
сексом проблемы.
   - Олег, не будь ханжой! - не заметила иронии Ольга. - Да нет  у  меня
никаких проблем с сексом, у меня, как и  у  всех,  без  секса  проблемы!
Только я нормальная девка, я желаю при  знакомстве  с  мужчиной  трепета
какого-то внутреннего, загадки, игры, предвкушения! И вы,  мужики,  тоже
хотите этого! А вот этим своим - "бизон я или не бизон!" - портите  все!
А в семье? Безграмотность сограждан в сексе удивительна,  унизительна  и
безгранична!
   Ольга замолчала, налила  себе  рюмку  водки  и  выпила  одним  махом.
Помолчала, вздохнула:
   - У меня два замужества развалились по этой самой неграмотности, пока
я не уразумела аксиому: "Как стать счастливой в сексе".  Согласись,  это
куда важнее, чем стать богатым. Не так?
   Скромно молчу. Ибо в вопросах взаимоотношений полов - не теоретик.

Глава 42

   -  В  одиночестве  у  женщин  разыгрывается  воображение.   Ты   даже
представить  себе  не  можешь,  до  какой  степени   эта   самая   бабья
неустроенность будит фантазию!
   И делает одиноких девчонок скованными, да  что  скованными  -  просто
оловянными какими-то при общении с любой особью в штанах!  Страх  -  вот
что движет женщиной, потерявшейся в четырех стенах своей  малогабаритки!
Или, еще хуже, с детства  зашуганной  "высоконравственными"  родителями,
которые и сами от секса никогда радости не получали, и другим не  дадут.
Страх остаться одной, страх не понравиться, страх быть брошенной! Они  и
остаются такими из-за треклятого страха!  Страх  -  сильная  эмоция,  не
правда ли?
   - Угу, - киваю я, ломтиком хлеба расправляясь с  яичницей.  -  Но  не
основополагающая.
   - Вот и я так решила. Как только я поняла, что людьми на  самом  деле
движут не амбиции" а эмоции, успех начал сопутствовать и в делах.
   - Ты занимаешься делами?
   - А ты как думал? Сестра своего беспутного братца?
   - И чем, ежели не секрет?
   - Акциями здешних предприятий. Тебе это не интересно.
   Вот уж наоборот: как раз это мне оч-ч-чень интересно. Но  форсировать
разговор не собираюсь, чтобы не сделать его похожим на  допрос.  Времени
до полного заживления телесных ран предостаточно, так  что  милая  Ольга
еще успеет меня просветить в закулисье здешних промышленных интриг. Если
захочет. Я буду стараться, чтобы захотела. Обаятельный я или нет? То-то.
   - А Серега и не такой уж непутевый, - продолжила Ольга, - просто...
   - Жизнь такая.
   - Ну да. Нет, Олег, ты можешь считать...
   - Да  ничего  я  не  считаю.  Был  бы  Фролов  дураком,  жадиной  или
отморозком, давно бы закопали. Значит, нашел свое место в жизни.
   - Наш отец любил повторять: "Нашел свое место в жизни, жди, когда оно
освободится". Может быть, слишком часто повторял. А сам был  спивающимся
неудачником. Но добрым. Правда,  от  той  доброты  было  ни  поесть,  ни
одеться.
   Может, оттого Серега такой малохольный вырос?
   - А что, освобождать место, кажущееся тебе твоим, может, и  не  самое
глупое занятие? - философически заметил я и добавил совсем бестактно:
   - Хотя безбожное.
   - Да? А ты трупы штабелями кладешь по Божьему промыслу,  что  ли?  Не
дожидаясь писаного: "Мне отмщение, и Аз воздам"?
   - Богу - Богово, кесарю - кесарево, а нам, смертным,  уж  как  кривая
вывезет.
   - Не ерничай. И не умничай.
   - Больше не буду. Умничай ты...
   - Издеваешься?
   - Нисколько. Очень хочется побыть счастливым. Хоть немного. Но у вас,
барышень есть одна несносная привычка...
   - Да? Которая из?
   - Тянуть кошку за хвост. Выстраивать к сути дела длиннющий поводок из
предшествующих  событий,  сообщая  притом  все  о  чадах  и  домочадцах,
домашних животных и вольнопасущихся  любовниках,  кофточках,  портнихах,
подругах,  подругах  подруг  и  мужьях  знакомых.  Мочи   нет   терпеть.
Выкладывай самую  суть.  А  уж  потом  валяй  пояснения,  комментарии  и
послесловия. А то измаюсь. Итак, книжка "Как стать  счастливым".  В  чем
твое ноу-хау?
   -  Вот!  Ты  сам  подтверждаешь,  насколько  я  права!  Вопросительно
приподнимаю брови.
   - Вам, мужикам, важен результат. Нам - процесс.
   - Эка новость.
   - Погоди. Раз уж решил слушать,  так  не  перебивай!  Возьмем  семью:
крайняя редкость, когда супруги сразу достигают сексуальной гармонии.  А
нет ее, пропадает и все остальное. Это факт.
   - Нет, это больше, чем факт. Так оно и есть на самом деле.
   - Опять иронизируешь?
   - Ничуть. Просто,  как  человек  светский,  поддерживаю  разговор.  В
нужном русле. С вежливым и заинтересованным вниманием.
   - Слушай, вежливый и заинтересованный...
   - Все. Молчу.
   - Тут разные причины, разные комплексы работают, в том  числе  совсем
детские, но суть в том, что если по первости все шероховатости  в  сексе
скрадывает влюбленность, то потом...
   Фрейда в юбке, вернее в халатике,  я  слушаю  вполуха.  Ничего  особо
мудреного в ее словах нет: человек существо ретроградное,  замордованное
воспитанием, долгой советской рутиной, длящейся уже почти пятнадцать лет
полной непоняткой...
   Но со своими комплексами  или  идеалами  расстающееся  с  мучительной
неохотой: что есть личность "без комплексов"? Биоробот.
   - Ты хоть понимаешь, что при  неудачной  сексуальной  жизни  у  людей
пропадает основная мотивация к любимому занятию - зарабатыванию денег?
   - Разве?
   - Да! Семьи распадаются, иных не возникает,  остается  лишь  секс  за
деньги, может, и не с  публичными  девками,  но  согласись,  "как  много
девушек хороших", мечтающих в наше супостатное времечко продать себя  за
приличное содержание: квартирка, обстановка, безбедность... У баб -  еще
хуже:  самые  умные  сочетаются  законным  браком  с  представительными,
экстерьерными  альфонсами  и  содержат  их,  как  мебель,  как   дорогих
пуделей... И что в итоге? Всего лишь суррогаты - любви, взаимопонимания,
душевной приязни...
   - Лучше, чем ничего.
   - Хуже! Хуже, чем должно быть. А понимаешь, почему происходит так?
   Предположим, семью создают люди с разными сексуальными пристрастиями,
и зависят они лишь частью от темперамента, больше - от того, когда,  при
каких  условиях  каждый  из  партнеров  испытал   первое,   может   быть
неосознанное, влечение. Знаешь, когда я впервые почувствовала это? Когда
воспиталка, в детском саду еще, меня наказала: отобрала трусы и оставила
стоять в спальне нагишом на полчаса. Мне было и  стыдно,  и...  приятно.
Вернее, это как в воду в первый раз головой, жутко, а сердечко бьется  в
предвкушении ласки... Вода  ведь  ласкает.  Кстати,  ты  знаешь,  многие
девчонки бисексуальны, но не по патологическим вывертам психики  или  по
распущенности,  просто   так   они   удовлетворяют   присущую   женщинам
потребность  в  ласке...  Вот  так:  женщин  нужно  ласкать.  А  мужики,
озабоченные собственной потенцией и тщеславием, часто забывают  об  этом
вовсе.
   В-о-от. И выросла я, такая хорошая, с тайной травмой, как  и  многие,
относясь к собственному телу как к чему-то запретному и постыдному,  как
к сладкому, но скверному, осуждаемому греху...  Пока  в  одной  компании
пьяной ко мне не пристал тамошний заводила... Уволок меня в спальню,  но
не  лез  с  руками,  с  хмельными  ласками,  а  грозно  и  строго  велел
раздеваться... Я перепугалась, было жутко  стыдно,  как  в  детстве,  но
вместе со стыдом я испытала такое возбуждение, что... Короче,  когда  он
взял меня, грубо, оргазм я испытала моментально,  потом  еще,  еще...  Я
орала, как кошка, забыв обо всем на свете, мне было наплевать, что  меня
слышат по всей квартире, даже, наверное,  соседи  за  стеной...  У  меня
словно  было  моральное  оправдание:  заставили.  И  оттого,   что   это
"оправдание" было, я расслабилась полностью, позволила себе  быть  самой
собой... Самое приятное, что мазохистский комплекс не вошел в  привычку,
я стала получать удовольствие от секса вообще. Это не так уж мало.
   Ольга закурила, резко выдохнула дым, даже не затянувшись как следует:
   - Понимаешь, в чем дело? Зажатая сексуальная  энергия  блокирует  все
эмоции вообще, жизнь человеческая становится из цветной - серой; и  люди
волокут ее, как кляча собственный хвост, без  радости,  без  озарений...
Сегодня, завтра, всегда - одно  и  то  же...  Когда  я  до  всего  этого
додумалась, то сказала себе: быть счастливой в одиночку нехорошо!
   - А вывеску какую повесила?
   - В смысле?
   - Люди ретроградны, - хмыкнул я. - И для  сексуального  раскрепощения
предпочитают специально отведенные для этого места.
   - Прекрати, Олег! Я не содержательница борделя!
   - Угу.
   - Неужели ты не понимаешь, как важно людям, чтобы...
   Договорить она не успела. За окном длинно  просигналил  автомобильный
гудок.
   Ольга встала, выглянула в окно:
   -  Не  беспокойся.  Какой-то  джип.  Видно,  друзья  хозяйки.  Номера
московские.
   Заметили вчера свет в окнах, решили навестить.
   - А что, хозяйка тоже юная рукодельница и мастерица раскрепощения?
   - Олег, - укоризненно произнесла Ольга, - твой цинизм...
   - Это и не цинизм вовсе. Чем занята хозяйка по жизни?
   - Да какая тебе разница?
   Гудок просигналил снова - требовательно, но  игриво:  водитель  выдал
какую-то шлягерную мелодию.
   - Пойду спущусь, - произнесла Ольга.
   - Что-то они больно наглы для гостей.
   - Видно, приняли на грудь, желают культурного общения.
   Ольга запахнулась в хозяйкин халат, спустилась вниз.
   Я услышал, как она открыла дверь  и  вышла  на  крыльцо...  И  тут  -
короткая автоматная очередь рявкнула из полуоткрытой дверцы  автомобиля.
Я выхватил пистолет, бросился к окну. Выдала меня качнувшаяся занавеска.
Новая очередь, в полрожка, развалила стекло, пули, рикошетя  о  решетку,
неслись по комнате, выли, с  чавканьем  впивались  в  стропила  потолка,
щепили драгоценную немецкую мебель.
   Если  сейчас  кто-нибудь  из  этих  шустриков  под  прикрытием   огня
проберется в отворенную  металлическую  дверь,  мне  хана.  Против  пары
автоматов я продержусь полминуты. Это не кино.
   Но налетчики и не собирались атаковать дом. Джип взревел  турбиной  и
покатил прочь. Я выждал минуту, выскочил на крыльцо. Палить  из  пистоля
вслед удаляющемуся авто - полное ребячество. Мельком  глянул  на  Ольгу,
отвернулся: то, что было минуту назад живым,  очаровательным  существом,
рассуждавшим о жизненном  счастье  и  тяжкой  девичьей  доле,  теперь...
Автоматная очередь попала ей в грудь.
   Думать было некогда. Я собрался в секунды. Уже через  пять  минут  за
рулем Ольгиной "бээмвухи" вырулил на узкую городскую улочку. Что дальше?
Ребята вряд ли станут хорониться в городе. Слишком приметная машина  для
такого маленького, пусть и полукурортного городка. Все у всех  на  виду.
Законопатить джип в гараж после стрельбы, а самим  водочкой  наливаться?
Вряд ли. Значит, вырулят на серпуховской большак. Не торопясь,